скачать книгу бесплатно
– Говорят, возможно, – домовенок опять вздохнул. – Хотя я никогда такого домового не видел. Каждый домовой знает день своей смерти.
– Значит, он может уберечься от нее.
– Не может. Не ты смерти ищешь, она сторожит. Какая это смерть, если от нее убереглись? – домовенок недоверчиво покачал головой. – Не каждому это удается, не каждому счастье улыбнется. Счастье – вольная пташка, где захотело, там и село.
– А как домовой может стать бессмертным?
– Его должен от смерти кто-нибудь уберечь, спасти. Получается тогда, что он нужен, что без него не ладятся дела в доме и семье. Вот от такого смерть отступает, он становится бессмертным.
– Хочешь, я тебя спасу? Назови свой день, – сразу же предложил Толя.
– Нельзя открывать эту тайну, это ничего не даст, а смерть тогда обманет, и придет, когда не ждешь.
– Фу, – недовольно сказал Толя, – совсем ты меня запутал – можно, нельзя… А я тут сижу, как дурак с помытой шеей, и сказки твои слушаю. Долго там Оля ходить будет?
– Она не ходит, а спит.
– Спать можно и дома, – возразил Толя категорично. – Все! Давай ее сюда!
Дверь открылась, и вошла Оля. Вид у нее был ошарашенный.
– Кошмарики какие-то… – сказала она. – Мы с мамой ходили по мрачным темным комнатам и искали друг друга. Я кричала, звала ее, но голос у меня какой-то странный был, беззвучный. Рот открываю, кричу изо всех сил, а мама не слышит. Это ей снится? Какой ужас? Ее надо разбудить!
– Она сама проснется скоро, придет на тебя посмотреть, – успокоил Олю домовой. – У вас еще час в запасе есть.
– Тоже мне, распорядитель снов, – сказал Толя недовольно. – Не умеешь – не берись! Нагнал страха на девчонку! Не мог что-нибудь интереснее показать?
– Зачем? – простодушно спросил малыш. – Я не ваш домовой, чего стараться? Ну, ладно, – крикнул он, увидев, что ребята направились к выходу, – я умею и более интересные вещи делать.
Он сорвался с места и остановился перед ними.
– Ошибок нет только у тех, кто ничего не делает, – буркнул он, потом вдруг улыбнулся хитренько. – А может, хотите пройтись во времени? В какое время хотите переместиться?
– Прошлое, – не задумываясь, сказала Оля.
– Будущее! – поправил ее брат.
Человечек довольно потер ладошки.
– Ладно, раз не можете договориться, выбираю я. Тому виднее, у кого нос длиннее.
– У меня длиннее, у меня! – закричала Оля, потому что фантазия ей подсказала, что можно побывать в каком-нибудь дворце на балу.
– Фу – ты, ну – ты, за твоим языком не поспеешь босиком, – укоризненно покачал лохматой головой домовенок. – Никто не будет в обиде. Дайте подумать, а то сделаю, как та Дарья, у которой каждый день аварии: садит в печь пирожки, а вынимает покрышки на горшки.
Человечек задумался, потом заложил ручки за спину и стал ходить туда-сюда перед ребятами. Мордашка была у него очень серьезная. Вот он остановился напротив и испытывающе посмотрел на них. Оля нетерпеливо кашлянула, а потом еще раз, подталкивая домового к действию. Он подошел к окну и пошлепал ладошкой по подоконнику:
– Сядьте вот здесь и молчите, ни во что не вмешивайтесь, ничего не говорите и не шевелитесь.
Ребята с готовностью подбежали к окну и уселись рядышком. Малыш поднял руки, дернул на себя что-то невидимое, повернулся к лампе и дунул на нее. Свет погас, и ребята почувствовали легкое колыхание воздуха перед лицом. А когда свет опять вспыхнул, оказалось, что перед носом у них висит удивительно красивая ажурная занавесь, сквозь которую видна комната. Эта же самая комната, но какая уютная и нарядная! Удивительные обои, а на стенах портреты детей. Какая дивная скатерть на столе! Вся ажурная, и цвет такой необычный, нежный! А светильник на столе, наверное, волшебный! Как в сказке его розы слабо мерцают и покачиваются, то открывая, то закрывая лепестки бутонов.
