Бабушка на воде вилами писала. Сборник рассказов и пародий

скачать книгу бесплатно


Лукич расстроился:

– Да он на нас в микроскоп смотрит, чтоб узнать, чем все кончится. Вот ему надоест, и он нас как кинет в окно. И все к черту – и дача, и саженцы…

– Я те кину, я те кину! – замахнулась на Лукича жена.

– Да, т… Дура!

«Ничего не понимает, – думал Лукич. – Одно только и знает – встанет у плиты и скребет, и скребет».

Весь вечер Лукич не находил себе места. Он долго не мог уснуть, ворочался, лежа на диване. Было уже поздно, когда Лукич наконец задремал. Ему снилось, что его закупорили в стакан и он метался там, корчась от ужаса, и никак не мог выбраться. Чьи-то большие глаза смотрели на него с упреком. Потом вдруг чья-то рука обхватила стакан и швырнула его вместе с Лукичом в окно. В животе у Лукича от полета екнуло, он скатился с дивана, ударился о пол, вскочил и забегал по комнате.

– Что?! Все, да?! Все, хана?! – еще толком не отойдя ото сна и потому покачиваясь, Лукич пытался понять: летит он или твердо упирается ногами в пол.

– Диван опрокинулся. Я на край встала, хотела в форточку посмотреть, – растеряно сказала жена.

– Зачем?! Зачем ты полезла в форточку?!

– Да на улице заорал кто-то, я и хотела посмотреть.

– …!!! – Лукич так и не смог ничего сказать и ушел на кухню.

«Да-а-а. Вот ведь оно как обернулось-то, – думал Лукич, насильно засовывая в рот таракану хлебную крошку. – Живешь вот так вот и не знаешь, что ты всего лишь букашка подопытная». Лукич посмотрел в окно и почувствовал на себе чей-то неведомый взгляд. По спине пробежал холодок. Лукич отпустил таракана, вышел на балкон и долго смотрел на ночное небо. Он представлял, что там, за перегородкой, у людей, может быть, тоже есть дачи, а если у них сейчас осень, то они, наверное, уже урожай собирают.

Первое интервью

Мне поручили взять интервью у первоклассника. Как это сделать, я еще не знал, но шел в школу в хорошем настроении, обдумывая предстоящее задание. Тема мне показалась интересной, поскольку пока взрослое население страны было озабочено построением справедливого общества, юная его часть усердно овладевала знаниями. Особый интерес вызывали самые маленькие представители учащейся братии, носившие на груди октябрятские звездочки; ведь именно им десять лет спустя предстоит вступить во взрослую жизнь и стать достойными продолжателями дела старшего поколения.

Как только я вошел в здание школы, на меня обрушился гвалт орущих, бегающих, снующих туда-сюда учеников. Была перемена. Несколько смутившись, я все же решил сразу приступить к делу. Выбравшись из кучи окруживших меня учеников, я узнал, где занимаются первоклассники, и устремился в указанном направлении.

Поплутав по школе, я нашел то, что мне было нужно. В одном из коридоров бегали малыши в школьной форме. Правильность моих выводов подтверждали также прикрепленные к дверям аудиторий одинаковые таблички с надписью «1 класс»; различие состояло только в приписанных к цифре буквах – первый «А» класс, первый «Б», «В». Были даже «Д» и «Е». Я не спеша прошелся по коридору, выбирая будущего собеседника. Наконец решил подойти к одному из малышей, который задумчиво стоял у окна, засунув руки в карманы, и с грустью смотрел на улицу.

– Здравствуйте! – начал я. – Я хочу взять у вас интервью.

– А у меня ничего нет, – испуганно шарахнулся от меня малыш, – я уже все конфеты раздал.

– Нет, ты меня не понял, – растерянно улыбнувшись, поправил я, – мне не нужны конфеты. Ты учишься в первом классе?

– Да, в первом «А», – с гордостью ответил ученик, подчеркивая статус буквы «А» как первой буквы алфавита, повышая тем самым значимость своего класса как первого среди остальных первых классов их школы.

– Нравится тебе в школе?

– Да, – на этот раз ответ прозвучал не очень уверенно и менее эмоционально.

– А как ты учишься?

