Сделка с джинном

Я на всякий случай подтянула поближе кувшинчик, выпавший из моей руки, когда мы переместились. Старый джинн сел рядом на ковер, поджав под себя скрещенные ноги, как любил сидеть и Яр.

– Ай-ай, хозяюшка, нельзя разболеться. Как же мы без тебя?

– Не переживай, маги-блюстители отыщут кувшин и вернут тебя в академию. А этого… подлого гада, надеюсь, отдадут герцогу в коллекцию! Пусть он там над ним издевается как хочет!

От злости я даже немножко согрелась и ощутила прилив сил. Растерла лицо ладонями и села. Дотянулась до пледа, закутала плечи. Нельзя мне умирать, никак нельзя!

– А как же теперь испытания без тебя? – спросила я Хафиза: стоило немножко взбодриться, и вернулись угрызения совести. – Как новые студенты попадут в академию?

– Не переживай об этом, Арка Возможностей сама справится. Без меня там, конечно, будет скука смертная: у арки всего три стандартных испытания – по одному на каждый факультет. А я-то старался для ребяток! Ни одно испытание не повторялось!

Старался он, да-да. Устроил себе развлечение! Однако на душе сделалось легче: ничего фатального не произошло, студенты и без джинна поступят в академию.

– Ты меня в кувшин не прячь, – обеспокоенно сказал Хафиз. – Я и на свободе пригожусь.

Привык к свободе-то, вот и меня, новую хозяйку, пытается умаслить. Хотя ведь он пошел с нами, чтобы помочь. Ради Яра? Ради других джиннов? Ради себя? Уж не ради моей семьи точно. Может, старый хитрец надеется получить свободу?

– Пригодишься, – согласилась я и решилась на главный вопрос, мучивший меня. – Мы с Редьярдом заключили сделку. Он обещал, что, когда мы соберем четыре артефакта, джинны смогут повернуть время вспять и я спасу свою семью. Это правда?

И на всякий случай, наученная опытом и коварством Яра, добавила:

– Я желаю, чтобы ты ответил честно!

– Это правда. – Хафиз склонил голову. – Но только…

– Что только? – испугалась я.

Так и знала, что без подводных камней не обойдется.

– Есть определенный срок, за который нужно успеть. Вернуться назад во времени можно не дольше, чем на три месяца. Потом все. Что произошло раньше – уже не изменить.

– Ох… – выдохнула я.

Значит, у меня в запасе лишь три месяца, чтобы собрать артефакты. С одной стороны – времени много, с другой – коллекция герцога и королевская сокровищница кажутся недосягаемыми. Однако хорошо уже то, что в главном подлый гад меня не обманул: я смогу вернуть родных.

– Почему он такой жестокий? – грустно спросила я. – Будто гадюка: чуть тронешь – и готов вонзить ядовитые зубы!

– Станешь тут кусаться, когда внутри столько боли, – ответил Хафиз, и в этот раз без обычного лукавства.

– Я знаю… – Я старалась осторожно подбирать слова, чтобы не обидеть пожилого джинна. – Когда-то очень давно мой народ завоевал ваши земли.

– И полностью истребил мой народ, – добавил Хафиз, и его глаза недобро сверкнули. – Называй вещи своими именами, раз уж начала, девочка.

Вот сразу и слетело с него все притворство, и разговаривать стал как нормальный человек, без этих нелепых словечек.

– Да, стер! – отважно согласилась я. – Но это было так давно! Сколько можно помнить и мстить? Ну и… Понимаю, он злится, потому что не справился, не защитил своих. Ну бывает. Кто-то побеждает. Кто-то проигрывает.

У него вырвался грустный смешок, хотя я вовсе не собиралась шутить.

– Когда убили твою семью? – спросил Хафиз.

– Ты ведь знаешь. Редьярд говорил, ты должен все знать, раз уж ты теперь принадлежишь мне. Их убили… – Каждый раз, когда я вслух произносила это слово, у меня перехватывало горло. – Еще и трех дней не прошло.

