Уровни

– Нет, ты сделал не только это.

Я услышал голос позади себя. И это был очень знакомый голос, принадлежащий профессору. Получается, что всё это время Малкольм находился здесь. И теперь подошёл ко мне, встал сбоку.

– Ты оставил всё здание без электричества. Закоротил даже резервные источники.

Да, помню, я повернул ключ, ввёл код и сразу же запищала сирена, но буквально через секунду замолчала, и вся электроника в здании умерла. А двери пооткрывались. Даже самые защищённые распахнулись. Выражение: день открытых дверей стало иметь прямое значение. Это, конечно, круто, но…

– Я этого не делал. Я всего лишь ввёл код.

Детектор молчал, потому что я говорил правду.

– Всего лишь ввёл код? Всего лишь?!

Профессор обхватил мою шею рукой, другой замахнулся и наградил моё лицо синяком. Надо отметить, что, не смотря на возраст, удар у него очень даже хороший.

– Ты, щенок, я поверил тебе, относился к тебе, как к сыну, а ты уничтожил всё!

– Простите.

Он снова замахнулся, но опустил кулак и убрал руку с моей шеи.

– Ты предал меня, я знать тебя больше не хочу.

Я сидел не до конца понимая, что происходило. Он сам подтолкнул меня к этому поступку, а теперь обвинял. Хотя, может, он просто хотел отвести от себя все подозрения?

Малкольм отошёл в угол, встал там, прожигая меня взглядом. Он меня ненавидит. Но, он не сдал моих братьев. Как и меня. Кто этих гениев поймёт.

А военный тем временем продолжил.

– У тебя есть сообщники? Кто тебе помогал?

– Что? Какие сообщники?

– Которые помогли тебе закоротить систему.

Скорее всего, они правы, и был кто-то ещё. Но мне откуда знать, кто.

– Ни о каких сообщниках я не знаю. Можете хоть весь день меня здесь продержать, ответ будет таким же.

Они переглянулись, главный отдал приказ:

– Вырубайте его.

Девушка-медик что-то нажала, я почувствовал небольшое жжение в висках и начал отключаться.

3

Очнулся. Осознание того, что я до сих пор жив пришло мгновенно. А вот понимание, по какой причине и что со мной собираются сделать приходить не собиралось. Надо открыть глаза. Посмотреть, где я. Нет, ничего подобного. Я ещё в отключке, всё ещё сплю. Надо прислушаться к ощущениям. Тишина. Лежу на чём-то жёстком. Руки и ноги свободны. Не слишком обширная информация.

Послышались шаги, они приближались. Звук открывающейся двери.

– Подъём, – приказал мужской голос, – я знаю, что ты в сознании.

Пришлось открыть глаза. И даже подняться. Оооо… Я в изоляторе. Голые стены, потолок, пол. Минимум пространства. Чтобы вам было более понятно, сравню это помещение с лифтом. Вот только дверь открывается лишь с одной стороны. В этих комнатах в перерывах между допросами держали шпионов, террористов, изменников и прочих политических преступников. Теперь этой чести удостоили и меня.

– Иди за мной.

Ноги подкосились, я опёрся плечом о стену. Мысли о будущем проникали в мозг, закрепляясь там, выдавая самые жуткие картины. Да, признаю, мне было страшно.

– Куда?

– Замолкни и следуй за мной. Не вынуждай тащить тебя силой.

Я оттолкнулся от стены, прошёл сквозь дверь. В коридоре ожидало ещё два вооружённых человека.

Шагал за входившим в изолятор, остальные следовали позади меня. Шли довольно долго, и я начал замечать, что только звук их шагов нарушал тишину. Только их? Осмотрел себя: босой, в какой-то серой пижаме. Полностью стёртый как личность.

Откуда-то донёсся пронзительный крик, заставивший меня снова перестать ощущать холод бетонного пола. Крик повторился. Идущий впереди обернулся ко мне.

– Хочешь посмотреть?

– Не особо.

– А хочешь знать, за что?

Если это был приём запугивания, то он работал. Нужно было отвлечься от этих звуков. Поговорить. Стараться не слушать их.

– У бедняги с Государством оказались разные взгляды на политику?

– Разумеется.

– В чём именно их взгляды разошлись?

– Он считает, что все люди равноправны. Выступает против системы уровней. А также является одним из лидеров сопротивления.