Мелодично прозвенел звонок, и Оля от неожиданности чуть не свалилась с подоконника, но брат вовремя успел схватить ее за пижаму. Откуда-то сбоку появилась молодая женщина, подошла к двери и открыла ее. Вошел мужчина, тоже молодой, в белом халате, наверное, врач.
– Здравствуй, – сказал он и поцеловал женщину в подставленную щеку. – Ну, что тут у вас?
– Все нормально. Ты зря беспокоишься, – ласково ответила ему женщина, поправляя воротничок своего голубого форменного халата. – Днем все пили кислородный коктейль, на ночь полоскали горло травяными настоями. Утром сделаем точечный массаж – все, как ты учил.
– Умнички! У меня хорошая помощница, – сказал незнакомец, ставя на стол свой маленький чемоданчик. – Что бы я без тебя делал?
Он подошел к детским портретам на стене.
– Сколько их сейчас?
– Шестнадцать. Семь девочек и девять мальчиков. Они такие забавные и такие талантливые. Посмотри, какую мы куклу сшили! – вспомнила женщина и потянула врача за рукав в угол к тумбочке. – Похож?
– Похож, – сказал мужчина и засмеялся, – особенно нос.
Они замолчали, а ребята вытянули шеи, пытаясь рассмотреть куклу, рассмешившую взрослых людей.
– Знаешь, мне иногда кажется, что мы его выдумали, – грустно сказала женщина.
– Или это был сон на двоих, – предположил ее собеседник.
– Да. Но железная коробочка с пуговицей и золотыми монетами нам не приснилась. Она была настоящей.
– Мы взрослые люди, – тихо сказал мужчина, – а ты все пытаешься рассказывать сказки…
– И мои гаврики верят всем сказкам, – горячо перебила его женщина. – А этого Донатия просто обожают. Скажи, если бы можно было вернуться в детство, что бы ты сделал?
– Применил бы силу. А клад все равно бы нашли.
– Да. Он оставил метку возле кирпича, за которым была спрятана коробочка, – и она добавила с горечью, – если бы мы тогда не проспали…
– Перестань себя казнить, – сказал мужчина, поглаживая ее по плечу. – Это просто была шутка… наваждение какое-то…
– Нет! – упорствовала женщина. – Если бы мы пришли раньше, он был бы жив!
– Ну что ты выдумываешь, Олюшка? – ласково уговаривал мужчина. – Вспомни, когда утром мы пришли, там никого не было, кроме старой лохматой куклы.
– Толя! Мы поздно пришли! – уверенно сказала женщина. – Это был он!
И тут Олюшка не выдержала, спрыгнула с подоконника и закричала:
– Толя! Это же ты и я!
Занавеска рухнула на ее голову, а свет погас. Оля замахала руками, стараясь освободиться, и когда свет вспыхнул, оказалось, что она машет руками впустую – никакой занавески нет.
– Здравствуйте, здравствуйте, проходите, да хвастайте, – подал голос домовой. – Ты что же это уговор нарушила? Сказано было: молчать, да на ус мотать! Ну? Что-нибудь уразумели?
– Да, – расплылась в улыбке Оля. – Я, когда вырасту, буду воспитателем, а Толя – врачом. Так? А знаете, почему? У нас бабушка часто болеет, а Толя обещал стать врачом и вылечить ее. А он ее вылечит?
– А ты дала посмотреть? Трепло! – не выдержал брат.
– Сам ты это слово, – обиделась Оля, хотя и чувствовала свою вину.
– Толком ничего не узнали и не поняли, – продолжал укорять брат, а домовенок сидел и как-то нервно постукивал пяткой по дверце тумбочки.
– Ой, – виновато сказала девочка, – а можно еще раз?
– Нельзя, – вздохнул домовенок. – Два раза в одну воду не входят.
– Почему? – не поняла Оля.
– Потому, что все течет, все меняется, – объяснил Толя.
– Молодец. Мудрый слышит вполслова, – как-то невесело похвалил домовой.
– А что это за дом был? – спросил Толя. – Этот? Его что, не снесли?
– Значит, не снесли, – кисло ответил домовой.
