Мистические миры Жастин. Том 1

Жастин следила за его манипуляциями и сразу почувствовала, как от маркиза веет холодом. Она еле заставила себя посмотреть на его лицо, она подняла голову и увидела такую уже знакомую для неё неумолимую печать смерти. Не успела она ещё всё осознать, как перед ней возник мираж. Она видела небольшую комнату с открытым окном. Солнце едва осветило горизонт. На постели лежал маркиз, его голова приникла к подушке, а из уголка рта струилась кровь… Он умирал… Через мгновение видение исчезло, а напротив сидел ничего не подозревавший маркиз и наслаждался десертом, в то время как до его кончины уже оставались считанные часы.

Мысли, опережая друг друга, создавали в её голове невообразимый шум, и ей казалось, что проницательная маркиза вот-вот задаст ей какой-либо вопрос. Чтобы избежать разговора, Жастин принялась с показным аппетитом поглощать шарлотку, одновременно пытаясь придумать, что можно сделать в этой ситуации. Ей дано великое знание, но как им распорядиться, когда времени на спасение, скорее всего, нет? Чтобы хоть раз подтвердить предсказывающую силу своих видений, она решила обратиться к отцу и посвятить его в суть своих невероятных способностей. Ведь надо же это когда-то сделать, возможно, что её дар предвидения однажды сможет помочь, но для этого нужно добиться того, чтобы ей верили.

Полная решимости, она попросила прощения и покинула своих гостей. Отец был увлечён беседой с месье Лефевром и месье Мюрреем. Просьба дочери тотчас покинуть гостей казалась ему странной, но он всё же последовал за ней в свой кабинет. Когда они вошли, отец занял своё кресло за бюро, готовясь выслушать дочь, Жастин разместилась на диване и перевела взгляд на окно, за которым зияла бархатная чернота всепоглощающей ночи, в её сознании тут же возникла мысль: «Как символично – полный мрак, который рано или поздно поглощает всё…»

С трудом подавив волнение, она обратилась к отцу:

– Я буду сейчас говорить о самых невероятных вещах, которые только можно вообразить. Мне очень тяжело, за сегодняшний день это будет уже вторая исповедь. Поэтому у меня к тебе просьба не перебивать меня, пока я не закончу свой рассказ. Могу сразу успокоить тебя, что отец Кристоф уверил меня, что этот дар дан мне Всевышним, хотя он и слишком тяжкий, но мне приходится с ним жить уже очень давно. Так вот, дело в том, что я являюсь посредником между нашим миром и миром мёртвых. Всё началось ещё в семь лет. Умершие приходят ко мне делиться своими печалями и растерянностью, порой не понимая, что они уже в другом мире. Передают мне свои пожелания для живых. Есть ещё одна странность: я каким-то образом предчувствую приближение смерти. Признаки её я могу распознать ещё за год. Да всего сразу и не пересказать из того, что ещё я могу. Возможно, я ещё долго не решалась бы тебе об этом поведать, но вот сегодня мне нужен свидетель, чтобы в дальнейшем мне верили. Я бы могла при помощи своих знаний принести людям пользу, предупреждая их о надвигающейся беде, чтобы дать время для подготовки. Мне очень жаль, но сегодня такого шанса нет, маркиз де Шантрель умрёт уже на рассвете. У него, скорее всего, проблема с лёгкими, потому что у меня было видение, в котором было видно, как струится кровь из его рта. Прошу тебя, ничего не говори, все расспросы потом. Скажи лишь одно, стоит ли предупредить на этот счёт маркизу? Она ведь уже в почтенном возрасте, любая неожиданность может навредить её здоровью. Я полагаю, что надо с ней поговорить, очень не хотелось бы, чтобы вслед за маркизом нам пришлось хоронить и его сестру.

Закончив рассказ, она перевела взгляд на отца. Ей показалось, что он в один момент постарел лет на десять. На его лице застыла маска недоумения. Он продолжал молчать, глядя в пустоту перед собой. Было понятно, что он попал в самое затруднительное положение в своей жизни и никак не мог найти логичного объяснения происходящему. Время словно замедлило свой бег, давая ему возможность осознать смысл происходящего.