– Хорошо, – сначала голос ученика первого «А» класса продолжал оставаться неуверенным, затем его голову посетила приятная мысль, лицо посветлело, появилась улыбка. – Недавно получил еще одну красную звездочку. Теперь у меня уже целых три красных звездочки! – осмелев, радостно сообщил малыш.

– А черных карточек у тебя нет?

– Не-е-ет… – юный собеседник округлил глаза и попятился.

Вокруг нас стали собираться заинтересовавшиеся первоклассники. Один из них, щупленький, одетый в костюм, купленный, по всей видимости, на вырост, спросил:

– Вы из «Пионерской правды»?

«Ага, из „Мурзилки“. Скажи еще из „Веселых картинок“» – сейчас уже я мысленно, не произнося вслух, решил повысить свой статус относительно периодических изданий в коротких штанишках, печатающих раскраски и примитивные ребусы.

– Вы из «Радиоклуба юных географов»? Или вы из «Страны литературных героев»? – выступив вперед, спросила девочка с лицом отличницы, держа в руках книгу Ги де Мопассана.

«Где она ее только взяла. И главное – зачем?» – подумал я, успев заметить, что это была книга серии «Классики и современники», выпускавшаяся с конца семидесятых годов московским издательством «Художественная литература». У меня была целая подборка книг такой серии разных авторов, как отечественных, так и зарубежных. В частности у меня имелась и книга Ги де Мопассана «Милый друг» из этой серии, а также сборник «Новеллы»…

– А вы знакомы с Тлалафудой Тлалафу[1 - Легендарный сказочный путешественник из детской радиопередачи, выходившей в СССР.]? – продолжала отличница, прервав мои размышления относительно выпускаемых московским издательством книг.

«Умная девочка», – отметил я про себя.

– Он, наверное, из «Радионяни», – вставил свое слово толстого вида карапуз.

Я мчался по школе к выходу. За мной неслась толпа первоклашек. Первой бежала девочка с лицом отличницы и книгой Мопассана под мышкой, за ней худой малыш в костюме на вырост…, замыкал шествие толстого вида карапуз.

Прошло время. Изменилась страна, поменялась идеология. В стремлении соответствовать новым реалиям подверглись трансформации жизненные ценности. Вчерашние первоклассники выросли и вступили во взрослую жизнь. Девочка с лицом отличницы превратилась в роскошную даму с пониженной социальной ответственностью. Толстого вида карапуз занял место в строю граждан с повышенным криминальным сознанием. Худой малыш в костюме на вырост вошел в когорту мыслящей части населения страны – интеллигенции с пониженным материальным достатком, поменяв костюм на вырост на костюм в стиле кэжуал с заплатами на локтях. Лишь тот малыш, который задумчиво стоял у окна, засунув руки в карманы, и с грустью смотрел на улицу, остался верен прежним идеалам и устроился работать на завод слесарем.

Потакая страстям

Еще утром Павел Семенович отметил – сегодня заключительная серия. Мечтатель от природы, мужчина видный, Павел Семенович был из тех упрямцев, которые всегда добиваются поставленной перед собой цели. Или по крайней мере стараются добиться, если, конечно, не вмешиваются внешние факторы. Цель может быть любой, даже самой абсурдной с точки зрения не очень интеллектуально развитого обывателя. Сейчас целью для Павла Семеновича являлся просмотр заключительной серии, уж очень ему хотелось узнать, чем же там все закончится.

Рабочий день прошел в обычном режиме, за исключением одной особенности – томительного ожидания вечера. Павел Семенович не играл с сослуживцами в «Морской бой» и не разгадывал кроссворд. Даже от чая отказался. Он только и делал, что смотрел на часы. Сознание постоянно воспроизводило сюжет из еще не наступившего момента жизни Павла Семеновича, где он, вовремя добравшись, входит в квартиру и включает телевизор. Павел Семенович представлял тот сладостный миг, когда указательным пальцем правой руки, нажав заветную кнопочку, можно будет сесть в кресло, ощутив его мягкость и теплоту, испытать легкое волнение от ласково засветившегося экрана телевизора, полностью погрузиться в созданный режиссером мир и забыть обо всем на свете, уплетая булочки с повидлом. Булочки, кстати, Павел Семенович неизменно покупал заранее, накануне, как, собственно, и в этот раз.

