Лазерный гусь

скачать книгу бесплатно

Лазерный гусь
Дэн Пласкин

Василий Волков и не подозревал, что однажды ему придется испытать все прелести гусиной жизни. Приехав на весеннюю охоту, герой невольно становится участником биологического эксперимента. Вернуть его к прежней жизни может только один человек – его скромный и нерешительный друг, Борька Сыроедов, являющийся ученым-изобретателем. Но захочет ли сам Василий вернуть себе прежний облик? Ведь новая жизнь кажется намного проще человеческой.

Дэн Пласкин

Лазерный гусь

Глава 1. Весенний эксперимент.

На охоте мы были вдвоем.

– Сидим. Сидим, не двигаемся, – тихим голосом твердил я, рассматривая приближающуюся стаю через маленькие щели переплетенных веток скрадка.

Стая приближалась. Сначала казалось, что она ещё далеко, но вот уже скоро можно отчётливо рассмотреть оперение. Пора.

– Огонь! – скомандовал я зычным голосом.

Мгновенно откинул крышку скрадка, вскинул ружьё, выцелил тушку пожирнее и выстрелил раз, другой. Один гусь отделился от стаи и безжизненно рухнул посреди расставленных чучел. Стая очень быстро остановилась и отвернула в сторону. Стрелять вдогонку не было смысла. Я, как всегда после удачного выстрела, слегка разволновался.

– Сыроедов, ты что же не стрелял? – обратился я к своему товарищу Борьке Сыроедову.

– Показалось, что далеко было, патроны пожалел, – безучастно ответил Борька.

– Знаю я, как ты патроны жалеешь, – сказал я. – Ты своим поведением скоро и из меня любителя всего живого сделаешь.

Боря ничего не ответил, только пожал плечами с лёгкой улыбкой, мол думай, что хочешь. Странный он, этот Сыроедов. В детстве с отцом много ходил на охоту, многому и меня научил. Но, правда, не как охотник, а больше как натуралист. А уж про гусей знает, наверное, всё. Он мой лучший друг. Отучился сначала на физическом факультете, потом, зачем-то, поступил на биофак. Чем конкретно занимается, я так и не понял. Говорит, что какие-то опыты проводит, исследования. И всегда берёт с собой свой чемоданчик. Зачем?

– Я же тебе рассказывал, – словно угадав мои мысли, сказал Борька. – Сейчас самое время для опытов. Гуси летят очень низко. Вот на вечернем пролёте можешь посмотреть.

Тем временем солнце уже поднялось над горизонтом, и луга начали заливаться весенними красками Кольского полуострова.

Уже в который раз мы выехали на весеннюю гусиную охоту. Есть у меня одно неприметное местечко. Другие любители этой забавы, соседи-охотники, уже здесь: раскопали все удобные поля в округе. А моего места не знают. Они и не подозревают, что я занял самую лучшую позицию, где гусь точно полетит. Не утром, так вечером. Удача на охоте напрямую связана с выбором места для засады. Для добычи гуся – это низина, в которой нет ни кустов, ни больших черных оврагов. Здесь и нужно делать скрадок или же рыть щель. Другие охотники сюда не суются: мокро и холодно. Долго не посидишь. Но я готовлюсь основательно. Однажды даже валенки надевал, а сверху химзащиту. И никакой холод не страшен. В этот раз погода так себе: то солнышко, то моросит. Одежду пришлось взять на все случаи жизни.

У гуся очень хорошее зрение, говорят, что две единицы. Если его увидел, то прятаться в скрадок уже бесполезно: он тебя давно заметил и, либо отвернёт в сторону, либо наберёт безопасную высоту. Полагаю, только бинокль сможет помочь. Задолго до пролёта стаи нужно затаиться и сидеть очень смирно. И, лишь завидев гусей, начинать подзывать их манком. Только не долго, здесь уметь надо. Я умею. Специально ездил учиться к одному деду. А в плохую погоду и манок не поможет. При низкой облачности, да ещё за пеленой дождя, гуся вообще не видно. Услышал скрип крыльев – тут же реагируй. Ещё одно главное условие: профили надо расставить таким образом, чтобы гуси шли на посадку именно к тебе, прямо под выстрел. Профилей должно быть много, не меньше пятидесяти. Тогда они точно поверят, что обмана нет. В душе я всегда подозревал, что гусь слегка глуповат, раз он не отличает чучело от настоящей птицы, хотя, кто же знает, смог бы я сам отличить, если бы поднялся на высоту его полета и летел с такой же скоростью?

