Стэл

Когда поздно ночью мы вырулили на шоссе, Троф повернулся ко мне.

– Мы очень хотим домой? – и он вопросительно обернулся еще и к Александре со Стэл.

– Нет, не очень, – ответили все трое синхронно.

– Мой приятель завтра выставку стартует в Питере. У него студия на Невском. Мансарда с квадратный километр. Там-тамы твои любимые, хоть жопой ешь. Может проверим сколько твой СХ7 жрёт, когда четверым приспичило на выставку?

– Только осторожно, – предупредил я.

– Ой, да ладно, – сказал Троф, перебираясь на водительское место.

Через километр нас догнала гаишница и оштрафовала за превышение. Фраза "Некрасивых женщин не бывает" не имела к ней никакого отношения.

По-доброму улыбаясь, вместе со штрафом, Троф дал ей визитку.

– Дорогая! Без дураков. Зайдите. Подправим детали, и Вы будете еще больше олрайт. Обещаю скидку.

– Езжайте осторожнее. Берегите себя, – сказала полисменша и взяла карточку.

Глава XII

Стелла ушла к Трофу после нашего скандала в Шереметьево. Встречая её, я упустил  из памяти, что нужно купить цветы, а позже  и вел себя черство. Она терпела еще несколько дней.

Троф приехал за ней и подошел к двери кабинета, подглядывая чем я занимаюсь.

– Да заходи ты, не сопи. Урод, – сказал я негромко.

– Да сам ты… Она всегда была и остается прелестью. А ты глуп и агрессивен. С большим удовольствием отбираю её у тебя, – добродушно заявил Троф.

– Да вы давно уже снюхались. Мне-то не рассказывай. Друзья так не делают! – свирепо глянул я на него. Он опустил глаза. Я был прав в том, что Стэл спала с Трофом, когда я еще и представить не мог, что они близки. Конечно, они это делали  этак спортивно в рамках идеи свободной любви и общей свободы проявлений человека, но все же… Осадок никуда не денешь. И зачем мне говорить о любви, если спишь с моим другом!?

– Прощения просить не буду, но и рассориться не хотел бы. Все-таки мы с тобой давно друзья, а Стэл возникла совсем вот… Давай не будем торопиться с посылами, – сказал Троф.

– Согласен. Но сейчас прошу, Трофище: уйдите скорей. Мне тяжело. Я ведь люблю Стэл. Уйдите не прощаясь. Я пережду здесь, – чуть не плача сказал я. Трофериандр молча вышел.

Когда в квартире стало тихо, и я понял, что нахожусь один, мне вдруг стало хорошо. Все-таки Стэл привносила в наш дом много негативной энергетики со своим постельным обманом. Она чувствовала дискомфорт, от этого дергалась. Дергался я. Женщины часто делают так, боясь потерять основу. Но когда основа становится балластом, они срываются уже без всякого расчета. Да и правильно делают. Они вынуждены приспосабливаться.

Я принял ванну. Заказал пиццу. Грустно посмотрел на Киевский вокзал. «Люди. Едут туда. Едут сюда. Смотрят в окно вагона и думают о прошлом. О будущем. Засыпают под стук колес. Такие смешные мы все», –  думал я, заваривая кофе.

Принесли пиццу. Я ел ее, припивая кофе, и причмокивал от удовольствия. Оказалось, что я уже очень давно не ел и был голоден.

Зазвонил телефон. Лэндлайн. Кто это? Стэл забыла бретельку и станет просить завезти как-нибудь, чтобы помирить ситуацию и остаться всем дорогой? Не буду отвечать.

Звонок повторился с мягким алгоритмом три раза. На четвертый я взял трубку. Это была Александра. «Бог есть», – подумал я.

– Ты один? – спросила она.

– Да, – ответил я.

– Можно ненадолго?

– Конечно.

Она была так же хороша, как и в первый раз, когда я видел ее. Став девушкой Трофа, Александра прежде всего была для меня другом, а уж потом красивой женщиной. Для меня она была еще и крупновата, но Саша всегда очень внимательно смотрела на меня даже при Трофе, что говорило о ее определенном интересе.

– Почему так получилось? Что случилось? Что это? Мишель, или как там тебя? Почему они называют тебя Филом? Ты же Мишель? – плакала она, сидя на диване в гостиной.

– Меня зовут Фил. Фил Иванов! Я преступник, скрывающийся за внешностью Дело, – объяснил я.