Незадолго до конца рабочего дня Павла Семеновича вызвал к себе начальник. Ругая все и вся, а особенно начальника, Павел Семенович побрел в его кабинет. По словам сослуживцев, жена у их шефа была бешеная, поэтому дома начальник чувствовал себя, как в чужом муравейнике, особо туда не стремился и большую часть времени пропадал на работе. Еще по дороге к своему руководителю Павел Семенович понял, что это надолго и заключительную серию посмотреть не удастся.

Ну конечно, начальник был занят какой-то очередной рабочей идеей, он советовался с Павлом Семеновичем, что-то объяснял. Но Павел Семенович его не слушал, стоял себе молча, смотрел на руководителя, как на муху. Принимали бы ставки на предугадывание действий начальства, в таком случае Павел Семенович давно бы озолотился; когда дома выносят мозг тебе, то здесь не нужно быть семи пядей во лбу и догадаться, что на работе ты будешь делать то же самое всем остальным.

– Что с вами? Вам плохо? – спросил начальник, посмотрев на осатаневшее лицо Павла Семеновича.

Павел Семенович, кивая головой и что-то бурча, попятился к двери, вывалился из кабинета и понесся по коридору к выходу, пугая служащих.

Очутившись снаружи, Павел Семенович помчался по улице, налетая на прохожих. Первой жертвой невнимательности Павла Семеновича судьба назначила какую-то женщину с пакетом апельсин, не сумевшую удержаться на ногах. Так она сама виновата, зачем носить обувь на таких высоких каблуках? Придумают черт знает что. Женщина, по всей видимости, в цирке не работала – и сама на ногах не удержалась, и пакет из рук выронила; оранжевые плоды цитрусового дерева безучастными не остались, в пакете задерживаться не захотели и покатились в разные стороны. «Твари уродские! Тут же еще под руку, – негодовал Павел Семенович, – обязательно ведь надо выкатиться. Вас положили в пакет – будьте там. Принесут домой – выложат. Морды собачьи тупорылые». Извинившись, Павел Семенович помог только подняться пострадавшей, апельсины собирать не стал, потому что торопился. И напрасно, что не стал.

Впереди по ходу движения стоял крупногабаритный мужчина, что называется крупногабаритный во всех смыслах этого слова, то есть ростом выше среднего, с пышными формами и, судя по всему, находящийся в тяжелой весовой категории. Мужчину заинтересовало поведение Павла Семеновича, оно ему явно не нравилось, но мужчина держал эмоции при себе. Как позже выяснилось, до поры до времени.

Если таких большегрузных людей не было бы в принципе, то их стоило бы выдумать только лишь для того, чтобы одному из них именно в данное и, что характерно, в строго определенное время Павел Семенович наступил на ногу. Это как раз тот случай, когда размер ноги имеет значение; размер ноги у стоящего тяжеловеса значение имел, и немаленькое. Здоровяк позволил, наконец-то, своим эмоциям извергнуться наружу и отреагировал на свободу передвижения Павла Семеновича такими ругательствами, что малыш в коляске у молодой мамы выплюнул соску и заверещал на всю улицу, явно осознав всю прелесть звучания русского языка.

Извиняясь направо и налево, Павел Семенович добрался до автобусной остановки. Стройные ряды народа, скопившегося на специально отведенном месте, предназначенном для посадки и высадки пассажиров рейсового общественного транспорта, наводили на мысль, что автобуса не было довольно долго. «Что они там, спят что ли? – думал Павел Семенович, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, – сволочи! Да где они там?» На одном месте стоять было утомительно, Павел Семенович периодически отходил от заполнивших остановочное пространство людей, прохаживался взад и вперед, но вскоре возвращался в гущу собравшихся таких же, как он, угнетаемых транспортной системой, собратьев, прищурившись, вглядывался вдаль проезжей части, откуда должен был появиться курсирующий по маршруту автобус.

Спрашивается: и зачем спешил? Знать бы заранее, в котором конкретно часу соизволит прибыть это бестолковое средство передвижения, может, не пришлось бы выслушивать кучу гадостей от квадратногнездового представителя умалишенных. Не специально же Павел Семенович наступил на ногу, должно же быть хоть какое-то понимание у человека. Все-таки неприятный осадок остался. Вот ведь народ, а? Выплеснул поток скверной информации на другого, освободил себя для чего-то хорошего, доброго и пошел дальше с чистым сердцем.

