скачать книгу бесплатно
Бой у острова Гренада, картина XVIII в
Французы же не лишились ни одного корабля. Британцы потеряли убитыми 183 человека (346 ранеными), французы – 190 (793 раненых). Д'Эстен вернулся на Гренаду, чтобы произвести необходимый ремонт. Он, однако, не решился развить успех и дать генеральное сражение Байрону, отошедшему к острову Сент-Киттс. Английский флот оставался в гавани довольно долго, так как на острове не хватало корабельных материалов, и никакой навык моряков в ремонте не мог этого восполнить. Д'Эстен с эскадрой подходил к Сент-Киттсу, как бы вызывая англичан на бой. Британцы на провокацию не поддались и помимо очевидного унижения «флота Его Величества», привыкшего владеть морем, французы ничего не достигли.
После этого сражения, в котором англичане потерпели, пожалуй, самое сокрушительно поражение на море за предыдущие сто лет, флот д'Эстена отбыл на помощь армии Вашингтона к берегам Северной Америки.
«От потери Гренады я заболел». Пропагандистский эстамп, выпущенный во Франции
Добившись независимости США, Франция по мирному договору с Англией (Версальский мир 3 сентября 1783 года) практически не смогла вернуть ни одной территории, потерянной в годы Семилетней войны. Осталась за англичанами и Гренада. Жизнь в колонии продолжала идти своим чередом, а в 1784 году на острове даже стала выходить своя газета – «Гренада кроникл». Англичане запустили программу дорожного строительства на остове. Каждый рабовладелец должен был отряжать на дорожные работы 10 % своих рабов. В противном случае ему грозил штраф в 6 шиллингов в день за каждого неявившегося раба.
Но внешнее спокойствие на Гренаде было обманчивым. Среди французских поселенцев на острове зрело восстание. Здесь следует остановиться на одной особенности французского колониализма, которая существенно отличала его от колониализма британского. Французы (впрочем, как испанцы и португальцы) без расовых предубеждений смешивались в Америке как с местным населением, так и с завезенными рабами из Африки. Британцы были расистами и не считали негров чем-то большим, чем рабочей скотиной на плантациях. Презирали они и появившихся на Гренаде за время владычества Франции мулатов. Поэтому в определенной мере французский колониализм был более гуманным, и мулаты (да и часть чернокожего населения) считали соотечественников Вольтера меньшим злом, чем спесивых и надменных потомков Шекспира.
При британцах на Гренаде возникло жестко сегрегированное расистское общество, где человек имел права в зависимости от оттенка цвета своей кожи, языка и вероисповедания. «Сливками» общества была небольшая группа британских плантаторов (принадлежавших к англиканской церкви). Затем шли белые франкоговорящие фермеры (католики), лично свободные, но лишенные всех политических прав. Ниже них располагались свободные мулаты и негры (тоже католики), говорившие на местном диалекте французского (патуа). Замыкали социальную лестницу в конце XVIII века примерно 24.6 тысячи рабов-негров, чей язык и вероисповедание никого не интересовали. Всего же на Гренаде проживало около 26 тысяч человек.
В Британской Вест-Индии сложилась целая градация цвета кожи, затмившая собою индийские касты. Мулатами назвали детей белых мужчин и негритянок. Белые мужчины и мулатки производили на свет «квадрунов» (четверть белой крови), белые и «квадрунки» – «окторунов» (? белой крови). Зато потомок белого и «окторунки» (если у него не было внешних негроидных признаков, например, пухлых губ или курчавых волос) уже мог считаться белым[15 - Нитобург Э. Л. и др., Трагедия Гренады, М., 1984, С. 34].
Отпрыск мулата и негритянки в Вест-Индии назывался самбо[16 - В материковой Латинской Америке самбо называли потомков индейцев и негров.]., самбо и негритянки – мустефино, мустефино и негритянки – тоже мустефино или просто негром (если у человека был темный цвет кожи).
В конце XVIII века Гренада была для Великобритании самой прибыльной колонией в Вест-Индии после Ямайки. Например, в 1773 году Англия ввезла из Гренады в стоимостном выражении в два раза больше товаров, чем из всех своих колоний в Северной Америке (будущих США)[17 - Agee Ph., Fuchs R., und andere, Generalprobe Grenada, Hamburg, 1984, S. 52].
После возврата Гренады Англии по Версальскому миру 1783 года британцы начали активно дискриминировать оставшееся на острове свободное франкоговорящее население, которое они не без оснований подозревали в стремлении опять вернуться под крыло Франции.
Протестанты стали насильственно захватывать католические церкви, рушить там всю утварь (которую они не признавали) и проводить собственные богослужения. В 1784 году власти фактически конфисковали у католических церковных учреждений все принадлежавшие им земли. Причем доход с этих земель (жалкие 400 фунтов) планировалось передать англиканской церкви (которая и так была гораздо богаче католической). Наконец, были объявлены вне закона все акты регистрации гражданского состояния, если они не производились в англиканских церквях. Католикам пришлось платить два сбора, например, за отпевание усопших: сначала они платили за услуги своему католическому кюре, затем еще раз за то же самое англиканскому священнику.
В 1792 году новый избирательный закон на Гренаде полностью лишил всех прав франкоговорящих католиков. Была опять введена клятва против пресуществления. Да и то право голоса при условии принятия такой присяги получали лишь те франкоговорящие гренадцы, чьи родители жили на острове по состоянию на 1763 год.