– А что ты совершил, что вынужден скрываться? – ревела Саша.

– Убил человека, защищая Стэл, – сказал я.

– Ну, это-то нормально, – успокоилась Александра.

– Саш, могу я для тебя что-нибудь сделать? Может быть, уедем? Я просто хочу видеть тебя рядом, хотя бы недолго. Ты всегда мне нравилась, но была Стэл. Теперь Стэл нет. Понимаешь? – многословно суетился я.

– Давай… Уедем, – удивленно сказала Саша, которой тоже не хотелось тупо оплакивать ушедшего Трофериуса.

Я заказал билеты в Лиму и открыл вино.

– Ты голодна? – спросил я.

– Вот еще, Фил! Кто тут у кого должен спрашивать, голоден ли он? – и Александра посмотрела на меня, взглядом сказав: «Ты со своей Стеллой совсем тут обабился, мэн!»

– Я в душ.

– Я тоже.

Саша пошла со мной и  не очень церемонилась. Но и не была груба. Она соблюдала правила игры. Раз уж нам наставили рога, то и мы… ну-у, хотя бы будем спать в отместку, черт побери. Но кроме этого, я видел, что в ней просыпается еще что-то. Несмелое. Я решил не приручать ее, но и не отпугивать почем зря. С ней-то веселее. Да и она? Куда пойдет после Трофиамендриуса?

Мы прилетели в Лиму и начали номерную гостиничную жизнь. Когда надоедало, заказывали вертолет и осматривали Перу сверху. Занятие прелюбопытнейшее! За нашим путешествием мы совсем забыли про московские ‘пассии’ и стали гораздо ближе. Александра уже опиралась на мое плечо во всех смыслах и, как хвостик везде ходила за мной. Она упростилась, подхудела и стала игривей. Если раньше она была плотненькой нежной красотулей, то теперь – натянутой загорелой самкой.

По причине таких перемен, Саша стала привлекать огромное количество взглядов, и хозяева взглядов не всегда вели себя корректно. Пришлось драться. Я вкладывал в эти бои сразу несколько движений во мне: досаду от потери Стэл, радость обретения Александры, негодование к мужланству, нетерпимость к пошлым сальным латино, презрение к вечному гонору присущему этим народам. Поединки получались эффектные и короткие. Стоило более-менее удачно попасть в одну наглую харю, как буря стихала и локалы удивленно рассасывались. Некоторые сообщали мне, что они вернутся. Я согласно кивал головой.

Александра протирала мне ссадины и целовала в губы. Без макияжа она была совсем молоденькой. Она садилась на меня, и ее, теперь особенно крепкие, бедра становились объемнее и предавали маленькие, едва заметные жировые струйки и ямочки. К этому прибавлялась игра прозрачной загорелой кожи с едва заметными синими веночками. Александра и сама понимала как она красива, поэтому когда все мужское во мне поднималось, она томно стонала и сверху обнимала меня. Ее небольшая грудь мягко упиралась в мою. Александра прижималась всем телом, пока не начинались основные вагинальные ощущения. В такие мгновения она поднималась, негромко вскрикивала, стонала и снова опускалась. Потом ее удары становились все бесконтрольнее, и мне приходилось придерживать ее за попу. Когда она успокаивалась, я придерживал ее бедра снизу. Так мы этим занимались, пока  наши половые органы не начинали болеть. Приняв душ, мы выходили в гостиничный двор или в город, где опять начинались приставания. Оттраханный до полуобморока, я теперь еще и дрался. Одно было хорошо: когда по мне попадали, я почти не чувствовал боли.

Стоило же нам вернуться в номер и Александре снова сесть сверху, чтобы вытереть кровь с моего лица, как снова начиналась любовь. И так длилась наша жизнь в Лиме. Устав от перуанцев и проведя медовый месяц в сплошном сексе и драках, мы решили вылететь в более прохладное место и отдаться светским событиям.

Глава XIII

Мы с Сашей появились в Москве будучи уже вполне сложившейся парой. Загорелые до уровня  стандартного калифорнийского пляжного клише, злые на парочку 'Троф – Стэл', мы принялись заниматься спортом, чтобы подавить вновь взыгравшие по возвращении остаточные депрессии брошенных. Большую часть времени мы проводили в спортивных клубах по карте Мишеля Дело.