От проблемы человеческой коммуникабельности Павел Семенович вернулся к проблеме транспортной. «Черт бы побрал этих автобусников!» – за время ожидания сознание Павла Семеновича на телепатическом уровне отправило проклятия не только в сторону руководящего состава автотранспортного предприятия, но также успело дать негативную характеристику их потомкам и предкам. Вдруг ряды дрогнули, люди задвигались, разминая затекшие ноги и плечи. Это подошел долгожданный автобус. Хотя людей было в два раза больше, чем он мог вместить, влезли все, гроздьями свисая с подножек.

Павел Семенович висел на задней подножке, держась за чей-то воротник, уткнувшись лицом в рукав клетчатого пиджака. Он определил, что рукав два дня назад облили дешевым портвейном. На повороте Павел Семенович сорвался с подножки, выплюнул изо рта клочки клетчатого пиджака, пробежал за автобусом расстояние, равное протяженности между двумя остановками этого вида общественного транспорта, порадовался за себя, что удалось сэкономить деньги за проезд, свернул за угол и вбежал во двор своего дома.

Чуть не сбив с ног соседского дога, Павел Семенович резко повернул в сторону подъезда и скрылся в темном проеме. Дог никак не ожидал такой наглости, растерялся, долго смотрел в сторону темного прямоугольника, поглотившего этого неразумного нахала. Хозяин собаки шлепнул дога по холке поводком: «Не смей заглядывать на людей!»

В подъезде Павел Семенович, оказавшись перед лифтом, несколько раз нервно ткнул пальцем в кнопку вызова. «Как всегда не работает», – промелькнуло в голове Павла Семеновича. Он побежал наверх, прыгая через три ступеньки. «Второй этаж, четвертый, пятый… – неслось у него в голове, – седьмой. Есть! Я на своем». Павел Семенович трясущимися руками вытащил из кармана ключ и судорожно совал его в замочную скважину. «Заело», – подумал Павел Семенович, навалился, выбил замок, влетел в прихожую, уронил телефон, скинул с ног туфли, перепрыгнул через журнальный столик, разбил хрустальную вазу, включил телевизор и плюхнулся в кресло.

Телевизор нагревался медленно, что называется, «со смаком», внутри его чрева что-то похрустывало, лампы, получая электричество, издавали едва различимый характерный звук, напоминающий сладостный стон, возникающий при утреннем потягивании. «Ну! Ну, давай!» – торопил Павел Семенович. Темный до этого экран наполнился светом и начал выдавать четко различимую картинку. Шел краткий обзор предыдущих серий. «Успел!» – облегченно вздохнул Павел Семенович. После перечисления имен и фамилий большинства людей, причастных к созданию фильма, появились кадры с надписью «директор картины». «Наконец-то! – Павел Семенович знал, что фильмы практически всегда начинались после указания директора картины. – Все, фильм начался…»

Лорд

Лорд выбрался из-под пристроенного к амбару гаража, где появился на свет, и отправился исследовать окрестности. До этого он уже вылезал из своего логова, но далеко от него не отходил. Сейчас же, немного повзрослев и воспользовавшись отсутствием матери, Лорд поставил перед собой задачу изучить окружающий мир, находящийся в чужих дворах по ту сторону улицы. За длинным одноэтажным домом, выкрашенным в зеленый цвет, Лорд заметил огромную лужу, подошел, понюхал холодную весеннюю воду, попробовал лапой. Ощущения Лорду понравились, он тявкнул от удовольствия, демонстрируя положительный результат, достигнутый после изучение нового объекта.

Щенка заметил напарник Николая Степановича по работе, Валерий Шкодских, возвращавшийся вечером домой. Зная, что сын Николая Степановича, Гена, мечтает о собаке, Валерий метнулся домой, схватил хозяйственную сумку, выскочил, подкрался к Лорду; простое действие по поимке небольшого кобелька Валерию только представлялось. Сдаваться просто так Лорд совсем даже не собирался, он решил биться. Щенок изворачивался, злобно урчал, успел пару раз укусить за палец агрессивного человека, пытавшегося нахлобучить на Лорда непонятный предмет. Однако укушенный палец соперника оказался единственной одержанной победой молодой собаки в поединке с человеком.