Исключили из списков избирателей и всех «цветных», которые по определению были франкоговорящими. Кандидатом в депутаты мог быть лишь белый мужчина старше 21 года, имевший не менее 50 акров земли, из которых как минимум 25 должны были обрабатываться. Избиратель тоже должен бы быть белым мужчиной, британским подданным и иметь 10 акров земли (5 из которых обрабатывались). В 1771 году на Гренаде проживал 451 свободный «цветной», в 1787 году – 1115. Понятно, что они были недовольны своим положением.
Все эти откровенно издевательские и репрессивные меры привели к эмиграции многих франкоговорящих гренадцев на соседний испанский (а значит, тоже католический) остров Тринидад[18 - Испанское королевское правительство разрешило французам эмиграцию на Тринидад специальным указом в 1783 году.] и на французские острова Малых Антил (Гваделупу и Мартинику). Пассивным избирательным правом стали владеть лишь белые и богатые англичане, фактически несколько десятков плантаторов, которые к тому же и скупали по дешевке земли уезжавших французов.
Не удивительно, что на Гренаде зрело восстание, во главе которого судьба поставила Жюльена Федона. Он родился на Мартинике в семье французского ювелира, прибывшего из Бордо, и освобожденной рабыни-негритянки. В 1750-е годы семья перебралась на Гренаду, которая тогда еще была французской колонией. На Гренаде Жюльен Федон стал владельцем фермы и за мирным сельским трудом его и застала Великая Французская революция.
Взятие Бастилии в 1789 году и установление республики во Франции в 1792 году вызвало воодушевление среди фермерского и рабского населения французской Вест-Индии (Гаити, Мартиника и Гваделупа). Тем более, что в Париже провозгласили в том же 1792 году равенство всех людей независимо от цвета кожи. В эпоху революций совершаются головокружительные карьеры, чему ярчайшим примером корсиканец Наполеон Бонапарт. Вот и Федона назначили командующим французскими республиканскими силами на Гваделупе.
В августе 1790 года Федон направил британским властям Гренады петицию, в которой просил прекратить дискриминация франкоговорящего населения и свободных мулатов[19 - Craton, M., Testing the Chains: Resistance to the Slavery in the British West Indies, Cornell University Press, 1982, p. 183]. Ее проигнорировали.
2 марта 1795 года Федон начал восстание на Гренаде. Он провозгласил всех чернокожих свободными людьми и объявил о присоединении Гренады к революционной Франции. Англичане в это время активно сколачивали против парижских санкюлотов реакционные европейские коалиции от Испании до России, кое-как державшиеся на плаву благодаря щедрым британским субсидиям. Против Федона на Гренаде англичане опирались на англоязычных белых плантаторов, для которых отмена рабства означала экономический крах.
А вот Французская республика торжественно отменила рабство в 1794 году.
Воодушевляющим примером для Федона была успешная революция рабов на Гаити во главе с Туссеном Лувертюром, получившим звание генерала французской революционной армии. Гаити стал не просто первым свободным государством негров в мире, но и первой страной Латинской Америки, завоевавшей независимость. Федон тоже хотел образовать на Гренаде свободную республику чернокожих. Армия восставших рабов шла в бой под великим лозунгом французской революции: «Свобода, равенство, братство».
В 1795 году волнения охватили и другие карибские острова. На британском Сент-Винсенте восстали «черные карибы» (потомки от браков индейцев и рабов) и их вождь Шатойе стал позднее героем негритянского населения США. Партизанская война рабов началась и на Сент-Люсии. В этом же году восстал британский остров Доминика. Полыхали восстанием негров Ямайка и Тринидад. Причем с Ямайки британцы переселили часть непокорных рабов в Канаду, но те и там продолжали борьбу. Англичанам в итоге пришлось вернуть непокорных рабов на их африканскую родину – в Сьерра-Леоне.
В «армии» Федона поначалу было примерно 100 бывших рабов и свободных мулатов. Восставшие под бой барабанов осуществили скоординированные нападения на городки Гренвиль и Гуайяве. Дома белых плантаторов сжигались, их самих таскали по улицам, а затем казнили. После набега отряд Федона вернулся в горы, где к нему присоединились сотни бежавших с плантаций рабов. Не теряя времени, лидер повстанцев начал возводить в горах укрепления, чтобы затруднить наступление британских карателей. Постепенно повстанцы распространили свой контроль на весь остров за исключением Сент-Джорджеса и его окрестностей. К восстанию присоединилось примерно 14 тысяч из 28 тысяч чернокожих рабов на Гренаде. Рабы сражались отчаянно – в ходе восстания их погибло до 7 тысяч.
В рядах восстания оказались и франкоговорящие белые и мулаты. После оккупации острова Англией они как католики были лишены всех политических прав и возможности использовать родной язык. К тому же многие французы в отличие от англичан сами работали на своих фермах и были противниками рабства. Из 5 тысяч белых на острове в 1795 году две трети были франкоговорящими, и половина из этих двух третей была мулатами[20 - Candlin K., The Last Caribbean Frontier 1795–1815, New York, 2012, р. 1]. Следует отметить, что большинство рабов-негров на Гренаде говорили на местном диалекте французского языка и исповедовали католицизм.
Англичане не могли не замечать признаков растущего социального гнева. Заместитель губернатора Вест-Индии Хоум (шотландец и протестант, ярый враг католической церкви), назначенный на Гренаду в 1793 году, уже в июле того же года писал брату, что идеи французской революции могут «отравить умы» франкоговорящих гренадцев.
Восстание в тайне готовилось на ферме Федона весь 1794 год. Два представителя заговорщиков отправились на Гваделупу и привезли обратно бумагу о назначении Федона генералом французской революционной армии и главнокомандующим на Гренаде. Его заместителем стал Станислав Бессон. Посланцы привезли с Гваделупы также оружие, трехцветные кокарды и боевое знамя с девизом «Свобода, равенство, братство».
Бойцы армии Федона носили трехцветные пояса в честь французского флага, а на шлемах некоторых из них красовалась надпись «Свобода или смерть!» на французском языке.
4 марта 1795 года парламентеры Федона в новенькой форме передали британским властям Сент-Джорджеса ультиматум с требованием капитулировать в течение двух часов. Бумага была подписана «Жюльен Федон, офицер Республики, назначенный на Гваделупе». Всем, кто не присягнет Французской республике, повстанцы грозили полной конфискацией земельной собственности, а за каждого убитого товарища обещали казнить двух пленных.
В это время гарнизон Сент-Джорджеса насчитывал всего 190 человек, еще несколько десятков англоговорящих жителей составили ополчение. Англичане немедленно послали морем просьбу о помощи. В ответ на ультиматум глава обороны Сент-Джорджеса Маккензи объявил амнистию тем рабам, кто вернется к хозяевам, и назначил за голову лидеров восстания огромный выкуп в 40 фунтов.
17 марта 1795 года, получив с Мартиники подкрепление в 150 солдат (еще 40 прислал напуганный восстанием рабов испанский губернатор соседнего Тринидада), англичане (всего с ополченцами примерно 500 человек) перешли в наступление и взяли ферму Федона Бельведер (центр восстания), которую предали огню. Повстанцы отступили в соседние горы и перешли к партизанской войне. Командующий карательной экспедицией бригадный генерал Линдсей, осознав безнадежность борьбы против партизан, москитов, тропических ливней и лихорадки 22 марта 1795 года застрелился. Деморализованные британцы отошли на исходные рубежи.
С Барбадоса прибыли еще несколько сотен солдат, но они потерпели поражение от армии Федона. Англичане потеряли 27 человек убитыми и 57 ранеными.
8 апреля 1795 года в бою был убит брат Федона и вождь восстания приказал в отместку казнить 48 захваченных пленных англичан (из 53 имевшихся). Среди убитых был и заместитель губернатора Ниньян Хоум[21 - Его захватили в начале восстания, когда он морем возвращался в столицу из своего поместья, услышав о мятеже. Испугавшись, что на Гренаде высадились французы, Хоум сошел на берег и был захвачен повстанцами.]. Макензи решил перейти к круговой обороне Сент-Джорджеса в ожидании более мощных подкреплений. Форт гренадской столицы был усилен и стал почти неприступным по меркам того времени. Шлюпы англичан патрулировали берега Гренады, чтобы не дать повстанцам возможности получать оружие с других французских островов Вест-Индии.
В апреле 1795 года с Мартиники прибыла группировка бригадного генерала Оливера Никольса (100 человек), которой удалось отбить у повстанцев горок Гренвиль. В октябре того же года британский военный корабль «Мермайд» перехватил два французских судна, которые везли на Гренаду подкрепление в 250 человек. Однако летом 1795 года две трети солдат экспедиционных войск умерло от лихорадки, и в начале 1796 года в распоряжении англичан было всего 280 бойцов. Правда, им удалось заманить в ополчение 300 несознательных рабов, не будь которых Федону наверное удалось бы полностью освободить Гренаду.
В конце 1795 года, окрепнув в партизанских боях и получив оружие с Гваделупы, армия Федона перешла в наступление и опять выбила англичан из городка Гуайяве. Ополчение белых панически бежало в Сент-Джорджес, бросив много оружия и снаряжения. Федон установил пушки на холме у Гренвиля и потопил в гавани столь досадивший ему «Мермайд». Подплыв на каноэ, бойцы Федона захватили пару британских шлюпов. К началу 1796 года вся Гренада за исключением Сент-Джорджеса была очищена от англичан. В марте 1796 года повстанцы даже взяли господствующую высоту на северных окраинах столицы и попытались с помощью каноэ перерезать снабжение Сент-Джорджеса по морю.
Однако армия рабов и мулатов была слишком плохо вооружена и недостаточно дисциплинирована. Поэтому попытка взять столицу Сент-Джорджес окончилась неудачей. Англичане смогли перегруппировать силы и получить по морю подкрепления. Они захватили в 1794 году французский остров Мартиника и удерживали его до Амьенского мира с Францией в 1802 году.
В марте 1796 года на остров Барбадос прибыла огромная по тем временам британская экспедиционная армия в 17 тысяч человек под командованием генерала Ральфа Аберкромби, участника Семилетней войны и почитателя военного таланта прусского короля Фридриха Второго. Ему поставили задачу «умиротворить» всю британскую Вест-Индию (прежде всего, Ямайку, Сент-Люсию и Гренаду).
