скачать книгу бесплатно
Как будет развиваться наш собственный сюжет – неизвестно.
Со стороны (со стороны дурацкого дождя?) это выглядит примерно так: две девушки и парень в предчувствии группенсекса, времени на покупку свечей в супермаркете не остается, времени на помывку в душе и интимное бритье по линии бикини не остается, начать можно и у дверей квартиры. Пока одна из девушек, путаясь в единственном ключе, пытается их открыть, другая нежно целует ее в шею. Парню же достаются тылы – две задницы, упругие, как мячи для гольфа, от искушения ударить по ним со всей дури спасает лишь отсутствие клюшки.
Впрочем, и в легком синхронном поглаживании («стимулировании любимых (ой) жоп (ы)», как завернули бы «ЖЖ»-феминистки) есть свое безусловное очарование.
Все становится не таким безусловным и гораздо менее очаровательным, когда дело доходит до наспех сброшенных у постели вещей: групповухи не будет. С кем угодно, ее сеансы можно проводить с кем угодно, любителей дешевого плотского спиритизма навалом, искусанные, измятые соски, как обычно, соответствуют тринадцатой карте аркана Таро, только они и просматриваются в пустых глазницах.
Групповухи не будет, представить ее с Тинатин невозможно.
Зато легко можно представить себе Лору, задушенную собственным лифчиком, именно это я и представляю, а заодно представляю себя, стягивающего бретельки под Лориными шейными позвонками, она хрипит в предсмертной агонии – и это тоже соответствует тринадцатой карте аркана Таро.
Никаких угрызений совести с моей стороны, как тебе такой сюжетец, Лора?.. Или ты думала, что я буду спокойно смотреть, как ты тискаешь девушку, в которую я отчаянно влюблен? Чтобы непоправимого не случилось, лучше бы тебе отсидеться на кухне, в носках из козьего пуха и рубашке: темно-бордовые геральдические лилии на кремовом фоне, рубашка тринадцатой карты аркана Таро выглядит так же.
Меня куда больше интересует карта номер шесть, хотя шансы вытащить именно ее невелики.
«Любовники».
Но пока Тинатин обволакивает, укутывает только дождь.
А я все еще переживаю несостоявшуюся Лорину смерть от моей руки, от двух моих рук, сцена убийства видится мне в эстетских тонах каммершпиле, сраным Миике с Тарантино ни в жизнь такого не снять, все, кто мог снять такое, мертвы не один десяток лет. Все, кто мог снять такое, загнулись еще до звуковой эпохи в кино, что совершенно справедливо: уважающее себя убийство всегда происходит в полной тишине.
Или это убийцы глухи ко всему?..
Почему я вдруг подумал об этом, почему я вообще об этом думаю, может быть, все дело в поцелуе Тинатин? Водить жалом без последствий – нереально, мои 37 и 2° по утрам в понедельник, моя дурная, застоявшаяся под кожей кровь – может быть, именно это и привлекло Тинатин и поцелуй был вовсе не так бессмыслен, и дурная кровь стала еще дурнее? И что она выудила из меня, пока целовала? Папашу и его самок, папашу и его собачий поводок, истории пятнадцатилетней давности, к которым мне никогда не хотелось бы возвращаться, – о нет, только не это!..
Только не это – Лора щелкает пультом центрального замка, но отзывается не ее скромняга «Мицубиси Талант», совсем нет. «Порш» г-жи Паникаровской. Журнальная стерва доверила Лоре свое сокровище, я поверить не могу в такое неожиданное великодушие. Нужно быть очень убедительным, чтобы заставить г-жу Паникаровскую расстаться с «Поршем» хотя бы на время, нужно найти причину не менее вескую, не менее впечатляющую, чем, к примеру, косметический карандаш «Bour ous», noir & blanc, белый стержень – мне нужна твоя помощь, милый, совсем крошечная, в 612 лошадок, черный стержень – твоему муженьку вовсе не обязательно знать о той паре сотен лоцманов, которая прокладывала курс в твоей м-м-м… манде, не так ли? На черный стержень всегда можно положиться, он заставляет играть – и глаз, и очко, вот г-жа Паникаровская и сдалась на милость победи- теля.
