скачать книгу бесплатно
Доктор Ахтин. Жертвоприношения
Игорь Поляков
Парашистай #3
Доктор Ахтин Михаил Борисович живет в сумерках своего сознания. Он лечит людей, используя и традиционные методы лечения, и свою неординарную способность. Ночью он не спит. Он рисует, размышляет и приносит жертвы Богине: любимой женщине, тело которой он сохранил.
Следователь Вилентьев продолжает искать Парашистая. Уверенный в том, что он идет в правильном направлении, при попытке задержать преступника, он погибает.
Доктор Ахтин понимает, что заканчивается определенный этап его жизни. Жертвы больше не нужны. Он может прийти к женщине, которая его любит. Он совершает этот шаг, и с этого начинается его путь в бездну.
Игорь Поляков
Парашистай
Книга третья
Доктор Ахтин. Жертвоприношения
Я пришел,
я принес тебе око Гора.
Ты – ба с ним,
ты – сехем с ним,
ты – уаш с ним!
Тексты Пирамид
Глава первая
Время убивать, и время врачевать
1
Грязная деревянная дверь. Черные неровные пятна снизу, – дверь явно поджигали. Остатки темно-коричневой краски и отсутствующий номер квартиры, под которым цвет краски более светлый. Дверной ручки нет. Задумчиво осмотрев препятствие, я, подцепив ножом за край, понимаю, что дверь не закрыта. Медленно открываю, и вижу, что замок выломан. Однажды и навсегда.
Я вхожу в квартиру. Темнота и запах. Смесь перегара, сигаретного дыма, разлагающихся остатков пищи и немытого тела. Я медленно иду вперед, ориентируясь не только на зрение, но и на ощущения. Заглянув в кухню, я смотрю на стол, заваленный грязными тарелками и пустыми бутылками, и понимаю, что праздник недавно закончился. В этом помещении никого нет. В центральной комнате тоже тишина. И только в спальне я нахожу тела. На раскинутом диване лежат мужчина и женщина. Шторы на окне раздвинуты, и освещения от уличного фонаря вполне достаточно, чтобы увидеть половые признаки обнаженных тел.
Мужик храпит, а женщина, словно что-то почувствовав, вздрагивает всем телом. И просыпается. Я тихо смещаюсь к стене и замираю, прижавшись спиной к твердой поверхности. Женщина встает с дивана и с закрытыми глазами идет в сторону туалета. Она шатается, и по пути натыкается на косяк. Чертыхнувшись, она проходит через гостиную и, вписавшись в следующий поворот, попадает в туалетную комнату.
Я иду за ней, и, остановившись перед совмещенным санузлом, терпеливо жду. Слушаю звуки, доносящиеся из туалета.
Я спокоен и сосредоточен.
Когда женщина выходит из туалета, глаза у неё открыты. И она видит меня.
– Ты кто? – тихо спрашивает она. В голосе нет ни страха, ни удивления. Она просто видит силуэт человека и задает закономерный вопрос. Она настолько уверена в своей безопасности, что, даже при сломанном замке и не закрывающейся двери, ни на секунду не ощущает страха.
И это то, что мне надо.
Страх заставляет жертву совершать хаотичные поступки.
Адреналин изменяет визуальные картины в сознании.
Я наношу удар. Лезвие ножа легко входит в надключичную ямку слева, и она почти мгновенно умирает. Подхватив тело, чтобы грохот падения никого не разбудил, я мягко опускаю её на пол. Проверив пульс, – чего только в жизни не бывает, – и, убедившись, что она мертва, я извлекаю нож из раны и иду в спальню. Обтерев рукоять ножа, и осторожно вложив оружие в правую руку мужика, я спокойно возвращаюсь к телу убитой мной женщины.
Это моё первое убийство после долгого перерыва.
Я созерцаю тело и понимаю, что жертвоприношение удалось. Осталось сделать небольшое дело. И я уйду.
Никаких лишних ритуалов не надо. Всё в прошлом, – органы мне не нужны. Кроме одного.
Присев рядом с телом, я ловким движением указательного пальца выворачиваю глазное яблоко слева. Достаточно всего одного, нет никакой необходимости извлекать правое, потому что женщина видела только левым глазом. После травмы в детстве она потеряла зрение на один глаз, и теперь вся информация о прошедшей жизни находилась слева. Мертвый правый глаз я оставляю на месте.
Аккуратно упаковав глазное яблоко в контейнер с раствором, я встаю и иду к входной двери. Справа от меня кладовка, и перед ней я ненадолго останавливаюсь. Прикоснувшись правой рукой к двери, я замираю.
Слушая тишину, я чувствую, что за дверью кто-то есть.
И я знаю, кто там.
Улыбнувшись, я представляю себе, как маленький человек замер за дверью кладовой, вслушиваясь в тишину.
С ужасом и надеждой.
С осознанием и уверенностью.