Возбужденный Валерий Шкодских с поклажей в руках вбежал во двор своего товарища, подозвал Гену, поставил на землю продолговатую клеенчатую сумку синего в зеленую клетку цвета; несмотря на хлипкий вид, сумка была оснащена уплотненными ручками и жестким дном. Гена подошел. Валерий осторожно открыл застежку-молнию, освободил из заточения своего нового приятеля, с которым познакомился во время недавней схватки:

– Щенка поймал. Ты же хотел собаку?

Желто-коричневого окраса с белыми подпалинами на лапах и белым пятном возле черного носа щенок, осторожно обнюхиваясь, занялся изучением незнакомой местности. Во двор вышли Николай Степанович и Антонина Егоровна.

– Надо тебе его? – спросил довольный собой Валерий, обращаясь к Гене.

Гена кивнул и посмотрел на родителей. Николай Степанович деловито взял в руки щенка, осмотрел; Антонина Егоровна только сказала: «Какой хорошенький».

– А я подошел к дому, смотрю – стоит возле лужи, я сразу подумал: Генка ведь собаку хотел. Я бегом домой, сумку хвать – и назад. Он меня, зараза, за палец укусил, – Валерий осмотрел пострадавший палец. – Ну, что? Берете?

– Берем, – за всех ответил Николай Степанович.

– Заходи, Валера, посидим, – пригласила Антонина Егоровна.

– Нет, пойду. Татьяна ждет. Я же еще с работы до дому не дошел, за сумкой только заскочил, – Валерий попрощался и так же быстро ушел, как и появился.

Щенка назвали Лорд. Как раз в это время, когда Лорд появился стараниями Валерия Шкодских, Гена испытывал пристрастие к творчеству американского писателя Джека Лондона, поэтому имя щенку Гена выбирал среди английских кличек для собак. Хотел что-нибудь позаковыристей. Первым вариантом был Соллекс из повести Джека Лондона «Зов предков»; Гене нравился характер книжного пса, готового дать отпор любому, кто посягал на его независимость. Но Гена не хотел совпадений с литературными персонажами, поэтому от первого варианта отказался.

В качестве второго варианта выбор пал на Солсбери – столицу государства Южная Родезия[2 - Название «Южная Родезия» было упразднено в 1979 году, а с 18 апреля 1980 года данное государство стало официально именоваться «Республика Зимбабве». Город Солсбери в 1982 году переименован в Хараре – столицу Республики Зимбабве.], расположенного в Африке, бывшей английской колонии. Это название Гена увидел на географической карте, висевшей во всю стену на кухне. Гена сам ее туда повесил. Но тут воспротивились родители: «Язык можно сломать». Тогда Гена решил назвать щенка «Лорд» – язык ломать не надо и слово английское. Правда, щенок совсем не соответствовал такой кличке, как Лорд, его происхождение было далеко от благородного.

Лорд повзрослел, был совершенно беззлобным, лояльным по отношению к окружающим, но невероятно хитрым. Конфликтовал Лорд только с соседским псом Караем – черной лайкой с белыми отметинами на груди и лапах, соперничая за лидерство. Единственным человеком, которого Лорд по неизвестной причине невзлюбил, оказался Завгородний – электрик с расположенного неподалеку предприятия.

Путь электрика на работу пролегал мимо стоящих в два ряда одноэтажных коттеджей, где жил Гена с родителями; у коттеджей имелись приусадебные участки с возведенными хозяйственными постройками, организованными огородами и с любовно оборудованными грядками. Саму же территорию, где располагались эти замечательные сооружения, их обитатели прозвали «аулом».

Рано утром Лорд занимал позицию на окраине «аула» и ждал появления Завгороднего. Когда выбранный для забав объект приближался на достаточно близкое расстояние, Лорд выскакивал из своего укрытия и кружил с лаем вокруг неприятеля, отвлекая, затем, воспользовавшись подходящим моментом, кусал сзади. Физического вреда от укусов собаки не очень крупного размера не было – Завгородний всегда облачался в плотный брезентовый костюм сварщика, а в зимнее время надевал его также поверх теплой одежды. Но психологическое давление электрик, несомненно, испытывал; частые выбросы адреналина в кровь истощали организм Завгороднего. Электрик пробовал изменять маршрут, но Лорд его все равно вычислял и продолжал изводить. Завгородний неоднократно жаловался Николаю Степановичу, просил оградить себя от «мерзкой псины»:

– Он меня кусает!

