скачать книгу бесплатно
– Поверьте, я только хочу помочь соотечественнице, оказавшейся в трудной ситуации. В этом, кстати, заключается моя работа, и я пытаюсь ее выполнить.
– А я вам мешаю?
– Себе, – поправил он. – В ваших рассказах очень много нереального, фантастического. Прошу вас серьезно отнестись к моей просьбе, взвешивайте свои слова.
Я сердито посмотрела на него, меня, разумеется, переполняло негодование.
– Вы мне предлагаете ничего не рассказывать полицейским?
– Боже избави. Если вы считаете, что рассказать необходимо…
– А вы так не считаете?
– Свою точку зрения я уже высказал: если вы все это не придумали, значит, вам известно гораздо больше. Гораздо. Вам следует быть до конца откровенной, в противном случае вы только запутаете следствие.
Я продолжала на него таращиться, и вдруг совершенно идиотская мысль пришла мне в голову: что, если мой отец разведчик, то есть работал на российскую разведку, и теперь этот тип просто пытается запудрить мне мозги? Целую минуту эта мысль казалась мне вполне вероятной, потом я выругалась про себя, нецензурно, разумеется. Смех, да и только, что он мог тут разведывать? Мой отец иногда представлялся мне большим ребенком, каковым, в сущности, и был. Бабка любила приговаривать: «дитя великовозрастное» и качала головой; подозреваю, она не видела повода гордиться сыном. Нет, конечно, она его очень любила, но, скорее всего, он не оправдал ее надежд, хотя о ее надеждах мне ничего не известно. «Я действительно увлекаюсь фантазиями», – подумала я с печалью, но отступать без боя не хотелось, и я задала еще вопрос:
– А этот тип, что ждал меня в номере, он что, тоже плод моего воображения?
– Он угрожал вам? – поднял брови Дмитрий Сергеевич.
– Нет, – съязвила я. – Напротив, сказал, что он мой ангел-хранитель.
– Вы считаете, к вам его приставил ваш отец?
Признаться, такое мне в голову не приходило, я опять замерла с открытым ртом, выглядела, должно быть, очень глупо, а чувствовала себя еще глупее.
– Отец? – обретя голос, повторила я и вновь задумалась, правда, рот закрыла. – Зачем? – нашла в себе силы спросить я через некоторое время.
– Уверен, вам об этом лучше знать.
– Ничего я не знаю, – возмутилась я, но мысль об ангеле-хранителе накрепко засела в моей голове.
– Жанна Александровна, – очень мягко начал Дмитрий Сергеевич, – со стороны все выглядит приблизительно так: ваш отец оказался замешанным в некую опасную историю. Ни вы, ни я о ней ничего не знаем, – он поднял руку, избегая моих возражений. – Это, без сомнения, так. Его убийство тому доказательство. Поняв, что находится в опасности, он предупредил вас о некоем человеке, а еще позаботился об охране для вас. Я почти уверен, что в данных обстоятельствах он был просто обязан вам что-то объяснить, хотя бы что-то, – повторил он. – Единственно для того, чтобы не подвергать вас риску. Но вы категорически отказываетесь…
– Он мне ничего не объяснил, – возмутилась я.
– И вы не знаете, зачем он приехал в Италию? И из любопытства не поинтересовались, что было в конверте, полученном вашим отцом?
– Я вам все рассказала…
– Отлично.
Он поднялся, давая понять, что разговор окончен. Наверное, у него кончилось терпение. Однако, как выяснилось позже, два добрых дела он все-таки сделал, потому что ближе к вечеру сообщил:
– Владимир Шульгин действительно вылетел сегодня в Москву. Он был здесь по турпутевке, находился в Италии семь дней, живет в Кемерове, работает автослесарем.
– Не так часто мужчины путешествуют в одиночку, – буркнула я, услышав это.
– При желании каждая мелочь может казаться подозрительной, – помолчав немного, сказал он. – В любом случае он покинул Италию, так что угрожать вам не будет.
– Может, установить за ним наблюдение…
По-видимому, Дмитрию Сергеевичу понадобилась вся его выдержка, чтоб ответить спокойно и без всякого намека на издевку:
– На каком основании? Вы уверены, что это он посетил вас ночью?
