скачать книгу бесплатно
2012 год
Бог и обезьяны
Наш мир стоит на рогах быка, те рога в руках обезьян.
С Земли на них падают облака и капает океан.
Обезьяны хохочут, клыки обнажив, скачут по звёздным тропам.
А за те рога, когда Бог был жив, держалась дева-Европа:
«твои обнажённые чресла теперь берега морей
скажи ты зачем исчезла из вечной жизни моей
я вёл тебя над мирами была ты луны белей
от зависти умирали стрелец близнецы водолей».
После нас будет поток, илистый и извилистый,
он снесёт наши гробы из утробы Земли в океан.
Мы поплывём, и когда к пропасти мы приблизимся,
нам не за что будет схватиться, чтоб не упасть с обезьян.
Обезьяны сменяют друг друга, как по часам,
у них на лбах по табличке: «зделан Я сам
бох ни участвовал ни ва мне
ни в детях маих ни в маей жане».
А нам смешны обезьяны, мы в жилищах своих строгих,
падая в звёздную яму, о грустном думаем боге.
А я упаду для чего? А я к тебе с ночевой —
подсматривать голос твой, когда говоришь с собой,
слушать, как первый снег, скользя, открывает свет.
Я думал, то – божий свет, а это всё твой же свет,
а это всё твой же свет, а это всё твой же свет.
2012 год
О. Дмитрий Трибушный
«Говорят, что я умер…»
Говорят, что я умер,
только слухам не верь.
Я уехал в Ванкувер,
в Филадельфию, в Тверь.
Прогони неотложку
и нежданную грусть.
Я исчез понарошку
и, конечно, вернусь.
Перелётные звезды
превращаются в дым.
Пусть венки и погосты
выбирают другим.
Напишу ниоткуда:
Не дожди, не грусти.
Я когда-нибудь буду,
а пока отпусти.
2012 год
Орфей
И снег звенит, и путь открыт,
о не смотри назад,
туда, где рукопись горит
и вырубают сад.
Туда, где воля и покой
останутся другим,
где вьётся чёрный часовой
над городом твоим.
Туда, где музыка смогла
разжалобить богов,
туда, где всё сгорит дотла —
и слово, и любовь.
2013 год
«Для тех, кто вырос на Руси…»
Для тех, кто вырос на Руси,
не нужно школы.
Не верь, не бойся, не проси —
твои глаголы.
Они сквозь рёбра проросли,
сквозь позвоночник.
Как только выйдешь из земли,
учись, заочник.
2012 год
Апокалипсис
Господи, в этом городе,
если глаза не лгут,
власть захватили голуби
и прочий небесный люд.
Под мостовыми пыльными
всё ещё прячется жизнь.
Мы обрастаем крыльями.
Нас настигает высь.
2011 год
«Мёртвые к нам не приходят во сне…»
Мёртвые к нам не приходят во сне,
не беспокоят зря.
Все мы остались на этой войне
под залпами ноября.
С той стороны продолжается жизнь,
вертится синий шар.
Все мы сегодня здесь собрались,
чтобы держать удар.
Благословляет на вечный пост
вечный двадцатый век.
И на просторе, открытом всерьёз,
снова стоим за всех.
2012 год
Анна Ревякина
«Если Он важен не просто тебе, а в рамках Вселенной…»
Если Он важен не просто тебе, а в рамках Вселенной,
Он не отвалится, не станет монетой разменной
для автомата с шипучей лимонной водой.
Если Он важен тебе – тысячи лет неживой.
Вдруг, как иголкой игольщик, – нащупана вена.
– Пленных не брать! Война здесь обыкновенна.
Пустая скорлупка сработавшей гильзы,
у автомата щелчок – принимаемый вызов.
– Пленных не брать, добивайте! К ужину гости —
пустые глазницы, лохмотья, гремящие кости.
Ешь телевизор, ересь печатных продуктов.
Эта война на заказ – жуткая шутка.
Не истери, у правды о Нём нет срока.
Находишь ещё в себе подобие Бога
или уже стесался, истёрся духом?
Видишь, земля пылает десятым кругом!
2011 год
Переселенцы
Безнадежность вежливо вынимает из одежды
и голым на снег.
До границы идти из этой страны,
но бережно сохранять её
где-то у основания рода.
Погоду, лицо одноклассницы,
моду на мех, бижутерию и поролон.
Двигаться вон из комнат, в которых погром.
Смерч проносящийся, словно внутри метроном.
Потактово: в нищету и неверие в Бога.
Дома без порогов стоят – недотроги.
И плачут потёками серых фасадов.
Вон из страны разбредаются чада.
Кому-то на запад, там жирная паперть и новый язык.
А кто-то идёт на восток прорастать корнеплодом,
катать вдоль коронок знакомое слово. Тайник
за печатями, в клубнях проводки.
Что толку скрывать гнойники-недомолвки?
Поодиночке бегущие волки —
дети двуликости, стадных рефлексов.
Вы ростом уменьшитесь в вытертой холке,
но вряд ли найдёте лучшее место.
Мне тоже, бывает, хочется с вами бежать,
забывая за окнами пустошь
и чёрный грибок зелёных подъездов.
Но я остаюсь, впиваясь зубами
в свою же костлявую руку.
Ведь, если нести, то честно.
2011 год
«Я люблю тебя, город мужчин…»
Я люблю тебя, город мужчин,
c подведёнными чёрным глазами;
я начну свой визит от вокзала
и продолжу в металле машин.
Возвратиться в него навсегда,
а не просто неделя с родными, —
в сентябре на мои именины,
расписанье конца сентября.
Этот город – свиданье с тобой:
мы увидимся, золотом листья
расшивает деревьям бариста —
эта осень кофейной рукой.
Моя радость под пудрой видна.
Ты – мой город, мой город простецкий.
Как прекрасно здесь всё, по-донецки,
так приятно глазеть из окна.
Мой оставленный дом у реки,
мой проспект Ильича и больница, —
мне всё это открытками снится:
пешеходы, афиши и ты.
Ты стал большим теперь для меня,
мой уютный, застенчивый город.
Этот ком, распирающий горло,
я всё так же в тебя влюблена.
Ты меня обнимай, не робей.
От вокзала и до отъезда
мне твой воздух для лёгких полезен
и вальяжность твоих голубей.
