скачать книгу бесплатно
Значит, Араселио был прав. Эти типы с третьего этажа хотят заграбастать наш дом, чтобы (на радость Карраде) сделать его таким же «белым», как остальные дома в квартале, и продать богатым – los riccos.
От англичанина мы узнали, что «ПРЕСТНЕДВ» – предприятие анонимное. Имя директора никому не известно.
– Не нравится мне, когда люди прячутся за каким-то странным сокращенным названием. Это не внушает доверия, – сказала тетя Динучча.
– Но бояться нам нечего, – успокоил ее Ланчелот.
Он объяснил, что, раз нам с синьором Петраркой принадлежит по два этажа, а третьему хозяину – только один, перевес на нашей стороне.
– Четверо против одного. Ну и что они могут нам сделать?
Вообще-то мне не очень улыбалось дружить с семейством этого пятнистого микроба, откликавшегося на смехотворное имя Пульче[15 - Пульче (ит.) – блоха.] Петрарка, только потому, что иначе преследы могут отобрать у нас наш дом.
– Не может быть, чтобы тебя по правде звали Блохой, – сказала я как можно презрительнее. – Должно ведь и у тебя быть настоящее, нормальное имя, как у всех.
Я думала, что ей дали прозвище из-за того, что она такая маленькая и худая, как микроб. Не ожидала, что она невозмутимо ответит:
– Правильно, у меня есть настоящее имя, но не знаю, насколько оно нормальное. Меня зовут Пульхерия.
Она вызывающе посмотрела на меня, зная наизусть все, что говорят люди, впервые услышав ее имя.
– Что-о-о?! – воскликнул Лео, вылупив на нее глаза.
– Это же надо – окрестить так девочку! – возмутилась мама.
Я ничего не сказала, только выразительно посмотрела на Блоху.
«Да уж, настоящее имя ничуть не лучше прозвища», – сказали мои глаза.
Она расхохоталась и пожала плечами.
«И в самом деле, – подумала я. – Не она же себя так назвала».
Тетя Мити и тетя Динучча чуть не испепелили меня взглядом. Обе терпеть не могут, когда начинают обсуждать странные имена. И я могу их понять.
Папа рассказывал, что дедушка Тоскани – он ведь был анархистом – хотел назвать свою первую дочь Динамита. Но так как в загсе не разрешили, назвал ее Дина, оставив для второй имя Мита. Еще папа говорил, что, когда бабушка звала девочек домой ужинать: «Дина, Мита, домой!», мальчишки кричали: «Динамита! Полундра! Сейчас взорвется!»
Но Пульхерия, по-моему, еще хуже. Похоже на ругательство, хотя на самом деле это латинское имя, которое значит «самая красивая», как объяснил нам Ланчелот Гривз. Родители преподнесли ей этот подарок еще до того, как бросили ее на дедушку, а сами отправились помирать на край света. (Значит, она не дочка этого старого толстяка Петрарки, а его внучка.)
Тут глаза у мамы наполнились слезами.
– Ох, бедная! Значит, тоже сирота! – воскликнула она жалостливым голосом и протянула руку, чтобы погладить синий шерстяной берет. – Видишь, сколько у вас общего, Коломба. Я уверена, что вы подружитесь, – сказала она чуть погодя, устремив на меня многозначительный взгляд.
«Ни за что, – подумала я. – Подружиться с этой противной блохой – никогда! Во-первых, она еще маленькая. Наверно, пошла в четвертый класс, а может, и в третий. И потом я никогда не стану дружить по указке».
– Когда она была маленькая, я для краткости звал ее Пулька, – продолжал секретарь. Кажется, он был при ней нянькой и считал своим долгом всегда становиться на ее защиту. – Но кто-то расслышал «Пульче», и это прозвище привязалось. С тех пор она не слишком выросла, – сказал он задумчиво, – хотя ест неплохо. Я слежу, чтобы каждый день съедала положенные витамины и всякое такое.
«Ну зачем он все это рассказывает? – подумала я. – Почему бы не дать нам спокойно распаковать вещи?»
Выставить их за дверь было неудобно, поэтому я решила удалиться сама.
– Пойду к себе в комнату, разложу книги, – сказала я. И с достоинством вышла из гостиной.
Глава третья
Комната Коломбы была раза в три больше, чем их с Лео комната в Генуе. За стеклянной дверью – балкончик, обращенный на задний двор. Кровать двухъярусная. Коломба выбрала ее по совету старого адвоката Паллавичини. Вдруг кто-нибудь из подружек захочет переночевать. Вот только подружек у нее не было ни в Милане, ни где-нибудь еще. Ну разве что тетки рассорятся и одна из них придет пожить к ней.