– Тебе больно?

Из глаз снова хлынули слезы. Больно? Что за вопрос? У меня внутри незаживающая кровоточащая рана!

– У меня будто вырезали кусок сердца, – прошептала я.

– Так вот у него тоже. Бежали десятилетия, менялся мир, но для раба браслета проходили не века – часы. На сколько его выпускали из браслета?

Я вспомнила, как мечтала поскорее избавиться от Яра в первое его появление: так сильно он меня напугал. Наверное, и прошлые хозяева, увидев ярость и гнев джинна, отправляли его обратно в заточение.

– Он пробуждался на несколько минут, а вместе с ним – его боль. Для него все живо так же, как если бы случилось лишь вчера. Понимаешь?

– Понимаю, – прошептала я, ошеломленная тем, что Редьярд, оказывается, может носить в себе свою кровоточащую рану. – Но ведь это не то же самое. Вы не люди, вы джинны. Магические создания, вроде иллюзий в академии. У вас, конечно, тоже есть чувства…

Я вспомнила, как обиделась коза Марта, когда ее обозвали гадостью.

– Ах-вах, девочка, как мало ты знаешь о джиннах, – перебил меня Хафиз. – Мы были людьми из плоти и крови. У нас были семьи, близкие, друзья, которых мы любили.

– Людьми? – прошептала я.

– Магами, – добавил джинн. – Сильнейшими магами. Такой, как… Яр. Забавное имечко… Такой, как он, стоил десятка ваших жиденьких боевиков. Но вы – словно саранча, уничтожающая все на своем пути.

– Как вы оказались в артефактах? – пролепетала я, совершенно ошарашенная. – Вы умерли?

Хафиз обдумал мой вопрос.

– Это сложно, – вздохнул он. – Яр точно предпочел бы смерть.

Я долго молчала, не решаясь спросить о важном.

– Кого он потерял? – прошептала я.

– Расскажет сам, если захочет.

Я могла бы принудить Хафиза, сказать: «Я желаю», и, наверное, считай я по-прежнему джиннов магическими существами, я бы так и поступила. Но люди не должны быть рабами! Они не должны подчиняться глупым велениям и выполнять все, что пожелают хозяева.

Впервые я посочувствовала Редьярду. Какая изощренная пытка. Все, кого он знал и любил, мертвы. Сама память о его народе почти стерлась. А он, бывший сильнейший маг, сделался игрушкой в руках поработителей. Озвереешь тут.

Открылась дверь, и в комнату вошел… Питер. Он нес глиняный горшочек, завернутый в полотенце, сверху лежала краюха хлеба.

Он увидел, что я сижу, завернувшись в плед, и улыбнулся знакомой улыбкой. Улыбкой Питера, которого я считала другом.

– Ты идиот? – поинтересовалась я. – Совсем дурак? Я вообще-то в курсе, Яр, что ты – это ты.

Он нахмурился и вернул себе облик джинна. Поставил передо мной жаркое, из воздуха вытянул ложку.

– Я просто хотел, чтобы ты поела спокойно, – процедил он. – Та физиономия тебе больше по душе.

Я фыркнула, развернула полотенце и втянула аромат тушеного мяса и овощей. Удивительно, ко мне вернулся аппетит. Попробовала бульон и зажмурилась от удовольствия – вку-усно!

Открыла глаза и успела увидеть, что Редьярд улыбается краешками губ. Он заметил мой взгляд и тут же сжал губы и сузил глаза в черные щелочки. Такой весь холодно-неприступный гадский гад.

– Знаешь, что я думаю, – сказала я, погружая ложку в густое варево и делая длинные паузы между словами. – Ты мне не признался, что превратился в Питера, потому что сам устал от ненависти. Ты просто хотел почувствовать себя живым, обычным парнем, на которого я смотрю без страха. Хафиз, сколько было лет этому могучему магу, когда…

– Хафиз, ты ей тут все разболтал, пока меня не было? – рявкнул Яр.