Я понял, что не являюсь самой важной и опасной персоной в этом здании. И почему-то мне стало обидно.

Дальше по коридору располагалась дверь. Открытая дверь, сквозь которую внутрь проникали яркие солнечные лучи. Я остановился, пристально смотрел в просвет. Даже протянул к нему руку.

– Это выход. Путь к твоей свободе.

Военный ударил тонким прутом по кисти моей руки. Я опустил руку. Обнял меня за плечи, прутом указал на дверь.

– Полюбуйся на солнце в последний раз. Больше ты его никогда не увидишь. Хотя, судя по твоему цвету кожи, вы с ним не очень дружили. Так что скучать ты сильно не будешь.

Он подтолкнул меня в спину, я молча завернул направо. Шёл, оглядываясь на просвет до самого последнего момента, пока тот не скрылся из виду.

Оставшуюся часть пути мы шли в тишине. У меня в голове творилась какая-то чехарда из несвязанных мыслей и кратких провалов в забытье. Это не располагало к общению. Да и моя охрана, видимо, исчерпала свой словарный запас.

Мы оказались у массивных металлических дверей. Скорее даже ворот. Один из провожатых приложил к детектору карту, они начали раскрываться. Я собирался шагнуть вперёд. Страх сменился на любопытство. Это точно не была комната для допросов, скорее какая-то лаборатория. Главный остановил меня.

– Подожди. У меня есть традиция. Я всем своим пленным даю прозвища. Ты у меня будешь Белоснежкой.

Что ж, могло быть и хуже.

Меня втолкали в помещение, пообещали встречу вечером, закрыли дверь и удалились.

Внутри ожидала комиссия, расположившись на всех возможных предметах мебели. И всё же я довольно важный узник. Среди новых лиц оказалась и знакомая личность. Военный, который вёл допрос. Полковник. Сейчас я разглядел его погоны.

Ну да, звания в армии остались прежними, только с оговоркой на уровни. Например, я со своим 90-ым ещё не годился в полковники.

Все собравшиеся молча смотрели на меня, я же взглядом пытался просверлить дыру в стене. Тишина затягивалась. Дыра в стене не появлялась.

Полковник решил привлечь к себе моё внимание. Подошёл. Довольно грубо обхватил за шею. Смотрел в глаза.

– Добро пожаловать в твой новый дом. Правила здесь просты: ты выполняешь всё, что тебе приказывают и стараешься быть полезным. В противном случае…

Рука на шее сжалась сильнее. Какая же у него омерзительная улыбка.

– Тебе всё понятно?

Я кивнул. Меня толкнули к остальным.

– Закончили представление! За работу.

Из дальней части лаборатории шёл Малкольм. Все послушно выполнили его требование, стали разбредаться по своим местам.

– Это твой спаситель, – сказал полковник.

– Спасибо.

Профессор проигнорировал мои слова. Снова.

– К сожалению, мне придётся терпеть твою компанию. Не будем растягивать это время.

Он осмотрел меня, продолжил.

– Начнём работу заново. Надеюсь, твой мозг в состоянии адекватно мыслить.

Опущу момент с описанием проводимой нами работы. Просто скажу, что все недовольные люди, за исключением Малкольма, в лаборатории оказались в моём подчинении. Даже несмотря на мой нынешний статус. Зато теперь понятно, к чему были эти гляделки в начале.

Но всё моё преимущество исчезло во время обеда, когда весь коллектив дружно собрался и ушёл из лаборатории следом за профессором. Со мной же оставили двух нянек-солдат, которые ясно дали понять, что мне перерыв не полагается.

Вечером. Скорее всего вечером, опять же по приказу Малкольма, все стали расходиться. Меня встретил уже почти ставший родным надзиратель, и началось длинное путешествие по коридорам до изолятора.

На следующее утро я начал изучать коридоры. Метр за метром. Запоминал расположение дверей, лестниц. Пытался заглянуть во все проходы. За это не раз получал по спине от идущих позади провожатых. Но с каждым новым походом им становилось, нет, не безразлично, а скорее любопытно. Мне кажется, они даже сделали ставки на попытку моего побега. Даже стали позволять мне останавливаться на секунду. Им нравилось следить за моими действиями. А мне нравилось небольшое окошко у потолка в одном из коридоров, которое всегда было открыто, и несколько труб, по которым можно было забраться к нему. Но выбраться из здания не означало сбежать. Там, за стенами могло находиться что угодно. Начиная с огороженного двора с множеством часовых, заканчивая минным полем.