Узнав о моем  альянсе с Александрой, Стэл подала на развод. Анри все сделал быстро. Стэл получила четыреста двадцать тысяч евро. Я доказал факт измены, и малышка Стэл ушла не солоно хлебавши. Но и четыреста тысяч были им с Трофом неплохим подарком, а заодно и оплатой моего когдатошнего спасения. Такое обстоятельство подвигло Трофериандримуса к дружескому политкорректному звонку. Мы напились в "16 тонн".

– Как она тебе? – едва ворочая языком спросил Троф, когда мы были уже по ту сторону добра и зла.

– Охрененная тетка! А тебе как она… Моя…Стэл… Стелла? – путаясь, артикулировал я.

– Ты все знаешь: она совершенна. Стелла – это Стелла. Ни больше, ни меньше, – говорил Троф, глядя на счет. Он поднял руку. – Нет, нет! Фил! Я угощаю! Ну, что ж! Звони, не пропадай! А то так и с Александрой приезжайте!

– Сволочь ты.

– Ты – тоже.

По вечерам для нас с Сашкой стало обыкновением смотреть кино и делать друг другу приятное. Александра приносила мне Scotch, а я делал для неё кофе глясе.

С крупным Трофом Александра ела всё подряд и была, хоть и такой же прекрасной, но более объёмной. Со мной она подсознательно убавилась, стала твёрже, и это обстоятельство, как  женщину, очень радовало её. Будучи почти моего роста, она стала много тоньше. Ножки же её оставались довольно полненькими.

Получилось так, что животик ушел почти совсем. Еще больше обозначилась восхитительная талия с ямочками сзади, небольшая грудь утратила перспективу неуместной пышности, а плечо отрисовало едва заметный, довольно жилистый межгалактический бицепс. Очаровательные перемены в своём твёрдом теле Александра связывала со мной и начала особенно ценить моё общество.

Я же, однажды утром увидев её нагой, понял, что влюблён по уши. Александра стояла у столика, слегка наклонившись к турке, и была похожа на андроид последней модели, прошитый под счастливую семейную жизнь. Так, я навсегда простился с болью потери Стэл и направил фундаментальную мужскую любовь и заботу в адрес теперь уже очень дорогой Александры.

Однако, физическая красота Александры стала лишь первым открытием. Саша оказалась исключительно порядочным человеком. И она была удивительно мягким юмористом. Природная и приобретённая пластика позволяли ей выделывать па робота-помощника-сэндвичмэйкера с такой филигранностью, что я готов был наблюдать это вечно.

Следующим талантом Александры была опция шутливого слепого подчинения. Любая просьба выполнялась в тройном объёме, молниеносно и комично, насколько это возможно. Я давился от смеха, а иногда, не выдерживая, Сашка сама сваливалась в хохот, но скоро брала себя в руки и продолжала свой прекрасный, обольстительный, ребячливый, пластичный юморизм. Игра заканчивалась сексом. Рай состоялся.

С Александрой решились две очень важные составляющие мужской жизни: отменный секс и юмор. С такими женщинами не возникает конфликтов. Ты хочешь её постоянно. И, хоть она и нетребовательна, постоянно думаешь и заботишься о ней.

Я вновь носил в дом цветы и готовил целые развлекательные программы, чтобы Саша чувствовала как сильно я дорожу ею.

Мне было все равно как долго все это продлится. Я знал, что от Стэл никуда не деться. Но пока мне нравилось все. Относительная независимость, счастье в паре, достойные занятие, хорошее общество. И я с удовольствием проходил через этот период.

Глава XIV

Троф умер сидя в кресле у бассейна. В его правой руке застыла бутылочка балтийского портера. Левая рука лежала на подлокотнике. Голова в соломенной шляпе была склонена чуть вправо.

– Слушай, Троф, а где в твоем царстве плоскогубцы? – начал я, трогая его за плечо. Рука сорокалетнего хирурга соскользнула с подлокотника. Голова дорогого друга уткнулась мне в живот. – Трооф!! Трофище!! Родной! Да ты что? Трофище… – говорил я, понимая, что Троф уже мертв.

Ещё не осознавая абсурдность своих действий, я подтянул бездыханное могучее тело в кресле вверх и сделал давы на грудную клетку. Бутылочка со сверхбытовым бумом стукнулась о пластиковое покрытие пляжа, и темная струя шестерки потекла в бассейн. Обессилев, я сел рядом с креслом, положив руку на его колено.