– Разболтал, – ответила я вместо джинна. – Но не все.

– Этому мальчишке, который возомнил себя непобедимым магом, – а он, хвала небесам, действительно очень силен, но, увы, не мудр, – было двадцать четыре. Было и есть.

Редьярд застонал, закатив глаза.

– А еще я думаю: за эти три дня, что ты на свободе, твоя боль пусть на капельку, совсем на чуть-чуть, но уменьшилась. – продолжила я. – И ты видишь вокруг себя не только тьму. Когда Питер улыбался – это не было притворством.

Яр качнулся вперед, вперив в меня взгляд темных глаз.

– Очень много думаешь, девочка, – прошипел он, как гюрза.

Я, вместо того чтобы отшатнуться, наклонилась навстречу, так что наши носы едва не соприкоснулись.

– Ты гад, конечно. Я на тебя зла. Но я тебя больше не боюсь.

29

На ужин мы выбрались в трактир «Сытый путник» – я как раз собиралась прогуляться и осмотреться.

Здесь, на окраине города, где к столице подходил наезженный тракт, соединяющий Форанг с поселениями на западе королевства, торговцев, бродячих артистов и путешественников ожидало множество больших и маленьких постоялых дворов, трактиров и питейных заведений на любой вкус и кошелек.

Хафиз прав: затеряться среди прибывающих и убывающих путников гораздо проще, особенно если менять облик. Сейчас за столиком сидел пожилой, благообразного вида купец, его дочь и наемный телохранитель, сопровождающий повозку в дороге.

Лачуга, которая сделалась нашим временным пристанищем, со стороны выглядела ветхой развалюхой – едва ли кому-то придет в голову искать в ней наследницу рода Арчер. А если кто и сунется, Хафиз пообещал, что смельчак надолго застрянет в иллюзорном мире: в пещере дракона или на кухне голодного тролля.

Хафиз и Яр неторопливо пили эль, пока я ела вкусную уху вприкуску с маленькими пышками, обсыпанными зернышками тмина.

Подавальщик, молодой парень, все крутился вокруг, выспрашивал, не надо ли еще чего господам, протирал стол липкой тряпкой. Я начала подозревать, что он узнал во мне пропавшую графиню Арчер и побежит сдавать Адриану, чуть только мы покинем трактир, но все оказалось проще.

Улучив момент, когда Хафиз и Яр были заняты спором – они внезапно принялись обсуждать лошадиную стать, и мирный поначалу разговор перерос в перепалку, – подавальщик положил ладонь на мою спину ниже поясницы и подмигнул.

– И что такой ладной крошке скучать рядом со стариком-отцом! – сказал он, наклонившись ко мне и обдав несвежим дыханием и запахом лука. – Приходи вечером к амбару.

Иногда жалею, что получила хорошее домашнее воспитание: оно помешало мне влепить нахалу пощечину. Я отодвинулась, бросив:

– Одно мое слово, и наш телохранитель сломает тебе руку. Иди и оглядывайся.

Парень понимающе ухмыльнулся, мол, знаю-знаю, все вы так говорите, но у амбара все-таки подожду.

Он отошел от стола, забрав у мужчин пустые кружки, но ушел недалеко. Неожиданно споткнулся на ровном месте, рухнул как подкошенный. Клянусь, я слышала, как клацнули о деревянный пол его зубы. Поднос улетел в сторону, глиняные кружки превратились в груду черепков.

Подавальщик вскочил, вытирая рукавом кровавые сопли.

– Кто меня толкнул? Клянусь, меня кто-то толкнул!

Он устремил на Яра дрожащий указательный палец.

– Что ты, милейший, – лениво ответил мой джинн, вальяжно откидываясь назад. – Я с места не сдвинулся.

И только я заметила, что взгляд черных глаз Яра сделался ядовитым и опасным.