Прошло ещё минут десять, прежде чем граф де Бриссак обрёл дар речи. Его голос очень изменился, в нём были отражены его душевные переживания. Он со слезами на глазах обратился к дочери:

– Дорогая моя девочка! Как же ты была несчастна всё это время! Я даже представить не могу, какие ужасы окружали тебя, но ты была такой мужественной, что мы совсем не догадывались о твоих страхах и печалях. Бедное дитя, ты была лишена детства, и юность твоя совсем не лучше, а что тебя ждёт в будущем? Нет, я никак не могу этого принять! За что, почему это с тобой происходит?

– Отец, прошу вас, успокойтесь. Я с этим уже немного примирилась, а после разъяснений отца Кристофа я обрела душевный покой. Одному Господу известно, для чего, и я, наверное, когда-то это осознаю. Я думаю, что быть посредником между мирами – значит помогать тем, кто покинул нас, и они через меня могут послать живым их волю или важные сообщения, предупреждения. Вот, например, как сегодня. Возможно, мне намеренно сообщили о близкой кончине маркиза, чтобы я смогла предпринять какие-то нужные действия. Прошу тебя, давай сосредоточимся на этом вопросе. Времени остаётся совсем немного. Скоро гости начнут разъезжаться, а я думаю, что нам нужно пригласить к нам маркизу и попытаться объяснить ей, как обстоят дела с её кузеном.

– В данный момент ты, моя дорогая, обладаешь большим присутствием духа, чем я. Полагаю, что говорить с маркизой будешь ты, а я предпочитаю быть лишь свидетелем, поскольку всё происходящее для меня всё ещё как дурной сон.

Жастин вызвала дворецкого и попросила его пригласить маркизу де Кавелье в кабинет отца. Прошло не менее десяти минут, когда в кабинет вошла маркиза, и на её лице можно было прочесть нескрываемый интерес по поводу такой уединённой встречи.

Она расположилась рядом с Жастин и обратилась к хозяину дома:

– Граф, вы меня заинтриговали, к чему такая секретность?

– Приглашение поступило не от меня, а от моей дочери, она собирается вам сообщить нечто невероятное. Вам нужно морально подготовиться принять это странное сообщение. Прошу тебя, Жастин, оповести маркизу о предстоящих событиях.

Жастин начала с исповеди отцу Кристофу, обрисовав маркизе в подробностях свои необычайные способности, а затем подошла непосредственно к теме, которая напрямую касалась её. Маркиза слушала очень внимательно, не перебивая, и только мимика её передавала ту гамму чувств, которые она испытывала.

После того, как Жастин закончила, она трагичным тоном произнесла:

– Я ведь недаром говорила, что на вас стоят знаки и они о чём-то свидетельствуют. Я была права, у вас дар, но такой тяжкий. Я вполне верю вашему предсказанию. Я многое видела и слышала на своём веку, и меня уже сложно удивить. Но я очень благодарна вам за то, что у вас хватило смелости об этом сказать. Так удачно совпало, что мы с кузеном утром были на исповеди и причастии, так что он чист и вполне готов принять ниспосланную ему участь. Мне теперь совершенно необходимо сделать некоторые распоряжения, поскольку времени совсем мало. Я вас ещё раз благодарю за то, что его последний вечер он провёл в прекрасной компании. Он сейчас беседует с месье Лефевром, и они планируют вместе пойти в ближайший погожий день писать эскизы весеннего сада. Он ещё полон жизненных планов…

Голос маркизы неожиданно сорвался, и она смахнула набежавшую слезу. Жастин взяла маркизу за руку и неожиданно для себя предложила им остаться у них ночевать. Её предложение поддержал и отец, но маркиза наотрез отказалась, сославшись на то, что умирать нужно не в гостях, а только дома и в своей постели, а поэтому они немедленно уезжают. Она сокрушалась, что им ещё предстоит долгая дорога, а ей надо многое успеть, а кузену просто необходимо отдохнуть… Маркиза снова запнулась и, опустив голову, тихонько заплакала. Она позволила себе эту маленькую слабость, чтобы, спустившись к кузену, быть, как всегда, собранной и благодушной.

Жастин предложила маркизе воспользоваться их дорожными каретами, в которых сиденья раскладываются, превращаясь в удобное ложе, благодаря этому они оба смогут в дороге спокойно подремать. Это предложение маркиза приняла с удовольствием, она чувствовала, что нуждалась в небольшой передышке перед целой вереницей скорбных забот.

