Тень

Тень двигалась безшумно и очень медленно. Значит, ее «локатор зла» еще не обнаружил поблизости человека.

Катя медленно приблизилась, удобнее перехватила нож, коснулась черной силы и бросилась на врага. Она надеялась ударить быстро и избежать драки. Но тень успела развернуться и атаковать. Ее когти прошли аккурат по плечу. Оставили на кожанке четыре полосы, а футболку под ней даже не задели.

Катя отскочила в сторону.

– Знаешь что?! – крикнула она, гневно глядя на тень. – Это была моя любимая куртка.

Она услышала, как Хору пробормотал что-то вроде «с ней невозможно работать». Хотела возмутиться, но было не до него. Тень нападала. Катя отступала, уводя ее на открытое место. Ветки царапали руки, земля была неровной, торчали корни деревьев, валялся мусор. Здесь было легко споткнуться, упасть – и умереть.

Но Катя чувствовала, как ею овладевает сила, как она проникает внутрь и помогает делать то, чего Катя никогда не смогла бы одна.

– Я одного не пойму, – продолжила она, обращаясь к Хору. – Если мой отец… – Она отскочила от очередного удара. – Умер давно, почему я получила силу только через десять лет?

– Об этом действительно нужно говорить прямо сейчас? – спросил волк. – Смотри на тень. Запоминай, какой длины ее лапы. Помни – лезвие не главная часть ножа. Сила в рукояти. Держи ее крепче!

Катя увильнула от очередного броска. Глянула через плечо – сквозь деревья уже был виден спуск к озеру. На берегу много места – есть где развернуться для боя.

– В другое время ты со мной вообще не разговариваешь. – Катя принялась спускаться, стараясь не поскользнуться. – Ответь прямо сейчас.

Хору вздохнул.

– Ты узнаешь, когда придет время, ребенок.

– Я не… – начала было Катя и в эту секунду наступила на поросший мхом камень. Нога соскользнула, Катя кубарем полетела вниз.

В следующий миг она обнаружила себя барахтающейся в озере. Ледяная вода заливала нос, рот и уши. Катя вынырнула, заметила сверкнувшие когти и зажмурилась.

Когда она открыла глаза, тени не было. На берегу, глубоко дыша, стоял Хору. Катя выбралась из озера, огляделась и поморщилась.

– Мокрая, грязная и замерзшая, – пробормотала она под нос, – охотиться не так весело, как казалось. Спасибо, что подстраховал, – обратилась она к Хору, вытирая воду с лица.

Он заворчал на непонятном языке с большим количеством «р» и шипящих. И хотя Катя не понимала ни слова, она знала, что он отзывается о ней далеко не лестно.

– Ты никогда не научишься, если будешь стараться вполсилы, – закончил он уже на русском, – ты не должна ждать, что я в любой момент помогу.

– Но ты же помогаешь.

Она стянула рюкзак, открыла и перевернула. Оттуда вывалились завернутый в полиэтилен сэндвич, и перочинный нож, и вода – вода продолжала течь тонкой струйкой.

Катя вдруг замерла. Она заметила какое-то движение в кустах. Тень? Нет, было непохоже. Промелькнуло что-то белое. По телу пробежали мурашки: что-то белое или что-то в белом наблюдало. Оно наблюдало за ней.

Недолго думая, Катя схватила нож и рванула вверх по пригорку. Ветки цепляли джинсы и царапали, но она ничего не замечала. Она теперь была уверена, что ей не показалось.

Катя вскарабкалась на пригорок, раздвинула ветки и выдохнула. Ничего.

Хору возник рядом.

– В чем дело? – спросил он немного обеспокоенно. – Ты за кем-то побежала?

Катя задумалась. А действительно, зачем она только что мчалась? Может быть, просто хотела держаться подальше от воды?

– Нет, – отозвалась она, все еще хмурясь, – наверное, просто показалось.

Глава 2

Дело

Катя упала за парту и бросила портфель на пол. Ночные тренировки отнимали все силы, а еще приходилось учиться. Почему учителя требуют записку от родителей? Почему нельзя принести записку от тени-наставника-большого-и-страшного-Волка. Что-то вроде: «Макарова Екатерина не может прийти на занятия, потому что всю ночь патрулировала центральный парк».

– Слышала новости?

Гоша приземлился рядом и поставил рюкзак у нее перед носом.

– Что, ты начал бриться? – она изобразила наигранное удивление. Гоша подтолкнул ее в плечо.