– Трофище, ну что ж ты… – прошептал я. И так мы сидел вдвоём долго. В последний раз. Король Артур смотрел на нас  снисходительно.

***

– Что мне делать? – ультимативно спросила Стэл по дороге с кладбища.

– Любопытно, Стэл! Очень любопытно! У тебя две огромные квартиры в центре Москвы, две дорогущие машины, без малого миллион долларов на банковском счёте. Столько же на счете Трофа, который переходит в твое распоряжение! Ты управляющий его клиники, которую, вероятно, дорого продашь, поскольку бизнес этот автоматом перешёл к тебе, – терпеливо перечислял я.

– Замолчи, ублюдок! – тихо сказала Стэл.

– Вот видишь! Ублюдок! Тот, кто говорит правду, тот всегда ублюдок, Стэл! Тебе сколько лет, тётка? Ты красива, здорова. И ты,  у меня, фактически, беглого каторжника, спрашиваешь что тебе делать?! – добродушно засмеялся я.

– Фил, не надо так! – сказала Саша. Стэл схватилась за переднюю панель и, наклонив голову, разглядывала коврик.

– Сашка, ты не понимаешь! Ей насрать на Трофа!  Ей нужно, чтобы просто всё было устроено. Комфорт! На неё кто-то должен пахать! Кто-то из своих! Так надёжнее! Не удивлюсь, если у неё теперь в планах – вернуть меня! – повысил голос я.

– Останови! – закричала взбешенная Стэл.

Она деловито покинула авто. Мы ждали.

Стэл поймала такси, и мы продолжили путь.

– Это было жестоко, Фил, – сказала Александра спустя полчаса, когда мы вляпались в мерзчайшую, липкую и безнадежную пробку. Я не ответил.

– Я вылетаю в Дубай, к Юре. Сегодня. Поминать Трофа, – сказал я еще через полчаса и вопросительно посмотрел на неё.

– Хотел бы – один? Лететь? – спросила Саша.

– Лучше с тобой, конечно! Ты как? Полетишь? Смотреть, как плачут взрослые мужики? – улыбаясь сказал я.

– Я останусь. Свяжусь со Стэл. Ей нужна помощь.

– Ты не можешь ей помочь, как это понимаешь ты, Сашенька. Ты блистательный гивер, и можешь многое дать людям. Но Стэл… Она не поймёт это, как помощь. Ты – её соперница.

– Лететь с тобой?

– Поверь, так лучше. К тому же мы теперь женаты, и ты, наконец, посмотришь страну.

– И все же, я подумаю еще раз, – задумчиво и тихо сказала Александра.

– Что ж, это нормально. Прилетишь следующим рейсом.

Я передал ей руль, перелез через роудборд и взял такси до Шереметьево. Едва коснувшись подголовника, заснул.

Уже перед регистрацией Саша догнала меня.

Юра встретил нас в первом терминале, и мы понеслись по ночному Бур-Дубаю в Джумейру.

– Так и не увиделись. Бред какой-то… Сорок лет! – бурчал Юра. – Блин, ну ты и замаскировался. Повезло, что Мишель ни разу не был здесь.

– Все равно иридобазы сравнивают. Рано или поздно придётся отвечать на вопросы, – сказал я.

– Да брось. Ни фига не будет. Кому сто лет нужен канадский рантье? – успокоил Юра.

– Твоими бы устами, – вяло отреагировал я.

Пока Саша принимала душ, Юра, София и я выпили по стопке. София неожиданно заплакала. Она очень любила Трофа. Он не раз принимал ее в клинике, когда она приезжала в Москву проведать маму.

Через неделю мы с Сашкой уже вовсю рассекали по эмиратам. Стэл звонила ей. Они о чем-то разговаривали. После каждого из разговоров Саша прижималась ко мне, будто извиняясь или успокаивая меня.

Стэл не ожидала, что судьба так опрокинет её смелый план. Троф был настолько же хорош, насколько циничен был её расчёт. Покинув меня ради Трофа, Стэл просто вытерла ноги. Она и представить себе не могла, что уже через год азартная, полная женских побед, игра превратится в бесполезное одинокое существование.

Я должен был смягчиться и помочь. Однако, осознание факта, что Стэл так и не полюбила меня, а позже, попользовав, просто бросила, обвинив во всех смертных грехах, останавливало.

Мужчины часто живут с женщинами, которые не любят их. И те, надругавшись над романтическим чувством напарника, могли бы просто тихо уходить вместо того, чтобы издеваться и держать несчастного на скамейке запасных.

