Клуб анонимных купидонов

Катерина Плотникова

Клуб анонимных купидонов

Нестандартный подход

Маг Григорий стоял, завернувшись в свой алый бархатный плащ, и придирчиво рассматривал себя в зеркало. Приняв три горделивых позы подряд, для которых требовалась определенная сноровка в обращении с плащом, он удовлетворенно улыбнулся, блеснув рядом идеальных зубов. Выглядел он впечатляюще. Впрочем, как и всегда.

Григорий собирался на новогодний бал, который традиционно закатывала одна из эльфийских принцесс, обожающая быть в центре внимания и регулярно выискивающая свое имя на первых полосах магических новостей. В свои неполные сто пятьдесят, Григорий успел неплохо продвинуться по карьерной лестнице в гильдии, а также получить немалое количество достижений, делающих его имя узнаваемым в подобных элитных кругах. Поэтому он воспринял приглашение на бал как само собой разумеющееся явление.

Маг в последний раз окинул взглядом свою безукоризненную внешность, улыбнувшись на этот раз лишь кончиком рта, и грустно вздохнул.

«Жаль, Людмилу не получится взять с собой. Придется снова ее оставить», – подумал он и отвернулся от зеркальной поверхности, устремив взгляд куда-то за оконное стекло.

Вот уже третий год маг Григорий любил простую женщину, не фею и не волшебницу, с самым обычным, но приятно звучащим для него именем. Людмила знала о нем больше, чем кто-либо из других людей. В первый же Новый Год он открылся ей, рассказав о себе и подкрепив свое признание наглядной демонстрацией. К его радости, она не испугалась, но и не удивилась, заявив, что с самого начала так и знала, что он особенный и что их встреча была чудом. На второй Новый Год он даже рискнул предложить ей полететь с ним вместе на бал, разумеется, придумав для нее легенду и накинув на нее необходимую для такого случая иллюзию. Услышав слово «бал», она на короткое время восхищенно округлила глаза, но после некоторых расспросов и размышлений твердо отказалась.

– Нет, вся эта красота для утонченных эльфиек, прекрасных фей и высокородных сказочных принцесс. Мне там не место.

– Но, милая, – ему нравилось так ее называть и отмечать созвучие этого ласкового слова с ее именем, – милая, я все сделаю так, что ты не будешь практически ничем от них отличаться. Маг я или не маг?.. – тут он осекся, заметив выражение ее лица.

– Ну уж нет! Я не так глупа и понимаю, почему тебе хорошо со мной. Как раз потому, что во мне ты находишь то, чего не видишь в них. Поэтому не нужно на меня накладывать никаких иллюзий. Просто смотри на меня так, как ты смотришь.

Она ласково улыбнулась, показав ямочки, и погладила его по идеально гладкой щеке. В отличие от многих коллег из гильдии он не отращивал бороду, а наоборот, начисто избавился от всей нежелательной растительности на лице, освободив себя этим от раздражающей человеческой процедуры бритья.

Людмила была права… Как бы это цинично ни звучало, но в свои годы он уже успел порядком устать и от раскрепощенных колдуний с их яркой откорректированной магией внешностью, и от невероятно стройных, почти невесомых эльфийских леди, и от холеных, но слишком уж капризных и инфантильных принцесс. Его любимая была женщиной тридцати пяти лет, с неброской, но уютной и женственной внешностью. В ней не было тех черт, что считаются признанными стандартами женской красоты и магнетизма, воспеваемых и желанных многими. Людмила не была полной, но и особо стройной назвать ее, пожалуй, было нельзя. Однако ему нравились ее женственные формы, мягкие очертания рук и ямочки на круглом и улыбчивом лице. Ее глаза не имели привычных для него ярких оттенков, они были теплого карего цвета, но смотрели с такой лаской, какой Григорий не помнил со времен раннего детства, когда родители отправили его в кадетскую магическую школу, как поступали со всеми мальчиками их семьи.

Значительную часть времени она носила очки. Маг предлагал помочь ей полностью исправить зрение, но она отказалась, аргументируя свое решение тем, что на работе чувствует себя солиднее и увереннее, глядя на людей сквозь стеклянные линзы. А дома, когда напрягаться зрению было не нужно, она их снимала и смотрела на Григория своими ясными и теплыми глазами, радостно улыбаясь и сверкая ямочками.