После того как необходимые решения были приняты, все возвратились в гостиную. Чета Лефевров уже прощалась с хозяйкой дома, и они ждали, когда подадут карету. Все родственники маркизы ждали её указаний, и она объявила, что им уже тоже пора, поскольку им с маркизом предстоит дальняя дорога. Её племянница Соланж жила с супругом и сыном в Париже, и они решили немного задержаться, чтобы не создавать затора из карет перед домом.

Вскоре подали кареты, приспособленные для длительного путешествия. Когда перед маркизом открыли дверцу, он был в полном восторге. Внутреннее убранство кареты полностью соответствовало представлениям о шикарной постели. Он искренне благодарил хозяев за такое внимание, прибавив при этом, что ему ещё не доводилось путешествовать с таким комфортом. При этих словах Жастин еле сдержала слёзы. Чтобы они предательски не покатились по щекам, она подняла лицо к небу, делая вид, что любуется звёздами.

После того, как кареты с гостями отбыли, граф де Бриссак стал настаивать на том, чтобы родственники маркизы остались у них. Жастин поняла, что отец делает это из тех соображений, что если всё-таки придёт печальное известие, то пострадавшей стороне лучше быть рядом с друзьями, которые смогут сразу оказать помощь. Предложение было принято с радостью, и все вскоре разошлись по своим комнатам.

Жастин попросила свою горничную Розет помочь ей раздеться и велела её не будить до тех пор, пока это не будет крайне необходимым. Едва коснувшись подушки, она провалилась то ли в сон, то ли в параллельный мир. Она стояла на берегу мрачной реки, было темно и холодно. Издалека на лодке к ней приближался человек, и немного погодя она поняла, что это Харон, а это значит, что она находится на берегу реки Стикс, но почему, неужели… И в это время она услышала хриплый голос. С ней заговорил Харон. Он сказал, чтобы она не забыла положить плату за переправу. Пока она соображала, в чём дело, лодка уже удалялась, окутанная туманом, который стелился над водой, и в нём она рассмотрела бредущие за Хароном души, которые цеплялись за его лодку, но он отталкивал их веслом и всё время повторял, что нужно внести плату. Жастин наконец вспомнила, что древнее предание гласит, что Харон перевозит только тех, кто платит ему дань. Те же, кто дань не платит, вечно скитаются как неприкаянные, и она бросилась бежать прочь от реки, не разбирая дороги, пока впереди не показалось светлое пространство. Она знала, что ей нужно успеть положить в руку усопшего деньги. Она мучительно думала, сколько нужно положить, чтобы Харон не оттолкнул маркиза… И вдруг откуда-то издалека чётко услышала голос, который называл число двенадцать.

После этого кто-то тронул её за плечо, и она с криком подскочила в постели. Рядом у постели стояла Розет и, прижимая руки к груди, громко взывала к Господу.

– Прости меня, дорогая Розет! Мне снился такой кошмарный сон, пожалуй, что ты ещё хорошо отделалась, я могла и ударить. Сколько же сейчас времени, я же просила тебя, чтобы ты меня без нужды не будила?

– Я же вам и говорила, что уже двенадцать часов. Все давно отзавтракали, потом пришло какое-то сообщение с посыльным, все ужасно переполошились и вот послали за вами. Да, вот ещё, ваша матушка велела вам надеть платье потемней.

Жастин сразу поняла, что её предсказания сбылись, а за этим последует подготовка к поездке в имение маркизы, дабы засвидетельствовать своё почтение усопшему. Она тут же вспомнила про сон, который был послан совсем не зря, и её опять озадачил вопрос уплаты. Спросить было не у кого, ибо такие поверья противоречат христианству, но кто достоверно знает, как именно всё там устроено? Одно неоспоримо, что нет упоминаний о том, что кто-то вернулся из мира теней и всё с точностью пояснил. На фантазию Данте не стоит уповать, и в то же время приснившийся ей сон где-то перекликается с его трактовкой. Но если обратиться к истокам этого поверья, то начало восходит к греческой мифологии, а потом всё перемешалось, но на всякий случай всё-таки не стоит пренебрегать знаками. Пожалуй, что не будет большого греха, если положить в руку усопшему несколько монет.

Приняв решение положить при последнем поцелуе в руку маркиза двенадцать франков, Жастин приступила к утреннему туалету. Когда она спустилась в гостиную, все родственники маркизы неподдельно скорбели. Её матушка утешала мадам Беатрис, отец о чём-то говорил с месье Гюставом, а Юбер сидел у окна с чашкой кофе.

