скачать книгу бесплатно
– Чуть позже. И не здесь. В управлении. Адрес я вам сообщу.
Бородой сегодня никого не удивишь. Их старательно выращивают все кому не лень, чтобы довести до ума в ближайшем барбершопе. Барбершопе, мать его! Даже Грунюшкин сподобился, пал жертвой агрессивного тренда последних двух лет. Все еще надеется поспеть за молодыми никчемными хипстерами, хотя целевая аудитория его сериалов – провинциальные клуши 45+. Собственно, от Грунюшкина Брагин и услышал впервые это слово: «хипстер». Или – хипстота. Если верить кондукторше, именно такая хипстота некоторое время сидела рядом с жертвой. Разговелась счастливым билетиком и тут же порешила бедняжку с Нерчинской.
Не вяжется.
Тарантиновщина какая-то. Трэш и угар. Но нужно отрабатывать и трэш.
– …Где вышел – не помню. Да и не больно следила, если честно. Знать бы, где упадешь, – соломки бы подстелила. – Маврокордато вздохнула.
– А девушка… Может, она проявляла признаки беспокойства? Может, звонила кому-нибудь по телефону?
– Не было такого. А если и было – я не видела.
– Ну что ж, Анна Николаевна. Вы очень нам помогли.
Стандартная, приличествующая случаю фраза. Но Брагин постарался вложить в нее максимум тепла и благодарности: контролер-кондуктор Маврокордато и впрямь старалась как могла. Другое дело, что выудить из недр салона автобуса № 191 удалось немного. Остается надежда на тщательный осмотр тела. Здесь обязательно возникнут подвижки, иначе и быть не может.
Экспертиза
Подвижек не случилось, тут Брагин ошибся. Впервые за его многолетнюю практику железное правило не сработало. Спустя два дня после обнаружения трупа он знал о мертвой девушке не больше, чем в первые минуты их печального знакомства. Ни имени, ни фамилии, ни места жительства. Никто не разыскивал ее, никто не подавал заявлений в полицию. Безусловно, заявления были, но совсем на других людей. Девушек тоже искали, и Брагин с Пашей Однолетом тщательно отслеживали каждый такой случай.
Ничего общего с… Сандрой.
Имя для неизвестной из 191-го автобуса придумал Паша Однолет. Ему, видите ли, взбрело в голову, что девушка чем-то похожа на американскую актрису Сандру Баллок. Но не в фильме «Гравитация», где Баллок почти вплотную приблизилась к полтиннику, – что-то более раннее, романтическое. Возможно, снятое еще до рождения Паши, которому в прошлом месяце исполнилось двадцать три.
Мертвая Сандра была еще моложе.
– Не особо ошибусь, если скажу что жертве лет двадцать, – заявил судмедэксперт Пасхавер, ангел вскрытия, с которым Брагин отработал уже не одно дело.
Пасхавер рассеянно забарабанил пальцами по краю прозекторского стола, на котором лежал труп девушки. И Брагину впору было сделать то же самое: он всё не мог отделаться от мысли, что уже видел ее когда-то.
Точно не в кино.
– Максимум – двадцать один.
– А что-нибудь более существенное? У нас никаких зацепок. Вся надежда на тебя, Гарик, – воззвал к Пасхаверу следователь.
Это была чистая правда. Вместе с таинственным красным рюкзаком исчезло все то, что могло бы хоть как-то помочь в идентификации личности убитой: документы, телефон, ноутбук или планшет, кошелек, банковские карты, скидочные карты, записные книжки… Хотя никто сейчас не пользуется записными книжками, за исключением самого Игоря Самуиловича Пасхавера. Они у судмедэксперта особые: плотная нелинованная бумага, обложка из толстой кожи, неровно обрезанной по краям. В обложку вмонтированы специальное гнездо для карандаша и перехватывающая резинка с обязательной бусиной. Или двумя. «Звезда и смерть Индианы Джонса», – так называет свои блокноты Пасхавер, причем каждой из звезд и смертей присваивается свой порядковый номер. Меняющийся по мере заполнения страниц. Сейчас Игорь Самуилович пользует «Звезду и смерть Индианы Джонса – 21», Брагин опосредованно знаком с предыдущими двадцатью: заметки по поводу дел и тел (как правило – обстоятельные и не лишенные философичности); зарисовки трупов, особо впечатливших Пасхавера (надо же использовать карандаш по назначению) и короткое резюме под зарисовками.