Парень, всхлипывая, принялся поднимать с пола черепки.

– Я помогу, – сказал Редьярд.

Однако вся его помощь заключалась в том, чтобы поднять несколько черепков и сунуть в карман.

– Ты зачем это сделал? – прошептала я: подавальщик так отчаянно хлюпал носом, что мне стало его жаль.

– Надо ведь чем-то расплатиться, – усмехнулся Яр.

Он подкинул на ладони глиняный обломок, а поймал золотую монету.

– К тому же это немного охладит его пыл. Заметь, у мрази даже руки не сломаны. А очень хотелось.

Так Яр слышал!

– Я не сказала «желаю»…

– Громко подумала!

Меня охватили смешанные чувства: гнев – нельзя так поступать с людьми, пользуясь магической силой, и… злорадство?

«В кого ты превращаешься, Вивиана Сюзанна Аделина Арчер?» – строго спросила я себя.

– Ладно, – сказал Хафиз, отрывая нас с Редьярдом от увлекательного дела – прожигания друг друга взглядами. – Мы хотели обсудить дальнейшие действия. Что тебе известно о герцоге Алдоне, Вивиана? Выкладывай все! Будем думать, на какую удочку ловить сиятельного коллекционера.

– Здесь? – прошептала я, чуть не подавившись. – Сейчас? А если кто-то услышит?

– Все услышат, как купец расспрашивает дочь, какие фасоны нынче в моде и какие ткани стоит закупить в столице, чтобы отвезти в родной городок на западе.

– Разве джиннам не известно все, что известно хозяину? Вы много раз об этом говорили.

– Ты и сама не помнишь все, что касается герцога, начнешь говорить вслух – и вспомнишь.

– Что ж, если так… Он…

Я закусила губу и глубоко задумалась. Герцог не был ближайшим другом семьи. Конечно, родители с ним знакомы – встречались на приемах и балах. Я знала о герцоге Алдоне только то, что знали все, – по большей части слухи и полуправду.

– Он эксцентричный коллекционер разных магических диковинок. Герцог богат и готов заплатить любые деньги за понравившуюся вещицу. Перстень с джинном он раздобыл примерно два года назад. Не представляю, как и где. Я слышала, что джинн – прекрасная девушка, и герцог довольно часто выпускает ее на свободу. Наверное, они смогли найти общий язык.

Яр сурово посмотрел на меня исподлобья, сообщая всем своим презрительным видом: «Смогли найти общий язык? Что за чушь!»

– Ты знаешь, как зовут девушку? – уточнил Хафиз.

Я покачала головой.

– Мы можем предложить ему мой браслет… – нерешительно сказала я. – В смысле – как приманку. Это позволит нам попасть в дом.

– Опасно по нескольким причинам, – сказал Яр. – Во-первых, он наверняка попросит взять его в руки, чтобы рассмотреть. Сняв браслет, ты окажешься беззащитна. Есть гарантия, что он не завладеет им силой? Нет. Во-вторых, артефакты, вместилища джиннов, все наперечет. Где бы твой брат ни добыл браслет, он точно увел его из-под носа герцога. Тот не может не знать, кому эта редкая вещица теперь принадлежит.

– Кому? – спросила я, не до конца понимая, куда ведет Редьярд.

– Пропавшей наследнице графа Арчера, Ви! – в сердцах воскликнул Яр. – Не пугай меня, ты казалась неглупой девушкой.

Вот как можно одной фразой и гадость сказать, и комплимент?

– Использовать в качестве приманки кувшин Хафиза не предлагаю! – буркнула я.

Мы замолчали, обдумывая возможные варианты. Как попасть в дом герцога? Прийти на бал? Но, насколько я помнила, герцог редко давал балы: можно прождать несколько месяцев. Да и представителей столичного высшего общества он знает в лицо, а с провинциальными аристократишками, которыми мы могли бы притвориться, и не подумает сходиться на короткой ноге.