При появлении в гостиной юной хозяйки дома гости заметно оживились. Их взгляды выражали нескрываемое любопытство, граничившее со страхом. Из чего следовало, что отец оповестил присутствующих о её предсказании.

Юбер встал со своего места и, подойдя к Жастин, с восторгом произнёс:

– Да вы у нас ещё и предсказательница! Браво, браво! Кто бы ещё с такой точностью во всех деталях смог предсказать ход предстоящих событий? Я вами просто восхищён! Поверьте, меня не так легко удивить, но вы меня просто сразили своими незаурядными способностями. Мне бы хотелось вас просить о дружеской беседе, само собой разумеется, только после того, как мы отдадим последний долг моему дядюшке.

Его пространная и слишком восторженная речь показалась Жастин не только неуместной, но и неуважительной по отношению к скорбящим родителям. Поэтому она лишь сделала неглубокий реверанс и отошла к матушке.

Мадам Беатрис заверила её, что она полностью согласна с сыном и благодарит за своевременное предупреждение. Далее она попросила дам съездить с ней в магазин готовой одежды и выбрать для всех соответствующие трауру костюмы и аксессуары. Поскольку в семье графа де Бриссака подобающая одежда тоже отсутствовала, то поехали на двух каретах. Дамы были увлечены платьями, шляпками, вуалями, перчатками и прочими мелочами, а мужчины купили тёмные шарфы и чёрные повязки на рукава. После того, как на подготовку к траурной церемонии было потрачено столько денег, как на подготовку к свадьбе, Жастин поняла, что похороны, даже чужие, – довольно расточительное мероприятие.

Когда они вернулись домой, их ждал обед, после чего всем предстояло отправляться в поместье Кавелье. Обед проходил в полной тишине, каждый думал о предстоящей тяжёлой церемонии и, вероятно, о том, что все постепенно приближаются к этой неведомой бездне… В мыслях Жастин, словно ниспосланные свыше, зазвучали строки…

Примирения со смертью нелегки

И каждому из нас, увы, знакомы…

Всё ближе к краю бездны, в мир тоски,

Перстом судьбы мы все туда ведомы!

ГЛАВА ВТОРАЯ

ПОСЛЕДНЯЯ ВОЛЯ МАРКИЗА ДЕ ШАНТРЕЛЯ

В поместье приехали уже почти в сумерки. Слуги проводили гостей в их комнаты, а затем маркиза попросила пройти в гостиную, куда подадут закуски и вино. Облачившись в траурные костюмы, все незамедлительно проследовали в гостиную, где их ждала маркиза де Кавелье. Она была, как всегда, безукоризненно одета и причёсана. Платье из плотного чёрного шёлка облегало её стройную фигуру. Глухой ворот полностью закрывал шею. Роскошное жабо из чёрных лионских кружев было прикреплено к вороту большой овальной брошью с крупными сапфирами, к низу длинных рукавов были пришиты кружевные рюши. Волосы были собраны вверх, и их прикрывала изящная шляпка с вуалью. Маркиза была бледна, но без малейших признаков истерии.

Она встала и сразу обратилась к Жастин:

– Благодарю вас, дорогое дитя! Я ничуть не сомневалась в вашем предсказании. Сразу по приезде я послала за монахиней из нашего прихода и попросила подежурить у дверей спальни маркиза. Она мне потом рассказывала, что в три часа Алексис встал и распахнул окно, постоял минут десять, а затем лёг и уснул. В пять часов он снова проснулся, повернулся набок и закашлялся, она подбежала к нему, чтобы помочь. Но у него стала струиться кровь изо рта, и он тут же замер. Она сразу сообщила обо всём мне, и мы приняли необходимые меры по подготовке моего кузена в последний путь. Теперь хочу поблагодарить всех присутствующих за оказанную честь. Давайте приступим к трапезе – и сразу отдыхать, завтра очень трудный день.

Жастин она попросила присесть рядом с ней. Официанты принесли закуски и вино, все приступили к вечерней скромной трапезе. Маркиза пила только чай, видимо у неё совсем отсутствовал аппетит. Она подождала, пока Жастин покончит с жюльеном с грибами, а затем и ей предложила чай с жасмином и песочные корзинки с фруктами. Жастин пила чай, но чётко ощущала, как маркизе не терпится с ней поговорить наедине. Нетерпение её усиливалось с каждой минутой и постепенно перерастало в раздражение.