Надеюсь, что в жизни этого маленького человека сегодня произошло важное событие.
Покинув квартиру, я выхожу в подъезд. Посмотрев на темные глазки соседних дверей, я понимаю, что у меня всё получилось.
Это первая жертва после долгого перерыва, и, как бы ни был уверен в себе, я все равно волновался, как всё сложится.
Получилось как нельзя лучше.
На улице тепло. Весна в разгаре. Большая часть снега растаяла, – где коммунальные службы сгребли горы снега, там он и остался, громоздясь грязными кучами. Я иду, осторожно обходя лужи, в которых отражается круглый диск луны.
У меня приподнятое настроение.
Даже нет, можно не так сказать, – я очень рад. И я доволен тем, что у меня всё получилось. Я только что сделал первый в этом году шаг к Богине. Надеюсь, Она оценит это, и вернется ко мне.
Я так устал от Её отсутствия.
Я иду быстрым шагом. За оставшиеся до рассвета два часа мне надо пройти через весь город. Утром на работу. Ходьба для меня в радость. Быстрый шаг по чистому асфальту одной из центральных улиц. Отсутствие людей и теней, очень редкие автомобили, едущие на большой скорости. И полная луна сверху.
В этом есть некая мистика.
Полнолуние и жертвоприношение.
Первая жертва, принесенная при полной луне, как идеальный признак будущей удачи. Я почему-то уверен, что сегодняшний день – двадцать первое апреля – станет переломным не только для меня, но и для города, по которому я сейчас иду.
Я, наконец-то, выхожу из тени, и становлюсь самим собой.
Город, так долго живущий в спокойном состоянии, наконец-то, проснется от зимней спячки.
Тени, замерев от ужаса, будут со страхом смотреть во тьму ночи.
И это хорошо, особенно для человеческого стада. Оно слишком долго медленно брело по пустынной местности, и утратило чувство коллективного страха, когда общественный разум готов пожертвовать несколькими особями ради выживания основного состава.
2
Обычный парень из современного поколения. Русые волосы. Карие глаза через стекла очков смотрят прямо и уверенно. Прямой нос и тонкие губы. Маленькая родинка у левого угла рта. Единственное отличие от худосочных очкариков, живущих рядом с компьютером в том, что он дружит с физкультурой. Посмотрев на корешок амбулаторной карты – Семен Александров, тысяча девятьсот девяносто первый год рождения, студент политехнического университета, – я спрашиваю:
– На что жалуетесь?
– Горло болит, температура повышается, особенно к вечеру, слабость во всем теле, – отвечает он, глядя мне в глаза.
Я вижу, что он врет, и мне становится интересно – зачем?
– Какая температура бывает вечером?
– Тридцать восемь и пять. Меня знобит. И голова сильно болит.
Якобы сочувственно покачав головой, я даю ему термометр. Затем совершаю рутинные действия – считаю пульс, заглядываю в горло, слушаю легкие. Повесив фонендоскоп на место, я смотрю на шкалу градусника и вижу, что ртуть замерла на цифре в тридцать семь и шесть.
Замечательно. Способный парень. Он абсолютно здоров, но, тем не менее, у него субфебрильная температура.
Собственно, теперь я всё знаю про него. И он меня заинтересовал. Тем, что он сделал, и что собирается сделать. В парне есть стержень, и он пытается идти своей дорогой, пусть даже выбрал тупиковый путь. Он живет с компьютером, но при этом ходит на тренировки по боксу, которым занимается четыре года. У него есть хобби, занимающее в последнее время большую часть свободного времени. И он при этом умудряется хорошо учиться, перемещаясь с курса на курс без проблем.
Я объясняю Семену, чем ему лечится, и выписываю ему справку-освобождение от занятий в университете в связи с острым респираторным заболеванием. Марина выдает парню бланки анализов, и я говорю, когда ему прийти на прием:
– Через неделю, в понедельник, вы приходите, Семен. Вам этого времени должно хватить для выздоровления.
– Да, конечно, доктор.
Я смотрю вслед парню и думаю, что большинство пациентов даже не задумываются о том, что на приеме у доктора нельзя врать. Это, как на исповеди, – лучше попытайся быть самим собой и скажи правду, потому что если соврешь, Бог все равно увидит и накажет. Не надо имитировать и выкручиваться, – умный врач всегда заметит фальшь. И, поняв, что его обманывают, сделает то, что считает нужным в данный момент – или подыграет пациенту, чтобы развести его, или, разоблачив ложь, отправит восвояси.
Впрочем, пациенту может улыбнуться фортуна – плохих докторов, которые ничего не видят и не замечают, достаточно много.
– Михаил Борисович, у вас в двенадцать тридцать оперативка у главного врача, – напоминает мне медсестра.