В мае гуси летят мало. Выстрелов от других охотников тоже не слышно. Значит пора возвращаться в лагерь к машине и завтракать. Я пошёл собирать трофеи. За утро два гуся. Не густо. Но и стаи налетали только дважды. А нам много и не надо. Главное – что? А главное – удовольствие получить! Профили оставили стоять на прежнем месте. До лагеря с машиной около двух километров. Далековато, но украсть наши чучела никто не сможет. Ближайшая деревня не близко, местные сюда редко забираются. Да и дорог рядом, считай, тоже никаких, едва угадываются. Одни мхи, озера, болота, да изредка ровные поляны с ягодниками.

Борька посмотрел на добытых гусей. Взгляд его погрустнел.

– Жалко их, – сказал он со вздохом.

– Ну, это смотря как относиться, – ответил я. – С древности люди добывали еду. Даже когда сами скот стали разводить, то всё равно на охоту их тянет. Ведь если не охота, то они друг друга начнут убивать. Людям же нужно как-то показывать, кто из них круче. Вот добыл я гуся, смогу перед своими знакомыми похвастаться. Значит я круче.

– Нет, Васёк, – возразил Сыроедов, – не так. Чтобы показать, кто круче, уже давно придумали мерило под названием спорт. А чтобы целые страны утихомирить, для этого организуют олимпийские игры и прочие чемпионаты мира.

– И что? Разве меньше стали воевать? Как были войны, так и остались. Как нападало одно государство на другое, так и нападает.

– Да, войн меньше не стало. Но их природа сменилась. Раньше за территорию дрались, а сейчас за нефть, – ответил Борька. – Хотя, я могу ошибаться. Политика сложная тема и, к счастью, не моя. Но зато я точно не ошибаюсь, говоря, что из Москвы ехать за Полярный круг убивать животных можно только ради личного удовлетворения, а не ради крутизны.

– Ладно, соглашусь с тобой, – сказал я. – Мне очень интересен процесс. Но в своё оправдание хочу отметить, что не стараюсь как можно больше настрелять. Ты и сам это знаешь. Мне ж главное прочувствовать тот адреналин, когда они налетают прямо на тебя. А потом, потом… – я сделал паузу, подбирая нужные слова, чтобы описать волнительный восторг.

– А потом бабах и труп, – закончил за меня Сыроедов.

– Вот вечно ты обломишь всё вдохновение. Но, в конечном итоге, вынужден признаться, ты прав, – согласился я.

Борька торжествующе улыбнулся:

– Вот поэтому я всё ещё и езжу с тобой на эти охоты. Ты не безнадежен. Верю, как и я, когда-нибудь охладеешь.

Я представил себя сидящим в засаде. Представил, как на меня летят гуси и утки. Вот они ближе, вот они делают круг над скрадком и даже приземляются недалеко. У меня ружьё, пора стрелять. Но стрелять нельзя, я же охладел к охоте.

– Нет! Никогда не охладею к охоте! Так и с тоски помрёшь, – заключил я.

Приятно посидеть возле костерка, в предвкушении гусиной похлебки. Вот она уже бурлит в котелке и приятно раздражает проголодавшийся желудок. С собой мы возим газовый баллон и плиту на две конфорки, но трофеи, при наличии дров, я предпочитаю готовить на костре. Люблю с дымком. Впрочем, Борька говорит, что дымом пахнуть в принципе не может, я же не жарю в дыму, а варю в котле, также, как и у себя дома на плите. Эх, ну где же романтика? Пойду-ка погляжу, что он там затеял со своими опытами.