Не желая причинять и без того расстроенной маркизе ещё большие беспокойства, она сама обратилась к мадам Кавелье:

– Мне кажется, что вам бы хотелось со мной поговорить, и сделать это непременно в уединённом месте.

– Дорогая, да вы просто читаете мысли! Как это у вас получается?

– Дело в том, что, когда человек волнуется или проявляет нетерпение, от него исходят тревожные вибрации, я их улавливаю и тоже начинаю вибрировать. В этом случае, если есть возможность это прекратить, я либо заговариваю первой, либо удаляюсь на то расстояние, на котором эти вибрации мне уже не слышны.

– Вы так просто это объяснили, словно продиктовали рецепт блинчиков.

– Но это действительно просто, для тех, кто обладает сверхчувствительностью, я уверена, что таких людей немало. Я думаю, что это явление относится к инстинкту самосохранения. Животные его не утратили, а вот мы, выйдя из пещер и по мере развития цивилизации, эти способности растеряли.

– Давайте, моя дорогая, продолжим беседу у меня в кабинете. Меня волнуют некоторые вопросы, на которые можете ответить только вы.

Попрощавшись с гостями и извинившись за ранний уход, она взяла Жастин под руку и направилась к выходу из гостиной. Когда они скрылись из виду, Юбер де Мюррей с иронией в голосе проговорил:

– В одно мгновенье крошка Жастин обрела в лице маркизы де Кавелье могучего покровителя.

Все сразу перевели на него взгляды, и он с опозданием понял, что шутка была явно неуместной, и она не осталась без ответа.

Его отец, возмущённый поведением сына, с негодованием в голосе проговорил:

– Да ты никак завидуешь? Будучи её племянником, за те долгие годы, что ты имел возможность добиться расположения маркизы, ты не продвинулся ни на шаг, поэтому данная ситуация так сильно тебя задела, что ты допустил такую вопиющую бестактность в виде твоей тирады. Ты не только себя, но и нас с матерью поставил в неловкое положение, и поэтому я незамедлительно прошу прощения у всей семьи де Бриссак.

Не зная, как ответить на реплику отца, Юбер предпочёл удалиться. Все остальные тоже направились к выходу в тягостном расположении духа.

В то время, когда гости расходились по комнатам, маркиза и Жастин удобно расположились в больших креслах кабинета, возле горящего камина. Сначала мадам де Кавелье долго смотрела на отблески пламени. Её мысли были далеки от нынешнего времени. Не желая отвлекать мадам, Жастин стала рассматривать стройные ряды книг в шкафах библиотеки. Её размеры впечатляли, Жастин очень хотелось встать и прочесть хотя бы названия книг. Она почти сразу обратила внимание на книги большого формата и поняла, что это полка с энциклопедиями, в которых собраны сведения со всего мира. Она сразу узнала третье издание энциклопедии Брокгауза. Следующие издания печатали его сыновья, и с каждым новым изданием в собрании прибавлялись новые тома с новыми фактами. В их личной библиотеке издания Брокгауза не было, но у неё теперь есть возможность воспользоваться разрешением маркизы иногда проводить время, читая в её библиотеке.

От приятных раздумий её отвлёк вопрос маркизы:

– Простите моё любопытство, но, учитывая последние события, я думаю, что имею право на то, чтобы получить некоторые объяснения по поводу вашего общения с теми, кто покинул нас. Не могли бы вы привести мне пару примеров?

– Да, конечно! Я ведь понимаю, как это интересно – погрузиться в нечто неизведанное. Я начну с самого первого и яркого общения. Это было летом 1845 года. Мне было семь лет, когда умер очень мною любимый дедушка. Он жил на юге Франции у моря, в городке Безье. Мои родители сочли неуместным брать маленького ребёнка на похороны, поэтому я не смогла попрощаться с дедушкой. Я была сильно опечалена и мысленно всё время находилась в поместье маминого отца. Родители ещё не приехали, когда в один из вечеров я увидела своего дедушку сидящим в кресле в моей комнате. Он был таким реальным, что не возникало сомнений, что это он. Его одежда была такой, словно он собрался на приём. Понимая, что я его вижу, он заговорил о том, что ему очень жаль, что нам помешали попрощаться, настаивая при этом на том, чтобы я всегда об этом помнила и никогда в своей жизни так не поступала. Просил меня сильно не печалиться, потому что прожил хорошую жизнь и очень рад тому, что я его вижу и он сможет иногда ко мне заходить. Он исчез так же внезапно, как и появился. Я была так растеряна, что не успела ему ничего сказать. До этого яркого случая я видела души страждущих, словно сотканные из тумана, но они говорили и звали меня по имени, а дедушка был таким же, как при жизни, и это потрясло меня. Я в то время ни с кем об этом не говорила, понимая, что меня сочтут психически нездоровой.