– Спасибо, Марина, – благодарю я. И вспоминаю, что я – заведующий терапевтическим отделением в муниципальной поликлинике. Это всего лишь должность, никто меня не освободил от территориального участка и приема пациентов. И я даже был рад этому, потому что мне нравиться заниматься врачеванием.
Поздней осенью в прошлом году я, используя паспорт на имя Кузнецова Василия, уехал поездом в Москву и учился два месяца под своим настоящим именем. Просто ежедневно ходил на занятия, а в выходные посещал кинотеатры и торговые центры, словно я обычный ничем не примечательный человек. Муравей в гигантском муравейнике, целенаправленно ползущий в направлении, которое обязательно принесет пользу обществу. Одна из многих теней, сбивающихся в стадо, и с опаской вглядывающихся во мрак окружающего мира.
С неба падал снег, и я, вместе со всей природой, пребывал в замороженном состоянии. Я, находясь в другом месте, как будто изменился. Внешне всё тот же доктор Ахтин, а внутри – спокойное тихое болото, в котором на века замерла жизнь.
Очень часто после занятий я уходил в библиотеку и читал. Найдя массу литературы по интересующей меня теме, я читал запоем, порой забывая о том, что рабочий день в библиотеке закончился и пора уходит. Я брал книги с собой и читал ночью.
Я жил в другом измерении, и в другом времени.
И мне казалось, что именно там в другой реальности я чувствую себя живым. В книгах были ответы на все мои вопросы, и там задавались вопросы, на которые у меня были готовые ответы. Я разрушал воздвигнутые авторами замки, и возводил на их фундаменте свое здание, которое было прочнее в десятки раз. Я заходил в помещения и находил, что они необратимо пусты. Я терпеливо заполнял их информацией, и, когда понимал, что комната заполнена до отказа, запирал дверь до лучших времен.
Настойчивость и терпение – вот мои добродетели, на которые я опирался в своем сознании. И я радовался каждому прожитому дню.
Потому что он приближал меня к продолжению пути.
Приходило утро, и я снова шел на лекцию. Или на семинар. Или в клинику к больным.
Время, заполненное до отказа пустотой.
Сознание, в котором зреют мысли и планы.
Да, я много думал.
Создавал образы.
Рисовал картины.
Путь в Тростниковые Поля требует жертв. Я знаю, что Богиня вернется ко мне сразу, как только я вернусь на свою дорогу. Свет далеких фонарей манит меня, но я терпелив – еще не время, и не место.
Обучение закончилось. Экзамены и предновогодняя суета совпали, создав иллюзию того, что наше обучение кто-то проконтролировал.
Я вернулся домой и после праздников вышел на работу. И в первый же рабочий день заместитель главного врача по медицинской части Сергей Максимович Бусиков представил меня коллективу, как заведующего терапевтическим отделением. Судя по лицам, никто этому не удивился.
И процесс пошел.
До весны я спокойно работал, никак не показывая того, что могу быть самостоятельным руководителем. Я дисциплинированно выполнял распоряжения руководства, держал документацию в идеальном порядке, пытался быть строгим, но справедливым с подчиненными, и при этом выполнял все функции обычного терапевта на участке.
Свободного времени оставалось мало, но это и к лучшему.
Зимний сезон никогда не был для меня любимым временем. Я не люблю мороз и белый снег, от которого отражается солнце, обжигая глаза.
Я, по-прежнему, находился в застывшем состоянии.
По ночам я все также думал, создавал образы и рисовал картины. Я просто терпеливо ждал.
До месяца апреля, когда пришло время настоящей весны.
В один из первых теплых солнечных дней на прием пришла сравнительно молодая пациентка, которая вывела меня из состояния заморозки, и я понял, что моё время пришло и пора делать первый шаг.
Я смотрю на часы, и, увидев, что до оперативки у главного врача есть еще десять минут, говорю:
– Марина, а давайте чай попьем. Нам ведь хватит десяти минут?
– Конечно, Михаил Борисович, – радостно улыбается в ответ медсестра.
И, нажав на кнопку электрического чайника, достает из тумбочки чашки, чай в одноразовых пакетиках, печенье и конфеты.
3
Она появилась на пороге кабинета в начале апреля с жалобами на болезненное частое мочеиспускание. Типичные жалобы при остром цистите или обострении хронического воспаления мочевого пузыря. Я смотрел на пациентку и видел молодую женщину с многочисленными знаками порочной жизни. Вроде, она более-менее аккуратно причесана, но заметно, что волосы в последний раз видели шампунь минимум неделю назад. Макияж на лице, подчеркивающий большие глаза и длинные ресницы, но мешки под глазами, дряблая серая кожа и масса мелких морщинок, совсем не характерных для её возраста. На губах ярко-красная помада, но, когда она открывает рот, сразу заметно, что полость рта требует усиленной санации. Вроде, женщина использует какую-то туалетную воду или духи, но к нестойкому сладковатому запаху примешивается легкий аромат мочи, прокуренной одежды и немытого тела.