– Кто же еще? – я досадливо чертыхнулась, и на этом разговор закончился.
На следующий день он же сообщил мне, что ангел-хранитель звонил мне в номер из холла гостиницы. Это мои подозрения лишь усилило. К сожалению, этот факт усилил и сомнения Дмитрия Сергеевича, что, в общем-то, было понятно.
Покидая гостиницу, я нервно кусала губы – скверная привычка, но в тот момент мне было не до хороших манер. Я пыталась решить, должна ли я сообщить в полицию о событиях этой ночи, и если должна, то что? Дмитрия Сергеевича, как видно, беседы со мной утомили, и он предпочел отмалчиваться. Так что решать пришлось самой. В конце концов я определилась: о ночном визитере я расскажу, о лодке, о разговоре на немецком тоже, а вот об ангеле-хранителе не стану… Чего доброго они и впрямь решат, что мой отец – мафиози и приставил ко мне охрану.
Удручающе вежливые полицейские выслушали мой рассказ, кивая в нужных местах.
– Синьорина считает, что ей необходима охрана? – спросил один серьезно, второй ласково улыбнулся с особым выражением на физиономии, которое можно было понять примерно так: какой глупостью нас еще удивят?
Поначалу я здорово разозлилась, меня потянуло наговорить ему гадостей, чтобы дурацкая улыбка сползла с его лица, но, немного успокоившись, я поняла, что злюсь напрасно. Дмитрий Сергеевич прав, моя история со стороны выглядит глупо, если не сказать больше. Подозрительно, уж точно.
– Думаю, будет разумно, если синьорина переедет в другую гостиницу, – заметил Дмитрий Сергеевич.
Полицейские согласно кивнули. На том мы простились.
Справедливости ради следует сказать, что драматические события на этом закончились, то есть на мою жизнь более никто не посягал, встреч со мной не искал и даже по телефону не звонил. Дмитрий Сергеевич оказался на редкость милым человеком и все заботы, связанные с оформлением необходимых бумаг, взял на себя. Через несколько дней я отправилась в Россию, сопровождая гроб с телом отца. К тому моменту я уже отчаялась разобраться в этой истории, хотя кое-какие надежды теплились в моей душе: вдруг встреча с родственниками что-то прояснит? Надежды оказались напрасными. Родственники пребывали в недоумении. Муза истерически рыдала и время от времени обращалась ко мне с вопросом:
– Как ты можешь жить в стране, где людей режут на улицах?
Можно подумать, что здесь ничего подобного не случается. Сестра выглядела испуганной, плакала и просила меня не уезжать. Вскоре стало ясно, что никто понятия не имеет о делах отца, мой рассказ, который мне пришлось повторять раз пять, у всех вызвал стойкое недоумение. Правда, памятуя недавний опыт, я была скупа на слова, что друзьями и родными воспринималось с пониманием.
Отца похоронили, а я поспешила вернуться в Италию, очень рассчитывая на то, что у полицейских появились хоть какие-то зацепки. Но и этим надеждам не суждено было сбыться.
Вновь оказавшись в Болонье среди привычных людей и вещей, я решила: лучшее, что я могу сделать, это сосредоточиться на учебе. Прошел месяц, и теперь мне временами казалось, что в моей жизни ничего не изменилось. Лекции, общежитие, подруги… Иногда я вдруг думала: «Надо позвонить отцу», и тогда недавняя боль возвращалась, и я стискивала зубы, а по ночам ревела, успокаивая себя тем, что моя тоска когда-нибудь пройдет. И все же я ловила себя на мысли, что жду звонка от отца. Нелепость, но именно так и было. Я ждала звонка, а мысль о том, что папы больше нет, попросту не укладывалась в голове. Это было похоже на тихое помешательство. Может, я в самом деле спятила? Конечно, согласиться с этим я не могла, хоть мне было известно от знающих людей, что ни один псих психом себя не считает.
Никто мною не интересовался, таинственные личности, желавшие моей гибели, вдруг потеряли ко мне интерес. А может, мне все это привиделось? Прав Дмитрий Сергеевич: гибель отца вызвала сильнейший стресс, и у меня попросту начались глюки. А потом так же внезапно кончились. Если те двое замышляли меня укокошить, почему вдруг они отказались от своего намерения? Очень много вопросов, на которые у меня не было ответов. Оставалось рассчитывать лишь на время, которое, как известно, лечит. Но в моем случае все происходило иначе: чем больше времени проходило с момента гибели папы, тем настойчивее было мое желание понять, что тогда произошло.