– … Прошу.
Лора распахивает перед Тинатин переднюю дверцу: как бы там ни было, им снова достаются сдвоенные билеты в один ряд, мне же приходится довольствоваться галеркой.
В салоне пахнет кожей, но это не респектабельный запах сидений; скорее вонь от срамных причиндалов для садо-мазо-интермедий: жилеты с заклепками, шорты с кольцами, фуражки с высокой тульей, браслеты и ошейники, как обязательный элемент порносбруи. Если хорошенько порыться под ковриками – наверняка можно обнаружить и воспоминание о хлыстах; вся эта кожаная вонь и есть воспоминания. Владелицы «Порша», слишком неотступные, слишком трепетные, легко укладывающиеся в детскую считалочку «Вышел месяц из тумана…»
Буду резать, буду бить, все равно тебе водить.
Лора отжимает волосы.
У нас почти одинаковые стрижки, теперь одинаково мокрые стрижки, волосы Тинатин не в пример длиннее, но отжимать их незачем. В жизни не видел таких восхитительно сухих волос, ни одна капля дождя не упала на них.
Странно.
– Немного музыки, если вы не возражаете, Тинатин. Я вижу быструю улыбку Тинатин в зеркале заднего вида.
– Не возражаю. Нет.
«Немного музыки» – звучит как «немного секса», голос Лоры балансирует где-то на грани ультразвука, кажется, он существует отдельно от Лоры, заполняет каждый миллиметр свободного пространства салона – несвободного, впрочем, тоже, открой я пепельницу, и там обнаружится чертов Лорин голос, мягкий, податливый, разбухший от желания.
Слава богу, обходится без ane В., что только подчеркивает неординарность ситуации: саксофон и гитара, джазовый мейнстрим, Великий Гатри легко бы обнаружил в нем следы ортопедической обуви Денниса Марчеллино; джаз призван успокоить экзотического зверька по имени Ти-на-тин: ничего не бойся, никто не причинит тебе зла, совсем напротив.
Все будет феерически.
Тинатин не проявляет никаких признаков беспокойства. Беспокоится Лора, во всяком случае, ей не сразу удается завести двигатель, это отбрасывает легкую тень на дальнейшее развитие событий: что если ей также не удастся завести Тинатин?.. И что именно потребуется, чтобы завести Тинатин, – умение расстегивать пуговицы языком? умение нашептывать на ухо очаровательные непристойности? умение втягивать губами клитор в стиле rhythm-&-blues? демонстрация члена на ремнях?.. Лорин затылок напряжен – она до сих пор не решила, на каком варианте остановиться, возможно, их будет несколько, комбинированных. Возможно, придется задействовать все.
Тинатин – крепкий орешек, бедная Лора.
Я почти сочувствую ей, что совсем не мешает мне вожделеть Лорин затылок, стянутый бретельками от лифчика. Хруст позвонков (я уже слышу его) отлично вписывается в джазовый мейнстрим. Но… Мне явно не хватает только хруста, бескровная смерть вовсе не кажется убедительной.
Вот оно что – кровь. Засранная кулинарными и сексуальными излишествами кровь Лоры.
Лишь она сможет меня успокоить. Умиротворить. Я жажду крови – впору вытащить из кармана полузабытый галстук Брэндона и припасть к нему пересохшим ртом. При условии, что ни Тинатин, ни мой визави у писсуара не солгали и на галстуке действительно есть черно-красные свежие пятна.
Галстук всучила мне Лора. Круг замкнулся, опасная бритва подойдет. Вопрос в том, есть ли у Лоры опасная бритва? Плевать, кухонный нож в любом случае найдется.
«Режу горло. Качественно. Недорого» – из инет-ссылок, сброшенных Пи.