И анекдоты.
Игорь Самуилович обожает анекдоты, но никогда толком не запоминает их. А при случае, в подходящей компании, ввернуть что-нибудь особенно разухабистое, соленое и перченое, бывает невтерпеж. Вот и приходится конспектировать все, достойное внимания. Ближний круг знает эту слабость Пасхавера и относится к ней с пониманием. И частенько (только для того, чтобы сделать судмедэксперту приятное) просит: Гарик, жги! Тогда-то Пасхавер и достает свой заветный блокнот. И ровным скучным голосом начинает зачитывать то самое – соленое и перченое, и по большей части – ненормативное. Комический эффект от такого чтения трудно переоценить. Но в общем и целом Игорь Самуилович похож на свой голос – он скучный и бесцветный человек. Что не отменяет профессиональных качеств, а Пасхавер – высочайшей пробы профессионал.
– Анекдот про мужика в хозяйственном магазине знаешь? – подмигнул судмедэксперт Брагину.
– Я тебя умоляю, Гарик! Давай по существу.
– Ну, хорошо.
Жестом фокусника Пасхавер откинул простынь, и Брагин впервые смог рассмотреть девушку так близко, детально: не защищенную одеждой, не отгородившуюся от мира капюшоном куртки. Первое, что приходит в голову, если выкатить за скобки прозекторский стол, – она красавица.
У Паши Однолета беда с воображением, раз всё, что он смог выудить из себя, свелось к американской актрисе не первой свежести. Они и непохожи вовсе. Зато имя в самый раз, – неожиданно подумал про себя Брагин. Сидит как влитое. Ни за что его не оттянуть от этих коротких темных волос, торчащих в разные стороны. Вроде бы беспорядок, но хорошо продуманный беспорядок. Пару лет назад Катя носила подобную стрижку, и у нее уходила уйма времени, чтобы ее уложить, разобраться со всей этой рваной неевклидовой геометрией. Стрижка делала ее моложе, делала девчонкой, угловатой и застенчивой. А погибшая Сандра – какой она была?
Теперь не узнаешь.
Остается просто смотреть на высокие скулы, прямой нос и четко очерченные губы. Они чуть темнее, чем обычно положено губам, и изогнуты чуть более прихотливо. Опускаться ниже, к подбородку, Брагину совсем не хочется: все из-за успевшей засохнуть струйки крови. Это и есть черта, подведенная под случившимся. Интересно, г-ммм… Сандра успела понять, что именно произошло? Будем надеяться, что нет. Хотя это уже не имеет никакого значения.
– Нож я вынул, – пробубнил Пасхавер. – И могу сказать тебе, что работал профессионал. Чтобы так хладнокровно расправиться с жертвой в людном месте… И, самое главное, точно попасть в цель… Нужно быть именно профессионалом.
– То есть он знал, куда бить?
– И знал, что произойдет с девицей дальше. Почти мгновенный паралич дыхания и остановка сердца. Она не смогла бы позвать на помощь, даже если бы хотела.
Руки Игоря Самуиловича распростерлись над впалым животом девушки, почти касаясь его. В верхней части живота зияла рана довольно внушительных размеров. Идеальная окружность со скошенными краями, как если бы из картофелины вырезали глазок. Не самое выдающееся сравнение, учитывая корку запекшейся вокруг раны крови.
– Прямиком в солнечное сплетение, – продолжил судмедэксперт. – Сантиметр вправо или влево, вверх или вниз…
– И тогда ее можно было бы спасти?
– Это вряд ли. Но минуту или две она бы выиграла. Прежде чем умереть от обширного кровотечения. Задеты брюшная аорта и блуждающий нерв. Нет, никаких шансов, никаких.
– Крови не очень-то много, учитывая проникающее ранение.
Крови и впрямь было немного. Она не успела даже толком пропитать куртку, лишь на свитере расплылось пятно, почти сливающееся с темно-бордовым цветом ниток. И прямо в середине этого пятна торчала рукоять. Брагин хорошо запомнил ее, еще когда впервые осматривал тело Сандры в салоне автобуса. Рукоять была на несколько тонов темнее – и свитера, и крови.