Сама Франция ввиду полного господства на море английского флота не могла оказать повстанцам никакой реальной помощи. В армии Федона было примерно 250 человек, вооруженных мушкетами, еще 350 – пиками и мачете. А семь тысяч рабов в лагере восставших были вообще без оружия. Между тем, к маю 1796 года на Гренаду было уже более 5 тысяч солдат и офицеров из армии Аберкромби[22 - Сам Аберкромби прибыл на Гренаду 9 июня 1796 года.] и они превосходили ослабленную в предыдущих боях армию Федона примерно в 10 раз.
19 июня 1796 года армия Федона была разгромлена у подножия горы Ква-Ква. Повстанцы отказались сдаваться в плен и бросились живыми с отвесной скалы. Черных рабов англичане вешали без суда, свободных мулатов и белых, правда, судили, но лишь для того, чтобы подвергнуть публичной казни с целью устрашения населения.
Сам Федон исчез, и его тело так и не было обнаружено. Говорят, что он смог отплыть с Гренады на каноэ. А дальше следы этого смелого человека затерялись в океане[23 - Есть версия, что он утонул при попытке перебраться на остров Тринидад.]. По крайней мере, какое-то время он скрывался с друзьями в лесах Гренады. Англичане шли по следу и даже как-то обнаружили хижину вождя восстания, где явно мастерили каноэ.
Но борцам за счастье других людей всегда суждено бессмертие в памяти человечества. Уже в годы независимости Гренады в честь Федона была названа гора, неподалеку от которой размещался лагерь восставших.
Если Федон и не смог разбить цепи рабства на Гренаде, то вскоре это сделал куда как более мощный и неумолимый враг – капитализм. Первый звонок для системы рабства и связанной с ней интегральной торговой монополией британской кроны прозвучал в ходе войны за независимость США. Как известно война эта началась с «бостонского чаепития», являвшегося особой формой протеста американских колонистов против монополии англичан на торговлю чаем. С сахаром было то же самое: разжиревшие на контрабандной торговле этим товаром капиталисты (среди которых был и первый президент США Вашингтон) требовали одного – свободы торговли «колониальными товарами».
После разгрома наполеоновской Франции рабство стало мешать и самой Англии. Английские капиталисты хотели наживаться на экспорте, но его объемы ограничивались импортом сырья, необходимого для производства экспортных товаров. Ведь монополия запрещала импорт сырья их всех стран, кроме английских колоний. Таким образом, приходилось закупать более дорогой сахар с относительно малых по площади плантаций Гренады и Ямайки вместе гораздо более дешевого сахара с испанской Кубы или Бразилии. В Бразилии с ее огромной площадью и благоприятным климатом, рабство было куда как прибыльнее, чем на маленькой гористой Гренаде.
К тому же по мере варварского истребления коренных народов Африки росла цена каждого нового раба. В 1446 году пионеры работорговли – португальцы – получали в дельте реки Сенегал за одну старую лошадь 25–30 рабов, в 1460 году одна лошадь стоила уже 12 рабов. Правда, за одну собаку в дельте Конго можно было приобрести 22 негра. Цена начала резко расти после 1670 года, когда англичане и французы начали массовую перевозку рабов в Америку. В это время англичане платили за одного раба на Невольничьем берегу в Африке примерно 17.8 фунта стерлингов. В 1736–1740 гг средняя цена раба составляла 34.4 фунта, в 1786–1790 гг – 67.5 фунтов. Война против революционной Франции взвинтила цены на «живой товар» до исторического максимума – 85.2 фунта в 1806–1810 гг.
Цена определялась за средний «товар» – здорового мужчину-африканца 30–35 лет, примерно 180 см роста, без внешних «дефектов». За подростков можно было получить скидку. Испанцы и португальцы вообще первоначально торговали рабами на вес.
Тем не менее, раб становился все дороже, а значит, дорожал и сахар. Приходилось даже «заботиться» о рабах во время их перевозки через Атлантику. Смертность «живого товара» на британских кораблях в 1770–1807 гг снизилась, но все равно составляла примерно 5 % в годовом исчислении[24 - http://www.biblicalstudies.org.uk/pdf/anvil/24-2_121.pdf].
Не удивительно, что капиталисты стали финансировать в Великобритании шумную либеральную компанию в пользу отмены рабства и за свободу торговли (фритредерство). Гуманизма в этом всем было мало, торговый расчет превалировал.
Результат не замедлил сказаться. Еще в марте 1807 года британский парламент запретил торговлю рабами. В 1823 году поставили вне закона перевозку рабов из одной колонии в другую. Работорговлю приравняли к пиратству, и военные корабли получили право преследовать и брать на абордаж суда нелегальных работорговцев. Наконец, в 1833 году все рабы в британских колониях были освобождены (в США это произошло лишь через 30 лет в ходе гражданской войны между Севером и Югом).
Все эти меры не замедлили сказаться и на Гренаде.