В углу возле окна Станислав с Араселио поставили фортепиано, сильно нуждавшееся в настройщике. В центре комнаты громоздились сумки и пакеты с вещами. Коломба сразу отыскала взглядом коробки с книгами. Открыла первую попавшуюся коробку и стала расставлять книги на нижней полке стеллажа.
Это были ее детские книги – почти все подаренные папой. Многие он читал ей сам, сидя в том самом кресле, в котором после его смерти обосновалась перед телевизором мама.
Разглядывая обложку «Винни-Пуха», всю в детских каракулях, Коломба почувствовала такую тоску, что у нее перехватило дыхание. Она сглотнула. Что бы подумала о ней Пульче, которая и глазом не моргнула, когда Ланчелот Гривз упомянул о смерти ее родителей?
Коломба продолжила расставлять книги. Вот «Чон Чон Блу» и «Волк Ураган», «Маленький принц» и «Невероятное нашествие медведей на Сицилию». (Как же она плакала, когда злодей эрцгерцог выстрелил в медвежонка Тони в театре «Эксцельсиор»!) А вот «Спокойная картошка», «Джим Пуговка», «Невероятные приключения Лавинии», «Десять в одной кровати»…
Между круизами, когда папа был с нами, он читал мне эти книжки перед сном. А после того как «Геркулес» затонул, я стала читать их перед сном Лео. Было бы нечестно оставить его без чтения. Но хотя это были книги для малышей, я считала их своими и не хотела отдавать ему.
На верхние полки я ставила книги, появившиеся у меня в последние годы. Какие-то мне дарили, какие-то покупала сама.
Вдруг у меня за спиной кто-то спросил очень серьезно:
– А «Таинственный сад» у тебя есть?
– Вот он! – машинально ответила я, вытаскивая книгу из большой коробки. И только потом поняла, что разговариваю с пятнистым чудовищем. Не иначе она подкралась на цыпочках, потому что я ничего не слышала. – Может, прекратишь за мной шпионить? Почему бы тебе не пойти к себе домой! – вспылила я.
Но она уже взяла «Таинственный сад» и листала его медленно, как зачарованная.
– Можешь дать ненадолго? – Голос ее звучал как будто издалека. – Мне ужасно хочется его перечитать. Свою книгу я отдала в прошлом году Леопольдине Сенгор, и она мне ее не вернула.
Эта пигалица правда не понимает, что я не хочу с ней общаться, или она такая непрошибаемая?
– Я никому не одалживаю книги. А тебя я вообще не знаю.
Мне хотелось наговорить ей грубостей, хотелось, чтобы она разревелась или хотя бы обиделась. Но она даже не поморщилась.
– Клянусь тебе, что верну! – воскликнула она, прижимая книгу к груди. – А я могу дать тебе что-нибудь из своих. У меня много книг.
– И «Ужастики» Стайна? – не удержалась я.
В Генуе наша учительница итальянского не хотела, чтобы мы это читали, и книга ходила у нас под партами.
– «Ужастики» у меня есть все. Только они мне надоели. Когда прочтешь тридцать или сорок книжек, уже становится скучно.
Коломба обернулась и оглядела Пульче с головы до ног. Может быть, первое впечатление (глупая, невоспитанная козявка, сующая свой нос в чужие дела) было ошибочным? Она решила устроить Блохе испытание.
– Тебе нравится «Бесконечная история»?
– Слишком тягучая. Не смогла дочитать ее до конца.
– Я тоже. А «Каникулы на острове чаек»?
– Прочла пять раз подряд.
– А «Послушай мое сердце»?
– Вот бы мне такую подругу, как Приска!
– А «Астралиск»?
– Знаешь, что странно? История грустная, но, когда Мадурер умер, мне не хотелось плакать.
– Мне захотелось тут же начать рисовать!
– А ты читала что-нибудь Кларабеллы Ризотто?
– У меня есть все ее книги, – сказала Коломба. – Смотри!
И она вытащила их из коробки. Тут были «Корабль страха», «Лола и Микеле», «Дочь изгнанника», «Тонина в митенках», «Статуя, которая росла» и все остальные романы Ризотто – всего около двадцати.
– Я видела ее два раза по «Телекуоре». В передаче «Жизнь удалась» у Камиллы Гальвани, – добавила Коломба. – Симпатичная, только помаду ей нужно посветлей.
– Но держу пари, ты не знаешь, где она живет.