Еще она любила для него готовить. Конечно, за почти полторы сотни лет, его уже нельзя было удивить какими-либо кулинарными изысками, он пробовал все, вплоть до самых что ни на есть экзотических и сложных в добыче и приготовлении блюд. Однако было что-то в том, как она настаивала специально для него душистый чай или варила на плите кофе, выкладывала на тарелки свежевыпеченные булочки, а после ужина садилась вместе с Григорием на диван и клала голову ему на плечо.

Конечно, ему хотелось провести с Людмилой праздник, и теоретически он мог бы остаться в этот раз с ней. Однако в этой ситуации он видел и неприглядные стороны. Все-таки он маг высокого уровня, с хорошим положением в обществе, живущий в прекрасном волшебном мире, недоступном для обычных посредственных личностей. И он красив! Да, красив, и ему не стыдно признаться в том, что этот факт приносит ему немалое удовлетворение. Он прекрасен! И разумеется, пользуется определенной популярностью в женском магическом обществе. Какие плюшки? Какой диван? Какой, к безрогому единорогу, «Голубой огонек»? Разумеется, он будет пить дорогое эльфийское шампанское и танцевать на натертом до блеска дворцовом полу, а также кружиться в воздухе, когда немного устанут (а это будет не скоро) ноги.

Он снова накинул на плечо алый плащ и воинственно посмотрел в зеркало. Неожиданно в голову пришла мысль, которую он тут же гневно отвергнул. Причем тут нарциссизм? Он вовсе не упивается своими положительными качествами, а просто констатирует их наличие!

И вообще, у нее есть дурацкая привычка называть его… Гришей! Его, известного как Григориана Венецианского! В обычном немагическом мире он, так и быть, скрепя сердце, согласился называться просто Григорием. Но Гриша?

Однако следовало признать, что хотя его и коробило такое сокращение, в глубине души у него всегда теплело, когда она нежно произносила это дурацкое имя, слегка ероша его волосы и целуя в щеку. А в отместку он называл ее Милой, что так созвучно с ласковым определением «милая».

Так! Хватит! Он придет к ней на следующий день. Или через день, чтобы выспаться после бала и выглядеть так же хорошо, как и до него. А сейчас – наслаждаться изысканностью, танцевать с красотками, называющими его Григорианом, и слушать дворцовые сплетни…

Он встряхнул головой и хотел было уже открыть портал, как его взгляд упал на небольшую розовую коробочку с красной шелковой лентой. Невольно вспомнил грустные глаза Милы, когда он сказал, что увидится с ней только после праздника и то, как выбирал ей подходящий подарок, чтобы загладить непривычное ноющее чувство вины.

Григорий сел на свой дизайнерский красный кожаный диван и надолго задумался, сложив ладони домиком, глядя перед собой и время от времени грустно вздыхая.

– Если не можешь изменить решение задачи – измени ее условия… – задумчиво произнес он одну из любимых пословиц своего давнего наставника.

Маг снова подошел к зеркалу, но на этот раз обошелся без манипуляций с плащом. Наоборот, он снял его совсем и аккуратно повесил рядом. Затем он пристально всмотрелся в отражение, которое под его взглядом начало медленно изменять очертания, пока не явило взору обычного мужчину, в целом приятной наружности, но не более. Рост его стал ниже, под дорогой рубашкой бордового цвета слегка обозначился небольшой живот любящего покушать человека, из-за чего Григорию пришлось ослабить ремень на пару дырочек. Волосы потемнели и стали реже, на лице появилась легкая щетина. Глаза сменили оттенок с любимого писателями фиалкового на простой синий, а в углах их обозначилось несколько морщинок.

Григорий перевел взгляд на висящий алый плащ, и он превратился в темный зимний пуховик. Маг облачился в него, взял со стола розовую коробочку, взмахнул было рукой, чтобы открыть портал, но подумав, просто вышел из дома и поймал такси.

Спустя минут тридцать он уже звонил в знакомую дверь.

– Гриша!!! – невысокая женщина с кудрявыми русыми волосами и ямочками на щеках повисла у него на шее. Лишь спустя минуту она отстранилась и сияющими карими глазами внимательно на него посмотрела.