– Но-но, женщина! Видишь это, – он ткнул пальцем в верхнюю губу.

Катя прищурилась.

– Очаровательный белый пушок?

– Первый признак, – довольно заявил Гоша. – Со временем эти тоненькие волоски окрепнут и потемнеют, и я отращу великолепные усы, как у злодеев в немом кино, – он показательно накрутил на палец воображаемую растительность. – Но я не об этом. – Он нагнулся и едва слышно прошептал: – Говорят, достали ответы на убойный тест.

Гоша вынул учебник, положил на край парты, рядом аккуратно уместил линейку, карандаш и ручку. Катя скосила взгляд на свою половину стола – у нее было по-другому.

– Кто?

Гоша сделал «а-разве-не-очевидно» взгляд, и она продолжила, закатив глаза:

– Вятский. Он как осьминог: везде запустит свои щупальца.

Гоша пожал плечами. По его скромному мнению, Вятский стал бы талантливым игроком в футбол, может, даже попал бы в сборную, если бы серьезно занимался с детства. Вместо этого он решил приторговывать травкой и ответами на тесты – весь в папочку.

Катя выдохнула, достала тетрадь по физике-литературе-обществознанию, или, как ее стоило называть, «место, где я делаю вид, что что-то пишу на уроках», и посмотрела на обложку. Оттуда на нее таращилась высокомерная лягушка.

Кате захотелось хорошенько разрисовать это глупое создание. С сентября ее оценки резко упали: в прошлом году она была твердой хорошисткой, а теперь металась от двойки к тройке, и могла в два счета вылететь из гимназии в еще большую дыру.

Забудьте о тенях, волках и монстрах. Настоящая проблема – убойный тест.

– Откуда Вятский достал ответы? – Катя взяла ручку и, почти не думая, подрисовала лягушке очки.

Он жестом показал: говори тише.

– Помнишь, две недели назад в школу приходили саперы?

Катя поморщилась. Она тогда отлеживалась после неудачной драки – тень расцарапала ей плечо, и рана срасталась почти сутки. В итоге вместо контрольной по алгебре Катя пропустила одну из самых увлекательных школьных историй. Какой-то придурок позвонил в полицию и сообщил, что в кабинете директора бомба. Наряд приехал через полчаса, учеников выгнали. Саперы с собаками обшарили весь третий этаж, но ничего, конечно, не нашли.

– Оказывается, это Вятский все подстроил, – продолжил Гоша, – и не для того чтобы не писать контрольную, как все подумали, а чтобы выкрасть ответы на тест. Он договорился с одним из полицейских, и тот перефоткал варианты.

– А Вятский случайно не собирается побриться наголо, завести кота и начать засовывать в рот мизинец? – Катя наклонила голову, подумала еще немного и пририсовала лягушке шляпу. – Откуда ты-то знаешь?

– Вчера играл с Кравцовым в футбол. Он, кстати, неплохой парень.

– У тебя все неплохие, – фыркнула Катя. В последнее время Гоша часто играл в футбол и все реже ходил с ней в кино или игровые автоматы. В основном, конечно, из-за нее – после ночных бдений ей все время хотелось спать. Но все равно: как можно проводить время в компании местных самовлюбленных идиотов вроде Вятского?

Гоша проигнорировал ее реплику.

– Кравцов решил, что я могу купить ответы, – он усмехнулся, – как будто у меня есть такие деньги.

«А у меня есть», – почему-то подумала Катя.

– Я ведь могу завалить тест в этом году, – сказала она. Гоша пожал плечами. Он, конечно, не поверил.

Катя посмотрела в окно, на задний двор, заросший елями и липами. Небо было высокое и светлое, двое парней из банды Вятского пинали мяч в стену, на обратной стороне которой был нарисован огромный потрескавшийся портрет Че Гевары. Кто-то из мелких крутился на скейте, отрабатывая прыжок.

Неужели после всех ее тренировок и побед над тенями Катя не заслужила немного расслабиться и отдохнуть? Почему она должна сражаться всю ночь, торчать утром в школе, а вечером готовиться к тесту?

Голос учителя прервал ее размышления, и Катя отбросила мысль, которая уже начала зарождаться в уставшей голове.

* * *

– Ну, пожалуйста! – протянула Катя, пнув пустую бутылку из-под лимонада. Бутылка отскочила к урне и покатилась, цепляя на липкую этикетку первые опавшие листья. – У меня получится.