Однажды я, сев за стол, записала наш разговор с отцом, постаравшись ничего не упустить, и, дважды прочитав написанное, пригорюнилась. Он имел в виду какую-то семейную тайну. Что, если именно она послужила причиной его гибели, как бы нелепо это ни звучало?
– Искать надо там, – произнесла я, и в тот момент стало ясно: пока я не разберусь в этой истории, не успокоюсь. Я должна знать, кто и почему убил папу, и в этом я видела смысл своей жизни. Учеба и прочее перестали иметь значение. У меня была цель. Я понятия не имела, что должна сделать, с чего начать, но, несмотря на это, была полна решимости.
Для начала следовало вернуться в Россию. Находясь в Италии, я вряд ли смогу разобраться в тайнах нашего семейства, а после одного события мое намерение поскорее вернуться домой лишь окрепло.
Произошло это событие в конце мая. Я возвращалась от подруги, время было позднее, от дома, где она жила со своим бойфрендом, до общежития было недалеко, и я отправилась пешком. Я шла по пустынной улице, как всегда, погруженная в свои мысли, пока вдруг не ощутила чей-то настойчивый взгляд. Это чувство было настолько сильным, что я резко повернулась, не отдавая себе отчета в том, что делаю. Крытая галерея за моей спиной была совершенно пуста. И все-таки я знала: оттуда, где темнота сгущалась и становилась совершенно непроницаемой, кто-то смотрит на меня. «Я точно спятила», – подумала я с испугом, потому что неизвестно, что хуже: ожидать нападения или понять, что ты сумасшедшая и видишь то, чего нет. Впрочем, в тот момент я ничегошеньки не видела, но радоваться не спешила.
– Кто здесь? – спросила я громко.
Мой голос зловеще прозвучал под древними сводами, и я поежилась. Мне никто не ответил, что неудивительно. Постояв немного, я сделала еще несколько шагов и опять резко повернулась. Никого. Я бросилась бежать, и вот тогда… возможно, мне это все-таки показалось, но я была уверена, что слышу шорох за своей спиной. Галерея кончилась, я свернула за угол и замерла, привалившись к стене. Я ждала, стараясь не дышать, боясь, что тот, кто следил за мной, услышит. Мимо проехало такси, я перевела дух и вновь стала ждать. Но ничего не происходило. По неведомой причине мой преследователь не спешил за мной. Может, испугался проезжавшей машины?
Я очень осторожно выглянула из-за угла. Ко мне приближалась парочка, парень обнимал девушку, прижимая ее к себе, и что-то нашептывал.
– С ума сойти, – покачала я головой.
Парочка прошла мимо, а я, выждав еще немного, отправилась за ними, и почти сразу чувство, что за мной наблюдают, вернулось. Разумеется, оглянувшись, я никого не обнаружила.
– Все, пора к психиатру, – решила я, юркнула за ближайшую колонну галереи и замерла, прислушиваясь.
Шорох. Кто-то очень осторожно приближался. Я выглянула из-за колонны, уверенная, что опять никого не увижу, перспектива близкой встречи с психиатром казалась вполне реальной, и тут из темноты донеслось:
– Шла бы ты в свою общагу, в самом деле.
Признаться, я присела от неожиданности. Сказано это было по-русски, но, разумеется, вовсе не значило, что сие не слуховая галлюцинация, почему бы глюкам и не говорить на моем родном языке? Пялясь в темноту, я ущипнула себя за руку и без удивления поняла, что не сплю. Тут в голову пришла мысль об ангеле-хранителе.
– Эй, – робко позвала я. – Это вы?
– Я, я, – ответили из темноты.
От этого мне стало только хуже, вдруг я сама с собой разговариваю? Раздвоение личности, одним словом, шизофрения.
– Вы за мной следите? – вновь спросила я.
– Как ты мне надоела, – ответила темнота. – Иди уже.
– Слушайте, вы кто? – осмелела я и нарвалась:
– Конь в пальто.