Сыроедов стоял у того самого раскрытого чемодана. Перед ним на раскладном столике лежал подбитый утром гусь. Борька что-то сосредоточенно настраивал, сверялся с тетрадкой и опять настраивал. Меня он даже не заметил. Потом запустил небольшой генератор и подключил провод из чемоданчика. Затем навел своё устройство, похожее на пушку, на трупик гуся. И опять углубился в записи в тетради. Таким сосредоточенным я его ещё не видел.

Мне показалось, что гусь лежит некрасиво. Уж если гусь подопытный, то он должен и выглядеть как настоящий охотничий трофей. Я подошёл к столику, взял гуся, намереваясь подвернуть ему шею под крыло, как это было принято у охотников позапрошлого века. И очень удивился. Трупик гуся не был холодным, как это должно было случиться, ведь прошла уже почти половина дня. Я пощупал грудь, и мне показалось, что чувствую удары сердца. Повернул к себе голову и стал внимательно её рассматривать. Странное дело, никогда не держал в руках подранков. Нет, у меня, конечно, случались подранки, но я, отбросив все предрассудки, добивал их. По-разному добивал, чаще просто перерезал горло. И гусь не мучается, и я душевно не страдаю. Потому что если еще подождать, то непременно начнешь жалеть. А как после этого убивать? А этого мне добивать почему-то не хотелось. И смотрел я на него иначе. Каким же красавцем он мне показался! Глаза гуся были закрыты. Серые перышки переливались под лучами вдруг показавшегося солнца, черный с рыжим пятном клюв слегка приоткрыт. В моих руках гусь сомкнул клюв, и медленно открыл один глаз и пристально и, как мне показалось, с укоризной взглянул на меня. Мне стало неуютно от этого взгляда.

– Слушай, Сыроедов, а ты в курсе, что гусь живой? – чтобы как-то отвести глаза от гуся задал я вопрос другу.

Борька был занят тетрадью и не услышал. В этот момент генератор повысил обороты. Борька оторвался от тетради и только сейчас заметил меня, держащего в руках гуся.

– Извини, что ты сказал? – будто очнувшись, спросил он.

– Говорю, что гусь живой.

Глаза его наполнились ужасом. Он крикнул:

– Васька, отпусти его! Быстро!

Вспышка от прибора из чемодана ослепила меня.

Сзади кто-то кричал, и я даже слышал топот ног, но догнать не могли, я не оглядывался. Ужас гнал прочь от этого места. Я убегал, не зная усталости. Пытался кричать, но вместо человеческого крика мог только шипеть и издавать непонятные гогочущие звуки. Земля, трава, камни под ногами были так близко, будто я передвигался на четвереньках. В голове было одно – погоня, надо срочно убегать! Вскоре погоня прекратилась. Скорее всего, это мне снится. Точно. Такого просто не может быть наяву. Уже много раз раньше мне снились подобные ситуации. Чаще в таких ситуациях во сне я стараюсь бежать быстрее и не могу, применяю все силы, но ничего из этого не выходит. Но сейчас другой сон, такое тоже бывает, когда ты словно летаешь. Всё легко, и ты неутомим. Вот и сейчас, то мог взлетать, то просто бежал. Если я видел препятствие, будь то кустик, ручей или болотце, я делал взмах руками, словно крыльями и перепрыгивал его. По сторонам не смотрел, только вперёд.

Далеко ли я уже был, миновала ли опасность, я не знал. Тревога понемногу отпускала. Я окончательно убедился, что это сон. Я сплю и догадываюсь об этом. Усилием воли, попытался проснуться, но ничего не вышло. Раньше всегда получалось с первого раза. Попробовал ещё раз, тоже безуспешно. Ладно, подожду. Рано или поздно всё равно проснёшься.

Я остановился. Оглянулся. Никто за мной не бежал. Вокруг была всё та же дикая природа северного края. Убедившись, что бояться нечего, я успокоился окончательно. Всё было как обычно, только вот своё тело ощущалось как-то совсем иначе. Не то, чтобы неудобно, но как-то непривычно. Я взглянул на свои ноги и обомлел, ног не было. Вместо них гусиные лапы. Рук тоже не было, вместо рук сложенные на спине крылья. Страха не чувствовал, было лишь изумление – чего только не приснится. Я подошёл к ближайшей луже, которых весной всегда в избытке, и заглянул в неё. Из воды на меня смотрел гусь.