Несколько дней проходили по стандартной схеме: изолятор-лаборатория. Презрительные взгляды ассистентов, высокомерные – надзирателей и безразличие в глазах Малкольма. Но сегодня это отошло на второй план. Недосып, нехватка пищи и холод сделали своё дело. Сидел в лаборатории в компании двух сержантов, стараясь не касаться босыми ногами пола. В глазах мутнело, виски сдавливало. Я вглядывался в дисплей, пытаясь разглядеть чертёж, но тот сливался в одно серо-белое пятно. Отложил перо в сторону, отодвинулся, закрыл глаза, прижал руки к лицу. Почувствовал, как начинаю сползать со стула. И темнота…

Пришёл в себя на полу. Рядом сидел профессор, заглядывал мне в лицо.

– Живой. Вот и славненько.

– Поднимайся, хватит валяться, – приказал надзиратель.

Ну да, я ведь по своей воле грохнулся со стула и растянулся на металлическом полу.

Я присел, затем опираясь на сидение встал. Так же поступил и Малкольм.

– Парень, тебя вообще кормят?

– Каждый вечер.

– Понятно. Принесите ему еды. Что-нибудь горячее и в достаточном количестве.

Он посмотрел на мои ноги.

– И обувь.

– Будет сделано.

Главный недовольно осмотрел меня от лба до пальцев ног и отправил подчинённых выполнять приказ.

– Спасибо.

Малкольм снова проигнорировал. Сосредоточил всё своё внимание на чертеже.

– Больше нельзя ждать.

– Чего?

Поинтересовался военный.

– Пора приступать к конструированию. Передайте полковнику, что я хочу его видеть.

К концу дня я был сытый, обутый, возможно, даже довольный. Все эти параметры относились и к полковнику, посетившему лабораторию.

Малкольм выгнал всех незаключённых, сразу перешёл к делу.

– Мне нужны будут подопытные. Здоровые, неизмождённые, в своём уме.

– С этим могут возникнуть проблемы. После прошлого ЧП…

Человек в униформе наградил меня тем же взглядом, что и у его подопечных.

– После прошлого ЧП не найдётся добровольцев. Даже за хорошее вознаграждение.

– Сколько у вас здесь узников?

– Это секретная информация.

– Хорошо. Не говорите, просто выделите мне, минимум, троих. Прекратите все свои допросы и приведите их в надлежащее состояние.

– Я не могу этого сделать.

– Замечательно. Значит дальнейшей проектировкой и конструированием займётесь сами.

– Ваш отказ будет изменой.

– Тогда пристрелите меня.

Малкольм направился к выходу.

– Подождите.

– Мне нужны подопытные.

– Будут они вам. Но здесь в данный момент всего 4, включая этого.

Он ткнул пальцем в меня.

– Этот мне нужен.

– Тогда я могу выделить двоих.

– Трое.

– Дождитесь ещё обнулённых. Один – изменник. Его казнят публично.

– Трое.

Повторил профессор.

– Хорошо. Но, имейте в виду, он крайне опасен.

Попробую объяснить вам, и самому себе, почему в таком огромном помещении всего 4 пленника. Самое простое: их по какой-то причине ещё не успели доставить. А также, потому что это не совсем тюрьма. Скорее исследовательский центр, где проводят незаконные эксперименты. Причём на заключённых. Это то самое место, где обнулённых уничтожают. И уничтожают не безболезненно при помощи инъекций, как об этом говорит правительство. И мой отец… Он также умер в ходе одного из экспериментов.

Ещё несколько дней рутины, затем Малкольм потребовал привести подопытных. Серая пижама, босые ноги – стандартный костюм для данного места. Двое из них ничем не выделялись. А третий. Руки его были скованы, на лице, ногах ещё не успевшие зажить побои. Я был уверен, что ссадины скрывались также и под серой робой.

Он едва держался на ногах. И охране приходилось время от времени придерживать его.

Ну, и ещё первые двое, заметив человека в схожем с ними одеянии, стоявшем по другую сторону, недоуменно осматривали меня. Третьему же словно было всё равно. И не только на меня, а вообще на всё происходящее.

– Жить хотите?

Тактичность Малкольма всегда была на высоте. И сейчас достигла своего апофеоза.