– Гриша… Ты… Ты просто замечательно выглядишь! – счастливым шепотом произнесла она, потом качнула головой в сторону комнаты. – А я как чувствовала: сделала твой любимый пирог и купила еще одну бутылку шампанского! И «Голубой огонек» скоро начнется…

Порядок, лебеди и опрометчивое желание

Насте всегда нравилось это выражение – «вести домашнее хозяйство». Оно сразу делало как-то солиднее ее хлопоты по дому и наполняло важностью самые обыденные действия. Стоило произнести 4 волшебных слова «Я веду домашнее хозяйство», и вот – уже обычная процедура складывания полотенец в стиральную машинку и нажатия кнопок превращалась в Церемонию Очищения Белья. Прямо «Полотенциус Гигиенус», а не просто рутинная стирка.

Ей нравилось не просто наводить чистоту, а именно приводить окружающее пространство в порядок. Для нее это было сродни фэншую и медитации – разложить все определенным образом. И устав после рабочего дня, она действительно лучше отдыхала и восстанавливалась в этом, созданном ей, упорядоченном пространстве.

И все было бы хорошо, если бы не мужчины… Все ее потенциальные «спутники жизни» почему-то упорно отказывались понимать важность и ответственность «ведения хозяйства». Им казалось, что все это блажь, и Настя просто бессмысленно подолгу копошится, расставляя баночки и коробки по полкам, свертывая носки в рулончики и раскладывая их в специальном органайзере, натирая дверные ручки. И пока Настя в нарядном фартуке в бело-розовую клетку, мурлыкая под нос романс, отмеряла приправы и помешивала борщ, они раскидывали носки и заляпывали столы следами от кружек с чаем. И при этом все они подвергали скептицизму ее желание уйти со своей, в принципе, не хитрой, но нервной работы секретаря и полностью посвятить себя поддержанию домашнего очага.

Разумеется, не все «они» сразу. Просто эти черты почему-то объединяли ее бывшего, предыдущего бывшего и даже настоящего, который, по всей видимости, тоже стремился заработать к своему статусу приставку «экс».

Подруги, как ни странно, тоже отказывались проявлять женскую солидарность и принимать ее позицию. Они все стремились покорять карьерные вершины, даже те, кто собирался обзаводиться семьей. Справедливости ради стоило заметить, что не такие уж они были и подруги. Настя всегда немного выбивалась из коллектива тем, что любила побыть в одиночестве, наедине с самой собой. Даже в отпуск никуда не ездила, предпочитала быть дома.

За неделю она здорово уставала от шумного офиса и вечер пятницы с удовольствием проводила в квартире, вытирая пыль, расставляя предметы в определенном порядке и пересыпая специи из магазинных пакетиков в специально отведенные для них баночки. Свой досуг в выходные она разбавляла прогулками в парке, где подолгу кормила лебедей на пруду кусочками хлеба, которые доставала из специальной коробки. Белок Настя угощала тоже, но только орешками. Разумеется, для орешков был отведен специальный мешочек. Она даже собственноручно вышила на нем несколько желудей.

В один теплый день, когда Насте было немного грустнее обычного, она, покормив лебедей, осталась стоять у пруда, слегка наклонив голову и рассматривая отражения в воде. Рядом никого не было. Повинуясь внезапному порыву, она достала из кармана монетку и бросила в воду. Позднее Анастасия сама не смогла бы объяснить, что сподвигло ее на этот детский поступок, но что бы это ни было, монетка была брошена, а желание – загадано.

В целом ее желание было таким: встретить мужчину. Причем такого, чтобы… (тут она на секунду запнулась, пытаясь сформулировать свои пожелания к будущему избраннику) … чтобы понимал ее с полуслова. И чтобы разделял ее интересы: никаких разбросанных носков и подтруниваний над ее одержимостью уютом в доме. Ну и все в таком же духе.

Вода тихо приняла скромное подношение. Но никаких признаков особенности произошедшего не последовало: ни внезапного порыва ветра, ни пронзительного птичьего крика, ни даже упавшего рядом с ней желудя с древесных ветвей. Насте стало смешно и немного стыдно из-за своего ребячества, и она поспешила домой, в свое уютное гнездышко, где окончательно выбросила это событие из головы.

Спустя неделю Настя снова пошла на прогулку и традиционно завернула к своему уединенному местечку у пруда. Однако ее ждало несколько неприятное открытие: место было занято. Причем не детьми, не влюбленной парочкой и даже не сердобольной бабушкой. Нет, там в одиночестве стоял мужчина и кормил лебедей. Само по себе это уже было необычно, но больше всего ее поразило другое: когда она осторожно подошла, размышляя, о чем бы заговорить первой, она увидела, что у незнакомца в руках… симпатичная жестяная коробка с изображением лебедя, откуда он доставал аккуратно нарезанные ломтики хлеба. Мужчина обернулся, и она увидела за очками в тонкой оправе умные серые глаза…

Это была не то чтобы любовь с первого взгляда, но в ней вспыхнул живой интерес. Нового знакомого звали Виталий, и они быстро нашли общий язык, обсуждая фауну парка, а также варианты упаковки припасов для ее кормления. В течение разговора стал накрапывать дождь, и как-то само собой получилось, что Настя пригласила его на чай.

Зайдя в прихожую, Виталий тут же аккуратно разулся, поставил обувь на полочку и вымыл руки. Он сделал комплимент ее интерьеру, завис у шкафа с ее любимыми сувенирами и отметил, что у нее «все на своих местах». За чаем он похвалил ее печенье, а потом обратил внимание на ее систему хранения специй, в его глазах засиял неподдельный восторг. Тогда между ними и вспыхнула искра…

Первое время все было похоже на сказку: они вместе проводили выходные, Виталий всегда помогал с ужином, уборкой со стола и никогда не разбрасывал носки. Он вообще с уважением относился к ее хлопотам по дому и часто предлагал свою помощь, причем не просто из вежливости, а с энтузиазмом. Да, да, именно с энтузиазмом! Порой даже с излишним.

Насте было и вправду стыдно, но она все чаще ловила себя на мысли, что такой энтузиазм – это уже чересчур. Конечно, она сама когда-то мечтала о хозяйственном мужчине, но… сладкого тоже должно быть в меру. Виталий помогал ей не только в тяжелой работе, но и расставил все книги в алфавитном порядке и даже перевесил всю одежду в шкафу по цвету. Теперь у нее каждое платье висело строго в соответствии со своей цветовой категорией. Более того – если смотреть на ряд одежды слева направо, то порядок оттенков соответствовал порядку цветов радуги. «Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан», – напевал Виталий детскую напоминалку, в очередной раз переставляя местами вешалки.

Такая же участь постигла предметы в ее ванной комнате и прихожей. А следующим этапом стало то, что Виталий стал хозяйничать у нее на кухне. Пока он варил кофе, мыл посуду, скатывал кухонные полотенца аккуратными рулончиками и художественно раскладывал салфетки, все было еще не так уж и плохо. Но потом он, заглушив ее робкие возражения, «усовершенствовал» ее порядок хранения специй. А дальше как-то свелось к тому, что он стал критиковать ее способы сочетания приправ и совсем не воспринимал кофе, если его варила она. «Нет, Настя, сейчас я сделаю лучше», – говорил он и брал в руки турку. Нет, даже не «лучше», а «как надо». «Сейчас я сварю, как надо!» – вот как он говорил.

Это могло продолжаться еще долго, но однажды она оставила его у себя дома, а сама отлучилась покормить соседскую кошку. Хозяйка Мурки уехала на неделю, а Настя по-приятельски (они были знакомы уже много лет) согласилась в ее отсутствие ухаживать за кошкой и заодно поливать многочисленные растения.

Когда Настя, вернувшись, открыла дверь своей квартиры, то обнаружила, что Виталий увлеченно гремит на кухне и напевает. Причем напевает с душой, выводя все «си» и «ля», а из кухни подозрительно пахнет готовящимся борщом. И все бы ничего, но только Настя прекрасно помнила, что еще позавчера она сварила целую кастрюлю, а в ее небольшом холодильнике не было места для новых запасов.

Когда она заглянула на кухню, то увидела душераздирающую картину. Дело было даже не в том, что Виталий надел ее бело-розовый винтажный фартук и в процессе готовки пританцовывал под собственное соло. Но на плите была та самая кастрюля, еще вчера почти наполненная плодами ее кулинарного творчества! Настя подлетела к холодильнику и, открыв его, убедилась в своих страшных подозрениях. Он вылил ее борщ…

Полчаса спустя, кое-как выставив своего, совершившего кощунство, и уже бывшего молодого человека, Настя с еще подергивающимся глазом сидела на неубранной кухне с открытой бутылкой вина, а на столе были разбросаны обертки от шоколадных конфет. В ее ушах еще звенели ядовитые слова Виталия, брошенные им на прощание. «Да с такой неряхой, как ты, никто жить и не станет!» – брезгливо выкрикнул он и, перед тем, как уйти, демонстративно вытер руки платком.

Изведя запас ругани, она стала вспоминать неожиданно добрым словом своего бывшего – Славика, с которым она рассталась прямо перед… перед этим вот. Перед ее глазами проносились кадры из прошлого: вот Славик с наслаждением уплетает ее борщ, а потом просит добавки, а вот он сидит перед телевизором и хрустит ее печеньем, пока она на кухне спокойно варит кофе. Кажется, расстались они из-за разбросанных носков и чего-то еще подобного. Сейчас Насте казалось все это таким незначительным. Она вспомнила, как настойчиво он ей звонил после расставания, а она просто не брала трубку. Казалось, это было еще только месяц назад.

Настя достала из ящика ручку и красивую записную книжку с клетчатой обложкой, открыв которую она стала составлять список дел на ближайшие дни. Первым пунктом она вывела:

Позвонить Славику

Немного подумала и ниже дописала:

Взять отпуск и съездить куда-нибудь

Следом она добавила еще и третью строчку:

Составить резюме

Удовлетворенно вздохнув, Анастасия зашуршала новым фантиком и продолжила строить планы на новую жизнь.

Мечта, ты уволена!

Это был знаменательный день. Жаль, ничего вокруг не выдавало его знаменательности. Солнечные лучи не заполыхали алым – они были мирного теплого желтоватого цвета. Не пронеслось и ураганного порыва, вздымающего юбки, волосы, пакеты и картонные коробки. Нет, на улице было тихо и безветренно. Не завыли вдруг хором и окрестные собаки. Правда, одна маленькая «сумочная» собачка все-таки залаяла, но сразу же успокоилась, так что это, скорее всего, не считалось. И все же этот день был особенным.

В этот день Юлия наконец посмотрела на свою совсем обнаглевшую мечту и помахала ей ручкой, прогоняя таким образом прочь. Мечта, кстати говоря, была самой что ни на есть заурядной – было бы с чего выделываться. Но от этого она, как и многие представительницы ее пола (а тем более вида), становилась со временем еще более капризной и требовала все больше жертв.

Дело в том, что некоторое время Юлия мечтала выйти замуж. И жертв для этого приходилось и вправду порой приносить немало, так как она считала своим долгом поспешить: приближалось ее тридцатипятилетие, которое она надеялась встретить уже в новом гражданском статусе и в хлопотах по созданию семьи.

Так что мечта была ординарной, но зато строила она из себя важную особу. В оправдание мечты, правда, можно было сказать то, что она родилась поздно – примерно пару лет назад, когда самой Юле уже исполнилось тридцать три «годика». И как многие поздние и особенно лелеемые дети, она была избалованной и капризной. Ну а какой же ей еще быть в таком случае?

Заурядность мечты и сыграла с ней злую шутку. Если бы Юля мечтала о чем-то глобальном, скажем, о мире во всем мире или хотя бы о покорении альпинистской вершины, она бы еще вошла в положение своей мечты. Но нет – такие желания хоть и находили отклик в ее душе, но, к ее стыду, не настолько заполоняли ее мысли. Поэтому настырность ее ординарной, обыденной, заурядной мечты ей вконец опостылела.

Так что Юлия помахала ей ручкой и вытолкала наружу, отправляя в свободное плавание. Ничего, мечта уже выросла достаточно большой, поэтому сама теперь справится. Пусть скажет спасибо, что ее еще прогнали, а не похоронили. В общем, день, определенно, был особенным.