Неужели я и вправду решил избавиться от Лоры таким кардинальным способом? Меня знобит, но дело вовсе не в промокшей одежде, я не такой дурак, чтобы успокаивать себя подобным образом, ни один убийца не дурак, даже несостоявшийся, утешает ли меня это или нет? Пока все напоминает игру, но не дай бог Лоре коснуться Тинатин, не губами – хотя бы пальцем…
Что она и делает.
Рука Лоры соскальзывает с переключателя скоростей и – случайно, конечно же, случайно! – накрывает руку Тинатин.
Тесак. Наверняка у Лоры есть тесак. Кухонная утварь – ее слабость. Из того немногого, что я знаю о Лоре, не касающегося ее дурацкого Хайяо, дурацких статеек и дурацкой бисексуальности: она всегда сжигает выпавшие волосы в пепельнице и коллекционирует кухонную утварь.
Тинатин и не думает убирать руку.
Но целовала-то она меня!..
Теперь это не имеет никакого значения. Ревность, банальная ревность плющит меня по сиденью, швыряет из стороны в сторону (Лора, Лора, ты ведешь чужой «Порш» не очень-то аккуратно!), на одной из сторон стоит задержаться, мне не хотелось бы, но… Кто будет спрашивать о чем-то двенадцатилетнего сопляка? Я снова кажусь себе сопляком. Двенадцатилетним. Ревность, банальная ревность сделала меня таким, теперь мне легко выпасть из собственных штанов, рукава рубашки непомерно длинны, три презерватива можно смело презентовать папаше, хотя зачем ему презервативы, он и не пользовался ими никогда; год, когда мне исполнилось двенадцать, тоже прошел под знаком ревности.
Я ревновал.
Буча Кэссиди к Санденсу Киду. Санденса Кида к Бучу Кэссиди.
«Буч Кэссиди и Санденс Кид». Первая надпись, которую я сделал мелом на задней панели платяного шкафа. Окно с одной стороны, платяной шкаф – с другой, два метра на три, вот и все жизненное пространство, в него входила еще раскладушка, даже стул не помещался. Потом количество надписей увеличилось, но Буч и Санденс были первыми. Они могли быть какими угодно, но только не похожими на папашу. Я так и представлял их – непохожими.
Единственное, чего я не знал тогда, – в фильме они катались на велосипеде.
– Не громко? – спрашивает Лора у Тинатин.
Очевидно, это относится к музыке, но неумеренное потребление соусов приучило Лору к вязким подтекстам: не слишком ли громко стучит мое сердце, милый?
– Не громко. Нет.
– Отлично. Нам нужно заправиться. Здесь неподалеку бензоколонка.
Бензоколонка и вправду оказывается неподалеку, спустя пять минут «Порш» торжественно въезжает на нее. Дождь все не прекращается.
– На минуту, Макс.
Лора предлагает мне выйти из машины вместе с ней, вряд ли дело касается пистолета, который нужно галантно сунуть в бак, Лора и сама бы с этим справилась, как справляется уже тысячу лет; ей просто не хочется оставлять нас наедине друг с другом. Я бы тоже не оставил.
– Собственно, зачем?.. – пытаюсь вяло сопротивляться я.
– Мне нужна твоя помощь.
Я снова вижу быструю улыбку Тинатин в зеркале заднего вида. Ситуация ей знакома, подобные ситуации разыгрывались в ее жизни не раз, одним отчаянно влюбленным никогда не ограничивалось, радиус поражения Тинатин намного шире: развороченные животы, расколотые черепа, ранцы, заляпанные кишками, – мародерам и маркитанткам из обоза будет чем поживиться. Тинатин и есть главная маркитантка, единственная маркитантка – на всю армию, на все армии, кажется, я знаю пару десятков войн, которые произошли из-за нее.
– Макс!..
– Я иду.
Я иду за Лорой – не так быстро, как хотелось бы самой Лоре, но гораздо быстрее, чем хотелось бы мне самому. Почти в рапиде мы проплываем мимо парня в промасленном оранжевом комбинезоне; этот местный дурачок, белобрысый, как и положено дурачкам, встречает появление Лоры одобрительным посвистыванием. Еще три часа назад я и сам насвистел бы что-нибудь, тема из «Mission impossible» подошла бы, Лора и впрямь ничего себе: мокрая одежда, облепившая фигуру, лишь подчеркивает это. Узкие бедра конченой стервы лишь подчеркивают это.