Вот дела! Никогда раньше не превращался во сне ни в кого. Я встряхнул головой. Ничего не изменилось. Гусь из отражения также смотрел на меня. Я расправил крылья. До чего же они широкие! Наверное, метра два от кончика до кончика. Вот проснусь, расскажу Борьке. А-то только он меня поучает, что мол о повадках птиц знает побольше моего. Вообще-то, за последние лет пять я столько о гусях да утках узнал, ему и не снилось. А мне вот приснилось. Надо бы подробнее всё запомнить, чтобы, проснувшись, ему рассказать ощущения того, кто был в шкуре гуся. Может его опытам поможет. Кстати, опыты. Вроде же я суп варил из того самого трофейного гуся. Потом к Сыроедову подошёл. Потом не помню, что было. Может и это мне тоже приснилось? А на самом деле я пошёл в палатку и завернувшись в свой теплый спальник сейчас преспокойно сплю?

Тем временем солнце уже скрылось за горизонтом, ночь обещала быть холодной и мокрой. На ветку небольшой берёзки села ворона. Если я не в городе, то всегда проверяю насколько ворона опытная. Поднимаю вверх руку и смотрю на реакцию. Умная ворона должна улететь, поскольку считает, что у меня в руках ружье. Если не улетела, означает, что она прежде не встречалась с человеком. Но достаточно сделать к ней шаг, как тут же улетает. Я поднял руку. Рука не поднимается. Чёрт! У меня же теперь крылья. Растопырил крылья и пошел к вороне. Ворона не испугалась. Я крикнул, точнее гоготнул. На мой гогот она в ответ каркнула. Я замахал крыльями и получилось достаточно высоко подпрыгнуть. На этот раз ворона каркнув ещё раз, как мне показалось, недовольно всё же улетела. А я шмякнулся на землю. Хорошо, что лужайка покрыта мхом, ничего не сломал и не вывихнул. Но крепко задумался: как же гуси могут летать? Надо бы попробовать. Я много раз видел, как они взлетают. Как самолёты. Разбегаются, машут крыльями и вот уж в полёте. Буквально несколько минут назад, убегая от погони, я тоже перелетал через кусты и лужи. Значит, умею. Впрочем, во сне мы всё умеем либо всё не умеем. Я нашёл полянку поровнее, растопырил крылья и побежал, энергично ими взмахивая. Почти сразу ноги-лапы оторвались от земли, и я начал набирать высоту. Земля удалялась. Я лечу! Я могу подняться на любую высоту! Стал подниматься всё выше и выше, беспрерывно махая крыльями и удаляясь от своего прежнего места. Восторг переполнил меня. Оказывается, в птице природой всё заложено идеально для полёта. Даже не нужна особая подготовка и обучение. Я не следил ни за временем, ни за расстоянием, я просто наслаждался этой необычайной для меня скоростью и легкостью. Вот уж Борька обзавидуется! Главное, только не забыть всё это, когда проснусь. Даже если проснусь среди ночи, всё равно его растолкаю и расскажу.

Последние лучи заходящего солнца с высоты были ещё видны. Лучи освещали сопки, которые находились на северо-востоке. К ним я и направился. Внизу пролегала земля, покрытая редким лесом, поляны с несошедшим снегом и множество луж и болот. Сверху это выглядит завораживающе. Я перемахнул сопку, очень низко пролетев над ней. Перелетая, видел, как растущие на склонах деревья немного колышутся, но не придал этому значения. А зря. Сразу за вершиной меня перевернул в воздухе невесть откуда взявшийся ветер. Шквал швырнул в сторону. Как говорят о лётчиках – не справился с управлением. Моё левое крыло подвернулось к груди, а правое заломилось за спину. Я сделал бочку и, неуклюже кувыркаясь, полетел к земле. Если бы за сопкой были скалы или высокие деревья, то неминуемо врезался в них. Но я всего лишь увяз в глубоком снегу на склоне, обращенном к северу.