– Чего молчим? Вы нулёвки, ненужные обществу. Я даю вам шанс выжить.

– Хочу.

Поочерёдно ответили двое.

– А что для этого надо?

– Поучаствовать в испытании. Выживите, дадим вам 10-ый уровень и отправим в сторону заката.

Они переглянулись.

– Или же просто прострелим головы, выкинем в яму.

– Не надо! Я согласен!

– Я тоже!

– Замечательно.

Профессор смотрел на третьего.

– Я не отпущу его.

Предупредил полковник.

– Если вы не заметили, он и не соглашался на сделку.

– Тогда подождите.

– Нет. Я хочу проверить, что произойдёт с тем, кто будет сопротивляться.

У меня был ответ на этот вопрос. Атрофия нейронов. Или проще клетки головного мозга умрут, сразу все, и подопытный отправится вслед за ними. Да и профессор не мог этого не знать.

– Хорошо, проверяйте. Тем более именно такого эффекта мы и добиваемся. Не думаю, что враги по своей воле захотят испробовать аппарат.

Война. И надо сделать всё, чтобы победить в ней. Поэтому мы от лица Единого Государства создали прибор, способный контролировать разум человека. Это казалось гениальным решением. Только как оно работает выяснить не успели.

Этой же ночью я сидел, оперевшись на стену, подогнув ноги и прижав их к телу. В который раз вспоминал свою удобную кровать с мягкой подушкой и тёплым одеялом. Был готов просить у неё прощение за все разы, что ночевал в другом месте.

Из грёз в реальность меня вернула сирена. Несколько секунд жуткого воя и тишина. А дверь в камеру раскрылась. Всё в точности так же, как и в день опыта. Я поднялся, подошёл к образовавшемуся проходу, выглянул. В коридоре было пусто. Но это временно. Поспешно покинул изолятор, направился к своему любимому коридору с окошком. Издали доносились звуки борьбы. Крики, выстрелы. Старался на них не обращать внимания, продвигался к пункту назначения. Повернув в нужный проход, заметил человека. Человек заметил меня. Начал вопить.

– Побег! Он пытается сбежать.

Очень информативно, надо отметить. Я сперва замер, пригляделся и понял, что это не военный. Направился к окну. Подпрыгнул, зацепился за трубу, водрузил своё тело на неё. Человек подошёл.

– Спускайся! Слышишь! Сейчас же!

Я разглядел его: один из моих ассистентов в лаборатории. Не вооружён.

Подтянулся на балке, влез на следующую трубу. Коллега, преследуя меня, попытался сделать всё то же самое, но просто повис на балке. И в этот момент я впервые был благодарен клонам за приучение меня к спорту. Протиснулся в окно, выбрался наружу.

Во мне проснулась искренняя благодарность к создателям этого бункера за отсутствие системы вентиляции и необходимость открытого окна.

Выстрелы раздались совсем близко, я побежал. Вперёд, не разбирая дороги, не понимая, куда вообще бегу.

Фары приближающегося автомобиля. Я упал на землю, прижался к ней. Надеялся, что они проедут мимо. Свет становился ярче, машина остановилась. Развернулась, стояла ко мне задом, раскрыв двери. Меня не видели. Со стороны здания послышались шаги, а затем и голоса.

– Он сказал, чтобы мы и его забрали.

– Нет времени на поиски. Надо убираться, пока есть возможность.

Их было трое. Говорящие помогали идти третьему. Из машины вышла девушка.

– Давайте быстрее.

Они поравнялись со мной, собирались идти дальше.

– Подождите.

Тот, которому помогали идти смотрел в мою сторону.

– Посвети туда.

Фонарик прямо в лицо. Пожалуй, опущу всю нецензурную лексику, крутившуюся у меня в голове.

– Встать.

Два дула направлены на меня. Я медленно встал, поднял руки. Щурился от луча света. По этой же причине не мог рассмотреть их лица.

– Скоро электричество вернётся. Надо уходить.

– Я не военный. Тоже пытаюсь сбежать. Не стреляйте.

Самое умное, что пришло мне в голову.

– Иди в машину. Поедешь с нами.

Сказал бывший пленник.

– Зачем?

Поинтересовался у него человек с фонариком.

– Это он.

– Живее давай.

Опустили оружие. Побежали к автомобилю, это он – за ними. И что вообще это значило? Хотя тот факт, что он оказался именно мной радовал. Очень радовал.