Тень Хору изредка появлялась на стенах, когда Катя проходила мимо кафе или общественных туалетов, но основное пространство центрального парка занимали деревья, а между ними – плохо забетонированные дорожки, освещенные тусклыми фонарями. Так что видеть Хору она не могла… Хорошо бы еще и не слышать. Но его голос звучал прямо в ее голове, какая насмешка природы!

– Ты должна быть предельно сосредоточенна, – сказал он.

– Музыка отлично помогает сосредоточиться, – в который раз ответила Катя, – я могу сделать очень тихо. Буду все слышать, а на заднем фоне пусть тихо играет саундтрек к моей жизни. Что-нибудь очень мрачное, – добавила она, оглядываясь.

– Сосредоточься, – повторил Хору, – я чувствую тень где-то поблизости. Справишься?

Катя стянула рюкзак и вытащила оттуда нож.

– Давай сделаем это быстро, мне еще нужно подтянуть химию. До убойника осталась неделя, а я к нему совсем не готова.

Катя медленно двинулась в глубь леса – туда, куда указывал Хору.

– Что такое убойник? – спросил он. Кажется, впервые заинтересовался чем-то еще, помимо охоты.

– Штука, которой нас пытают в школе, – пояснила Катя, осторожно ступая по неровной земле, – у нас частная школа, и из нее любят выгонять. Для этого каждый год в октябре и феврале проводят большой тест. Почему в октябре и феврале? – спросила она сама себя и сама же ответила: – Потому что директору нравится издеваться. Готова поспорить, что он специально выбрал время через полтора месяца после каникул, чтобы в случае провала было сложнее попасть в другую школу.

Катя остановилась. Она услышала движение. Две твари выходили из тени большого клена. Обычным взглядом их было почти невозможно увидеть – в этом и заключалась их сила. Сколько сообщений о пропавших, сколько случаев смерти! У Зеленой Горы давно была слава страшного городка. Говорили, здесь лучше не ходить ночью – орудует то ли серийный маньяк, то ли целая банда.

На самом деле это были тени.

Тень – странная сущность, похожая на мазутную субстанцию в форме человека. Они появляются только после заката, и у них нет ни зубов, ни оружия. Зато на лапах по четыре гигантских когтя, и эти лапы могут вытягиваться в самый неподходящий момент. Любимое занятие – поджидать случайных прохожих, разрывать их на части, а потом накрывать собой и полностью поглощать. Так, чтобы даже одежды не оставалось. Кате не доводилось этого видеть, но Хору рассказывал довольно живописно.

Еще Хору говорил, что тени – слабаки и отличная мишень, чтобы научиться сражаться. И вот уже почти месяц три раза в неделю Катя выходила на охоту и убивала по одной тени за ночь. Теперь ей предстояло встретиться с двумя.

Катя закатила глаза и удобнее взялась за рукоять ножа. Нож она купила в охотничьем магазине. До сих пор ежилась, вспоминая взгляд продавца.

– Осторожнее, – отозвался за спиной Хору, – если чувствуешь, что не готова, можешь доверить это мне.

– Надо было предлагать раньше, – возразила Катя. – Но если уж заставил меня мерзнуть ночью, мое сердце требует убийств.

Она закрыла глаза и позволила тени течь сквозь свои пальцы, погладила деревянную рукоять, пустила силу через лезвие. Подобное можно убить подобным. Тень не убьют ни пули, ни ножи, а свет только отпугнет и прогонит на время. Хору научил ее первым делом: глубоко вдохни и представь, как наполняешь силой лезвие. Когда все будет сделано, нож сам поведет тебя.

Некоторые тени шипели, как гремучие змеи. Катя услышала их приближение, напряглась, как кошка перед прыжком, позволила себе несколько мгновений на вдох и ринулась в бой.

Черные когти рассекли воздух справа. Она отскочила, махнула наугад. Мимо.

Удар сзади. Отпрыгнуть. Принять удобную позу. Не позволить себя окружить.

– Обычно я с легкостью сдаю тест, – продолжила Катя, заманивая тени к фонарю: свет прикроет тылы и сделает врага слабее. – Дважды попадала в число стипендиатов. Дрянь! – Она едва увернулась от атаки. Четыре когтя царапнули левую руку. Рукав футболки напитался кровью: – Это пятьдесят учеников, набравших самый высокий балл, и они один семестр учатся бесплатно. А в этот раз я рискую не перевалить за пятьдесят процентов и вылететь. Так-то!