Выбирался долго. Уже сильно стемнело, но небо на западе оставалось светлым. Самое время ожидать в скрадке очередного пролёта гусей. На белом фоне хорошо заметны их силуэты. Я очень устал и проголодался, а сон всё не прекращался. Уже пора заканчивать с этим. Нужно отправляться к своему лагерю. Может, увидев самого себя, мирно посапывающего, я наконец-то проснусь? А если не проснусь, то буду щипать и топтать своё тело, чтобы разбудить. Я дошёл до удобного места очередного старта, мне хотелось вновь взлететь. Подозреваю, что настоящий гусь может подняться в воздух с любого места, а мне понадобилась взлетная полоса. Я долго разбегался, метров тридцать. Потом всё же полетел.

Для того, чтобы это было во сне, я слишком явно ощущал все запахи, силу ветра и своё тело. От падения в снег я точно должен был проснуться, но этого не произошло. Чтобы понять всё происходящее окончательно, нужно было немного, всего-то, вернуться на место своего лагеря, где меня ждала машина и возле неё палатка. Да и Борька Сыроедов должен быть там же. Один на вечернюю охоту он не пойдёт. А со мной ходил только за компанию.

Уже довольно-таки сильно потемнело, нужно было спешить. Хоть это и вроде бы сон, но заночевать непонятно где, даже во сне я не планировал. Мне хотелось есть. Осторожно облетев сопку, я стал возвращаться на юго-запад. Далеко-далеко впереди заметил огонёк то ли костра, то ли фонаря. Снизил высоту и придерживаясь этого направления полетел на ориентир. Путь мой пролегал через открытую широкую поляну. Снега на этих лугах и болотах было ещё много. Предчувствие лагеря только увеличивало аппетит, я знал, что скоро проснусь и досыта поем. В голове вспоминал карту и пытался каким-нибудь образом соотнести её с окружающей местностью. Готовясь к этой поездке, я подолгу рассматривал очертания местности, в том числе фотографии со спутника, и мне показалось, будто понимаю, где нахожусь. Радостное гоготанье вырвалось из моего рта, точнее клюва. Впереди увидел пасущееся стадо гусей. Было уже темно, но я отчетливо различил десятка четыре или пять мирно стоящих птиц. Я загоготал ещё громче, спустился ниже к земле и продолжая что-то выкрикивать понесся над стайкой. Они не шелохнулись, а продолжали мирно щипать травку. Некоторые гуси просто сидели или стояли, повернув головы в разные стороны. Гуси на мой гогот никак не отреагировали, даже не повернули головы. Почему-то такое их поведение мне показалось странным. Через секунду всё стало понятно. Впереди, метрах в сорока вдруг подпрыгнул свободно лежащий пучок сухой травы, и я увидел огненную вспышку. Мгновением позже до меня долетел резкий звук выстрела. Затем почти без паузы ещё выстрел, потом ещё один. Дробины застучали по крыльям. Я почувствовал сильную боль в груди. Быстро отвернуть от охотников не получилось. Всё, на что я оказался способен, лишь активнее замахать крыльями и отвернуть куда-то в сторону в темноту.

Такое не могло случиться во сне! Во сне не чувствуешь боль. А я чувствовал. Грудь болела, плечи болели. Взмахи крыльев становились всё слабее и слабее. Хорошо, что не напоролся ещё на одну засидку охотников, меня бы точно прихлопнули. Нужно где-то найти место передохнуть. Но я не умел приземляться. Все мои предыдущие приземления были просто падениями. Сил совершенно не оставалось. Внизу показалась блестящая полоска: то ли озеро, то ли речка. Я не стал долго думать, спикировал на воду. Впрочем, сказать, что я спикировал, было бы слишком похвально для меня. Я просто плюхнулся, подняв много шума и брызг. Вода накрыла с головой, но тут же вытолкнула на поверхность. Также падают в воду подранки. Я наблюдал эту сцену много раз. А теперь вот и сам оказался на месте жертвы. Куда попали дробины, я не понимал. Болела только грудь. И что дальше делать, я тоже не понимал. Я не знаю, как лечатся в подобных случаях птицы. Я видел, как затаиваются подранки, а потом подолгу ходишь и ищешь их. Очень сложно найти раненую птицу. Решил поступить также, затаиться и обдумать своё положение. Тем более, что перья почему-то начали намокать.