В 1808 году, когда был запрещен ввоз новых рабов в британские колонии, на острове жили 29 тысяч человек, в том числе 2 тысячи белых, 1.6 тысячи свободных «цветных» и 25 тысяч рабов-негров[25 - Нитобург Э. Л. и др., Трагедия Гренады, М., 1984, С.36]. Большинство африканцев были ввезены в территории современной Нигерии и принадлежали к народностям йоруба и игбо (37 тысяч человек или 34 % всех ввезенных рабов). 19 % происходили с территории современной Ганы (18 тысяч), 5 % – из Сенегала и Гамбии. Завозили рабов и из Гвинеи и Сьерра-Леоне. 11 % рабов происходили из Центральной Африки.
Все эти люди говорили на самых разных языках, исповедовали различные культы, пели разные песни – все это затрудняло единство негритянского населения в борьбе за свободу.
Освобождение рабов на Гренаде в 1834 году было отнюдь не одномоментным. Бывшие невольники обязаны были бесплатно отработать на бывших хозяев еще четыре года (иногда и 6 лет), чтобы сделать для плантаторов переход к новым экономическим условиям как можно более безболезненным. Но в 1838 году британский парламент под давлением возмущенной таким произволом и лицемерием общественности отменил это правило и все рабы, наконец, получили долгожданную личную свободу.
В 1846 году Лондон нанес окончательный удар по плантациям сахарного тростника на Гренаде, отменив защитные пошлины на сахар из колоний. После этого начался быстрый процесс свертывания производства сахара в британской Вест-Индии из-за конкуренции более дешевого сахара из Бразилии, с Маврикия, Кубы и прочих мест.
Однако плантаторы на Гренаде стремились все же заставить бывших рабов остаться на плантациях уже в качестве наемных рабочих. Например, были приняты законы против бродяжничества и воровства, на основании которых можно было привлекать к принудительному труду «бездельников». Однако бывшие рабы в основном уходили во внутренние гористые районы острова, занимали там свободные земли и выращивали уже не тростник, а все, что им было нужно для пропитания. Для рынка бывшие рабы выращивали в основном какао.
Лишенные привычной дармовой рабочей силы плантаторы стали распродавать свои земли (приносившие теперь одни убытки). Этим воспользовались бывшие рабы, скупавшие или арендовавшие участки за бесценок.
В отчаянной попытке сохранить былые прибыли плантаторы стали вербовать дешевую рабочую силу вне Гренады. В 1839 году на остров завезли 162 мальтийца[26 - Мальта в то время была британской колонией.]. В 1846–1847 гг с острова Мадейра прибыли 438 португальцев, в 1857–1863 гг – более 2500 рабочих из Индии. Всего в 1835–1885 годах на Гренаду было завезено 6.2 тысячи «гастарбайтеров»[27 - Нитобург Э. Л. и др., Трагедия Гренады, М., 1984, С. 37]. Но это был не тот масштаб, чтобы заменить десятки тысяч рабов. Тем более, что большинство наемных рабочих, отработав срок по контракту, покидали плантации. К тому же в середине XIX века благодаря свободе торговли сильно упали мировые цены на сахар. Например, в 1870 году фунт сахара в США стоил 7 центов, рис – 5 центов. Ничего не изменилось в 1900 году: несмотря на инфляцию за фунт сахара платили всего 6 центов.
Гренадским плантаторам и фермерам пришлось отказываться от сахарного тростника и подыскивать ему более прибыльную замену. В середине XIX века с острова Явы (тогда принадлежал Голландии) на Гренаду завезли мускатный орех, а в 80-х годах того же столетия он наряду с какао стал основным экспортным товаром острова.
И какао и мускатный орех были нерентабельными на крупных плантациях. Так на Гренаде возник новый класс темнокожих фермеров и арендаторов. С 1860 по 1900 год количество самостоятельных земельных владений на Гренаде выросло с 3.6 до 8 тысяч. Однако в отличие от соседнего относительно равнинного Барбадоса, на гористой Гренаде свободных сельскохозяйственных земель было мало, и многие фермеры арендовали участки у бывших плантаторов. Некоторые плантаторы уехали с острова и новыми хозяевами земель становились или их бывшие управляющие, или разбогатевшие фермеры.
Тем не менее, к концу XIX века 2 % белых контролировали лучшие земли Гренады[28 - Agee Ph., Fuchs R., und andere, Generalprobe Grenada, Hamburg, 1984, р. 57]. Они же и управляли островом, так как избирательное право по-прежнему имели лишь очень богатые люди. В 1837–1877 годах избирательным правом пользовался лишь один процент взрослого населения Гренады. Например, на выборах 1850 года 99 избирателей (из которых 26 сами были кандидатами) выдвинули 26 кандидатов в совет по управлению колонией и выбрали их. В целом исход выборов предрешали 28 семей (200 человек). Однако разбогатевшие торговцы и фермеры требовали своего места под солнцем, которое они и получили после 1850 года. Однако мелкие фермеры, сельскохозяйственные рабочие и арендаторы по-прежнему были исключены из политической жизни.
В 1833 году Гренада опять стала частью более обширной британской колонии, в которую помимо нее вошли Сент-Винсент, Тобаго и Барбадос. Генерал-губернатор объединенной колонии имел резиденцию на Барбадосе, на Гренаде его представлял заместитель. Исполнительную власть на Гренаде по поручению вице-губернатора осуществлял Исполнительный Совет[29 - Его членов назначал губернатор, использовавший совет фактически как совещательный орган.]. (9 человек), 26 депутатов входили в Ассамблею (законодательный орган). Только ассамблея имела право вводить и отменять налоги, однако определенные таможенные пошлины и сборы были зарезервированы за британской короной.