– Так радоваться надо! Ура! – закричала Олюшка. – Старый великан будет жить вечно!
– Да ему крышу уже разобрали! – пытался унять буйное веселье сестры Толя.
– А ты для чего сюда пришел? – спросил у него домовой.
– Я? – не понял мальчик.
– Тайну дома узнать! – подсказала Оля.
– То-то и оно-то! Давай что-нибудь взамен, – домовенок протянул ладошку.
– А у нас ничего нет! – растерялась девочка.
– Что давать? – удивился Толя. – На мне только пижама, да тапочки. Даже носков нет.
– Зачем мне носки? Орехи колоть? – и домовенок грустно улыбнулся собственной шутке.
– А я вон там, на подоконнике зеркальце видела. Хотите?
Олюшка подбежала к окну, взяла с подоконника зеркальце и принесла домовому.
– Эх, – сказал малыш, рассматривая себя, – такой нос про праздник рос, а я его в будни треплю.
Он подумал немножко, почесал свой нос и сказал:
– Нет, зеркальце не подходит!
– Хотите красивую пуговицу?
Олюшка оторвала пуговицу с нагрудного кармана пижамы и протянула домовому.
– Вот это подарок! – обрадовался он. – От себя оторвала! Для милого дружка и сережка из ушка. Ну-ка, ну-ка, что это я приобрел – от бублика дырочку?
Он внимательно посмотрел на пуговицу, потом поднял ее над головой и стал рассматривать сквозь свет лампы.
– У меня уже такая есть.
– Не может быть! – сказала Оля, принимая подарок обратно. – Эта пуговица, папина бабушка говорила, реликвия. Она мне ее пришила на пижаму, потому что пуговица одна, ни к чему не подходит. Видите, в середине шарика капелька, как крошечное солнышко? И вообще, это самый настоящий янтарь. Такие пуговицы сейчас не делают.
– Я и сам с усам, все знаю. Этих пуговиц было всего две. Одну крепостная актриса подарила своему любимому – гусару Н-ского полка. Он дал клятву выкупить девушку у помещика.
– И клятву не сдержал! – вздохнула Олюшка.
– В том нет его вины. Он собрал нужную сумму выкупа и через три года прибыл в этот город, надеясь утром прийти к помещику. Человек предполагает, а жизнь располагает…
Домовой замолчал, подошел к окну, легко вспрыгнул на подоконник и провел ладошкой по расколотому стеклу. Окно и ставни распахнулись. Малыш выглянул в окно, посмотрел вправо, влево, вздохнул и повернулся к ребятам.
– Ну? – подтолкнула его нетерпеливо Оля.
– Ночью в гостиницу – она была тогда в этом доме – пробрались воры. Они надеялись поживиться деньгами гусара и убили его. Денег не нашли, а душу сгубили. Коробочку с пуговицей и деньгами мой дед берег и передал мне. Это и есть тайна дома.
Домовой закончил свой рассказ, и в комнате воцарилась тишина. Где-то в углу запел сверчок.
– Хорошая примета: сверчок поет, значит, вся семья в сборе, – вспомнил бабушкину примету Толя. Домовой грустно улыбнулся.
– А ведь она его всю жизнь ждала, – вернулась к разговору Олюшка, – а замуж так и не вышла. Когда крепостное право отменили, она уже старенькая была и пуговицу потом подарила дочке хозяев, у которых на квартире жила. Сказала: «На счастье». Так эта пуговица и переходила из рук в руки на счастье.
– Да? – оживился домовой. – Ну что, тогда меняемся?
Оля как-то неопределенно повела плечиком, и малыш сказал:
– Верну две.
Девочка рассмеялась:
– Честно?
– Где ты видела домовых врунов? – возмутился домовенок.
– Я их вообще не видела.
– Я последний из врунов. Но, честное домовое, если все будет так, как мечтаю, ни одного слова неправды никто не услышит от меня, клянусь! Ну что?
– Ладно, – сдалась Олюшка. Ей ничуть не жаль было пуговицы, а просто интересно было наблюдать за домовым, который выпрашивал пуговицу, как малыш понравившуюся игрушку, к которой был безразличен до тех пор, пока не узнал, что она нужна кому-то.
– Обмен сделан! – хлопнул в ладоши Толя.
