Китайский десант

скачать книгу бесплатно

близким Бога следом,
красным цвета светом.
А ты, пустыня,
на высоте песка —
сама ещё богиня
и жёлтая твоя рука,
и жёлтая
(тяжёлая)
и жёлтая твоя рука!..»

33

Ради ястреба с пучком

сухой полыни
приготовь к открытию ладони!

Пучок сухой полыни
верёвочкой свяжи,
и вот на это слово
– «ПОЛЫНЬ» —
как руку, положи.
А я Китай забуду,
забуду навсегда,
и о Китай не вспомню
везде и никогда,
а если даже вспомню,
то как песок,
звезда,
мотылёк, холмы,
подруга
и чужие города.

34

Крапивой богатые, боги
стояли у пыльной дороги,—
над ними кружил мотылёк,
как город Монголы, далёк.

Под солнцем какого-то цвета,
на жёлтых, как свечи, холмах
мы выткали травы и ветер,
и ястреба с солью в глазах.

Родная подруга-погода,
ты светишься августом года;
погода, вот здесь подними,
а я – расстегни и сними!

Давай разобьёмся по двое,
пойдём, как соседи, домой,
чтоб воздуха знамя сухое
дрожало двойной головой.

За осенью поля и леса
блестит золотая завеса;
как дольний полёт мотылька,
соседка светла и легка.

35

Золотая орда, ты моя золотая орда, я тебя не верну, ни за что я уже,
никогда!

36

С монгольской марки золотописьма
играет рыб, а крыс – недоказуем
сквозь валенок славянского ума,
где листья осень сеет,
образуя
вечерний цвет
отсюда
сентября
туда,
куда
желтеют рукавами
крысиный рыб,
Таврида корабля,
жидовка-речь,
монгольская рубля
и прочие,
которые —
мы сами.

37

Полгода бледными, как длинными, ногами
погода августа гуляла над полями,
и журавлями в воздухе звуча,
во всём светилась осени свеча.

Мне было ветрено, мне было неприятно,
я видел в воздухе мелькающие пятна,
лохмотья Хроноса, желтевшие на вид,
платочки ветхие в руках у Пиэрид.

А ты? А я? А родина вторая?
Смотри, над крышами вот этого Китая
царица рыжая бежит наискосок,
прикрыв ладошками осиновый листок!

А вы? А я? А мы не поднимали
с асфальта влажного советские медали,
флажки опавшие, потёртые значки,
филологические точки и крючки?

Но чёрным золотом, не речью деревянной,
Стаханов славился в Аркадии баянной,—
недаром двигался, как Будда, под землёй,
как будто старенький, а вечно молодой!

Недаром родина какая-то вторая…
Я помню Пушкина в ночи Бахчисарая,
он трогал тросточкой летевшую листву
и звал в читатели оленя и сову.

Но где мурмурочки, где кошечки-подруги
плакучей осенью на севере, на юге?
Восток раскинулся на двадцать восемь строк,
и вьётся к западу невидимый дымок

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .