скачать книгу бесплатно
– Да не знаю я, – раздражённо махнул рукой трактирщик. – Медвежонок, сынок мой, говорит, что это барсуки были. Может, и барсуки – поди разгляди. Подошли к частоколу и, не крутясь-вынюхивая, сразу вверх полезли. Медленно, правда. Мы их маслом – а они лезут. Горят – и лезут! Только когда стена занялась прямо под ними, срываться начали. Так в это время в другом месте какая-то ещё тварь едва не влезла!
На некоторое время воцарилось молчание – собственно, что тут можно было сказать? Разве что в очередной раз выдать пару бессмысленных сквернословий про Шрам, дикую магию и тварей? Лично меня во всём рассказе заинтересовала даже не устойчивость изменённых к воспламенённой огнесмеси, а то, почему они срывались именно после возгорания частокола. Впрочем, именно эту загадку я решил прямо на месте: когти. У барсуков просто прогорали острые кончики когтей, не защищённые огнеупорной шкурой. М-да, очередная иллюстрация, что абсолютной защиты, как и абсолютной силы, не существует…
Жена Урсы принесла первое, потом второе, вместо сбитня на столе появилось самоваренное пиво – и только после этого разговор неохотно потёк вновь. В общей зале харчевни так и не прибавилось народу, хотя я мельком видел во дворе ещё как минимум троих. Скорее всего, таких же «лесников», как в корчмах по ту сторону к востоку от Горловины – зимой они и так обычно сидят без работы, за хлеб, стол и деньгу малую помогая защищаться от тварей бесстрашным воротилам местного гостиничного бизнеса. Видимо, моя демонстрация возможностей магии Жизни вышла чересчур уж наглядной. И как разглядели-то – на всё про всё меньше минуты ушло…
– …Сам знаешь, мы всех привечаем, тут по-другому никак. Все под Тьмой-госпожой ходим. – Похоже, хозяин корчмы сугубо от переживаний слишком налёг на пиво. А может, на радостях: мочекаменная болезнь не тот недуг, что позволяет без последствий перегружать работой почки. А тут такая оказия: организм подлатали. – Даже вшивых плащеносцев за ворота считанные разы выставлял – остальным ума-разума хватало спесь свою засунуть куда подальше. Не выжить иначе в наших краях. Потому клирику тому я сам ворота открыл безо всякой задней мысли. Ещё порадовался: раз Белый по дороге прошёл, может, кто ещё за ним увяжется: тварей-то он точно подразогнал…
– Ну да, как же, – фыркнул в свою кружку Соболь. – Видели мы, как он «подразогнал».
– …Ещё, признаюсь честно, на литургию рассчитывал. А уж я бы в долгу не остался – и с печевом-варевом, и бочку с вином не пожмотился бы выкатить за такое-то… – Урса рефлекторно потёр бок под столом и дёрнулся, кинув быстрый взгляд в мою сторону. – Я же не знал, что г-господин офицер п-приедет и меня р-раз – и излечит!
– Товарищ. Надо говорить – товарищ, – Баюн тоже глянул в мою сторону, но я сделал вид, что занят собственной кружкой. После годового перерыва на одной самопальной браге да самогоне не самый любимый мой прежде напиток пился легко и с удовольствием. Впрочем, как и квас до того, а после – сбитень. Блин, после службы на заставе затерянная в приграничье корчма – уже прямо как центр цивилизации! На упомянутое вино, что ли, трактирщика раскулачить? Всё равно напиться мне не грозит, хоть всю бочку выпью в одно горло. – А что церковник?
– Да ничего! – в сердцах хватанул по столу кулаком мужик, отчего столовые приборы аж подпрыгнули и забренчали. Урса тут же испуганно сжался, ожидая моей реакции – при его габаритах выглядело довольно забавно. Пришлось снова сделать вид, что ничего не заметил. Впрочем, корчмарь всё равно понизил голос, пересказывая обстоятельства встречи: – Обычно как нормальный странник делает? Под крышу да честным образом пищу вкусить, а может, и в баньку – того. А этот прямо во дворе начал у меня выпытывать, что да как. С неба крупа мокрая сыплет, а ему хоть бы хны: расскажи про то, сколько путников в сезон проходит, а сколько караванов? А лесорубов сколько с тобой дела ведёт? Я-то поначалу ничего не заподозрил, как есть всё говорил. Честный я – вот что мне скрывать?
Тут я едва не выплюнул назад только что отпитое пиво. Образец честности, блин!
– Но когда он про дворян начал меня спытывать – вот тут я напрягся! Мол, знаю ли, на чьей земле моя корчма, да как короля зовут? А как про сборщика налогов завёл, я ему прямо так и сказал: иди, добрый человек, не доводи до греха. Честно – я бы и стрелу не пожалел в затылок пустить, да и спутничкам его – хватило бы рук луки держать, коли он Светом мне ещё сначала ворота не почистил. Не это – так точно решил бы, что ряженый какой.
Ага, ясно. А на мне, значит, Урса решил за потрёпанные клириком нервы отыграться – типа чужак за чужака. Но Белый тоже хорош – вот как можно было про налоги прямо так в лицо ляпнуть? Хуже, чем мать хозяина придорожного гостиничного комплекса шлюхой обозвать. Потому как излишняя благосклонность к мужчинам – дело житейское, а вот деньги для свободного предпринимателя, точнее возможность распоряжаться ими полностью самостоятельно – самое святое!
Хм. Судя по манере опроса-допроса, клирик явно не по своей инициативе заявился – скорее всего, кто-то из Белых затеял своеобразное социальное исследование. Причём из тех, что про приграничье не особо в курсе. Церковнику, которого я встретил и отбил у рапторобелки, похоже, крупно повезло: одарённых Светом в приграничье очень уважают, но за покушение на свободу готовы в прямом смысле порвать, невзирая ни на что. Иначе бы живущие близ Шрама люди не мирились с опасностями приграничья. Тем более свалить убийство на тварей вообще ничего не стоит. Странно, как церковник ещё раньше стрелу не словил… Стоп.
Я покрутил в голове обстоятельства встречи с Белым и его отрядом так и эдак, складывая вместе все странности. Мысь как-то подозрительно настойчиво пыталась добраться до мяса, невзирая на Свет, от которого обычно твари бежали куда пуще, чем от огня. Не потому ли, что кто-то из ранее опрошенных в качестве ответной любезности, например, подлил втихаря в одну из седельных сумок свитских маркерного состава? Ну или не знаю, овёс полил, которым лошадей попотчевали – не все такие прямолинейные придурки, как Урса. Я помню, как мы разливали эту гадость в степи, чтобы изменённые двигались именно к заставе, а не куда-нибудь ещё: мутанты, стоит им почуять эту жидкость, проявляли весьма настойчивый интерес. Мы даже без боя отступить смогли – и это весной, когда все чудовища успели наголодаться… и запаха, доступного для человеческого носа, от маркерного состава не было. Идеальное преступление, да и только! А вот действия неведомого иерарха Белых…
Я мысленно хмыкнул. Большая организация, распараллеливание процессов без чёткого разграничения обязанностей. Похоже, кто-то решил выслужиться, причём кто-то, ни разу отношения к приграничью не имеющий. Уверен, тот же отец Митчелл, ставь он задачу, никогда такой ошибки не сделал бы. А теперь только целый регион зазря напрягли… или не зазря, а специально? Войско Рубежа связано с деревнями зарубежников довольно плотно, а зарубежники, в свою очередь, имеют плотные взаимовыгодные контакты с жителями свободной от власти королевств полосы по эту сторону вала. Церковь, похоже, что-то затеяла в Горловине, и создать лишнюю точку напряжения для командиров Войска может быть выгодно. Или нет. Чёртова политика. Одна надежда – до меня по ту сторону вала она добраться не должна, а я завтра сваливаю. М-мать. Вот ведь не было печали…
* * *
И опять дежавю. Самое смешное – три года назад мне и в страшном сне не привиделось бы, что я буду ностальгировать по временам наших первых охот с Машей и Роной! Но – вот. Соскучился по своим девчонкам настолько, что готов затащить их на всем сердцем ненавидимую работу, лишь бы только встретиться. С другой стороны – что мне теперь твари около Эрста? Да и Машу сами изменённые по большой дуге будут обходить – так что Фирониэль с нами точно была бы в безопасности. А вечером у костра сидели бы и слушали её чарующий голос под аккомпанемент неизменного банджо…
Зимний лес всё же по-своему красив, хоть и не сравнится с летним. И уж точно лучше, чем степь в любое время года! Но когда идёшь по нему километр за километром, в какой-то момент перестаёшь отмечать взглядом всё же довольно однотипные пейзажи, и время помечтать находится. Если, конечно, имеешь привычку вовремя перешагивать через упавшие стволы или пригибаться под низко нависшие ветви, не задевая навешенной за спиной поклажей и оружием.
Но если мне ещё приходилось временами напрягаться на сложных участках рельефа или искать проходы в сплошных зарослях подлеска, то отвальные и вовсе скользили через влажную и холодную чащу, словно тени, свободно и почти не издавая звуков. Я уже видел, как это делает Косточка, но после нескольких часов в темп включились все стрелки, будя во мне лёгкую зависть. Ну и разумеется, у нас не возникло ни единой проблемы обойти не таких уж многочисленных здесь, по внешнюю сторону от вала, тварей.
Чтобы вычислить мутанта в лесу, следопытом быть не надо от слова совсем. Чудовища не стеснялись использовать свои размеры, чтобы пробивать в кустах настоящие просеки, оставляли глубокие и хорошо заметные ямы следов. Травоядные, если не особо куда-то спешили по своим делам, вообще сжирали всё на своем пути вплоть до тонких деревьев, походя разбрасывая пахучий помёт. Хищники к принятию пищи и обратному процессу относились более деликатно, но и тут размах, так сказать, мероприятий сводил на нет все попытки скрыть свою деятельность. Ну и мелкие, не улетающие в тёплые края птицы вроде наших земных синиц, изредка твикающие в ветвях, немедленно замолкали, если рядом появлялось порождение Шрама, и спешили убраться прочь. Даже просто внимательный человек, ни разу не привыкший к жизни в лесу, очень быстро учился обращать внимание на такие заметные «мелочи»…
Привал мы заранее договорились не делать, чтобы добраться до места ночёвки пораньше. Тем более на последний участок пути выпадал подъём на вал. Километр вверх – это в среднем около пяти километров под хорошим таким уклоном. Ещё не альпинизм, но уже почти, особенно зимой. Внешний склон хоть и южный, то есть вроде как тёплый, но и на нём, бывает, настоящие сугробы по многу дней лежат, а как начинают таять – вниз бегут многочисленные, иногда далеко не узкие и маленькие ручьи. Лес, кстати, на склонах редеет, попадаются камни и скальные «лбы», а потому риск наткнуться на тварь раньше, чем она себя обнаружит, существенно возрастает. Правда, даже изменённые животные предпочитают переходить естественную преграду магической аномалии по распадкам, где более полого и высота всё же хоть чуть-чуть да поменьше… В общем, то ли навыки зарубежников сработали, то ли выверенный несколькими поколениями жителей Звонких Ключей маршрут не подвёл, но мы поднялись почти до самого гребня вала без проблем. Почти – потому что немного ниже верхней точки нас ждала… ну пусть будет – пещера.
– Ну ни хрена ж себе! – Я повыше поднял алхимический фонарь, лишь каким-то чудом не утраченный вместе с остальными ценными вещами на заставе Сим. Наверное, потому, что он лежал в одной сумке с моими бумагами – алхимтопливо на Рубеже было не достать, и я как-то привык обходиться привычными масляными лампами. А тут ни масло, ни дрова жечь было нельзя – иначе, как объяснил мне Баюн, вся запаховая маскировка пошла бы насмарку. – Даже спрашивать не буду, как это всё можно было сделать скрытно.
Мощные крепи из потемневшего дерева удерживали высокий потолок. Кое-где было заметно, что раньше тут всё-таки была естественная ниша в камнях, но человеческие руки потрудились на славу, создав в итоге впечатляющую инженерную конструкцию. Такую, что можно и зимой было переночевать, не рискуя околеть без огня, и пересидеть опасность, и хранить кучу наверняка нужных и полезных вещей. По крайней мере, не просто же так отвальные сюда натащили бочек и ящиков, а вдоль стен собрали просторные стеллажи.
– Делали не торопясь, мало-помалу, да основательно. Себе, детям, внукам – и так, чтобы внукам внуков хватило, – не смог скрыть гордости сержант. – На том стоим и стоять будем. Иначе давно бы конец отвальным настал.
Зарубежник помялся, оглянулся на устраивающихся в специально отведённой под ночлег конструкции из шкур на рамах соплеменников и, понизив голос, перешёл наконец к делу.
– Арн, я, это, что сказать хотел…
Пришлось изобразить крайнее внимание. Этого разговора я ждал: чужак, обладающий не только номинальной властью, но и вполне реальным влиянием на группу людей, вынужденно вторгался в чужое, очень закрытое общество. Это не могло не вызвать проблем.
– Я не собираюсь что-то от вас требовать, – поскольку на говоруна и болтуна, которого свои же прозвали Баюном, то есть сказочником, едва ли не в первый раз в жизни напало косноязычие, пришлось начинать «серьёзный разговор» мне. – Вам всяко лучше знать, как и что у себя дома делать. Я буду следить лишь за подготовкой материалов и зелий для Войска и вмешиваться только в самом крайнем случае. А если община мне доверит какую часть общего дела – не в ущерб договорённостям, разумеется, – с радостью возьмусь. Тварей я бить, сам знаешь, умею и лечить никогда не отказывался.
А ещё я просто сойду с ума, если местные устроят мне информационный вакуум. Ну не сойду, конечно, но будет неприятно. Понимаю, своим мне не стать – да я и не стремлюсь, но пообщаться с новой мордой и жителям Ключей интересно будет, и мне отдушина. Ну а если попытаются навязать что-нибудь отвратное – староста там или кто у них за лидера ещё? – что ж, метод уговоров путём проветривания кишок я уже проверил. Хотя вряд ли мне грозит обострение отношений – слишком сильно рубежники и зарубежники связаны. Наверняка в деревне я несколько ветеранов найду.
– Нет-нет, командир, даже не думай! – аж замахал на меня руками подчинённый. – Общество тебе и дом найдёт, и содержание справит честь по чести – не впервой же! Мы договора крепко блюдём! Только…
Я беззвучно вздохнул и набрался терпения.
– Староста наш, Неясь, – наконец «родил» отвальный. – Сам когда-то до капитана дослужился, а Филин, значит, его сынком был. И отправлял его, родную кровь, чтобы он офицером вернулся, всему вроде как научил… А видишь, как повернулось.
Баюн наконец поднял на меня глаза, видимо, что-то такое прочёл на моём лице и затараторил:
– Мы ж все с пониманием, знаем, что ты не рвался на филиново место. Так уж вышло-то, Шрам никого не спрашивает, кого пощадить, а кого прибрать. И звание ты получил честно – лейтенанта за одного тигра, лично и в одиночку ухлопанного, дать должны были! И нам помог… но чувства есть чувства, а кровь есть кровь. Ты уж не руби с плеча, коли Неясь что обидное скажет, не сдержит в себе. И наизнанку не выворачивай! И ничего другого… такого… тоже не надо. Он потом извинится, обещаю!
Пфф! Я вытаращился на подчинённого, открыл рот… и закрыл. Да, хорошенькая у меня сложилась репутация, оказывается. С другой стороны, если так подумать… Идиотов из тринадцатого десятка, что зацепили мне плечо стрелой, я едва не прибил на месте. Потом сцепился с интендантом – и месяца не прошло, как разнёс склады, выбивая оттуда овец. Да и потом нарийца именно на складе прикончил – это я понимаю, что другое помещение не подошло бы, а посторонние что подумали? Или та же Карина – все знали, что я её на дух не переношу, а она меня… ну и финал известен. Да и Урсу я уработал, едва он начал что-то там выступать. Э-э-э… упс.
– Буду держать себя в руках, – в итоге только и пообещал я. Баюн, не скрывая облегчения, выдохнул.
* * *
Спуск по внутренней стороне вала в утренних сумерках ничем таким интересным не запомнился, как и первые часы движения через лес, росший уже в Шраме. Даже ставшее привычным на заставе чувство давления дикой магии всё не появлялось, лишь только когда солнце (в кои-то веки тучи разошлись!) прилично взобралось вверх по небосводу, едва ощутимое давление чужой Стихии на тело напомнило о себе.
Зато видовой состав растений, чем дальше мы уходили на север, тем сильнее менялся, и замешана в этом была не магия, а география и климат. Казалось бы, что может изменить в потоках воздуха в бездонном небе ма-аленькая складочка на лике земли всего-то какой-то километр высотой? А меж тем с этой стороны было куда холоднее, а под ветвями хвойных исполинов от тепла небесного светила прятались целые сугробы. Пусть и тусклая, но всё же зелень хвои заметно оживляла пейзаж, среди веток скакали разноцветные пичуги, несколько раз я замечал белок и ещё какую-то мелочь вроде бурундуков. И плевать им было на всех монстров, вместе взятых, во всяком случае, до тех пор пока те не подбирались слишком близко.
Первые следы деятельности человека я заметил вместе с появлением среди ёлок, сосен и секвой первых кедров. Кто-то очень осторожно, не оставляя «светящихся» свежими срубами пеньков, регулярно расчищал подлесок под деревьями, оставляя под каждым удобные круглые полянки. Впрочем, местами для сбора урожая ландшафтные дизайнеры из Звонких Ключей не ограничились: кусты и низенькие деревца то тут, то там тоже оказались прорежены в разных местах, создавая этакие… то ли волны, то ли коридоры – это с какой стороны посмотреть. Причём «стенки»-волны из растительности второго яруса были дополнительно «укреплены» наваленным вроде бы абы как сухостоем – и в итоге пробиться через препятствие требовало значительного труда. Рапторная белка пройдёт или тот же болотный секач, а вот у кого помельче явно возникнут проблемы. Например, хаски в этой трёхмерной деревянной паутине попросту завязнет: продерётся, но замедлится и шуму наделает. А у дикой горной овцы вообще есть все шансы надёжно застрять по-настоящему надолго. Впрочем, животных, даже не самых умных, не надо считать тупыми – двигаться по пути наибольшего сопротивления они станут только в том случае, если найдётся подходящий стимул.
К моему удивлению, мы-то как раз пошли поперёк «волн» – в них, оказывается, в определённых местах были оставлены проходы как раз под габариты человека. Причём даже сейчас, когда все листья опали – хрен разглядишь. Потом мы пересекли ручей по специально перекинутому бревну, а через десять минут – ещё один. Со второго раза я догадался, что профиль русла, чем-то напоминающего противотанковый ров, тоже творение не одной лишь матушки-природы. Дикому животному любого размера с комфортом ну никак не напиться из этой вот, с позволения сказать, водной артерии. Бог ты мой, сколько же в эту местность вложено труда?!
– Лес нас кормит и укрывает, – в ответ на мой вопрос пожал плечами Косточка. – Это наш дом. А дом прибирать надобно, ухаживать за ним, понемногу, но постоянно. Тогда веками простоит.
Логично.
Часа через полтора движения по «творчески доработанной» местности я уже себе примерно представлял, чего именно добивались отвальные, «помогая» природе достроить ландшафт. «Волны» из подлеска создавали своего рода распределённый многослойный забор, максимально усложняющий для любой твари движение в определённом направлении. В стороны? Пожалуйста. Вперёд? Всё тяжелее и тяжелее. Если первые ряды «зелёных изгородей» состояли просто из сухостоя и обычных дикоросов, то следующие уже заплетены живой лозой вроде виноградной, оказавшейся ко всему прочему ещё и ядовитой! Вот зачем на подземном складе хранилась целая куча разнообразных, довольно уродливых варежек из толстой грубой кожи – лозы раздвигать. А следующая преграда мало того, что была ядовитой, так ещё и основа – кусты, явно специально посаженные, – была снабжена огромными, но при этом дико острыми иглами! Стоило нам преодолеть и эту, самую широкую защитную полосу…
– Нам точно туда? – невольно вырвалось у меня. Прямо от кустов начинался еловый монолес – то есть ели, ели и ничего кроме елей. Кроны хвойных смыкались, отрезая практически весь дневной свет, под пологом ветвей царил серо-коричневый сумрак: нижние ветви елей отмерли, не получая света, земля была усыпана сплошным слоем бурых опавших игл. Откуда-то из глубин памяти всплыло название «мёртвый бор».
– Туда, – односложно отозвался Баюн. Зарубежники ощутимо волновались, стремясь попасть домой как можно скорее, но всё равно прилежно разровняли потревоженный снег там, где нам пришлось перелезать через сугробы, и опрыскали поверх очередной маскировочной гадостью с резко-хвойным запахом. Ёмкости с этими полезными жидкостями мы тоже позаимствовали со склада.
Последние двадцать минут пути были самыми тяжёлыми. Подсознание, обычно молчащее, буквально вопило, чтобы я не лез в мёртвый бор. А если уже влез – так быстрее выходил наружу! Стоило опушке еловых зарослей кануть за спиной, и я мгновенно потерял чувство времени. Если бы не Печать и компас в руках, с меня сталось бы, пожалуй, решить, что мы блукаем тут уже часа два, причём – кругами! Пожалуй, остальные ряды противомонстровой защиты по сравнению с ельником были так, сущими цветочками: твари ведь тоже наследовали от своих нормальных предков поведенческие паттерны и инстинкты и продолжали им подчиняться.
…Тихий звук в ватной тишине хвойной чащи обратил на себя внимание сразу же. Сначала я не мог его опознать, а потом понял: вот оно. Звонкие Ключи назывались так потому, что среди чащи действительно били ключи. Вода журчала, звенела маленькими серебряными колокольчиками во тьме – так, наверное, первые жители деревни и нашли это место. Вряд ли в бор они полезли по своей воле – наверное, вынуждены были укрываться от тварей, решили пересечь поперёк… и услышали этот манящий перезвон.
Стена елей внезапно закончилась совсем другой стеной: это был уже знакомой мне по конструкции частокол – я едва не ударился о него носом. Построена преграда была так, что просвета между деревьями не оставалось, и потому не было никакой визуально видимой опушки. Демаскировал деревню только звук – я еле разглядел тонкую струйку, пробивающуюся между бревнами и буквально в двух шагах полностью исчезающую в хвое. Отвальные двинулись вдоль стены, пока наконец в ней не нашлась дверь… за которой начинался подземный ход наверх! Короткий подъём в кромешной темноте, ещё одна дверь и…
– Вот мы и дома, – расплываясь в счастливой улыбке, провозгласил сержант.
* * *
Изнутри деревня оказалась до изумления обычной – ну, насколько вообще может быть обычной деревня на искусственно выровненной вершине холма и скрытая посреди полного монстров леса. Излишки почвы когда-то засыпали между склонами и частоколом из «вечной» просмолённой древесины, получив ровную, как стол, площадку, поднятую над уровнем леса метров на шесть минимум. На рукотворном плато стояли срубы, крыши их были крыты тёсом, между которыми местные разбили небольшие огородики и даже клумбы, сейчас, понятное дело, пустые. Сами жители вольного поселения тоже не выглядели как-то прямо сверхнеобычно: ходили преимущественно в домотканом и в знакомых жилетках из овечьих шкурок – в таком виде отвальные под водительством Филина приехали на заставу Сим.
От какой похожей деревеньки в баронствах Звонкие Ключи отличались прежде всего отсутствием неприятных запахов – увы, скотина не благоухает, а тут вроде как и животных совсем не было. Потом я заметил, что печные трубы торчат из земли шагах в пятнадцати от домов – видимо, очаги устроены так, чтобы дымоходы шли под землей, как в коптильнях. Тоже, очевидно, борьба с запахами. Дорожки между домами аккуратно присыпаны песком, да и сами здания, несмотря на кажущуюся случайность расположения, тоже выстроены явно по какой-то системе. Так, а это что? Деревянный подъёмный кран?!
– Лебёдка, чтобы стволы наверх подымать, – проследив за моим взглядом, прокомментировал вполголоса Баюн. – Чащу тоже прореживать надо, иначе плеши будут возникать, да и дома подновлять нужно, а через ходы несподручно брёвна затаскивать. Чай, не шишки в печку кидать… Это, командир. Тут, видишь, общество собирается, видать, и правда гостей давно не было…
– Подожду снаружи, – понятливо кивнул я.
Мужчины и женщины разных возрастов действительно подтягивались к центральному срубу – видимо, большая изба играла роль своеобразной ратуши. На меня косились – но так, с интересом, без ажиотажа: надо полагать, другие зарубежники в Ключах не были редкостью.
– Я в первую голову вопрос поставлю – тебе заселиться, – поделился со мной своей стратегией зарубежник. – Общество дом выделит из пустых, припасы из общинных, а там и побалаболить можно будет уже вволю. А завтра представлю всем уже честь по чести.
– Рассчитываю на тебя, – улыбнулся я. Ну а что? Со своим уставом в чужой монастырь лезть строго противопоказано.
Ждать мне пришлось минут двадцать, не больше. За это время единственным событием стала стайка мальчишек и девчонок, собравшаяся в отдалении и глазевшая на меня, тихо переговариваясь. Впрочем, стихийный митинг закончился не начавшись – один пацан постарше отделился от толпы и двинулся в сторону «ратуши», а остальные просто разошлись. Когда я в качестве баронета Бертран проезжал деревни своего манора, и то ажиотажа больше было. Я уже было настроился почитать – со своего места разглядел всё что мог, но тут вернулся довольный Баюн.
– Всё удачно прямо сложилось! – с ходу сообщил он мне. – Общество дом тебе приговорило, да не пустой, а сразу с женой, и искать не нужно.
– Что? – Мне показалось, я ослышался. – С женой?
– Говорю же, повезло, – утвердительно кивнул отвальный. – И не придётся с нашими вдовушками сговариваться, те ещё… осенние розы. Два года еду поготовить да одёжку стирать-латать – а ныть и подарки клянчить любая станет, словно это ты её уламывал, а не они сами между собой за мужика передрались…
– Баюн, – я надавил голосом, – жена?!
– Раз с тобой жить будет, то почему нет-то? – Отвальный так и не понял, что, мягко говоря, перегнул палку. Очень сильно перегнул. – Да ты и сам не удержишься, красивая она да ладная. Ведьма, конечно, но, я мыслю, тебе это как раз по сердцу. Что называется, на одном языке говорить будете.
Я открыл рот. Закрыл. Открыл вновь. Напомнил сам себе про чужой монастырь – не помогло. Попытался как-то рационально сформулировать своё негодование.
– Это вообще нормально? – Нет, нужно не так. – Я же тут, как ты сказал, на два года.
– Бывает, свадебку сыграют чин чином, а потом он или она через два месяца в пасти твари кончится, – как-то совершенно обыденно пожал плечами Баюн. – Это Шрам, мы тут все под ним ходим. Особенно молодые да глупые, как жених Натки – ушёл да сгинул… Ладно, пошли, я тебе дом покажу да Нате обскажу, что да как. А то из ребят сам знаешь, какие рассказчики – половину забудут, а вторую половину переврут…
…
Твою. Же. Мать!
Глава 1
Богатый ли у меня опыт работы в разных коллективах? Скорее, средний. Вот проработавший лет этак сорок непрерывно, уверен, в понимании взаимоотношений между не самыми близкими людьми даст фору многим социологам и психологам. Но и я кое-что могу. Могу, например, понять, какой объём труда вложен в Звонкие Ключи и окрестную территорию. И прикинуть количество жилых домов – тоже не самая сложная задача. Холм-«остров» в мёртвом бору с «набережной» из частокола не очень большой. Застройка на нём, по меркам обычных деревень из королевств, конечно, плотная, но не настолько, как на заставе. Даже если считать, что в каждом доме живёт по одному взрослому мужчине (а это не так), и женщин не сильно больше – Баюн сказал, что они тоже гибнут… Сто – сто двадцать человек дееспособных взрослых обоего пола? Надо полагать, где-то так.
И на эту сотню ложится добыча пропитания – надо полагать, в основном охота и собирательство. И кроме того – бытовые повседневные дела, уход за детьми, обновление построек и частокола, работа с лесополосами. Ключи значительно изолированы от остальных поселений, что зарубежных, что приграничных, это значит, что в логистику и торговый обмен тоже уходит прорва усилий. А что невыгодно везти – делается на месте. Те же ложки, тарелки, ткани для одежды повседневной носки и сам пошив одежды.
Часть трудовой нагрузки можно переложить на детей и стариков – в деревнях королевств так и делают. Что-то отработано настолько, что в итоге требует значительно меньших усилий, чем у человека неподготовленного. Но всё равно объём нагрузки ужасает. И справиться с ней можно только одним способом. Коллективным распределением усилий и тягот с коллективным же контролем результата. Потому что небрежно выполненная работа по формированию ядовитых зарослей – это напавший на поселение монстр, а то и не один. Потому что обрушение частокола, когда ответственный просмотрел гнилое бревно – это демаскировка деревни и опять проблемы с тварями. Неудивительно, что тут общество приговаривает к браку одинокую женщину. В королевствах феодал рассматривает своих сервов как ресурс, а тут сами общинники вынуждены так воспринимать друг друга.
Н-да. Что-то я такого не ожидал увидеть. Сами отвальные из моего десятка не больно-то распространялись на тему, что да как дома, а когда всё-таки болтали меж собой – постороннему ни за что не догадаться, какая тут царит жесть! Зато никаких налогов и ни один плащеносец не утащит за косы твою дочь или молодую жену только потому, что мельком увиденная девка приглянулась согреть постель… Иногда мне очень хочется закрыть глаза и проснуться дома – забыть этот проклятый жестокий мир, как дурной сон. Но очень, очень редко. Слишком много у меня теперь здесь «якорей»… Даже ребёнок будет меньше чем через восемь месяцев. В последнее не очень верится, хотя я сам очень постарался, чтобы это событие свершилось…
Пока я прокручивал в голове эти не самые веселые мысли, мы шли. По аккуратно отсыпанным песком дорожкам (чтобы на подошвах из деревни запахи посторонние не вынести?), мимо добротных, ухоженных домов, кое-где скупо обсаженных низкорослыми фруктовыми деревцами, мимо упомянутых аккуратных огородиков. Темнело, но теперь я понимал, куда смотреть. Вот окна в домах – все как одно смотрят в сторону центра модифицированного человеческими руками холма. Если внутри кто-то запалит лампу – свет не будет виден снаружи. Но света всё равно почти нет – разве что тусклые отблески очагов, в некоторых домах играющие на потолке. Люди (в основном стягивающиеся к ратуше – общинному дому) скользят в сумерках совершенно беззвучно, привычка – вторая натура, и говорят тихо. Ведь ночью звуки порой разносятся очень далеко…
– Сюда. – В итоге дом, к которому меня привёл Баюн, был на дальней от того подъёма, через который мы вошли в Ключи, стороне деревни. Сержант подошёл к двери… и просто открыл её. Вошел внутрь, даже не думая стучать. Ну да, пресловутая звукомаскировка. Интересно, как они брёвна рубят? Или днём с этим нет проблем? – Натана, ты здесь?
Проклятье, если мне придётся жить в этом доме, нужно будет сделать что-то с темнотой, в которой я ни зги не вижу. Даже сейчас, вечером, внутри только силуэты и различаю!
– Я тут. – Девушку я разглядел только после того, как она поднялась… мм-м, из-за стола? Не уверен, что вообще смог понять, что передо мной женщина, если бы не знал заранее, ну и по голосу. И, кажется, что-то взяла в руки, сумку, что ли? – Случилось чего?
А тембр приятный такой, тихий и спокойный.
– Мужа тебе привёл, обществом сговорённого, – без всяких экивоков вывалил на голову девице новость сослуживец. – Звать Арн, лейтенантом теперь у нас от Войска в деревне.
– Благодарствую. – Кажется, собеседница слегка поклонилась. Судя по интонации, неожиданный «подарок» в виде абсолютно незнакомого человека в мужья её не особо взволновал.
– Мы с товарищами будем в общинном доме обсказывать, как на заставе служилось, – проинформировал соплеменницу разведчик. – Но командир тебе и сам что хочешь поведает, мы под его началом едва ли не сначала были. Арн, я к тебе завтра днём загляну, как устроишься. Со старостой познакомлю… ну, я говорил.
– Я помню, – кивнул ему.
– Что ж, – я прямо почувствовал, как зараза ухмыльнулся, – тогда до встречи. Счастья, хе-хе, молодым!
И спокойно себе ушел. Когда-нибудь я этого придурка стукну за всё хорошее. Больно.
Мы постояли. Помолчали. Ещё постояли и помолчали. Я вздохнул: более дурацкую ситуацию поискать стоит, чтобы в неё влипнуть. Признался:
– Ната, у тебя есть какой-нибудь источник света? Лампа там, хотя бы лучина? Я не вижу в темноте.
Собственно, я уже был готов к ответу «нет» и разжиганию огня магией над своей ладонью, но обошлось. Хозяйка дома почти беззвучной тенью пересекла комнату, что-то сделала с окном – кажется, закрыла ставнем, судя по звуку и по тому, что даже тусклый вечерний свет пропал. А потом несколько щелчков огнивом, разлёт сине-красных искр – и на столе ярким белым пламенем вспыхнули два фитиля. У обычного человека от такого перехода от темноты к свету в глазах ещё долго цветные пятна плясали бы, но мне в очередной раз помогла Жизнь. Я поднял глаза и наконец-то разглядел свою… гм, жену. Хорошо разглядел. И мысленно извинился перед боевым товарищем.
Ната оказалась ростом примерно с меня. Правильные черты очень бледного лица, вроде бы каштановые волосы – настольные горелки ярко полыхали белым пламенем, но я не был уверен, что они не искажали цвета. Думаю, девушка готовилась ко сну – волосы распущены и в таком состоянии ниспадали ниже спины. На одежду пошла всё та же серая домотканая холстина: платье без пояса и неизменная жилетка из овечьей шкуры со шнуровкой, накинутая на плечи, но не завязанная. Впрочем, не уверен, что красавица-колдунья её вообще затягивала – очень мешала главная женская гордость. Два проступающих под платьем полушария… да нет, к чёрту – ШАРА высокой и невероятно манящей груди!