– Убийца не просто воткнул нож, он успел провернуть его вокруг оси. Нож и послужил своеобразной заглушкой на первое время. Как пробка в ванной, ферштейн? Нож, кстати, – самая обычная выкидушка на кнопке. Вряд ли вы найдете что-нибудь подобное в специализированных магазинах, но на Удельной их полно.
– Ты блошиный рынок имеешь в виду?
– И окрестности тоже. Есть там несколько милитари-лавок с соответствующим товаром. Черные копатели держат, они же все эти приблуды клепают в промышленных масштабах.
– Отпечатки?
– На рукояти – никаких. Да и глупо было бы ожидать, что, исполнив номер повышенной сложности, профи на банановой кожуре поскользнется. Поехали дальше. Татуировка.
Брагин давно уже заприметил татуировку на правом предплечье девушки и все не мог вспомнить, как называются эти рыбки. Что-то, связанное с Японией, с ее садами камней и лакированными деревянными коробочками для печенья. С безмятежной гладью прудов, в которых не сыщется ни одной случайной водоросли, раковины или песчинки. А каждая отдельно взятая деталь призвана подчеркнуть гармонию мира.
Рыбки на предплечье тоже смотрелись гармонично, почти живыми; Брагин мог бы поклясться, что их плавники подрагивают. Все дело в умелой, почти акварельной растушевке, глубине и богатстве цветов, прихотливости линий. Тонкая работа.
Игорь Самуилович Пасхавер был такого же мнения:
– Это тебе не «Кольщик, наколи мне купола», друг мой. Это – произведение искусства. Эх-хх… В кои-то веки татуха понравилась… Да и та на трупе.
– Кои. Точно. – Вот Брагин и вспомнил. – Это японские карпы. Кои.
– В обычном тату-салоне таких не набьют – хоть карпов, хоть птеродактилей. Я качество имею в виду. Это определенно авторская работа. Имеет смысл заняться поиском мастера.
– Само собой. Главное, чтобы мастер в Питере обретался, а не где-нибудь на острове Хоккайдо.
– Будем надеяться. Потому что как раз именно он мне и нужен… – Пасхавер полоснул ребром ладони по шее. – Позарез.
– Зачем? – удивился Брагин. – Или?..
– Не себе, – тут же открестился судмедэксперт. – Валюха спит и видит себя с наколкой. Мне это все не улыбается, но кто в семнадцать лет станет слушать замшелого дурака-папашу? Так что лучше я сам ее за руку отведу к хорошему спецу. Как говорится, не можешь победить врага – возглавь его.
Брагин познакомился с Валей, дочерью Пасхавера, много лет назад, еще до своей женитьбы на Кате. Маленькая девочка, очень маленькая и очень смешливая, любительница мармеладных червячков и книжек с картинками – там, где рассказывается про братца Кролика и братца Лиса. Все эти годы она так и оставалась для Брагина крохой, стоящей у книжного тернового куста, и вот, пожалуйста, – уже семнадцать!
– Зарисовал рыбок, а?
– Не удержался. – Пасхавер покаянно нагнул голову. – А как иначе? Не стану же я родной дщери фотографии с работы подсовывать… В общем, найдете мастера – сообщи. Теперь еще по телу. По наркотикам – чисто, но в крови имеются следы транквилизаторов. Линейку набросаю тебе в официальном заключении. С внутренними органами тоже все в порядке, хотя есть следы хирургического вмешательства.
– Интересно.
– Ничего интересного. Банальный аппендицит. Интересно другое.
Пасхавер приподнял правую руку Сандры, жестом приглашая Брагина приблизиться к ней. От запястья едва слышно пахло какими-то духами, и это был сложный запах. Дорогой и влекущий, смесь экзотических специй, амбры и мускуса. И чего-то сладкого – ваниль? инжир?.. Брагин не был силен в парфюмерных брендах и из всего представленного на рынке бешеного разнообразия мог идентифицировать только один аромат: неунывающе-летнего цветочного «Барберри». Он очень нравился Кате, а Катя в своих вкусах и пристрастиях была постоянна.