– Ты на себя посмотри, кусает. Надел сварочный костюм, да еще сапоги кирзовые под штанами. Да тебя волкодав не прокусит.

Пришлось вечером сажать Лорда на цепь. Со временем ситуация сама собой разрешилась – Лорд переключился на Карая, а Завгородний сменил место работы, по не связанной с противостоянием между ним и собакой причине.

Дуся смотрела, как мама нарезала ломтями соленую кету, предварительно вымоченную. Острый нож вонзался в нежное рыбье мясо, легко проходил сквозь него, немного замедлялся, чтобы перерезать хребтовую кость, и алый ломоть при помощи маминых рук перемещался на тарелку. Дуся не отрывала глаз от лакомых кусков. Мама выбрала самый большой, со спинным плавником, ломоть и передала Дусе. Запах, исходящий от рыбы, вызывал обильное слюноотделение; Дуся потянула за края кеты, разделила ломоть по хребту и впилась зубами в аппетитное мясо. Съедать все сразу Дуся не стала – захотела продлить удовольствие. На улице играли ребята, и Дуся присоединилась к ним.

В выходной день Николай Степанович, Антонина Егоровна и Гена, взяв с собой Лорда, отправились погулять и пройтись по близлежащим магазинам. Лорд бежал впереди, на расстоянии, при этом постоянно держа хозяев в поле зрения. На пути следования показались обшитые досками по диагонали бревенчатые дома, напоминавшие деревенские избы; в проходящую сквозь них улочку, где играли Дуся с ребятами, Лорд вбежал первым.

На некоторых домах местами сохранилась грязно-малахитовая либо темно-синяя облупившаяся краска, два дома радовали глаз свежевыкрашенным зеленым цветом, почти у всех наличники были белыми, украшенные голубыми ромбами. Не обращая никакого внимания на играющих детей, глядя прямо перед собой, Лорд спокойно приближался к ватаге ребят. Дуся, заигравшись, отвела руку с недоеденной рыбой в сторону, причем как раз в ту сторону, где пробегал Лорд. Поравнявшись с Дусей, голова хитрой собаки резко повернулась, челюсти сомкнулись, зафиксировав Дусин деликатес, затем голова заняла первоначальное положение – глядя вперед, и Лорд так же спокойно продолжил движение.

У Дуси возмутительный поступок собаки вызвал бурю негодования. Большую часть Дуся съесть успела, но там, кроме мяса, оставался еще вкусный подкожный жир, особенно в районе спинного плавника; да и сама кожа обладала не менее приятными вкусовыми качествами, если ее предварительно опалить над огнем. Дуся пустилась вдогонку. Лорд ускорился. Как ни старалась Дуся приблизиться, дистанция между ними абсолютно не сокращалась. Осознав, наконец, бессмысленность своего намерения вернуть принадлежащую ей собственность, Дуся вернулась к ребятам, правда, несколько раз с сожалением оглянулась в сторону удаляющегося прохвоста. Лорд, убедившись в отсутствии преследования, спокойно завершил начатый Дусей процесс поедания вкусной слабосоленой кеты и с легким сердцем вернулся к исследованию малоизвестных ему окрестностей.

Лорд погиб в конце октября, прожив полтора года из своей собачьей жизни. Ночью во время бурана его застрелил сотрудник ведомственной охраны железнодорожной станции Корниенко. Этому человеку Лорд ничего плохого не сделал. Корниенко был одержим шкурным интересом, в прямом смысле этого слова; в то время была мода на собачьи шапки, а если ты не разводишь собак специально для этой цели, то собачью шкуру надо было где-то добывать. Вот Корниенко и вышел на охоту во время своего ночного дежурства, воспользовавшись неблагоприятными погодными условиями. Сотрудник охраны лишил жизни заодно и Фунтика – собаку из крайнего дома, одинакового с Лордом окраса. Фунтик в потасовки Лорда с Караем не вмешивался, признавая их авторитет над собой.

Утром Николай Степанович, выйдя во двор и не обнаружив радостно скачущего Лорда, забеспокоился, заглянул в собачью будку и там обнаружил своего питомца, дрожащего от боли. Николай Степанович, несмотря на прошедший буран и темноту, заметил кровь на снегу, на крыльце и возле конуры. Лорда занесли в дом. На левом боку виднелась огнестрельная рана, пуля вошла в брюшную полость.