Я был рад, что Стэл наказана, но вместе с тем, зрело и сожаление о том, что я – в роли злорадствующего. Хотелось быть великодушным, всепрощающим. Но не получалось.

Однако, шло время, и, если Стэл несколько остыла в презрении к моему равнодушию, то я начал все-таки думать о том, как мог бы ей помочь. Я все еще любил мою дорогую Стэл.

По вечерам я прижимал к себе Сашку и думал о Стэл. Совершенная Александра понимала многое в любви, и знала о ком я думаю, когда смотрю куда-то далеко. И не мешала мне. Александра была сверхтолерантна во всей этой кутерьме и до смерти Трофа.

Глава XV

По возвращении я принялся посещать кладбище и всячески устраивать могилу. Мне казалось, что все делается медленно, а отношение служб чудовищно похабное и бесчувственное.

Потратив на  последнее пристанище Трофа около месяца, я однажды ехал домой совершенно вымотанный финальными событиями обустройства. Был сентябрь. Памятник, наконец, был установлен. В середине скромной площадки располагались  гранитный кабинет с камешками, цветник и чаша. Трофу бы понравилось. Огромное количество времени я и работники бюро потратили на обсуждение как лучше установить стол и лавочки, поскольку в проекте было все перепутано. В итоге мы сделали все очень правильно. Я расплатился и устало опустился на лавку. Но было уже поздно, и, спохватившись, я побрел к машине.

Александра ждала меня в компании Стэл. Я почти безразлично поздоровался. Смерть Трофа, обилие работ в ареале кладбища и общение с различными службами по установке памятников и дизайну могил так вымотали, что мне в сущности уже было все равно зачем Стелла здесь и как она ко мне относилась на тот момент. Я ушел в душ, а оттуда, минуя гостиную, юркнул в спальню. Мне удалось заснуть, и девушки не беспокоили меня.

Сквозь дрему я слышал их мирные голоса. Они судачили о разных вещах, и это умиляло. Я улыбался во сне. Нет ничего прекраснее мирно беседующих женщин, обе из которых – в прошлом или настоящем твои. Очевидно, гены какого-то шейха. И во сне я решал просмотреть родословную еще раз.

Мне приснился медведь, который ревел где-то на горе. Уже там, во сне я предположил, что это Стэл, и рванул вниз по спуску. Выбравшись из постели, еще, собственно, спя, я очутился на кухне. Принялся пожирать пироги с картошкой, припивая их молоком. Когда я оглянулся,  в дверях стояли Александра и Стэл.

– Ты ешь холодные пироги с холодным молоком? – удивилась Александра.

– Да, Саш! – только и сказал я.

– Прости, дорогой, заболталась. Сейчас мы тебя покормим, – сказала Саша, и девушки вдвоем приготовили довольно приличный ужин на три персоны. Стэл достала из сумки вино.

– Давайте выпьем моего, – предложила она.

Пока мы не чокаясь и совершенно молча пили неяркое искристое вино Стэл, я задумался на тему особенностей любовных и романтических отношений между  гетеро. Ты всегда бежишь за тем, кому не нравишься. И отторгаешь того, кому нравишься ты.

Как мне удалось когда-то заполучить Стэл? Ведь я сто лет был ей не нужен. Как оказалось, ей был нужен Троф. Но она общалась со мной, а Троф большей частью находился в стороне. Выходит, это он не хотел. И вот когда я стал ее мужем, его пробрало, и он сломался на Стэл.

А почему Саша пришла ко мне? А потому что видела нас со Стэл. Ведь внешне мы со Стэл были идеальной парой. Я не обращал внимания на Сашу, как на женщину и был увлечен только Стэл. И Саша видела, как я верен ей. Вот, наверное,  и разогрел Александру под себя.

– Хм, любопытно! – вслух заметил я.

– Что любопытно, Фил? – спросила Александра.

– Все это очень любопытно, – продолжал я.

– Мне уйти? – спросила Стэл.

– Да ну что ты, Стэл! Чего с ума-то сходить! Я своим мыслям ляпнул там что-то. И не помню – что, – сказал я.

– Стэл, мы рады видеть тебя! Расскажи все-таки как твои дела. Фил, представляешь, я не могу добиться от нее как у нее дела! – по-девчачьи закричала Александра, уйдя на кухню за следующим блюдом.

