Тайна города Теней

и, несмотря на грозные преграды, победил.

* * *

И чистые сердца вернули мир своим народам

и закопали тень вражды в былое.

Нет больше страха перед тьмой

у тех, кто каждой ночью запирался,

нет больше солнечной опалы

у тех, кто света дня боялся.

И нет обид, и глупых суеверий.

И снова песни у костра на берегу,

под светом звездным.

И снова людям путь открыт туда,

где крепость лунная жила, –

в город Теней, где отпраздновали свадьбу

двух славных людей.

Сборник стихов «Carpe diem»

Ищи меня в глухих лесах,

где сумрак прячется в ветвях,

где травы шепчут о веках.

Ищи меня в рассветных снах,

где степи яркие в цветах,

где речки в стройных камышах,

где горы бродят в облаках:

там бог природы прячет на холмах

мою любовь, – бессмертный клад.

* * *

В царстве вечных теней

из безрадостных дней

и холодных дождей,

я тебя отыщу

на зеленом холме,

средь крестов и могил,

где поникший твой дух,

прислонившись к плите,

тихо шепчет молитву,

скорбя обо мне.

К звездам в небе взову,

путь к тебе проложу:

сквозь моря и долины,

сквозь поля и равнины,

сквозь ущелья и скалы

легким ветром ступлю я

на зеленый твой холм.

Обрядившись в туманы,

лунный свет я раскину,

словно невод к могиле,

озаряя сияньем

твой последний приют.

Мирно плещет ручей,

в ветках спит соловей,

убаюканный тьмою

сотен тысяч ночей.

Хитрый ворон на иве,

зоркий глаз свой прищурив,

сосчитал все кресты

и повесил венки,

приглашая на бал всех,

кто здесь задремал.

Разомкнув ряды сосен,

сквозь толпу сотен душ,

я к тебе, о, любовь моя,

как звезда устремлюсь

и с тобою в объятиях

в легкий вальс я пущусь.

* * *

В темном лесу нити заговора плету:

с воронами совет держу,

с летучими мышами

на ветках сижу.

После, у подножья скалы, зелье варю:

горсть костей полевых мышей,

стая голубей, ветки камышей,

ягоды шиповника и кусты терновника,

капелька росы, веточка лозы, –

и настой готов.

В полночь разолью и с луной спою.

У моих болот черный кот сидит

и несет дозор с доблестью солдат.

В озеро гляжу, облик нахожу:

платье из крапивы, плащ из плетей ивы,

волосы из тины, – в них гроздья рябины

и ветви осины, а в глазах рубины

и печать тоски, а на голове обруч из лески:

пауки там сплели сады.

На руках браслеты из полынь-травы,

тихо блестит на шее жемчуг из росы.

С метлой в обнимку, свой путь держу

сквозь мрачный лес, –

владычица звездных небес.

У папоротника свет неона зажигаю,

светлячков в небо вздымаю

и с радостью я ночь встречаю,

с досадой спрятав шумный день

за дальнюю плетень.

И, заплутавший путник, – не жди пощады.

Повстречав меня у своих болот,

я тебя заколдую и в пещеру лихую

намертво замурую.

Будешь век мне служить и со мной говорить.

* * *

Ты умираешь, но на устах твоих улыбка:

конец мученьям и тревогам.

И боль отступит у ворот,

где ангел смерти тебя ждет.

Устал от жизни, – гроб зовет,

постель из листьев тебе шлет

и у кладбищенских ворот

все птицы мира панихиду

отпевают.

И закатилось солнце твоих дней

за горизонт земных ночей, –

холодная расплата за ошибки мира.

Забвенья путы и оковы вечных снов,

запрут твою любовь навеки

от людских миров.

* * *

Я, – дочь луны,

спускаюсь на землю в полночь

с высокой отвесной скалы.

Сажаю в горной долине тайком

ото всех цветы.

Поливаю рощи ливнями воды,

укрываю травы капельками росы.

Наряжаю озера в кувшинковые сады,

пою колыбельные птицам у реки,

протаптываю тропинки скитальцам

в лесной глуши.

Плету в березовой роще

лесным феям венки,

в болотных топях прокладываю

мостки.

У деревенских дорог рассаживаю

шиповника кусты,

наряжаю степи в вересковые ковры.

Оставляю на мосту для тебя

чуть видимые следы,

чтобы разыскал ты меня в ночи.

