скачать книгу бесплатно
Ловушка для птиц
Виктория Евгеньевна Платова
Холодный Петербург. Унылый скрип автобусных дверей. Сорок две остановки. Пассажиры входят и выходят. Ритмичный и бесконечный круговорот. И никому нет дела до девушки, которая сидит на заднем сиденье, прислонившись к окну. Она неподвижна. Она мертва. Позже криминальный эксперт скупо констатирует: девушку убил профессионал. Хладнокровно и точно он вонзил в ее тело нож, что вызвало мгновенную смерть. И никаких зацепок. Только вопросы. И порывистый ветер с Невы, гуляющий по сырым кварталам и нагоняющий смертельную тоску…
Виктория Платова
Ловушка для птиц
© Платова В., 2018
© ООО «Издательство «Эксмо», 2018
* * *
Часть первая. Автобус № 191
Салон
…Тело нашли, когда автобус, простояв на остановке у станции метро «Петроградская» обычные две минуты, двинулся по маршруту обратно – к реке Оккервиль. Собственно, «нашли» было не совсем точным определением. Труп около часа маячил перед глазами как минимум одного человека – контролера-кондуктора Анны Николаевны Маврокордато. Брагин, как мог, посочувствовал тяжкой доле работников общественного транспорта, после чего посетовал на погоду, расспросил о семье и шумно восхитился аристократизму кондукторской фамилии.
На этом первую часть операции (проходившую под кодовым названием «Размочи печенюшку») можно было считать законченной. Много времени она не заняла, учитывая фактуру Брагина: простачок, миляга, верный муж и хороший сын, чье хобби – клеить модели надводных кораблей. Примерно таким его видела кондукторша Маврокордато, примерно этого взгляда сам Брагин и добивался. Хорошим сыновьям невозможно отказать, ради них и напрячься не грех. Во всяком случае, напрячь память. Выудить из нее все, что касается последнего часа.
Девушки, сидящей на заднем сиденье автобуса номер 191.
У окна.
Сейчас возле тела девушки хлопотали двое – судмедэксперт Игорь Самуилович Пасхавер и молодой опер-стажер Паша Однолет, Брагин присоединится к ним позднее. Сразу по окончании второй части операции – «Выкорми ворона». Этот немудреный термин означал: заставь свидетеля вспомнить все. До последней мелочи, вроде бы не относящейся к делу. По опыту Брагин знал: именно такие мелочи частенько становятся отправной точкой расследования. Именно из них проклевываются самые жизнестойкие версии.
– Давайте-ка припомним, Анна Николаевна, – мягким, терапевтическим голосом произнес Брагин. – Когда… эм-мм… девушка появилась в салоне?
– На какой остановке, что ли?
– Было бы замечательно, если бы вы вспомнили.
– А знаете, сколько их, остановок? – внезапно закочевряжилась почти прирученная кондукторша. – Сорок две!
– Ого.
– И целый божий день перед глазами хороводятся. Туда-сюда, туда-сюда. А люди? Ведь толпы же, толпы! И не всякий платит… А иногда и обхамят. Да так, что всю оставшуюся смену руки трясутся.
– А девушка? Она ведь заплатила?
– Ну, раз ехала себе спокойно, – тут подбородок у Маврокордато дернулся, – значит, заплатила.
– Карточкой или наличными?
– Спросите чего полегче… Не знаю я. Не помню.
Брагин неожиданно разозлился на Анну Николаевну. Хотя… Чего там злиться? Не так уж много времени и сил он потратил на кондукторшу. И не явил себя во всей – яростной и нежной – красе премьера провинциальной театральной студии. А выход из ситуации все равно найдется: достаточно только внимательно изучить каждую из остановок на маршруте. При некоторых наверняка обнаружатся перекрестки, снабженные видеокамерами. Видеокамеры можно найти и на ближайших к остановкам строениях: жилых домах, супермаркетах, торговых центрах. Далее последует отсмотр пленок, работа муторная и тоскливая. Но таковой она всегда и была, за некоторыми исключениями. Вообще вся, а не только сбор улик и доказательств. После недолгой феерии и мексиканского карнавала в честь обнаружения трупа, всё медленно сползает в рутину. В тягомотину, канцелярщину; в разносы от начальства и ненормированный рабочий день. Впрочем, в его – Брагина – случае ненормированный рабочий день – это даже хорошо.