Депутатом ассамблеи мог быть взрослый мужчина, владевший плантацией или поместьем (не менее 50 акров), а также те, кто имел доход от своей профессии не менее 200 фунтов в год. Избирательное право предоставлялось мужчинам старше 21 года, владевшим не менее 10 акров земли, а также кредиторам, получавшим со ссуд доход не менее 20 фунтов год.
Понятно, что все бывшие рабы, хотя и получившие свободу, были полностью лишены всех политических прав. В выборах в ассамблею 1837 года приняли участие менее 1 % взрослого населения: 136 избирателей избрали 26 депутатов[30 - Brizan G., Grenada. Island of Conflict, Zed Books, 1984, р.198].
В 1850 году на Гренаде было 7952 мужчины старше 21 года, однако в выборах в том же году имел право участвовать лишь 141 человек, 99 из которых реально пришли на избирательные участки.
Господство богатой земельной олигархии на Гренаде продолжалось до 1877 года. И кончилось оно довольно странно. Возмущенные своим бесправием жители требовали отказа от призрачного самоуправления и передачи колонии под прямое управление британской короны. Это и произошло 3 декабря 1877 года.
Теперь высшей властью на острове был губернатор, назначаемый правительством Его Величества. Таким же образом назначались и вице-губернатор, исполнительный и законодательный советы. В последнем органе отныне заседало всего шесть человек, которые должны были послушно ратифицировать указы губернатора. У этого «парламента» даже не было права законодательной инициативы.
Когда губернатор Харли образовал новый законодательный совет, он не включил в его состав бывших лидеров этого междусобойчика плантаторов, и те стали громко протестовать от имени «общественности» против новой системы как таковой. Во главе мизерного по составу движения городской интеллигенции встал бывший спикер совета Беквит, основавший в 1878 году оппозиционную газету «Новая эра». Формально группа Беквита по образцу американских отцов-основателей требовала возврата к выборности законодательного совета, так как он вводил новые налоги, и получалось, что без согласия налогоплательщиков.
Губернатор в долгу не оставался, закрывая оппозиционные газеты за клевету и запрещая митинги оппозиции, которые и так были немногочисленными. Большинство крестьянского «цветного» населения Гренады взирало на всю эту бурю в стакане воды с равнодушием: ни при новой, ни при старой системе никаких прав у него не было.
В начале 80-х годов XIX века противники «королевской колонии» уже попытались объединить свои усилия в борьбе за восстановление местной демократии с расовым вопросом, чтобы привлечь на свою сторону забитое сельское темнокожее население. В 1883 году с меморандумом в Лондон обратился Уильям Гэлви Донован и еще 18 подписантов, которые в частности вопрошали: «…Разве Бог дал интеллект и способность мыслить лишь белым? Мы не можем позволить, чтобы нами управляли как крепостными, так как считаем себя рожденными свободно британцами…»[31 - Brizan G., Grenada. Island of Conflict, Zed Books, 1984, р. 208].
Донован по традиции того времени основал свою оппозиционную газету «Народ Гренады», которую в 1885 году решением суда закрыли за клевету.
До 1885 года британские губернаторы управляли Гренадой в свойственной английским колонизаторам снобистской манере, считая, что могут лучше разобраться, какие блага нужны этим бестолковым и к тому же «цветным» провинциалам.
В ноябре 1885 года терпение народа иссякло, хотя повод к возмущению на первый взгляд казался не очень-то и значимым. Что называется, накипело.
На острове, как и в самой Англии, была традиция 5 ноября отмечать годовщину так называемого Порохового заговора 1605 года. Тогда английский дворянин-католик Гай Фокс с сообщниками решил заложить бочку с порохом под палату лордов в Лондоне, где тогда находился король. Фокса вовремя арестовали и приговорили к «повешению, потрошению и четвертованию», но он сам спрыгнул с эшафота, чтобы избежать мучений и сломал себе шею. С тех пор «благодарный народ» праздновал 5 ноября «чудесное избавление» короля петардами и фейерверками.
Не понятно почему, может просто из желания «власть употребить», но в 1885 году губернатор запретил использовать 5 ноября петарды и фейерверки на рыночных площадях Гренады. Простой народ, у которого и так было мало праздников при тяжкой и беспросветной жизни, естественно возмутился.
В четверг, 5 ноября 1885 года в бедных кварталах Сент-Джорджеса на улицах появились бочки со смолой, которые вечером зажгли. Губернатор не нашел ничего лучшего как мобилизовать в полицию 400 богатых горожан, которые стали патрулировать бедные кварталы. В ответ в стражей порядка из окон и дверей домов полетели камни, палки и бутылки. Были разбиты все уличные фонари, и город погрузился в кромешный мрак. Были разгромлены витрины магазинов богатых горожан на центральной рыночной площади столицы.
Власти, переложив ответственность с больной головы на здоровую, сразу сочли, что беспорядки инспирированы оппозиционной интеллигенцией (подразумевалась группа Донована), недовольной статусом «королевской колонии» как таковым. Губернатор, правда, уже 6 ноября был вынужден признать, что беспорядки были спровоцированы излишней жестокостью полиции как регулярной, так и набранной из богатеев.