Я задвигал лапами, пробуя плыть к берегу. У меня получилось. Выбрался на снег. Не знаю, нужно ли искать проталины, но на это уже не было сил. Холода не чувствовал, зато чувствовал голод и боль в груди. Присел, поджал лапы, голову опустил, потом подвернул под крыло. Тяжелый выдался денёк. Вряд ли я сплю. Всё наяву. Борькин чемодан сыграл со мной злую шутку. С этой мыслью я провалился в сон.

***

От яркой вспышки Борька невольно зажмурил глаза и вздрогнул. Он не ожидал такого мощного потока от лазера своей собственной конструкции. В глазах ещё долго прыгали разноцветные шарики. Но вот зрение восстановилось, и Борька обомлел. Васька куда-то исчез! Его друг только что держал в руках трупик гуся. Хотя стоп! Не трупик! Он всё вспомнил, что было до включения лазера. Это же был подранок, живой гусь, а значит…

– Боже мой! – воскликнул Борька, схватившись за голову. Мелькнула ужасная догадка. Если гусь, которого держал Васька, был живой, то после включения лазера события развиваются по другому алгоритму. Даже страшно подумать по какому!

Борька взглянул на костер: Васьки там не оказалось. Сбегал в палатку – тоже нет. В отчаянии он закричал:

– Вася, ты где? Вася!

Никто не отозвался на крик.

Борька метнулся к машине, в ней тоже было пусто. Мелькнула мысль, что с высоты будет видно лучше. Он забрался на крышу машины и огляделся. Зрение подводило, очки не справлялись. Пришлось сбегать за биноклем. Вторая попытка обзора оказалась успешнее. Метрах в пятидесяти ему удалось разглядеть что-то копошащееся, похожее на птицу. Борька спрыгнул и побежал в том направлении. Это действительно был гусь. Гусь увидел бегущего на него Борьку и как-то неумело, но достаточно быстро стал убегать от погони. Борька не успевал догнать и задыхаясь закричал:

– Стой! Стой же! Потеряешься!

Но гусь не послушался. Пробежал ещё несколько десятков метров, поднялся в воздух и неуклюже стал набирать высоту, быстро удаляясь от Борьки.

Гусь скрылся из виду. Борька постоял ещё некоторое время переводя дыхание и повернул к лагерю. Он подошел к столику, где Васька в последний раз держал подранка и сказал себе: "Спокойно! Чудес не бывает. Давай, голова, думай. Без паники." Борька всегда произносил эти себе слова в моменты, когда он сильно волновался. И еще ни разу ему не удалось действительно успокоиться. Тем не менее, эта фраза уже стала ритуалом и позволяла пусть не перестать нервничать, но, хотя бы, подталкивала размышления в нужном направлении.

Борька опустил руку в карман. Пальцы нащупали Пеликена, любимый талисманчик из моржовой кости. Борька помнил, как эта безделушка приглянулась ему на блошином ряду лет десять назад. Маленький веселый мужичок с очень узкими глазами и широким носом торговал разными поделками. Борьке показалось, что он китаец. Фигурка Пеликена была вырезана не очень умело, но Борька смотрел только на нее, будто другие и не замечая.

– Почем Хотей? – спросил он у мужичка.

– Это не Хотей, – ответил тот бодро. – Это Пеликен, однако. Наш, чукотский.

– Пеликен? – удивился Борька. – Не слышал о таком. Кость?

– Морж, а может и мамонт, – заулыбался мужик. – У нас не разбираются, что найдут, из того и режут. Но ты вот, что посмотри. Я тебе лучше покажу, однако. Вот твой Хотей, – и мужик указал на ряд разукрашенных пузатых фигурок, идеально вырезанных и даже лакированных. Но на Борьку они не произвели никакого впечатления. Взгляд постоянно возвращался к той невзрачной, названной странным словом Пеликен.