Это спасение.
А вот Паше Однолету точно не спастись. Совсем скоро он отправится на стайерскую дистанцию, где повсюду рассованы камеры видеонаблюдения. Не исключено, что в полном одиночестве: нехватка людей – проблема, с которой Брагин сталкивается постоянно. Только с досужими умниками наблюдается явный перебор. Слава богу, лейтенант Однолет к ним не относится.
– …Хамят от души, злодеи, – снова начала жаловаться Маврокордато. – Как будто кондуктор – не человек. Как очередное повышение за проезд – так и огребаю по полной. А я, что ли, эти цены устанавливаю? Тариэл!
Брагин не сразу понял, что обращается она к водителю, который все это время находился в передней части автобуса. За исключением двух выходов на перекур в крошечный палисадник рядом с местом парковки. Водителя звали Тариэл Кобахидзе, и был он невысок и тонок – как будто вырезан из жести. И одет совсем не так, как обычно одеваются водители общественного транспорта. Черный костюм-тройка и галстук цвета давленой вишни. Одежда не новая, но тщательно отутюженная и вычищенная.
– Тариэл! – воззвала кондукторша.
– Да, дорогая. – Голос у жестяного грузина оказался на удивление мягким. Как если бы он обращался к ребенку, а не к толстой, грубо накрашенной тетке шестидесяти трех лет от роду.
– Где тот охламон вышел?
– Какой, дорогая?
– В рыжей шапке вязаной. Скандалил со мной. И шарф на нем был зенитовский… А когда выходил – девчушку с ног сбил, на остановке. А ты ждал еще, когда она поднимется. Специально двери не закрывал.
– А-а-а… – Тариэл поскреб тонким пальцем переносицу. – Нерчинская.
– Точно! – почему-то обрадовалась Маврокордато. – Нерчинская. С той стороны, где дома строят. Там-то все и произошло.
– Что именно? – нахмурил брови Брагин.
– Она и есть девчушка с остановки. Которая…
Кондукторский подбородок, описав в воздухе небольшую дугу, указал на Пасхавера и Однолета, все еще копошившихся у тела.
– Значит, так. Вошла в среднюю дверь. Отдала мелочь за билет. Ну и… Села… Стало быть, на то место, где ее потом нашли.
– Вот видите! – похвалил кондукторшу Брагин. – Отличная у вас память, Анна Николаевна. Прямо как у разведчика-профессионала. Так что наговаривали вы на себя зря.
На дряблые, под густым слоем пудры щеки Маврокордато взбежал легкий девичий румянец – так вдохновили женщину слова следователя, его безыскусная похвала.
– Рюкзак.
– Рюкзак? – переспросил Брагин.
– При ней был рюкзак. Красный такой, матерчатый. У меня похожий есть, я с ним на дачу езжу. Она, как села, сразу рюкзак на колени поставила.
– Вы хорошо помните?
– Так ведь разведчик-профессионал, – хихикнула Маврокордато.
Известие о рюкзаке не слишком обрадовало Брагина, поскольку ничего похожего при мертвой девушке не обнаружили. Но и не верить кондукторше оснований тоже не было. Одно из двух: либо рюкзак забрал убийца, либо нечистый на руку пассажир, воспользовавшийся ситуацией, – и такие встречаются, пусть и изредка.
Итак, рюкзак забрал убийца. Самый вероятный исход.