В Лондоне всполошились, приняли во внимание и так сложный национальный, конфессиональный и расовый состав населения Гренады и новым губернатором был назначен Уолтер Сендалл, правивший до 1889 года. «Новая метла» использовала в основном не кнут, но пряник. Все признавали, что в отличие от своих предшественников Сендалл, по крайней мере, вежливо говорил с посетителями и не боялся ходить по Сент-Джорджесу. Он обещал расширить сеть дорог с твердым покрытием и создать на Гренаде Ботанический сад, где фермеры могли бы получать навыки ухода за новыми сортами сельскохозяйственных культур.
Все эти обещания Сендалл и, правда, выполнил. При нем дороги Гренады стали впервые заслуживать это название. Но толковый чиновник все же понимал, что без предоставления местным жителям хотя бы урезанных политических прав новые беспорядки являются лишь вопросом времени.
В октябре 1886 года было решено передать местное самоуправление на уровне приходов (так назывались районы на Гренаде еще со времен французского господства) в руки частично выборных местных советов. Конечно, их компетенция была очень ограниченной: благоустройство городков и поселков, на что разрешалось взимать с жителей определенные сборы. Половина членов местных советов избиралась опять-таки на основе цензового избирательного права, другая половина напрямую назначалась губернатором.
Затем реформа местного самоуправления потихоньку развивалась дальше. В 1891 году приходские советы стали полностью выборными, в 1896 году было официально предложено сделать приходы местными административными единицами, что было осуществлено в 1900 году. Правда, в этом же году опять вернулись к системе наполовину выборных, наполовину назначаемых местных советов.
Конечно, ничего принципиально в системе власти колонии все эти «реформы», осуществляемые по принципу «шаг вперед, два шага назад», не меняли. 90 % гренадцев никто не спрашивал, чего они хотят. Лондону это было виднее.
Что же представляли собой гренадское общество и экономика в XIX веке после отмены рабства?
Как уже упоминалось, после отмены рабства в 1833 году в Британской империи[32 - Конкретно на Гренаде рабство отменили 11 марта 1834 года.] бывшие рабы должны были еще 4–6 лет работать на старом месте. Их издевательски, но вполне официально называли «учениками». То есть рабовладельцы должны были учить негров быть свободными(!). Чтобы наука усваивалась лучше, в каждом приходе был образован специальный полицейский участок, в составе судьи, сержанта и 12 рядовых. Всех, кто не был согласен «учиться» ждали камеры и тяжелые виды работ, причем эти работы должны были унижать человеческое достоинство, например, уборка улиц. Обычно «нерадивых учеников» как и раньше секли плетьми, только теперь это делала полиция, а не рабовладелец. Если «ученик» без уважительной причины прогуливал час работы, он должен был отработать два часа, но не более 15 лишних часов в неделю.
Правда, теперь каждому бывшему рабу полагалось в год шесть ярдов полотна на одежду и одна шляпа. Раз в три года он имел право на одеяло, а каждую неделю получал целых два фунта соленой или сушеной рыбы, а то и 8 пинт муки. «Ученики» получили и право на выходной – с 18.00 в субботу до 6 часов утра в понедельник.
За дезертирство с плантации (не более 9 часов в неделю) «ученик» подлежал тюремному заключению, если он отсутствовал 2 дня, его официально считали «бродягой» и давали две недели тюрьмы. «Беглецами» называли тех, кто отсутствовал более пяти дней. Им полагался месяц тюрьмы и удары палками (не более 30, чувствовался просвещенный британский гуманизм).
В социальном плане окончательная отмена рабства (т. е. «ученичества») в 1838 году привела к бурному росту рождаемости среди негритянского населения. Плантаторы фактически запрещали рабам вступать в брак, так как им приходилось содержать детей, а кормящие их женщины не могли работать на плантациях. Теперь положение вроде бы изменилось, и люди сами могли распоряжаться своими чувствами. Если в 30-е годы XIX века регистрировалось примерно 30 браков в год, то в 1860-е – 180, а спустя десятилетие – 250[33 - Brizan G., Grenada. Island of Conflict, Zed Books, 1984, р.136].
Все равно это была мизерная цифра и только 41 % взрослого населения в 1881 году официально числилась в браке. Причин такого положения было несколько.
Во-первых, чувствовалось наследие рабства, когда половые отношения живших в одной казарме людей были беспорядочными. Во-вторых, многие бывшие рабы-мужчины стремились уехать с Гренады, где все им напоминало об ужасном прошлом. Возникло довольно солидное численное преимущество женщин, которые просто не могли найти себя мужа. Именно поэтому в 1861–1881 гг 60 % всех детей на Гренаде родились вне брака. Считалось нормальным, если женщина имеет, например, пять детей от разных мужчин. А матери-одиночки, как это не покажется странным сегодня, старались иметь много детей. Ведь повзрослев, именно они материально заботились о незамужней женщине.
Была и еще одна важная причина такого «раскрепощенного» поведения чернокожих гренадцев в вопросах семьи и брака. Несмотря на яростную борьбу англичан против французского наследия, более 60 % гренадцев (особенно бывших рабов) принадлежали в XIX веке к католической церкви. В 1844 году из населения Гренады в 28 903 человека 18523 были католиками, 8808 – англиканами, 1264 – методистами и 328 принадлежали к шотландской церкви пресвитериан. В 1864 году в сельской местности рабочих и крестьян духовно опекали 24 храма, в том числе 10 англиканских, 8 католических. Причем среди верующих, регулярно посещавших богослужение, католиков в 1871 году было 66 %.