Теперь, когда Юля больше не намеревалась тратить свое время и силы на всякие глупости, она достала давно зачем-то припасенную чистую тетрадь и решила провести инвентаризацию своих стремлений, чтобы выяснить, какие еще мечты стояли в ожидании своей очереди.

Оказалось, что у нее все это время был довольно длинный список желаний, который занял пространство всей страницы и продолжился еще на обратной стороне листа. Причем планы были самые разнообразные, среди них было и «написать книгу», и «заняться горнолыжным спортом», и «поплавать с дельфинами», и даже «станцевать ирландский народный танец в пабе на столе».

А ведь это были перечислены только некоторые поверхностные целеустремления. В перечне встречались еще и мечты глобального характера: стать волонтером, помогающим бездомным животным и попавшим в беду людям; принять участие в спасении таких редких видов животных, как амурский тигр или полярная сова; помогать детским приютам и домам престарелых, а также вносить всеми посильными способами лепту в облагораживание этого жестокого мира.

Подумать только… Сколько интересных, больших и маленьких стремлений могла затмить собой такая обычная, просто сильно раздувшаяся мечта. Видимо, она загораживала другим проход своей наглой, отъевшейся на Юлиных переживаниях пятой точкой.

Пора, пора было заняться делами! Юля уже чувствовала, что жизнь настойчиво стучится ей в макушку, требуя ее участия во всеобщем круговороте. Ее ждали снежные шапки гор; призывно поскрипывающие у причалов корабли; дельфины с пронзительными голосами и гладкими блестящими спинами; коалы с добрыми мордашками, сидящие на ветвях бурно разросшихся эвкалиптов; полярные совы с гордым размахом крыльев…

Вот только с чего бы начать? Очнувшись от своих мыслей, Юля огляделась и совсем другими глазами увидела свое любовно обставленное гнездышко. Какими же глупостями она занималась в и без того редкие свободные часы: собирала кулинарные рецепты, шила на швейной машинке занавески, училась делать пряничные домики и глинтвейн… Не говоря уже о впустую потраченном времени на свидания и попытки построить отношения.

Так, хватит об этом! Что, если поехать куда-то? Просто взять отпуск и поехать: на море или в какое-нибудь другое живописное место, пусть и поближе? Вот только отпуск она уже брала в позапрошлом месяце, когда ездила с бывшим на дачу к его маме, где вместо купания в пруду получала загар в процессе прополки бесчисленных грядок.

А может, уволиться? Махнуть рукой на все, стать каким-нибудь… «фрилансером» – вспомнила она слово, которым называл себя ее сосед этажом выше, художник, с которым она завела знакомство после того, как тот затопил ее квартиру, заснув под утро в ванной после срочной ночной работы.

Тут раздался робкий прерывистый звонок в дверь. Юля усмехнулась, узнав соседа по манере звонить, и проворчав: «Легок на помине», пошла открывать дверь.

На площадке действительно стоял Валерий. Смущенно покраснев, он попросил у нее взаймы немного чая и кофе.

– Я очень прошу прощения! Понимаешь, совсем нет времени в магазин сходить, опять дедлайн наступает, а у меня…

Юля сочувственно улыбнулась и направилась на кухню, частично отстранившись от рассказа про «дедлайны», «заказы» и что-то там еще. Подобного рода визиты уже стали традицией, поэтому она сразу достала из своих запасов по пачке кофе и чая, отсыпала в пакетик печенья и вернулась в прихожую.

К Валерию она относилась по-доброму и даже взяла за правило покупать специально для него дополнительные продукты, такие как кофе, чай, сахар и сладости. Справедливости ради стоило сказать, что тот, разобравшись со своими проблемами, всегда возвращал долг, улыбаясь своей неизменной смущенной улыбкой.

То, что у него сейчас «фрилансерский завал», было видно сразу по заросшим щетиной щекам, красным глазам и залегшим под ними темным кругам.

Распрощавшись с соседом, Юля вернулась в свою комнату для продолжения размышлений. Одно было ясно: работа фрилансером не для нее. Слишком часто она видела приверженца этого модного образа жизни на своем пороге, чтобы составить впечатление о том, что будет ее ожидать после вступления на этот путь.

А ей было не до этих проблем. У нее переломный момент в жизни! Ей нужно двигаться, всё кардинально менять. Всё!