– Духи ничего себе, – сказал Брагин. – Впечатляют. Дорогие, наверное.
– Наверное, – согласился Пасхавер. – Если сложить наши с тобой зарплаты – хватит на флакон или нет?
– Может, и наскребем.
– Да ты оптимист, друг мой. Но бог с ними, с духами, не о них речь.
– Нет?
– Вот, смотри. – Пасхавер взъерошил волосы девушки, открывая лиловое пятно. – Свежайший удар в височную область. Очень и очень неслабый. А это – гарантированное сотрясение мозга. Удивительно, что она вообще смогла сесть в автобус. Дальше. Две полосы в районе лучезапястного сустава. Не слишком проявленные, но разглядеть можно.
Теперь и Брагин увидел тонкие, почти неразличимые следы на коже. Они окольцовывали запястье и были похожи на пару затянувшихся шрамов. О которых и вспоминать-то смешно. Так – тире-точка-тире.
– Как думаешь, что это такое?
– А твои предположения? – вопросом на вопрос ответил Брагин.
– Первое, что приходит в голову, – следы от наручников. Контактирующие грани – здесь и здесь. – Пасхавер ткнул карандашом в полоски на запястье Сандры.
– А второе?
– Следы от наручников. Других вариантов у меня для тебя нет. Можешь сам придумать что-нибудь еще. На досуге.
– Не буду придумывать. Доверюсь профессионалу.
Наручники. Совсем не смешно.
– По характеру полос – след динамичный, следовательно, от наручников пытались избавиться и резко дергали. Второе запястье не повреждено от слова совсем, из чего я делаю вывод, что девушка могла быть прикована к чему-нибудь. Труба, батарея, да что угодно…
– Как долго?
– Какое-то время. Не факт, что долгое. Возможен вариант импрегнации металла в кожу.
– Э?
– Пропитка в просторечии. – Пасхавер снисходительно улыбнулся профану Брагину. – Отнесем это к особенностям пигментации кожных покровов потерпевшей. В любом случае между ее освобождением от наручников и смертью прошло не так много времени.
– Значит, прежде чем сесть в автобус, она вырвалась из плена.
– Именно так. Я тут за вас немного поработал… Как будто у меня своей работы нет… Помнишь ведь, в чем она была одета, так?
Брагин помнил. Ничем не примечательная темно-синяя куртка, пристегнутый к ней капюшон с опушкой из искусственного меха; бордовый свитер без опознавательных знаков, джинсы и кроссовки – слишком легкие для декабря.
– Бедненько, но чистенько, – резюмировал Пасхавер.
– Угу.
– Так вот, я тут кое с кем проконсультировался относительно белья жертвы… Уж очень оно любопытное… Не просто трусы с лифчиком.
– Нет?
– Комплект дизайнерский. От Карин Жильсон. Средняя цена – две с половиной тысячи долларов.
– Угу, – снова повторил Брагин. – А консультировался с Илоной?
Илона, тишайшая жена Пасхавера, работала в универмаге «Стокманн» на Восстания и как раз в отделе женского нижнего белья. Так что лучшего консультанта невозможно было и придумать.
– Отправил пару фоток по вотсаппу. И получил соответствующий комментарий. Не вяжется это белье с дешевой курткой и кроссовками. Никак.
– Белье могли и подделать. Китайцы те же. Подделали и выбросили на рынок – по три копейки за оптовую партию.
Пасхавер даже обиделся на столь нелепое предположение следователя:
– Я дурак, по-твоему?
– Нет.
– Может, Илона тебя не устраивает? Как эксперт по женскому белью?
– Всецело ей доверяю.
– Тогда прими как данность: белье дорогое. И тот, кто его носит, не станет напяливать на себя куртку с вещевого рынка. Или станет, но обстоятельства должны быть экстремальными. Кстати, носки девице тоже не по размеру.
– Это как? – удивился Брагин.
– Стандартные мужские, на размер 43–45. А у нее примерно 38, так что пятка оказалась на уровне щиколоток.
– Только не говори, что они из шерсти единорога и стоят, как чугунный мост.
– Носки как раз обычные. Средней ценовой категории…