С наличием свободного, не лимитированного доступа в интернет на красивые сиськи насмотреться – проблем нет. Всех возможных размеров, цветов и степени прикрытости. Но вот чтобы вживую и столь идеальной формы… Я честно попытался рассмотреть комнату, то, что стояло на столе, но глаза упорно возвращались к… ну вы поняли. С… сокровище скорее угадывалось через ткань платья, но даже в таком виде взгляд было не отвести. И это всего-то после недели без секса! Думаю, увидь я Нату после года службы на заставе и днём – боюсь, без всякого преувеличения пустил бы слюну. Что случилось бы, если вместо Кары приехала бы добровольцем девушка подобных статей – я даже представить боюсь…
– Я… не рассчитывала на гостей… на то, что будет с кем разделить ужин. – Похоже, Нате надоело изображать из себя столб. Очень, очень фигуристый столб. – Есть немного каши… мужчине наесться досыта не хватит, конечно, но я пока могу ещё приготовить…
Собеседница осеклась, потому что… Потому что она сделала неопределенный жест ладошкой, и то, что под платьем – колыхнулось. М-мать, я виталист – или кто? Блокировка.
– Не утруждайся. – К моему удивлению, даже в таком состоянии поднять глаза получилось с некоторым трудом.
– Тогда… – Жена посмотрела на меня с мелькнувшей в глазах лёгкой растерянностью. Я наконец заметил на её щеках едва заметный румянец. – Пойду приготовлю наше супружеское ложе.
И машинально поправила волосы.
Так. Печать снимать не буду, иначе до означенного ложа просто не дойду, а на столе, кажется, что-то нужное для хозяйки дома лежит…
* * *
Стихия Жизнь творит чудеса. Как большие, вроде мгновенного исцеления смертельной раны, так и мелкие, можно сказать, бытовые. Что делает обычный человек, просыпаясь? Подскажу: наталкиваясь спросонья на мебель, бредёт в туалет – сбросить, так сказать, накопившийся за ночь балласт. А что делает виталист, способный при помощи Печати тонко контролировать собственный организм? Притормозив низменные физиологические нужды, сколько душе угодно прижимается к разметавшейся на простынях жене например. Или, наслаждаясь мягкостью перины и теплом женского тела под боком, прокручивает в памяти события вчерашнего вечера. М-да.
Накрыло меня вчера вечером знатно – не сказать чтобы мозги отрубило начисто, но думать я мог преимущественно только в одном направлении. Поутру у меня даже возникла мысль о внешнем воздействии. Но – нет. Мало того, что соображение разбивалось об элементарную логику – собственно, зачем? – я ещё и банально почувствовал бы попытку магического вмешательства. А биохимическое воздействие, сдвигающее гормональный баланс, спровоцировало бы Печать на активное противодействие. Опять же, афродизиак – обычно довольно сложное вещество, и сделать его газообразным без цвета и запаха уже само по себе кажется не особо реальным… Это если не считать факта, что «воздействие» не выключилось после блокировки эмоций. Короче, сам, получается, справился, своими, гм, скромными силами. Зато теперь, наутро после постельных подвигов, я всё-таки разобрался в первопричине столь бурной реакции. Вспомнил.
Каждый подросток в нежном возрасте, познав радости полового созревания, но не познав прелести самого процесса, неизбежно грезит в предвкушении. И невольно более или менее подробно придумывает себе некий идеал возлюбленной. Кто-то видит в своих мечтах вполне конкретных реальных знакомых и не очень красавиц, кто-то – некие обобщенные образы, а кто-то собирает себе, как я, некую мечту. Чтобы, значит, на талии ладони смыкались, а волосы цвета воронова крыла обязательно ниже попы, и чтоб сама задница… гхм. Обычно после первых реальных опытов, да и просто с возрастом мечта блекнет, постепенно стирается из памяти… Но вот, как выяснилось – не до конца.
Внешне Наташа (да, я уже переделал местное имя, опять) от подростковой моей мечты отличалась цветом волос, и талия у неё была не такой тонкой – всё-таки живой человек, а не фантазия. Ещё я не уверен был насчёт черт лица, в смысле – не уверен, что вообще о них тогда думал. Потому что сейчас образ из памяти чётко слился с девушкой, безумно мило спящей рядом. Учитывая, что вчера между нами было, на Земле я бы уже помчался делать бутеры на завтрак и заваривать кофе для пресловутой доставки в постель. Но здесь, в чужом доме… с другой стороны – а почему нет? У зарубежников даже печи противодымные, но конструкция не должна быть настолько сложной, чтобы умный человек (вроде меня, да-да) не разобрался бы, как следует подумав. А Ната как раз оценит, как я для неё расстарался… тьфу, блин. Кажется, я поторопился, посчитав, что меня отпустило!