Она бросилась вперед, полоснула ножом по тени. Лезвие вошло глубоко, змеиное шипение стало громче, через пару секунд на землю стекла черная вода и упало восемь пластин – когти тени, единственное, что остается от них после смерти.

Вторая навалилась сбоку, повалила Катю на землю, нависла и зашипела. От нее пахло сладковатой гнилью. Катя перехватила лапу, сморщилась от того, какая та скользкая и липкая, будто запускаешь руку в желе. Сил не хватало. Тень давила ее, и это был лишь вопрос времени – когда ей удастся вонзить когти в руку, потом в грудь, потом в шею, а потом от души поужинать человечиной.

Тень была уже совсем близко. Ее когти щелкали в паре сантиметров от Катиного лица. Воняло невыносимо.

– Хору, – пробормотала Катя сквозь зубы, – давай.

Тень отлетела в сторону. Вместо нее вырос силуэт Хору. Он стоял боком, скаля на тень черные клыки, и глубоко дышал.

Катя поднялась на ноги. Тень зашипела, сделала несколько шагов. Хору набросился и повалил ее на землю. Катя подобрала упавший нож, закрыла глаза, выдохнула. Пустить через него тень: сконцентрироваться и напасть.

Пока тень приходила в себя, Катя рванула к ней, отвела нож к левому плечу, сделала два шага и с силой выпрямила руку. Лезвие прошлось по груди тени. Шипение, гнилой запах и тихий шорох – когти упали на траву…

Катя рухнула следом, распластала руки. Трава была мягкой, прохладной, от тени оставался едва уловимый запах гнили, но и он исчезнет через пару минут. Дышать было тяжело и больно. Катя повернула голову влево, провела рукой по царапинам. Кровь уже запеклась, и на месте ран остались тонкие красные полосы. Ее способностям к восстановлению можно было только позавидовать.

– Регенерация не спасет, если тебе проткнут сердце, – словно угадав ее мысли, заметил Хору. Он встряхнул головой, подпрыгнул на месте, целясь в землю, и растворился в ней.

– Знаю, – пробормотала Катя, – я еще не готова сражаться с двумя. Не успеваю следить.

– Ты бы успевала, если бы не разговаривала, а полностью сосредоточилась на бое.

Хору уже исчез, но Катя слышала его голос.

– Я в курсе, папочка, – начала было она, но замолчала.

Краем глаза она заметила в кустах странное движение. Повернула голову – никого.

– Тебе нужно заниматься усерднее, – настаивал Хору.

Катя поднялась на ноги. Рукав футболки превратился в бахрому.

– Обязательно, но только не на этой неделе, – она принялась счищать с футболки кровь и грязь, – если не подготовлюсь к убойнику, вылечу.

Хору издал что-то среднее между рычанием и кашлем.

– А что мне делать? – начала возмущаться Катя, но тут же остановилась. На лице заиграла улыбка: – Эй, Хору, если мама посадит меня под домашний арест, это помешает выполнению моей важной миссии, так?

Хору заворчал:

– Полагаю, да.

– Значит, я окажу услугу всему миру, если пойду на небольшое нарушение? – Катя наконец оставила футболку в покое и принялась убирать черные пятна с лезвия. – Если куплю ответы на тест, то в этом не будет ничего плохого, потому что все – ради благого дела, так? Класс! – она сунула нож в рюкзак, нацепила его на плечи и пошла домой.

– Я не имел в виду… – начал было Хору. Но Катя уже не слушала.

* * *

Если побеждаешь тени, справишься и с этим.

Катя стояла у стены Че Гевары. Обычно после третьего урока все уходили в столовую, так что площадка пустовала. Катя и сама была не прочь подкрепиться, но на что только не пойдешь ради ответов. Сначала ей пришлось уговаривать Гошу, чтобы тот договорился с Кравцовым, теперь ждать Вятского, чтобы при личной встрече убедить, что она не собирается доносить директору. Катя вздохнула: с каких пор преступникам нужно проходить собеседования?

Она оглядела забетонированную площадку: сквозь щели пробивались одуванчики и осока. Вспомнила, как месяц назад ее здесь прижали к стене, а она была совсем слабой и ничего не могла. Теперь она знала и умела намного больше. Месяц тренировок развил инстинкты. Она знала, как обращаться с ножом, как уворачиваться от когтей и бросаться в атаку.

Ветер приносил первые запахи осени: влажный холодный воздух и далекий дым от сожженных листьев.