Нужна веская причина…

– Есть одна зацепка, – пробормотала я. – Но не уверена, что сработает.

– Рассказывай! – в один голос велели джинны.

30

– Герцог, как я уже сказала, довольно эксцентричен. А Патрик называет его чудненьким, потому что у герцога много чудачеств. Например, он никогда не смотрится в зеркала. Дома совсем их убрал, а если идет куда-то в гости, хозяева дома занавешивают зеркала из уважения к герцогу. В детстве с ним случилась одна неприятная история. Он был тогда еще совсем мальчишкой и как-то вместе с гувернером попал на ярмарку, где выступали странствующие артисты. В одном из шатров принимала пожилая гадалка, и… В общем, они повздорили – Эдмунд и та старуха. Она то ли прокляла будущего герцога, то ли заглянула в грядущее и сказала, что однажды его убьет его собственное отражение.

– Так, так, – заинтересовался Хафиз. – Дальше.

– Видимо, гадалке удалось его впечатлить. Герцог боится собственного отражения как огня. Несколько раз приглашал магов, чтобы они отменили страшное пророчество. Да только вот маги в один голос утверждают, что герцогу ничего не угрожает. Но он не верит, обзывает их обманщиками. И вроде бы он до сих пор разыскивает того, кто мог бы избавить его от проклятия.

– Отлично! – сказал Яр, сверкнув глазами. – Внушаемый и трусливый герцог – то, что нужно!

– Этот плод сам упадет к нам в руки, когда достаточно созреет. Надо лишь как следует удобрять сад и поливать дерево, – витиевато выразился Хафиз. – Не морщитесь, юная леди. Я лишь хотел сказать, что при должной подготовке – дельце выгорит! Перстень послужит достаточной платой за избавление от проклятия.

– Да нет никакого проклятия, – напомнила я.

– Кто сказал? – усмехнулся Яр. – Есть! Оно лишь дремало до поры до времени. Но теперь отражение нашего сиятельного герцога начнет преследовать его, выглядывая то из чашки со взваром, то из лужи.

– Как?.. – начала было я, но тут до меня стал доходить смысл сложного плана. – Вы его запугаете?

– Угу. Тут главное – не перестараться. В какой-то момент герцог Алдон будет готов на что угодно, лишь бы избавиться от своего мучителя, – подхватил Хафиз. – И тут на сцену выйдем мы.

– Мы? – переспросила я.

– Мы. Странники из далекой восточной страны!

Я не нашлась, что ответить на это смелое заявление, ошарашенно ждала пояснений. Хафиз, склонный к театральным эффектам, начал издалека:

– Трое странников пришли попытать счастья в столице. Им доступны тайные магические знания, передающиеся из поколения в поколение. Снимаем порчу, избавляем от вредных привычек, возвращаем домой неверных супругов, и берем недорого!

– Все решат, что мы шарлатаны, – сказала я. – Приличные маги за такие дела не возьмутся!

– Именно поэтому у нас отбоя от клиентов не будет!

Меня глодали сомнения: Хафиз предлагал слишком рискованный вариант.

– Как-то ненадежно! Это сколько же ждать придется, пока герцог о нас узнает!

– Слухи и сплетни распространяются быстро, особенно если им помочь, – лукаво усмехнулся пожилой джинн. – Узнает твой герцог, никуда не денется.

– Долго! – простонала я. – А времени так мало!

– В таком деле торопиться ни к чему, – назидательно сказал Хафиз. – Три недели, максимум месяц – и герцог Алдон сам пригласит трех странников к себе на прием! И перстень отдаст, и благодарен будет, что мало взяли.

Я искоса посмотрела на Яра: пока говорил Хафиз, он молча слушал, не перебивал.

– Вероятно, это лучший вариант, – согласился он.

– Может, выкрадем? – жалобно спросила я.