* * *

Люди сбиваются в стаи,

а я, как прежде, минуя толпу,

стремлюсь увернуться от шума и споров,

закапывая в глубокую яму

от пустых разговоров тоску.

Накрывшись свободой от предрассудков,

ступаю своей одиночной тропой

к лесам и горам, что тянуться к небу,

купаются в тучах, играются с солнцем

и прячут в рассветах с любовью росу.

* * *

Совсем не нежный я цветок

и на улыбку

хмуростью могу ответить.

Я дикой порослью росла

в глухой степи,

средь пастбищ и болот

и к одиночеству стремлюсь,

в нем растворяюсь и лечусь.

Мне не нужна толпа и шум,

милее мне укромный лес

и тишина озер, тех, что за полем

прячутся от шумных городов.

Отраду я в уединении ищу

и никому ничего доказывать

не хочу.

Навязчивых советчиков

в нокаут отправляю

и права голоса лишаю.

Они своей судьбе не могут

ладу дать,

но очень любят поучать.

Сама себя в буксир впрягаю,

из любой пропасти

на свет божий извлекаю.

Я с миром один на один,

но не страшит меня этот бой, –

закалка мне дана судьбой.

Я, – дочь ветров, сестра долин,

подруга солнца и крестница лесов.

Они мои заступники и дел моих

наместники.

* * *

Осенний лес меня зовет,

кленовый лист мне подает

и радугу листвы плетет,

мхом стелиться до кромки поля.

И у любого пня грибное море,

и белки мечутся в ветвях,

в обнимку с желудем галдят.

Боярышника красный плод

пестреет на кустах,

птиц приглашая к пиру.

И шишки под ноги летят,

и дятлы с радостью долбят

в деревьях тайники.

Вороны, облепив дубы,

мне говорят, что не хотят зимы,

кукушка прерывает их,

отсчитывая всем года.

На всех нас ласковое солнце

кидает золотую пыль

последнего тепла.

* * *

Сосны в иней наряжу, березам стволы отбелю,

в снежные шапки все кусты наряжу,

сосульки в кленовые ветви вплету

и все тропинки запорошу.

Белкам шишки в сугроб потрушу,

замерзшим птицам на ветку

закатный солнца луч пущу,

нити серебра в косы ивам заплету.

На замерзшие ручьи и долины

снежную лавину, словно покрывало,

бережливо опущу и колыбельную

матушке-земле спою.

* * *

Засну крепким сном в одной из могил,

пусть гроб будет моей последней колыбелью.

Пусть убаюкает меня ветер, прилетевший

с дальних полей, сладким напевом тлена.

Но вечность стучится в мою последнюю

земную обитель, давая понять,

что это еще не конец:

пусть я в обличии другом,

пусть я всего лишь тень от жизни былой,

да здравствовать духу моему в небесном саду.

И звезды проливают свой волшебный свет

на мой, невидимый людскому оку силуэт.

Свободой от земных забот укутаюсь я с головой,

и крылья вырастают у меня за спиной,

они сотканы из потоков лунного света,

пронизаны туманами речных снов.

* * *

В лесу однажды я гуляла

и между тропок заплутала

средь моря сосен и осин,

чуть не утопла в одной трясине.

Я вопрошающе за солнцем шла,

но нужной тропки так и не нашла.

Тем временем уставший день

галопом ускакал за горизонт,

взошла луна, – я выбилась из сил

и у болот легла в зеленый

мягкий мох.

Укрывшись листьями, заснула

под стрекотание сверчков

и уханье совы.

Но сон прервал престранный шум,

открыв глаза, я подошла к болоту

и голову склонила удивленно:

а там, на дне, Болотный царь

устроил пир, собрал русалок хор,

и леших в хоровод пустил,

лягушками всех накормил

и в тину обрядил.

Из пней столы соорудил,

кувшинками скатерть накрыл.

Пускаясь в пляс с русалкой,

все водоросли разворошил,

меня вдруг увидел

и в свое болото утащил.

Затем за стол со всеми усадил,

подарок в руки положил, –

браслет из жемчуга.

Потом на вальс галантно пригласил

и долго в танце, будто водяную лилию кружил,

вокруг уснувших рыб, в лесу водорослей,

зажег огни луны.

Мы танцевали до утра

и царь признался мне в любви,

и предложил остаться с ним.

Но солнца свет манил меня домой

и я сказала ему «нет»

и вдруг проснулась.