Потому что представить случайного попутчика, хладнокровно крадущего вещи мертвеца, да еще в забитом людьми автобусе, Брагин – при всем богатстве своего воображения – мог с трудом. Что делает нормальный среднестатистический человек, обнаружив рядом с собой труп? Реагирует – и, как правило, непроизвольно и бурно. Кричит, размахивает руками, призывает в свидетели всех, кто оказался поблизости: кому охота оставаться перед лицом только что нагрянувшей смерти в гордом одиночестве? Никому. За вычетом извращенцев, отморозков и клинических социопатов. С некоторыми из них Брагин был знаком лично. И даже изредка промышлял пятничным бар-джампингом, если удавалось выбраться из-под рабочих завалов.
К этой сомнительной категории граждан никак не относилась гражданка Жарких Валентина Владимировна, третий (после Маврокордато и Кобахидзе) ключевой свидетель. Именно она обнаружила, что сидящая рядом с ней девушка мертва, – в тот самый момент, когда автобус слегка занесло при повороте с Большого проспекта на улицу Ленина. И по инерции труп опрокинулся на ничего не подозревающую Жарких. «Опрокинулся» – именно это слово впоследствии употребила свидетельница. На взгляд Брагина – склонная к мелодраматическим преувеличениям. Сейчас принявшая успокоительное Жарких отсиживалась в «Скорой», которая прибыла за телом, – и ее еще предстояло допросить.
Другое дело, что гипотетический транспортный вор мог принять девушку за спящую, просто умыкнуть рюкзак и совершенно спокойно выйти из автобуса. После чего выпотрошить улов в тихом месте, забрать все более-менее ценное, а документы…
Стоп. Документы.
Документы обычно подбрасывают в ближайшее полицейское отделение. Или пытаются позвонить потерпевшим со старой, как мир, рождественской историей о том, что они нашлись на остановке, в гипермаркете или в сетевом кафе «Брынза». Что может отследить Брагин? Отделения полиции. К ним и надо обращаться.
– …И куда же он делся, рюкзак? Не видели?
– Чего полегче спросите, – вздохнула Маврокордато. – Тут так за рейс накувыркаешься, что света белого не взвидишь, а вы говорите – рюкзак.
– А тот… охламон в рыжей вязаной шапке… Он специально девушку с ног сбил? Или случайно получилось?
– Кто ж его знает? Только такие типусы ничего просто так не делают. Спят и видят, как бы напакостить безнаказанно. Эхх-х. Распустилась молодежь…
И снова на щеках Маврокордато заплясал румянец; на этот раз – праведного гнева. Но до сакраментальной фразы «Сталина на них нет» дело так и не дошло. И вообще, несмотря на бесконечные причитания, кондукторша оказалась женщиной толковой и цепкой. Не прошло и пяти минут, как в сознании Брагина укоренилась схема поездки, вернее – этюд, сделанный широкими уверенными мазками: белый автобус, сине-стальной город за стеклами и несколько пестрых пассажирских волн, захлестывавших салон.
Всего волн было три.
– Раз на раз не приходится, – сказала Маврокордато, – когда больше, когда меньше. Но сегодня их было три.
От Нерчинской, где села девушка, до метро «Новочеркасская» автобус шел полупустой и у метро опустел окончательно. Чтобы заполниться под завязку сразу за мостом Александра Невского, у гостиницы «Москва». Это была первая волна, схлынувшая в районе площади Восстания. Вторая волна оказалась внеплановой: на Гостинке салон заполонили китайцы.
– Два десятка, не меньше! А может, все пять. И чемоданов сотня. Стрекотали по-своему так, что уши закладывало. Ультразвук, точно вам говорю. И эти их улыбочки фирменные! И ни одна сволочь не заплатила, ни одна.
Китайцы вполне ожидаемо катапультировались у Эрмитажа, после чего автобус № 191, задев по касательной Стрелку Васильевского острова, покатил на Петроградку. Там его поджидала третья пассажирская волна, плавно сошедшая на нет между двумя станциями метро – «Спортивной» и «Петроградской». И все это время Анна Николаевна балансировала на гребне, как заправская серфингистка: протискивалась между преющими в тесноте пассажирами, тыкала в проездные документы валидатором и обилечивала всех остальных, проездных документов не имевших.