– Смотрю, ты вошла во вкус, зайчишка? – приподнял бровь джинн. – Выкрадем вместе с герцогом? Или вместе с его пальцем? Если он призывает джинна каждый день, наверняка не расстается с перстнем. Не выкрасть, а выманить – единственный способ.

Я со вздохом уронила голову на скрещенные руки.

– Завтра же приступим к делу! – сказал довольный Хафиз. – Пройдемся по трактирам, по рынкам под видом осчастливленных клиентов и станем ждать посетителей.

Домой мы вернулись в сумерках. Я с удивлением заметила, что лачуга выглядит не так жалко, как несколько часов назад. Она будто стряхнула с себя пару десятков лет и помолодела: затянулись трещины на стенах, выправилось крыльцо, на крыше наросла свежая черепица, исчез мусор, грудами лежавший за оградой, да и сама ограда покрылась веселенькой зеленой краской.

– Мы не можем принимать посетителей в развалюхе, – объяснил Хафиз, довольно разглядывая мое вытянувшееся лицо.

– Не нравится мне эта затея, – призналась я, все больше волнуясь. – Меня ищут. А так мы едва ли не указатель со стрелкой установили: «Очень подозрительная магическая активность!»

– В столице подозрительная магическая активность на каждом шагу, хозяюшка. Чего тебе бояться под крылышком двух джиннов? – посмеиваясь, сказал хитрец.

Под крылышком? Я бы это так не назвала! Скорее, я скована цепями договора.

Хафиз посмотрел на небо, на котором выступили первые звезды. Вдохнул носом, будто хотел вобрать в себя все запахи ночи, пусть даже не все из них были приятны.

– Свобода пахнет так сладко, – сказал он. – Настоящее небо. Настоящая ночь. Пойду-ка я еще прогуляюсь, если ты не против, хозяюшка?

Я на всякий случай тронула карман, в котором лежал кувшинчик. Я попросила Редьярда сотворить платье с глубокими карманами: придется всегда носить с собой артефакт.

– Иди, – согласилась я. – Но явись по первому зову.

В сумрачное помещение мы вошли вместе с Яром, и только когда спину между лопаток накрыла горячая ладонь, я поняла, как сглупила, отпустив Хафиза. Да он, хитрец, похоже, не забывал о моем долге перед Редьярдом.

31

Я дернулась от прикосновения, словно от ожога. Бросилась к камину, в котором тлели угли, слабо освещая пространство: вспомнила, что на каминной полке стоит тяжелый подсвечник. Я схватила его и выставила перед собой, как меч.

– Не подходи!

В полумраке трудно было разглядеть лицо джинна, но в его глазах снова мерцало пламя. Он сделал шаг вперед, мягкий, неслышный. Наверное, так приближается к добыче лев. Не торопится, зная, что ей не спастись.

– Ты ведь сказала, что больше не боишься меня? – вкрадчиво произнес Яр.

Я и не боялась. До этого момента. Стоящая в тени сумрачная фигура рождала в моей душе первозданный ужас. Редьярд вернул свой привычный облик – узоры на черном халате переливались золотом и серебром.

Я отодвинулась еще на шаг и храбро сказала:

– Не боюсь!

– Тогда опусти это жалкое оружие и выполни свою часть договора, – сказал Яр, снова сокращая расстояние между нами.

Шаг, еще шаг. Он вынул подсвечник из моих дрожащих пальцев и вернул его на полку. Наклонился. Темные пряди упали на лицо. На нем застыло совершенно нечитаемое выражение. Яр взял обеими руками мою ладонь. Принялся гладить от запястья, дошел до подушечек пальцев. Массировал, нажимая какие-то особые точки, отчего в тело сладкими толчками вливались потоки жара. У меня затряслись колени. Но теперь не от страха – от охватившей тело незнакомой неги.

Я облизала пересохшие губы. Я не в силах была поднять глаза и посмотреть на Яра. Не перенесу, если снова увижу гадкую ухмылочку на его губах, будто он все знает о глупых человеческих девушках.