Катя подошла к мусорному баку, в который ее впечатала тень. Вмятину до сих пор не выровняли, да и кто будет этим заниматься? Отсюда и мусор вывозили раз в месяц. Каждый раз, возвращаясь домой, Катя дергалась, когда замечала карман Анниного рюкзака, торчащий из бака. Надпись баллончиком «ОСТАВЬ ОТБРОСЫ, ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ» сохранилась с две тысячи четырнадцатого. Краска уже облупилась, но никто и не думал ее замазывать. Катя прикоснулась пальцами к баку, почувствовала вмятину, закрыла глаза, пытаясь вспомнить свои чувства тогда…

– Эй, – позвал голос за спиной, – ты… изучаешь мусорку?

Катя отпрянула от бака. Да уж, отличный способ произвести впечатление – хочу заняться нехорошими делишками. А еще обожаю поглаживать помойные баки. Хобби такое.

Она обернулась и выдавила виноватую улыбку. Вятский смотрел на нее из-под сведенных бровей, прятал руки в карман кожанки, отчего та натягивалась на спине, темные волосы приминала бордовая шапка. И сейчас, глядя на него, Катя, возможно, впервые поняла, почему многим он так нравится. Вятскому было далеко до красавца – непропорционально крупные плечи, длинная шея, острый кадык и грубоватое лицо. Но он казался взрослее и серьезнее остальных.

Катя привыкла относиться к нему как к избалованному сынку папаши – полковника полиции, который у любого ассоциировался только с двумя словами: «взятки» и «некомпетентность». Она думала, что будет общаться с ним, как с неизбежным злом. Что-то вроде сражения с тенями или ответа у доски. Но сейчас под его пристальным взглядом Катя растерялась.

– Ты отличница? – спросил Вятский хмуро. – Похожа на отличницу.

Из его уст это звучало далеко не как комплимент, и Кате против воли захотелось пригладить волосы… или растрепать? Да откуда она знала, как надо выглядеть, чтобы сойти в этой компании за свою?

– Хорошистка, – отозвалась она, – то есть была хорошисткой до этого года. Сейчас совсем нет времени на учебу, так что я просто хочу набрать больше пятидесяти. Вот так рушатся мечты о приличном вузе, – добавила она зачем-то.

– В вузах тоже все покупают, – пожал он плечами.

Катя могла только кивнуть.

– И именно поэтому я не доверяю врачам. И экономистам. И политикам. И людям вообще, – добавила она, успев подумать, что мысль завела ее куда-то не туда. Но Вятский только усмехнулся.

– Так как тебя зовут?

Катя замерла. Голова закружилась, как будто что-то с силой толкнуло в затылок. Она уже знала это чувство. Испытала, когда впервые ощутила близость тени. Позднее это чувство должно было возвращаться, но у Кати не получалось. А теперь оно пришло само собой.

Тень рядом со школой? Среди дня? Это было как минимум странно.

Катя вспомнила, чему учил ее Хору: расслабиться и довериться инстинктам. Даже днем, когда светит солнце, есть тень. Надо только суметь отыскать ее. Тени от облаков, от стен, от людей, все они – тонкие тропинки. Через них можно заглянуть туда, где у Кати есть реальная сила. Она сосредоточилась, представила, что поднимает лежащие на земле тени, что они обретают объем и она может видеть сквозь них, словно подглядывая через замочную скважину.

Все стало на несколько тонов темнее, будто Катя держала пленку перед глазами. Она огляделась: в направлении леса в воздухе чувствовался грязный скрюченный ком.

Катя мысленно позвала Хору, но он не ответил. Днем, при свете, у него было мало сил.

– Эй! – Вятский пощелкал перед ней пальцами. – Собираешься отвечать?

– А? – Она моргнула. – Катя… Макарова Катя. Десятый «А» класс. Что-то еще? – она спросила абсолютно искренне, потому что прослушала вопрос, но Вятский только усмехнулся.

– Котик, значит, – пробормотал он, – мило.

Катя даже не сразу поняла, почему котик. Ей, честно говоря, было не до того. Звуки стали далекими, голос доносился будто через трубу.

Вятский достал сигарету.

– Не против?

Катя была против, но не нашла сил возразить, и он закурил.

– Мы ведь не идиоты? – он заглянул ей прямо в лицо, и Катя кивнула. – Если все напишут тест одинаково, Медведь догадается и заставит пересдавать, – Вятский выпустил дым, – поэтому мы сами подготовили разные варианты. Изменили ответы, чтобы не попасться.