Второй такой яркий эпизод случился, когда мне было десять лет. Мы поехали в Безье в ноябре, потому что теперь захворала моя бабушка. Мы думали, что у неё просто сильная простуда, но она никак не могла побороть болезнь. Я подолгу сидела с ней в её спальне, и мы о многом беседовали, но однажды она мне сказала, что на меня можно положиться и поэтому она доверяет мне свою последнюю волю. Она говорила о том, что понимает, что дни её сочтены. Но у неё есть последнее желание, которое нарушает протокол погребения, но она всё равно настаивает на выполнении её воли. Она настаивала, что для неё это очень важно. Бабушка желала, чтобы поверх платья на неё надели меховую накидку, а голову просила покрыть капором. Эта просьба, конечно, была удивительной, но, с другой стороны, а почему и нет, если это последняя воля дорогого тебе человека. Я, конечно, заверила её, что всё передам маме и мы всё сделаем так, как она того хочет. Через две недели бабушки не стало. Когда все отправились собирать её в последний путь, я настояла на своём присутствии и всем объявила её волю. Моя мама не имела ничего против желания её матери, но дальняя родственница бабули устроила целый скандал над телом покойной, постоянно ссылаясь на то, что скажут люди. Я протестовала как могла, взывая к их совести, но была слишком мала, чтобы со мной считались. Рыдая от бессилия, я убежала в свою комнату и не выходила до самых похорон.

Когда похоронная процессия двигалась к кладбищу, было ужасно холодно, шёл дождь со снегом, а бабушка была одета лишь в лёгкое платье… Я смотрела, как она мокла под дождём, когда мы прощались с ней, и испытывала невыносимую боль и стыд, поскольку не смогла сдержать данное ей обещание. На поминальный обед я не пошла, мне не хотелось сидеть за столом с людьми, которые не считаются с последней волей родного человека. Я была такая злая, что была готова взглядом испепелить ту даму, которая сыграла решающую роль в нарушении воли усопшей. Я сидела в своей комнате на кровати и, склонив голову к коленям, плакала, думая лишь о том, чтобы скорее вырасти и более не позволять никому не считаться со мной. Вдруг я почувствовала, что кто-то словно присел на кровать. Я подняла глаза и увидела бабушку. Она была вся мокрая и дрожала от холода. Её волосы растрепались на ветру, она беспомощно обхватывала себя руками, пытаясь согреться, и говорила мне о том, что ей холодно, что этот холод теперь всегда будет преследовать её и она так обижена, что не выполнили её волю. Я заплакала навзрыд, но она утешила меня, сказав, что она слышала, как я отстаивала её волю, и не держит на меня обиды. Потом она сказала, что если в жизни будет трудно, чтобы я просила их с дедушкой о помощи, и они непременно помогут.

Вот два ярких примера того, как проходит общение с теми, кто покинул этот мир. Кстати, та дама, которая оспаривала желание бабушки, вскоре сильно заболела, подурнела и влачит жалкое существование.

Что ещё можно сказать о едва почивших? После похорон покойники часто приходят похвалить или поругать своих родственников за их последний выход. Иногда ещё до погребения приходят и просят положить к ним в гроб памятную и дорогую вещь. Вот, пожалуй, и всё.

– Какие невероятные вещи вы рассказываете! Как вам вообще удалось сохранить присутствие духа?

– Ну, говорят же, что Господь не даёт нам испытаний, которые мы не в силах вынести. В данный момент меня волнует один очень важный вопрос: а кто будет вести ночное бдение у гроба?

– Что вы имеете в виду?

– Ну, насколько я знаю, покойника нельзя оставлять одного. Он ещё не совсем свыкся с тем, что его уже нет в этом мире, что его не видят, и он может испытывать чувство страха и досады, оттого что его столь рано покинули.