Рассвет пробрался тихо в лес:

пригрев поляну у болот,

он распустил дремавшие цветы

и поливал росой кусты.

Я осмотрелась:

«Неужто это был лишь сон?».

Но нет, сияет на руке браслет

и я в волнении с травы встаю,

к его болоту подхожу:

но там темно, не видно дна,

лишь тина и зеленая вода.

Я, сняв с себя сережки золотые,

отправила ему на дно, –

пусть знает, что не забуду я вовек его.

* * *

Надежда села в шлюпку и уплыла в морскую даль

искать твои следы, но якорь бросила среди грозы

и пленницей волны ушла на дно со сломанным крылом.

А вера у смертельного одра качала колыбель моей любви,

слезой дождя омыла жизни путь и ускользнула в небо:

махнув отчаянно рукой, растаяла средь звезд.

И скорбь, как верная сестрица, присела на мое плечо,

открыв уста, баюкала печальной песней об утрате.

* * *

Сметая хитро радость и беспечность с жизненной тропы,

беда задула свечи мира и зажгла огонь жатвы.

В предсмертном стоне исчезает лик надежды,

не успеваешь оглянуться, как в ногах пестреют

кандалы лишений и бессмысленной борьбы.

Рабыня обстоятельств, – теперь уж не хозяйка

собственной судьбы, как сотни… тысячи других,

тех, что вчера еще спокойно колыбель качали

и в будущее с теплотою взор кидали.

Нет сил избавиться от этих прочных пут,

как будто небеса на голову упали

и жажду к жизни псы из ада в кровавой тьме

предательски стирали.

* * *

Нас подменили в неравном бою

на марионеток, безвольно глядящих

в пустоту однообразных дней…

Нет нам приюта в царстве

безмятежных огней.

Мы исчерпали счастья родник

и иссушили озеро света.

Печатью смерти отмечены,

дорогой судьбы искалечены,

и каменеют наши сердца

в осаде, у ворот конца.

* * *

Секрет свой заверну в стихи,

посланье там отыщешь ты

про то, что помню о тебе,

хотя не виделись сто лет.

И в память яркий образ твой

навеки вписан мне судьбой.

И не скорблю в разлуке я,

ты вдохновляешь жить меня.

Мой талисман: ты светишь мне

во тьме, словно маяк

в бездонном синем море.

Букет надежды даришь мне во сне,

невидимой рукой отводишь горе

и высылаешь за границу моей судьбы

любую боль, моя любовь.

* * *

Взор кладбища с высокого холма

спускается, как солнца луч на город, –

там, в малодушном танце праздная толпа

на ярмарке злословий уродует цветы любви

и бескорыстной доброты,

втаптывая в грязь мораль и совесть.

И покупают украшения своей судьбы:

наряды ненависти и вражды.

И пьют за гордость и тщеславье,

роняя слезы в озеро обид,

не в силах мир и радость в дверь впустить.

И так до гроба, покуда ангел смерти

не пролистнёт последнюю главу,

вложив у изголовья сотню сожалений…

Десятки рук несут тебя на холм,

закрылись двери в город, –

обратно хода нет.

И мерзлая земля сомкнет тебя в объятья,

покроет мхом тайник твоих былых надежд.

Там Бог на закате мимо проходил

и мудрость в могилу твою опустил.

* * *

Можно ли нарисовать дверь в прошлое?

Распахнуть ее и убежать туда,

где был счастлив, где улыбки, смех

и кувшин надежд и леса мечтаний,

и любимый взгляд, – верности наряд.

Поцелуй любви и тревогам нет

входа в этот рай.

Омрачить его, не подвластен рок,

он, как тот росток, радостью цветет

в озере воспоминаний.

* * *

Затопили наши степи

бардовые реки,

разрастаются, словно грибы,

на наших кладбищах кресты.

Земля, приняв в свои объятия,

с немым укором укрывает их:

заклейменных проказой,

осененных заразой войны.

И певчих воронов тайный хор,

благословлял их на мор,

благословлял их на смерть,

и, взяв под руки правоту,

завернул вместе с ними

в простыню,

в последний путь отправил

и дверь в тот мир расплавил,

бесчестьем казней во имя лжи.

* * *

Не тратьте понапрасну время,

оно кометой пролетит

и след упущенных возможностей

на небе освятит.

И если любите, скажите,

не молчите, потворствуя судьбе.

Разлуку с любимыми долой уберите,

в самый ненужный ящик заприте.