Катя кивнула.

– Расценки такие, – продолжил он, – пять тысяч за проходной балл. Получишь от пятидесяти пяти до шестидесяти. За восемьдесят пять – девяносто баллов – десять тысяч. Или плати двадцать и получишь все ответы. Есть условия, – добавил Вятский, прежде чем Катя ответила, – ты платишь, мы даем список. Все, что от тебя требуется, – заучить буквы и написать правильно. Справишься?

Она кивнула. Плотный сгусток тени вдалеке слегка подрагивал, но не двигался. Тень днем? Разве это возможно?

– Не брать с собой шпор, – добавил Вятский, – если хоть кто-то попадется, все провалится.

Катя сощурилась. Сгусток не собирался исчезать. Что-то было там, в лесу, и ей нужно было это выяснить.

– И самое главное, – он снова затянулся, – если расскажешь кому-нибудь из учителей, тебе будет очень и очень плохо. Все устраивает? – Он стряхнул пепел на землю.

– Хорошо, – отозвалась Катя, даже не посмотрев на него, – принесу деньги завтра. Пять тысяч.

Она рванула вперед, поддаваясь предчувствию, и даже не заметила, как толкнула его плечом.

Он проводил ее взглядом, бросил сигарету в контейнер и крикнул вдогонку:

– Эй, котик, аккуратнее!

* * *

Задний двор школы упирался в небольшой, но густой лес, через который можно было спуститься к Белой речке. Ученики часто распивали там пиво или просто зависали от нечего делать. Но сейчас Катя не чувствовала никого. Только странный сверхъестественный сгусток энергии.

Она все еще была плоха в концентрации и считывании энергетических потоков, но даже так чувствовала: впереди ее ждет нечто крайне неприятное.

Катя направлялась в самую гущу леса, раздвигая ветки тополей и лип. Она шла то по примятой траве, то по тропинке, которую протоптали ученики. В детстве Катя и Гоша любили здесь гулять, забираться на деревья, разбивать шалаши. У них даже были собственные деревья – они ключами выцарапывали имена. Однажды он притащил папин охотничий бинокль, и они почти целый день сидели на верхних ветках и следили через окна за директором.

Но теперь все здесь было по-другому. Лес был пропитан знакомым легким запахом гнили. Катя стянула рюкзак, чтобы проще было достать нож, не охотничий, а небольшой перочинный – это все, что она могла позволить себе в школе.

– Хору, мне кажется, здесь тень, – проговорила она себе под нос.

Хору не отвечал. С ним было трудно связываться днем, как будто что-то создавало помехи. Что ж, видимо, придется справляться самой.

Здесь. Совсем близко. Катя раздвинула ветки, дернулась вперед, выбросила руку с ножом и замерла.

На земле лежала девочка лет четырнадцати. Ее руки были раскинуты, а земля вокруг головы стала влажной и темной. Над ней нависал бесформенный силуэт – синие джинсы и белая толстовка с натянутым капюшоном. Со спины невозможно было определить ни возраст, ни пол человека. Но он склонялся над девочкой.

Катя замерла.

Человек в белой толстовке немного повернулся. Катя все еще не видела лица, но заметила длинные черные волосы, рукав закрывал руку до костяшек, торчали только тонкие пальцы, и они держали нож.

Катя крепче ухватилась за оружие.

Нож! Под белой толстовкой скрывалась девушка, и, судя по оружию в руке, намерения у нее были не самые дружелюбные.

Катя приготовилась к бою, но девушка вскрикнула и рванула прочь. Катя сделала несколько шагов за ней, но остановилась. Она посмотрела на девочку.

Ее волосы рассыпались светлым ореолом. Справа, где текла кровь, они намокли, потяжелели и стали рыжеватыми.

Катя вспомнила про девушку в толстовке.

Про отпечатки.

Про оказание первой помощи.

Про силу, которая привела ее сюда.

И после всех промелькнувших в голове мыслей, резких, как удар ножа, она смогла сказать себе только одно: нужно сделать вдох.

Она никогда не сталкивалась с таким. И не думала, что столкнется. То есть… разве можно быть к этому готовой?

Катя медленно двинулась в сторону девочки. Нож все еще держала в руке. Она шла напряженно, как хищник перед атакой. Уговаривала себя расслабиться и поторопиться. Если девочка жива, на счету каждая секунда. Она сглотнула. Если…