4

Мы уехали без каких-либо помех, что для меня было слегка так странновато. Погоня, если вообще и была, то быстро отстала. Я сидел, наблюдая за действиями своих новых, эм, назову их подельниками.

Как и предполагал, беглецом оказался тот самый подопытный #3. Девушка на ходу осмотрела его раны. Даже умудрилась сделать перевязку. И её лицо мне было знакомо. Только оставалось вспомнить, где я её видел. Остальные сидели молча. До места мы добрались быстро. Это была небольшая хижина в лесу, километрах в 10 от исследовательского центра. Старинная хижина, её не снесли только из-за её принадлежности к другой эпохе.

Рядом с домиком начала раздвигаться земля, машина скрылась в образовавшемся тоннеле. Подземная база рядом с врагом, в этом есть смысл. Обычно в самом очевидном месте не ищут.

Мне дали одежду, выделили койку в общей комнате. И как бы мне не хотелось присутствовать на собрании, которое они, определённо, провели, я не стал настаивать на своём присутствии, так же не стал задавать вопросы. Тем более у меня в запасе ещё была большая часть ночи, чтобы из фрагментов собрать цельную картину.

***

Мужчина с сине-жёлтым синяком в пол-лица сидел на стуле. Рядом с ним стояли пятеро. Трое мужчин и две женщины. Это только те, кого я видел. Остальные расположились за моей спиной.

– Как спалось?

Поинтересовался беглец.

– Гораздо лучше, чем на бетонном полу.

Он криво улыбнулся.

– Согласен. В кровати гораздо удобнее. У тебя, наверное, возникло множество вопросов?

– Сегодня их уже гораздо меньше.

– Неужели?

Вмешалась одна из девушек.

– И что же ты понял за ночь?

Продолжал беглец.

– Например, тот факт, что ты не один из лидеров сопротивления. Ты и есть сопротивление. Ты его основал, и ты здесь главный.

– Допустим. Ну, а где мы находимся?

Поинтересовался лидер.

– Это самое простое. В Государстве не прошло бы незамеченным создания бункера для экспериментов. Ну и вы. Сопротивление, повстанцы, борцы с уровнями. Изменники, предатели. И у вас имеется целая база. Нет, такое в Государстве точно не допустили бы. Так что, могу предположить, что мы в Австралии. Неплохой заповедник здесь устроили, должен отметить.

– Недурно.

– Ты…

Я смотрел на возразившую девушку.

– Долго пытался вспомнить твоё лицо. Но всё же, мне это удалось. Ты медсестра. Присутствовала на моём допросе. Это означает, что вы смогли проникнуть во все отрасли Государства. Браво!

Девушка недовольно сложила руки на груди.

– И главное. То, что меня интересовало больше всего. Почему вы должны были забрать и меня.

– Ну?

– Все отрасли управления. И кто-то влиятельный должен вам помогать. Кто-то, кому доверяют, кто имеет доступ практически ко всему. Тот, кто подтолкнул меня к срыву эксперимента, а после спас жизнь.

Я обернулся.

– Здравствуйте, профессор.

Малкольм улыбнулся, несколько раз хлопнув в ладоши.

– Ты умён, парень. Я не ошибся в тебе.

Как же я гордился собой, весь такой умный, разгадавший все части ребуса. Кроме одной.

Малкольм кинул мне цифровой накопитель данных, флешку, как вы его называли.

– Здесь чертежи.

– Нет. Я больше не хочу создавать этот аппарат.

– Мой мальчик… Ты создашь его. У тебя нет выбора. Вернее, он есть. И заключается в том, для кого ты создашь это устройство. Будешь ли ты конструировать, находясь под охраной в холодном бункере или же здесь в окружении союзников. Подумай.

Он поправил пиджак.

– Крис, мне пора вернуться в Государство и выставить военных дегенератами, неспособными защитить самое важное здание от кучки предателей. Действуйте по плану.

Лидер повстанцев кивнул. Профессор потянулся рукой вперёд, надавил пальцем на воздух, и его проекция исчезла.

Я знаю, что в ваше время вы могли общаться на расстоянии, видя друг друга на мониторе. Мы же добились эффекта полного присутствия при помощи голограмм. И надо отметить, что создатель такого способа общения теперь может вообще не работать.

– Так что ты решил?

– Крис. Тебя зовут Крис?