– Ничего, расколем, – тупо заметил я. Стэл грустно улыбнулась.

– Ты можешь быть очень мил, если контролируешь себя, – сказала она.

– Пустое, – продолжал я универсальный спич. Такие клише, как «Пустое», «Ах, оставьте», всегда расслабляют людей. Эти универсальные фразы можно говорить в любых трудных местах без всякого риска кого-то разозлить или поставить в неловкое положение. Ну, например, возвращаетесь домой раньше обычного, заходите в свою спальню, а там ваша жена с любовником. Просто громко скажите «Пустое» и выйдите в гостиную. Великолепный вечер будет. Универсальный, легкий, полный новых находок и потерь.

После третьего бокала Стэл закрыла лицо руками и завыла так горько, что меня сначала пробрала дрожь, а потом бросило в пот. Саша обнимала Стэл и гладила ее по голове и плечам. Я бродил по гостиной. Просто находился рядом на случай, если понадоблюсь.

Потом мы все собрались и поехали в квартиру Стэл. Но там было так пустынно… Стэл не жила там со момента нашего бракосочетания. Мы рванули в квартиру Трофа. Но и там нам показалось что-то не так. В конце концов мы остановились на набережной Москва-реки в районе Патриаршего и смотрели на воду. Когда стало зябко, уехали к нам.

Стэл ушла в душ, а потом прошла в гостиную на диван.

– Ты спишь с Александрой. Здесь буду я, – сказал я ей, едва она приблизилась  к спальному месту.

– Спасибо тебе! – сказала Стэл. –  И… прости! Я не хотела оскорбить тебя.

– Спокойной ночи, Стэл! Я реально вырубаюсь. Поговорим завтра, – и я выключил торшер. Она приблизилась и поцеловала меня в щеку.

Следующий сон содержал обилие технологических и других событий. Я был шефом какого-то конструкторского бюро и раздавал задания. Потом сел в самолет и улетел смотреть какую-то плотину. Там общался почему-то с казахами, ел конину и пил кумыс. Потом вскочил на коня без седла и ударяя ногами по животу и небольшой палкой по его бедру закричал «Хоп-хоп-хоп!» и только нас с ним и видели.

Глава XVI

Вопреки ожиданиям я проснулся в прекрасном настроении, дотянулся до ноутбука и вошёл в Конт.

На меня смотрел милейший молодой человек тридцати восьми лет под ником Рhil М. Ivаnоv. Снимок был сделан на Гоголевском, рядом со Старым Арбатом около двух с половиной  лет назад. Взгляд этого человека был уверенный и полный надежд. Добрая ирония искристых глаз сразу вызывала улыбку. Это был обаятельный парень.

Я добрел до зеркала. Потрогал кожу на лице Дело. "Даже если бы решил… Так нет Трофа."

Двойное разочарование постигло меня. Однако, обычного обессилевающего бешенства больше не возникало. Троф ушел, и невозможность обратной пересадки сделала меня сильным.

Я спокойно бродил по восьмичасовому утреннему дому, прислушиваясь к происходящему в спальне. Девочки спали, и я пытался делать все как можно тише. Но по закону подлости все получалось наоборот. Чем тише я старался себя вести, тем громче все происходило. Я натыкался на те предметы и те косяки, которые в нормальном режиме – в жизни не задел бы.

Стоило только подумать о сохранении тишины в доме, как все происходящее превратилось в шумовой спектакль. Падали ложки, вилки и ножи. Подскользнувшись в ванной, я уронил зеркало. Едва успев поймать его – наступил в ведро, в котором Стэл замочила на ночь что-то из своего белья. Нога провалилась в сужающееся дно ведра, и дикая боль заставила меня произвести бессознательный  краткий вскрик, который напоминал  перекличку в стационаре Кащенко.

В спальне чувствовались первые недовольные женские движения. Но там еще существовала надежда как-то все-таки доспать хоть полчаса. И я был «за», но Закон Подлости работал воодушевленно.

Задев ручку сковородки корпусом, когда поворачивался за солью, я разлил недожаренную глазунью. Плита предательски обляпалась желтком, а сковородка вместо того, чтобы просто упасть устроила танец с постепенно падающим диапазоном частот и увеличивающейся скоростью оборотов. Т-РРРРРР-Д-Б-М!! Скандальность такого звука была совершенно очевидна и вряд ли оставила в спальне сонные настроения.