Забирай их себе, дурачок.
…Укромным это место не назовешь – магазин при заправке, масла, фильтры, газировка и фасованные фисташки, но у Лоры нет ни времени, ни желания искать более подходящий вариант. Она жаждет выяснить отношения здесь и сейчас – именно жаждет: губы ее пересохли и даже, кажется, покрылись струпьями, разительный контраст с влажным от дождя лицом, влажными волосами.
– Сейчас ты уйдешь, – говорит мне Лора.
– Ага. Разбежался.
– Сейчас ты уйдешь. По-английски, чтобы не волновать девушку.
– Специалист по Англии у нас ты, Лора.
Я не так уж далек от истины, Лора несколько раз летала в Лондон – в период бурного увлечения малоизвестным рок-музыкантишкой, липким, как овечий сыр, концептуальным, как овечье дерьмо; презерватив с овечьей спермой педантично завязывается в узелок и отправляется в мусорный контейнер для органических отходов – из этого Лора выдоила цикл статей «Места и вещи». Вряд ли она помнит об этом. Здесь, в магазинчике при заправке, уж точно не помнит. Тинатин – это не удар по пяткам, как в случае с Хайяо, и не легкий укус во влагалище, как в случае со всеми остальными. Тинатин призвана для того, чтобы разрушить весь организм до основания, разбитое керамическое сердце – лишь вершина айсберга.
Понимает ли это Лора так же, как понимаю я?..
– Я еще большой специалист по выкидыванию с работы шелудивых псов.
– Шелудивых псов?
– Таких, как ты, Макс.
Она могла бы и не говорить этого, все и так очевидно, хозяйский «Порш» – на ее стороне, на моей – только небрежный поцелуй Тинатин, но он перевешивает. Он перевесил бы не только «Порш», но и трейлер «Volvo», груженный пятилетними тиражами «Полного дзэна»; он перевесил бы даже велосипед Буча Кэссиди с Санденсом Кидом и их подружки, а о кино я могу порассуждать и с Жан-Луи в его говенном видеопрокате.
– Ничего не выйдет, Лора. – Я абсолютно спокоен.
– Ты сомневаешься?
– Сомневаюсь, что ты нравишься ей больше, чем я.
Сил в Лоре оказывается немерено, под стать персонажам из комикса «Супербратья Марио», при желании она могла бы взлететь (Oh!), остановить товарняк (Oops!), опрокинуть третьеразрядный небоскреб (Wow!) – и все эти силы направлены сейчас против меня: я оказываюсь прижатым к стойке с тормозной жидкостью, правое колено Лоры угрожающе покачивается в двадцати сантиметрах от моего паха, правая рука почти сжимает мне горло.
Ей и бретельки от лифчика не понадобятся.
– Не стой у меня на дороге, Макс.
– Я могу отступить в сторону…
– Так-то лучше.
– …но это не значит, что на твоей дороге… что на твоей дороге окажется она. Что ты вообще там ее обнаружишь.
Загнул так загнул. Как раз в духе незабвенной фильмнуаровской киношки «Ночь и город», классика жанра, уж не помню, видел ли я ее, или мне, как обычно, только кажется, что видел. Для полноты ощущений не хватает только шляпы борсалино. И сильно эрегированного ствола тридцать шестого калибра.
Если бы у меня был ствол!..
Если бы у меня был ствол, я, не задумываясь, влепил бы Лоре пулю между глаз; это место – «между глаз» – просматривается сейчас лучше всего. Лора не выщипывала бровей по меньшей мере неделю, что совсем непростительно для девушки, пытающейся склеить фарфоровую рыбку Тинатин. Я замечаю сразу несколько волосков, выглядят они не очень аппетитно, что-то вроде сдвоенной X (Y?) – хромосомы, не этим ли объясняется неуемное влечение Лоры к обоим полам? Сдвоенная хромосома еще не означает тотальной неадекватности реакций, так, вялую предрасположенность ко всякого рода «штучкам» – от перверсий до пожирания зубной пасты между четырьмя и пятью часами утра; пункт в анкете для приема на работу в «Полный дзэн» – «Ваш любимый серийный убийца» – тоже внесен Лорой.