– Да. Тебя это удивляет?

– Заставляет задуматься о твоём уровне.

– Это неважно. Видишь ли, мы считаем, что у людей должны быть настоящие имена, вне зависимости от уровня.

– Неплохая теория.

Мне действительно понравилась эта идея.

Просто представьте, сколько людей были рождены в феврале и скольких из них назвали в честь этого месяца. А ещё люди с цифрами вместо имён: Три, Двенадцать, Двадцать семь. Да весь мой список контактов больше походил на неудачное стихотворение:

Девять. Вечер. Тьма.

Праздник. Полнолуние. Зима.

Снежно. Холодно. Январь.

Утро. Восход. Календарь.

– Эй, ты меня слушаешь?

Оклик Криса заставил меня оставить занятие стихосложением и вернуться к разговору.

– Слушаю.

– У нас всех есть имена. Но разве это сейчас самое важное?

– Я действительно больше не хочу его конструировать.

– Человек из Свободного района не хочет избавиться от системы уровней?

– Эй, друг.

Обратился ко мне ещё один. И он был, как вы называли таких людей, азиат. Впервые видел азиата.

– Во-первых, перестань на меня таращиться, это неприятно. Во-вторых, ты теперь с нами, враг Государства, и тебе надо выживать.

Он ещё что-то говорил, но суть была ясна. Чтобы стать частью общества, необходимо быть ему полезным. Азиат закончил, смотрел на меня, ожидая ответа. Но почему-то меня интересовал совсем другой вопрос, связанный с влиянием его разреза глаз на зрение.

– Шан, он тебя даже не слушал.

Самоуверенно заявил ещё один присутствующий. Этот не вызывал особого интереса. Кроме его бороды. Любой старец мог бы позавидовать такой.

– Эй!

Позвал четвёртый представитель сильного пола.

– Крис, Шан.

Называя имена, я указывал поочерёдно пальцем. Может и не совсем тактично, но мне хотелось узнать их имена. Я продолжил. На очереди был Борода.

Он посмотрел на главного, тот кивнул.

– Йохан.

– Илья.

Представился четвёртый. И его отличительной приметой был шрам на щеке.

– Кристал. Можно просто Крис. Это мой брат.

Она приобняла единственного сидящего. Мои вопросы про отсутствие фантазии отпали. Это было мило: брату и сестре взять схожие имена. Да и сама Крис была милой.

– Ирен, – последней представилась медсестра.

– Моя очередь. Хотя, вы итак знаете. Февраль.

– Это не имя, – возмутился Илья. – Будешь Филиппом?

– Я не хочу быть Филиппом.

– Тогда Федотом или Фёдором?

– Нет! Обязательно на "Ф"?

Илья пожал плечами.

– Я, пожалуй, похожу со своим именем.

– Как хочешь.

Кристал улыбнулась.

– Не напрягайся, имя само придёт. Со временем. Если ты, конечно, останешься с нами и поможешь.

Женщины. Во все времена они использовали свои чары. Но на меня они не действовали. И Милашка старалась зря. То есть Кристал. Кристал старалась зря.

– Знаешь, что мы сделаем.

Заговорил Крис.

– Оставайся здесь, сколько захочешь. Осмотрись, познакомься с нашей жизнью. Увидь всё так, как это вижу я. И сам прими решение. Заставлять тебя никто не будет.

– Не возражаю.

– Моя сестра тебе здесь всё покажет, поможет адаптироваться.

Адаптация проходила успешно. План здания я запомнил довольно быстро. Хватило одной экскурсии по базе. Следующим этапом было знакомство с постояльцами. Кристал рассказывала их истории, то, каким образом они присоединились к сопротивлению. Здесь находились даже целые семьи. И у каждого свои причины ненавидеть Государство или Империю.

– Соединённые обнулили его за то, что в открытую осуждал систему уровней. Хотели доставить сюда, но мы напали при транспортировке, освободили всех узников. А после забрали и его семью.

Она была горда теми людьми, которые присоединились к ним. И они действительно заслуживали восхищения. Но меня больше заинтересовал факт, что и Империя использует Австралию для своих опытов. Они делают то же самое, что и мы. По сути, не такие мы и разные.

– А эта пара… О, у них такая история!

– То есть вы боретесь не только с Государством, но и с Империей?

– Что? Я же не про это говорила. Ты меня вообще слушал?