– Разве страшно? – тихо спросил он. – Разве я делаю тебе больно?

– Н-нет… – прошептала я и, собрав в кулак остатки воли, отняла руку. – Ты меня околдовываешь своей магией. Это нечестно. Это принуждение. Я не хочу…

Яр осторожно приподнял мое лицо за подбородок. Волей-неволей пришлось поглядеть на него. Вспыхнул огонь в камине – подчиняясь ли воле джинна или просто так совпало, не знаю. Алые всполохи легли на смуглое лицо. И я наконец-то увидела. Не злость, не похоть, а… какую-то грусть, перемешанную с нежностью, что ли?

– Договор есть договор, – сказал он. – Нельзя нарушать, иначе это приведет к непредсказуемым последствиям. Ты должна привыкнуть, что каждый день после заката солнца я все равно буду касаться тебя. Так, как сейчас, или так, как захочешь ты – решать только тебе, Ви…

Каждая частица моей души трепетала от его едва ощутимого прикосновения к моему подбородку. Меня охватили странные, непривычные чувства. Хотелось плакать? Или смеяться?

– Если так, как сейчас… хорошо… Убери уже от меня свою магию! – всхлипнула я, призвав на помощь остатки благоразумия.

– Нет никакой магии, – ответил Яр, и легкая улыбка тронула его губы. – Если не считать магией притяжение тел.

– Нет! Не верю… Я знаю, что тебе нужно от меня!

– Что же?

И снова лукавство в голосе! Как же ты любишь мучить меня!

– Моя невинность! Я слышала ваш разговор с Хафизом! Ты получишь мою невинность и исполнишь свое собственное желание!

Рука Редьярда упала, он помрачнел.

– Все, чего я хочу, я получу и так. Забвение – мое единственное желание. Не помнить. Не существовать. Навеки погрузиться в сон, раз уж смерть мне недоступна… Ты вернешь свою семью и расплавишь браслет – больше мне ничего не нужно.

Он не обманывал, ведь и Хафизу Яр говорил о забвении. Зачем же тогда это условие в сделке? Наверное, сначала Редьярд хотел ощутить свою власть над хозяйкой, отыграться за унижение. А теперь? Яр когда-то был человеком, а людям необходимо обычное человеческое тепло. Прикосновения и объятия.

Видимо, я слишком наивна. Патрик не раз говорил, чтобы я была осторожна и не доверяла всем безоглядно. Особенно коварным джиннам.

Я качнулась вперед и уперлась лбом в плечо Яра. Он вздрогнул, точно я не прикоснулась к нему, а ударила наотмашь, и какое-то время стоял недвижим. Но вот джинн медленно-медленно приподнял ладонь и накрыл ею мою макушку, а вторую положил на плечо – я почти не чувствовала их веса, словно Яр боялся спугнуть меня, если проявит чуть больший напор.

– Ты правда совсем меня не боишься? – спросил он.

Напряжение в голосе выдавало внутреннее волнение.

– Побаиваюсь, – призналась я. – Но, кажется, привыкаю.

32

К утру следующего дня гостиная в доме снова преобразилась. Теперь у камина по обе стороны стояли два кресла, между ними в воздухе висела черная сфера с бушевавшими внутри ее молниями – красивая, устрашающая, но совершенно бесполезная штука. Черные портьеры занавешивали окна – единственным источником освещения стал камин и расставленные по периметру комнаты свечи.

– Жутковато! – подвела я итог. – На месте посетителей я бы бежала без оглядки, да поскорее!

– То, что нужно, – улыбнулся Хафиз. – Значит, все правильно сделал. Остался последний штрих.

Джинн протянул ко мне руку, и у меня в прямом смысле волосы зашевелились на голове. Я схватилась за своевольные локоны и с писком бросилась к двери. Какое коварство! Никогда не знаешь, чего ждать от джиннов! Чего хочет Хафиз? Не собираюсь проверять на практике!