– Нет, меня только эта интересует. Сколько? – попытался вернуться к теме Борька.

Мужичок посмеялся и сказал:

– А ты справишься?

– С чем? – удивился Борька и попробовал отшутиться. – С ценой?

Мужичок перестал смеяться и как-то внимательно посмотрел на него. Потом опять заулыбался и сказал:

– С жизнью, однако. Это же не так просто.

– Слушай, – не вытерпел Борька, – Ты… Вы… Торгуетесь? Скажите цену, и я уйду!

Продавец продолжал загадочно улыбаться. Потом его лицо опять внезапно стало строгим. Он негромко произнёс:

– Обещай!

– Что обещать? – не переставал удивляться Борька. Никак он не ожидал, что покупка обычной безделушки выльется в такой несуразный разговор. Хотелось уйти, но что-то удерживало.

– Что не отступишься.

– От чего не отступлюсь?

– Это, однако, не важно. Просто пообещай.

– Ну, хоть клясться не потребуешь? – пытался саркастически поинтересоваться Борька, но вышло как-то не к месту.

– Достаточно обещания. – вполне серьезно ответил чукча. Это был именно чукча, Борька уже не сомневался.

– Ну, обещаю, только не понимаю, чего именно вы от меня хотите, – тихо с хрипотцой в голосе произнёс Борька, а сам подумал: "Вот ведь, чёрт! Как же он из меня выдавил это проклятое обещание?"

С рынка Борька, можно сказать, убегал. Чукча вручил ему талисман, сам же зажал Борькин кулак, что-то шепнул и отвернулся. Борька с какой-то пеленой на глазах уже выбежал на дорогу, как вспомнил, что странный мужичок не попросил денег. "Забыл, наверное," – подумал Борька и поспешил назад. Но продавца уже не было. Место на асфальте, где тот торговал, пустовало. Как же так произошло? Неужели за каких-то 5 минут чукча собрался и ушел? Ведь торговля в полном разгаре. Борька расспросил рядом стоящих продавцов, но те в один голос утверждали, что никакого чукчи или китайца вообще здесь никогда не видели. А уж сегодня точно никого не было. Но как же так? Вот же Хотей, точнее Пеликен, лежит в руке вполне осязаемый! Позднее Борька ещё дважды приходил на этот рынок, но встретить чукчу так больше и не удалось.

Борька подошел к столику. Пальцы сами по себе продолжали гладить в кармане толстое брюшко Пеликена или, как он сам называл свою статуэтку, Чукчи. "Чудес не бывает" – ещё раз заключил он и остановился. Перед его ногами тихо сидел тот самый подранок, который был в последний момент в руках Васьки. Борька наклонился и удивился в очередной раз.

– Однако, сегодняшний день подготовил обширную почву для деятельности моих мозгов. И я начинаю сомневаться, что чудес не бывает, – тихо пробормотал он себе под нос.

Борька полагал, что только что гнался именно за этим подранком. Но ведь вот он, лежит прямо перед ним. Борька наклонился и поднял еле живого гуменника. Подранка нужно попытаться вылечить. Но откуда же тогда взялся тот другой гусь? Так, нужно восстановить всё в памяти, но сначала успокоиться. Боря сел на стульчик, положил гуся перед собой и, первым делом, стал рассматривать раны. Через некоторое время заключил: перелом крыла, сквозное ранение в бедро, потеря крови, жить будет, а может даже и летать. Затем покопался в аптечке, промыл раны, наложил шину. Размочил немного сухого хлеба в воде и из шприца вдавил эту очень жидкую кашицу гусю прямо в клюв. На этом лечение закончилось. А сам занялся более подробным расследованием случившегося.