Живите сегодня. Живите сейчас.

Рассвет вашей юности скоро погаснет,

с востока смерть с косой уже идет,

ларец с твоим концом несет

и сумерки сгущает на равнине.

Жизнь не приемлет промедленья,

она, – и горький мед и сладкий плен,

но оковы на нас наденет не она,

в сырую темницу запрет нас земля.

Так действуй! Мечты сбывай!

Лови мгновенья счастья,

будто в последний раз.

Никто не знает, суждено ли

проснуться на рассвете

и в небо заглянуть,

к устам любимым прикоснуться

и матери послать привет.

Пройтись по полю и собрать букеты,

сплести венок и тихо песню

на пару с соловьем в ивовой роще спеть.

Мы так боимся жить, что на алтарь

свои мечты кладем

и отступаем в никуда,

в спокойное болото без проблем.

Попытки ухватить удачу,

безжалостно хороним,

сдаемся на привале после неудач

и тихо ждем конца, смирившись с тем,

что проиграли, и новые попытки запирали

в кольцо сомнений.

* * *

В моем просторном саду,

словно в земном раю,

все цветы мира у ног моих

ковры почета стелют.

Они поют мне про весну

и ароматом счастья манят,

советуют мне в небеса взметнуть

и все мечты оттуда почерпнуть.

Как долог путь до тех,

кого мы любим!

Срывай ромашку и дерзни

узнать секрет своей любви,

склонись ты к розе и спроси,

когда любви шипы занозу

в сердце всадят.

Тюльпаны скуку не приемлют,

они, как солнца луч,

улыбку на лице рисуют

и подают тебе лопату в руки:

тоску зарой и больше не ной.

Нарциссы гордо заявляют,

что в моих сердечных делах

участвовать вовсе не желают.

Календула совет дает:

служить лишь солнцу,

отгородившись от людской

толпы коврами из листвы.

Гвоздика в будущее лепесток

взметнет и напророчит горечь

разочарований и тьму забот.

Но адвокат в лице бегоний

опротестует сей поспешный вывод

и доводы в угоду счастью приведет,

поставив точку в заседании

Цветочных королей.

* * *

Веретено судьбы плетет клубок любви,

пускает нитку алую разведать все пути

и подступы к ключам от сердца.

Ты узник в замке без дверей,

не выбраться тебе из плена.

И все попытки на провал обречены,

у неприступных стен твоей души,

любовь коварно проплетет лазейку

и пустит пулю в сердце,

сметая все преграды на пути,

протопчет тропку в Храм Любви.

* * *

Разлука, как коварный враг,

пустила нас по разным тропам

и в жаркий пляс, где мы одни,

хотя и средь толпы безликой.

Никто из них не в силах нам помочь

и заменить огонь любимых глаз,

и потому мы бой ведем

за право встречи.

За храбрость нам заступники любви

даруют в арсенал копье судьбы,

проткнем разлуку и сметем

в костер войны,

навеки избавляясь от ее тюрьмы,

отпразднуем победу.

* * *

Мой истинный облик, как книгу читаешь,

все маски с лица умело срываешь

и все недостатки мои принимаешь,

как должное.

Лучину в душе моей зажигаешь

и тьму страданий искусно стираешь,

затаптывая в прошлое тоску,

эликсир из радости в омут страхов вливаешь.

Причудливые тени в лабиринте моих мыслей

собираешь и в дальний путь,

как парусник, пускаешь.

Тревогу, как врага, в темницу запираешь

и если оступлюсь,

не побоишься в ад за мной ступить

и путь обратно проложить.

* * *

Они, словно шайка воров,

подкрадутся в потемках,

украдут твое счастье,

обрекая на гибель,

возведут эшафот.

Раскаленным железом

выжгут радость из душ,

в пепелище развеют

прах мечты и надежды.

Словно стая волков,

они рыщут по свету,

сквозь года и века,

сквозь туманы и вьюги,

сладкий яд пропаганды

льют дождем на слепцов.

Разбой, – их знамя,

они верны лишь року,

пощаду спрятав под замок,

они восславят смерть, –

реликвию безумца.

В ларце доспехов их:

невежество и ложь,

война и ненависть,

господство и нажива.

Они пророчат нам, как черти ада:

не встречать нам рассветы,

не считать в небе звезды,

не любить и не жить,

только тенью ходить,

в склепе голову приклонить,

веки закрыть и волю к жизни усмирить.