Сейчас Лора явно неадекватна.
– Вот еще что, милый… Хамить мне не стоит. Иначе полетишь отовсюду. Уж поверь старушке Лоре.
Представить себя «летящим отовсюду» во всей красочности картины мне мешает наличие стойки с тормозной жидкостью: ее услугами я могу воспользоваться в любой момент, да и стоит она недорого. Не дороже посиделок в псевдояпонском фастфуде у метро «Чернышевская».
– Собираешься отлучить меня от ресторана «ПалкинЪ»? – Я вкладываю в свои слова всю иронию, на какую способен, исходя из близости Лориного колена к моему паху. – Удзаттэ! Усекла?
«Удзаттэ» – странное словообразование, имеющее хождение в «Полном дзэне», опять-таки с подачи Лоры. «Удзаттэ» – щадящий вариант сакраментального «Пошла ты в…» (орган можно подставить самостоятельно). «Удзаттэ» – Лора выудила его из самурайской ноздри Хайяо. Я, в отличие от Пи и самой Лоры, пользуюсь им редко, теперь самое время воспользоваться.
– Ты пожалеешь, Макс…
– Удзаттэ.
Удзаттэ. Удзаттэ. Удзаттэ. Жалеть поздно. Все уже случилось. В то самое мгновение, когда я впервые увидел Тинатин. Вся моя жизнь теперь будет другой. Иной. Вряд ли я и сам до конца понимаю, насколько иной она будет, но собственная дурная кровь не даст себя обмануть, распад происходит на молекулярном уровне, X (Y?) – хромосомы удваиваются, утраиваются, образуют квинтеты и секстеты, чтобы впоследствии снова разбежаться по углам, волоча за собой тенор-саксофоны… Выживает сильнейший, выживают супербратья Марио, водопроводчики; Лоре гораздо легче двинуть меня локтем в кадык, чем мне накрутить на руку ее короткие волосы, да и хрен с тобой, Лора. Удзаттэ!..
– Решать не тебе, Лора.
– И не тебе, милый.
Выбор всегда остается за Тинатин, она ждет нас в «Порше», с нашей стороны было величайшей глупостью оставлять ее без присмотра, стоит ли уповать на ливень? – он всегда будет на ее стороне.
– Эй, у вас все в порядке?..
Местный дурачок, патлатый дух бензоколонки, я даже не заметил, как он нарисовался. Дурачок жаждет вступиться за промокшую очаровашку Лору и для убедительности поигрывает желваками на скулах. Недоношенный среднерусский Рокко Сиффреди, мать его. Чмо в униформе и с куском гамбургера, застрявшим в зубах, тело представляет собой полный комплект геометрических фигур – от трапеции до параллелепипеда, такие типы всегда нравились Лоре.
– Спрашиваю – помощь не нужна?
– Нет. Спасибо.
Дурачок разочарован. Чутье обмануло его – наверное, впервые за последние несколько лет; такие типы всегда нравились Лоре, таким типам всегда нравилась Лора, притяжение всегда взаимно, секс на капоте (на заднем сиденье, в подсобке, на козлах в столярной мастерской) всегда – до полного отупения, быстрее, глубже-o-o-h! oops! wow!.. а не попробовать ли нам шланг от бензоколонки, это должно усилить о-о-Ы-оргазмические ощущения, экстрим-бонус, why not?..
Так должно быть – по соображению дурачка. Но вместо этого он получает довесок к гамбургеру: «Нет. Спасибо».
Нет. Никакого секса на капоте, экстрим-бонус откладывается на неопределенное время.
Придется довольствоваться порнухой с гермафродитами.