Работы невпроворот, тут уж не до девчонки.
То есть периодически Маврокордато натыкалась на ее капюшон, низко надвинутый на лицо. И в какой-то момент ей даже показалось, что пассажирка задремала, ах, кто бы знал, мил человек, чем все закончится, кто бы знал!..
– Почему вы так решили? – поинтересовался Брагин.
– К окну привалилась, вот почему.
– Так и сидела?
– Чего бы не сидеть в тепле-то?
– Долго?
– Не то, чтобы долго, а… все время.
– Так уж и все время?
– После «Спортивной» уже. Ближе к Чкаловскому проспекту.
– А рюкзак?
– Вот мне еще про чужой рюкзак думать, – пожала плечами Маврокордато. – И так голова кругом. Триста человек на ней висят, каждую секунду.
Триста человек, даже учитывая перманентную автобусную загруженность, были явным преувеличением. Как и пять десятков китайцев с сотней чемоданов. Вот такой женщиной была Анна Николаевна – щедрой на цифирь и не в меру широкой, масштаб – 1:5.
– Но его же нет, рюкзака. А на Нерчинской был, как вы утверждаете.
– Был.
– А на Восстания?
– А на Восстания толпа была. Не до рюкзака.
– А на Гостинке – китайцы.
– Именно.
– И никто не выходил с чем-то похожим?
– Может, и выходил. Через заднюю дверь, когда я возле передней колготилась. Или наоборот – через среднюю. Центр города. Давка. Вынесло общим потоком – и поминай как звали.
Дохлый номер – выяснять подробности бытия переполненного автобуса, – подумал Брагин. Но, на всякий случай, спросил:
– Может, видели, кто сидел рядом с потерпевшей?
– Берет махровый красный сидела, – после недолгого молчания отозвалась Маврокордато. – Как на «Петроградской» вползла, так сразу рядом и плюхнулась. Она и обнаружила…
Красный берет принадлежал гражданке Жарких и в данный момент интересовал Брагина меньше всего.
– А до берета? Кто еще?
– Чего полегче спросите… – затянула старую песню кондукторша, но тут же перебила сама себя: – Еще парень был. Странный.
– Почему вы так решили? Он необычно выглядел? Вел себя?
– Да нет. Выглядел – как все они сейчас выглядят. Музыка в ушах. Шапка на затылок свисает, будто в нее дерьма навалили… Уж простите, но по-другому не скажешь… Бороденка опять же дурацкая. Он билет слопал – вот и вся странность.
– Билет? – удивился Брагин.
– Ну да. Получил билет, пошарил по нему глазами – и сожрал.
– Зачем?
– Может, на счастье. Сами никогда не ели? – подмигнула Брагину кондукторша.
Еще как ел! Лет двадцать назад, когда был отчаянно влюблен в Элку Гусарову с филфака и только и мечтал о том, чтобы затащить ее в постель. Даже если до этого придется затащить ее в ЗАГС. На просто связь целомудренная Элка не соглашалась, хотя к Брагину относилась благосклонно. Не то чтобы голоштанный Брагин был завидным женихом, но он был шансом. Для Элки, приехавшей из Апатитов (Гепатитов, как она, страдальчески морщась, именовала свою малую родину); и для других – не таких красивых и совсем не таких целомудренных. Из Пскова, Новгорода, Опочки и даже из невесть как затесавшегося в эти бледные северные когорты казахского Темиртау.
Все они были пришлыми; все они были перышками, что скользят по ветру, по свинцовым питерским водам и забиваются в растрескавшиеся камни набережных. А Брагин, напротив, проходил по ведомству коренных петербуржцев. С квартирой в старом мрачном доме на Бармалеевой улице. И сама квартира была мрачной, и то, что окна выходили не в колодец двора, а непосредственно на Бармалееву, дела не меняло.
– Ого! – сказала Элка Гусарова, впервые оказавшись в гостях у Брагина. – А печка прямо настоящая? Функционирует?