Вполне предсказуемый ответ, но он ничего не прояснял. Я сама с собой говорю или там кто-то есть?
– Может быть, вы покажетесь? – не отставала я. – Какой смысл прятаться, если я все равно знаю, что вы здесь?
Я вновь осторожно выглянула и убедилась, что галерея пуста. Он молчал, а я не знала, что делать: еще поговорить в одностороннем порядке или двигать в общагу. И тут поняла, что рядом кто-то стоит. В тот же миг рот мне крепко стиснули ладонью, а потом попросту выдернули меня из-за колонны. Теперь я стояла навытяжку, прижимаясь спиной к чьей-то груди, готовая скончаться от ужаса, и вместе с тем пришло странное облегчение: это не глюк. Человек, что держал меня, был из плоти и крови и даже имел запах, кстати, приятный. Я пыталась вспомнить название мужского парфюма, который казался ужасно знакомым, и вновь испугалась за свой рассудок: о том ли должна думать девушка в минуту смертельной опасности?
– Прекращай эту дурацкую игру в прятки, – шепнули мне в ухо, и теперь я была абсолютно уверена: это мой ночной гость, ангел-хранитель… чтоб ему! – Марш в общагу, – сказал он сурово. – И не вздумай оглядываться, дело кончится переломом конечностей.
Он разжал руки и легонько толкнул меня. Пролетев по инерции пару метров и притормозив, я первым делом обернулась, несмотря на предупреждение. И никого не увидела. Мужчина, скорее всего, просто скрылся за колонной. Я осторожно приблизилась и стала медленно обходить ее. Надо полагать, он делал то же самое, правда, шагов я не слышала, но я их и раньше не слышала, двигается этот тип совершенно бесшумно. Я резко повернула и шагнула в противоположную сторону, потом побежала, то и дело меняя направление, пока не услышала смех из темноты. Судя по всему, парень находился довольно далеко от меня.
– До чего ж по-дурацки ты выглядишь, – сказал он, а я нахмурилась, хотя и вынуждена была с ним согласиться.
– Давайте поговорим, – предложила я и спросила, вспомнив предположение Дмитрия Сергеевича: – Вас отец послал?
– Ага, с того света.
– Я ведь серьезно. Почему бы вам мне все не объяснить? Зачем вы за мной ходите, ведь должен быть в этом смысл?
– Не хочу, чтобы ты отправилась вслед за отцом.
– Почему не хотите?
– По доброте душевной. Кстати, ты домой не собираешься? Мне здешние красоты уже поперек горла.
Я сделала еще пару шагов, очень рассчитывая на то, что мне удастся его разговорить. Но тут в галерее появилась группа молодых людей, я замолчала, ожидая, когда они пройдут. Они поравнялись со мной, и выяснилось, что мы хорошо знакомы, ребята тоже возвращались в общежитие. Я пыталась придумать предлог, чтобы не пойти с ними, но, пока думала, один из них подхватил меня под руку, и я, то и дело оборачиваясь, отправилась вместе с компанией.
Ночью я, по обыкновению, разглядывала потолок, совершенно уверенная в двух вещах: я не шизофреник, а гибель отца действительно связана с некой тайной, которую я смогу разгадать. Если повезет. Этот тип спросил, не собираюсь ли я домой, и имел в виду вовсе не общежитие, что лишь укрепило мое решение вернуться на Родину.
В аэропорту меня встречала Яна, рядом с ней стоял молодой человек, высокий, худой, длинные волосы падали ему на глаза, он то и дело их отбрасывал, наверное, поэтому создавалось впечатление, что он очень нервничает. Сестра рядом с ним казалась совсем маленького роста, на ней была короткая юбка и светлая блузка с рюшами, которая ей совершенно не шла. Яна была в том возрасте, когда любое замечание воспринимается в штыки, и я остерегалась давать ей советы. Наверное, ее мать помалкивала из тех же соображений. Я некстати подумала, что Янка унаследовала от обоих родителей не самые лучшие черты: от Музы взбалмошность, от отца упрямство. От папы ей также достался высокий лоб и длинный нос, лицо отца он совершенно не портил, а вот сестре давал повод считать себя дурнушкой, хотя, с моей точки зрения, у нее была интересная внешность. Узкое лицо с небольшими, но выразительными глазами, маленький рот, который она неумело красила, стараясь сделать губы полнее. Янка была вспыльчивой, ленивой, заносчивой и не испытывала ни малейшего желания заниматься чем-то полезным. Учеба ей никогда не давалась, в восьмом классе ее собирались оставить на второй год, спасло лишь вмешательство отца. Школу она закончила в прошлом году, папа пристроил ее в институт на платное отделение, но и там она проявила абсолютное равнодушие к учебе, папа с сожалением говорил, что туристическому бизнесу, как видно, придется обходиться без Яны. Сестрицу по-настоящему интересовали лишь тряпки, в которых она ничего не смыслила, и парни, с которыми ей не везло. Отец возлагал на меня определенные надежды в том смысле, что я благотворно повлияю на нее. Я очень любила Янку, но сомневалась, что на нее кто-то серьезно способен повлиять.