Конфессиональная принадлежность обычно отражала социальный статус человека. Богатые англоязычные плантаторы, чиновники и торговцы принадлежали к «правильной» англиканской церкви, франкоговорящие «цветные» и бывшие рабы – к католической.
Не удивительно, что у бедняков не было денег на регистрацию священником брака, а признавали тогда только брак церковный. Поэтому даже дети тех мужчин и женщин, что постоянно жили вместе, признавались незаконнорожденными. Идти же регистрироваться в англиканские церкви бедняки-католики отказывались по принципиальным соображениям.
Такая на первый взгляд странная любовь и привязанность выходцев из Африки к католицизму объяснялась не только тем, что в католических храмах Гренады священники вещали на знакомом бывшим рабам диалекте французского – патуа. В католичество Гренады вошло много разных африканских народных обычаев и культов, что протестанты и англикане решительно отвергали.
Например, во всей Вест-Индии прижился свойственный африканцам культ Большого Барабана – главного музыкального инструмента их далекой родины.
В 40-е годы XIX века, борясь с уже запрещенной работорговлей, британские военные корабли перехватывали контрабандные суда с «живым товаром» и селили освобожденных негров (главным образом, из народности йоруба из Нигерии) на Тринидаде и Гренаде. Среди йоруба был популярен культ их бога грома и молний – Шанго, который приобрел на Гренаде сильную популярность. Этот культ успешно соединил пышные католические богослужения с боем барабанов, африканскими ритмическими танцами и знахарями-шаманами.
Большинство празднований культа Шанго длится несколько ночей подряд, и, в основном, они открываются стандартными набором молитв. Основную часть церемонии составляют барабанный бой, танцы, песнопения и ритуальный транс. Транс этот является самой значимой частью как отдельного обряда, так и всего культа в целом. Служители культа объясняют его как одержимость одним из африканских духов. Интенсивность, продолжительность и частота состояний одержимости могут варьироваться в зависимости от торжества. Действие продолжается до рассвета, когда приносят в жертву животных, – жертвоприношение означает, что служба завершена[34 - http://www.libma.ru/psihologija/izmenennye_sostojanija_soznanija_i_kultura_hrestomatija/p13.php].
Согласно новым исследованием, считается, что культ шанго после распада Ассирийской империи попал в Западную Африку вместе с выходцами с Ближнего Востока. Ведь ассирийские цари носили одновременно жреческий титул «шангу».
Англичане упорно пытались вытравить из бывших рабов французский язык, католицизм и их культурные традиции с помощью… образования.
До освобождения рабов на Гренаде было 11 начальных частных школ (для белых и богатых «цветных») и только одна из них – Центральная школа Сент-Джорджеса[35 - Школа открылась 29 ноября 1824 года.]. – принимала детей из бедных семей. Эта школа существовала в основном на пожертвования обычных граждан, лишь в 1829–1831 годах ассамблея Гренады выделила ей тремя траншами целых 89 фунтов (!). К 1853 году школу окончили 712 мальчика и 419 девочек (обучение было раздельным). Бедных (в том числе и детей рабов) принимала и единственная на острове публичная католическая школа. Но ей всегда не хватало денег, а британские власти ее никак не поддерживали.
После освобождения рабов было решено организовать для них начальные школы, но только под эгидой англиканской церкви. Государство не вмешивалось в учебную программу, но предоставляло финансовую помощь. Плантаторы резко воспротивились любому образованию негров, кроме начального, так как забитым и неграмотным населением было легче манипулировать. К тому же белые «сливки» гренадского общества в духе модных тогда расистских теорий считали африканцев варварами, вообще не способными и не желающими учиться.
И действительно, «цветные» родители отдавали в начальные школы не более 10 % детей школьного возраста. Но причины здесь были отнюдь не в «природной тупости» чернокожего населения. Вся программа этих школ первоначально состояла из тупой зубрежки Библии с упором на необходимость повиновения богу на небе и начальству на земле. Никаких практических знаний для жизни такое образование не давало. А ведь почти все дети бывших рабов трудились вместе с родителями с малых лет, и им было не до школы. Наконец, учителя сами подчас были людьми не образованными. Никаких навыков педагогики или специальных знаний у них не было, и никто этого не проверял. Большинство педагогов составляли священники англиканской церкви, стремившиеся вытравить из детей французский язык и католицизм. Понятно, что все это отнюдь не приводило родителей в восторг.
В 1835 году британское правительство выделило специальный грант на «образование негров» в размере 18200 фунтов на всю Вест-Индию. Из этой суммы на Гренаду пришлось целых… 800 фунтов. Причем отвечали за распределение этих и так мизерных средств протестантское Общество пропаганды Евангелия и Методистское общество.
По-прежнему большинство школ существовали на частные пожертвования. В 1846 году правительство выделило англиканским школам 230, а методистским – 117 фунтов. Католические школы никакой помощи не получали. Наоборот, британцы считали используемый большинством «цветного» населения диалект французского – патуа – варварским наречием, которое должно исчезнуть как можно скорее.