Борька оглядел лазер. Несомненно, именно вспышка лазера являлась источником всего происшествия. Итак, Вася стоял здесь, держал подранка. Потом вспышка. И всё. Нет, что-то было ещё. Ах, да! Он сказал, что гусь живой. Точно! Боже мой! Неужели эксперимент начал развиваться по другому алгоритму? В своих прежних расчетах Борька рассчитывал только на мертвую птицу, да и присутствие человека в луче лазера никак не входило в его планы. Запустить лазер в условиях лаборатории он не решился. А тут вот Вася пригласил на охоту. Это был удобный случай без лишних свидетелей попробовать, а что же получилось. А уже потом спокойненько в кабинете описать, что произошло.

– Я же совсем забыл про камеру! – вдруг воскликнул Боря Сыроедов и побежал к машине. Камеру он догадался прикрепить подальше, к багажнику на крышу. Камера была не суперсовременная, с мини кассетой. Пальцы дрожа нажимали на кнопки. Наконец, он нашел нужный момент. Вот Васька держит гуся. Вот Борька стоит с тетрадкой. Вот генератор повысил обороты. Вот вспышка.

– Ого! Какая яркая! – невольно удивился Борька.

Дальше на экране Борька наблюдал только хаотичную рябь, указывающую на то, что на камеру влияли большие электромагнитные помехи. Помехи длились около одной минуты, но камера продолжала снимать. Затем картинка вернулась и Сыроедов увидел, как что-то промелькнуло уже на самом краешке кадра и всё. Много раз он возвращался к этому месту на пленке, но ничего путного рассмотреть не мог. Борька отложил изучение плёнки на потом, а сам направился к месту, где промелькнуло это что-то. Там ничего не было. Тогда он стал двигаться в предполагаемую сторону движения этого объекта и на глаза стали попадаться интересные находки. Ботинки, брюки, куртка. Всё это лежало ровно в том направлении, куда уже бегал Борька за замеченным с машины гусем.

– Ба! Да это же всё Васькино! – в полнейшем изумлении воскликнул он. – Но как же я не заметил всего этого? Эх, совсем рассеянный с улицы Бассейной, – добавил он, досадуя на себя. – Ладно, не важно, когда заметил. Ни на что это не влияет. Зато я знаю точно, что случилось нечто науке малоизвестное.

Солнце уже село за горизонт. Фонарь, подключенный к автомобильному аккумулятору, давал достаточное освещение. Борька всё ещё сидел на складном стульчике за столом и что-то писал и писал. Наконец, он оторвался от писанины и откинулся на спинку.

– Ну, что, Чукча, обмозгуем? – обратился он к безмолвному истуканчику, стоявшему на столе. – Работы предстоит много.

Пузатый Пеликен ничего не ответил. Он весело смотрел на Борьку узкими глазками из-под далеко вперед выступающих бровей. Рядом с этой немой статуэткой Сыроедов никогда не чувствовал себя одним. Разговаривать вслух было неотделимым его качеством. Особенно когда рядом есть такой собеседник, который никогда не перебивает, не спорит и всегда улыбается. Борька машинально взял его в ладонь, зажал в кулаке и начал поглаживать по животу.

Борькины размышления сводились только к одному результату. Как это ни было невозможным, но, тем не менее, это произошло. Борька не был уверен наверняка, но вычисления приводили к тому, что его друг Василий не просто исчез, а, как бы это проще сказать, превратился, что ли, в кого-то. И, скорее всего, в гуся. Это новое чудо двадцать первого века предстояло теперь объяснить. Что сейчас происходит с лучшим другом Васькой Волковым, и где он находится, тоже нужно выяснить.

Где-то вдалеке бухнули охотничьи выстрелы. От этих звуков Борька встрепенулся, плотно сжал в кулаке Пеликена. Его мысли потекли в другое русло. "Так! В сторону науку. У меня друг в беде!" – сказал он мысленно сам себе. – "Вот о чем надо думать!"

Если тот гусь, которого он не догнал и есть Васька, а судя по неестественному поведению это он и есть, то самое правильное будет дождаться его здесь. Потом в условиях лаборатории всё попытаться вернуть назад.

– Нет! Не попытаться, а именно вернуть! – уже вслух твёрдо произнёс Сыроедов.