Увидев их еще издалека, я помахала им рукой, и через минуту Янка уже заключила меня в объятия.
– Наконец-то ты приехала, – сказала она, когда с поцелуями и приветствиями было покончено. Она нахмурилась, а я спросила:
– Как твои дела? – заподозрив, что меня ожидают плохие новости.
– Нормально, – отмахнулась Янка. – Кстати, это Юра. Мы вместе учимся.
Юра стоял рядом, с любопытством на меня поглядывая.
– Напрасно пыжишься, – добавила Янка с ноткой презрения в голосе, обращаясь к нему. – На таких, как ты, моя сестра внимания не обращает.
Парень смутился, что доставило ей удовольствие, я не знала, как себя вести в такой ситуации, и решила вовсе не реагировать на ее слова. Парень взял мой багаж, и мы направились к машине.
– Я скоро получу водительское удостоверение, – похвастала Яна. – Как только мне исполнится восемнадцать. Буду ездить на папиной машине, жду не дождусь. Я так рада, что ты приехала, – повторила она, поцеловав меня.
– Как чувствует себя Муза?
– Мама, по-моему, спятила, – вновь нахмурившись, ответила сестра. – У нее одна идея – поскорее выйти замуж. При этом она говорит, что папа – мужчина всей ее жизни. Мне кажется, она никогда его не любила.
– Перестань. Они были прекрасной парой, – ответила я. Вообще-то Муза из тех женщин, которые просто не способны любить кого-либо, но вряд ли отца это очень волновало, поэтому их брак вполне можно было назвать счастливым.
– С ней совершенно невозможно ужиться, – продолжала Янка. – Она точно спятила. Вчера нацепила короткую юбку и полдня вертелась перед зеркалом. Доставала меня разглагольствованиями, что ноги у нее красивее моих. Говорят, многие бабы съезжают с катушек, когда начинается климакс, вот я и думаю, не спятила ли мамаша.
– Какой климакс? – буркнула я, косясь на Юру.
Он шел рядом, не особенно прислушиваясь к нашей болтовне, но я все равно подумала, что Янке стоило бы подождать с рассказами до тех пор, пока мы не останемся одни.
То, что жалоб не избежать, я отлично знала, причем мне предстоит выслушать еще и Музу. Мать с дочерью жили как кошка с собакой, наверное, потому, что были очень похожи.
– Меня тошнит, когда я слышу ее болтовню, – не утихала Янка. – Могла бы ради приличия подождать хоть год после смерти отца, как делают нормальные люди. Но она ненормальная. Пристает ко всем с просьбой найти ей мужа, даже не понимает, как это омерзительно выглядит. Может, хоть при тебе присмиреет, – вздохнула сестра, а я подумала: «Это вряд ли».
– Почему вдруг такая спешка с замужеством?
– Потому что в голове у нее полный бардак. И под юбкой тоже. Она не в состоянии жить одна. Бедный папа, он заслуживал лучшей жены. Жду не дождусь, когда смогу уйти из дома.
– Куда уйти? – насторожилась я, трудно было представить Янку самостоятельным человеком.
– Да куда угодно, лишь бы не жить с ней вместе. Мы ведь должны получить наследство после папы, я потребую свою долю.
– На твоем месте я бы не стала ссориться с мамой, тем более из-за наследства.
– Тебе хорошо, у тебя была нормальная мать, а у меня эта чокнутая.