– А зачем мне? Если я захочу ей написать, могу послать письмо на адрес издательства.
Пульче засмеялась и топнула ногой.
– Сейчас мы ходим у нее над головой. Она живет прямо под вами.
– Правда? – не поверила Коломба.
Она думала, что знаменитая писательница, которую приглашают на телевидение, живет в шикарной вилле с бассейном или хотя бы в «Белейшем квартале», в доме люкс, отремонтированном, с домофоном, жалюзи в зеленую полосочку и джакузи в ванной.
– Да, она ваша соседка, – просто сказала Пульче. – Я часто встречаю ее мужа на лестнице, когда спускаюсь, чтобы вынести мусор. И две их дочки ходят в нашу школу.
– Здорово! Как думаешь, можно будет попросить у нее автограф?
– Почему бы и нет? Вообще-то ты хозяйка ее квартиры.
Они стали расставлять книги вместе. Потом Пульче спросила:
– Ну так как? Дашь мне почитать «Таинственный сад»?
– А фильм ты видела? – спросила Коломба: ей не хотелось заканчивать разговор. Как же это, оказывается, приятно – болтать о книгах с кем-то, кто тебя понимает.
– Да, фильм отличный. Хотя там не совсем как в книге. Отец Колина – слишком молодой. Матери Диллона нет вообще. Но мне очень понравилось путешествие на корабле, и Индия, и как Мэри прячется под кроватью.
Я не знала, что и думать. У нас оказалось так много общего. Я поймала себя на том, что иногда улыбаюсь. Да, всю мою грубость как ветром сдуло. Пульче вовсе не была противной, как мне показалось вначале. Может быть, именно так и начинается дружба?
Глава четвертая
Когда все книги были расставлены по полкам, Пульче предложила Коломбе помочь с остальными вещами, и у той не нашлось причины отказать. Правда, в голове мелькнуло: «Ведь она увидит всю мою одежду, рамки с фотографиями, кассеты, мои рисунки, альбомы, тетради… Она все обо мне узнает. А я про нее не знаю почти ничего, даже сколько ей лет. Что она подумает, когда увидит всех моих кукол? Что я до сих пор в них играю? Или что это коллекция?» Но потом: «А, к черту! Не все ли равно, что там обо мне подумает эта пятнистая козявка?»
Она злилась на себя, потому что чувствовала, что на самом деле ей не все равно.
Ничего не говоря, Пульче начала методично разбирать вещи: складывала свитера перед тем, как положить на полку в шкаф, выбрасывала в корзину упаковочную бумагу, убирала пустые чемоданы на антресоли.
– Мне пришлось приучить себя к порядку, – объяснила она. – Там у нас наверху из-за Виктора Гюго и Ланча такой кавардак…
– Кто это, Виктор Гюго? У тебя есть брат?
– Нет, это мой дедушка. Я так всегда его звала. Когда я была маленькая, эти двое могли отправить меня в школу в разных туфлях: одной – синей, другой – коричневой. Говорили: «Главное, чтобы ноги по дороге не промокли». Но от учительниц попадало не им, а мне.
– А на каком вы этаже живете? – спросила Коломба.
– На последнем. Там всего три квартиры, потому что у нашей – большущая терраса. Можешь приходить ко мне играть, когда захочешь. – Она немного замялась. – А можно я буду иногда смотреть у тебя телевизор?
– У вас нет своего телевизора? – не поверила Коломба.
– Нет. Дедушка не хочет. Говорит, он мешает работать. У нас только радио. Ланч всегда слушает передачи на английском.
– Но как же ты совсем без телевизора?
– Если показывают что-нибудь интересное, иду к кому-нибудь из соседей. Поэтому у тебя и спросила.
Тут в комнату заглянула тетя Динучча:
– Перерыв! Мойте руки, а тебе, Коломба, неплохо бы и причесаться. Дедушка твоей подружки пригласил нас на обед.
– Вот хорошо! Заодно посмотришь мой дом, – обрадовалась Пульче.
– Какой молодец этот синьор Петрарка, – повторяла тетя Мити, пока мы поднимались по лестнице на пятый этаж. – Понял, что мы еще на чемоданах и нам сегодня не до готовки.
– Хорошие соседи всегда помогать в трудный день, – сказал Араселио.
– Но пригласить на обед семь человек, к тому же совсем незнакомых – это не шутка, – настаивала тетя Динучча.
– И в дом, где только мужчины… – пробормотала мама. – Еще неизвестно, чем они нас накормят…
Уговорить ее пойти с нами было нелегко.
– Идите сами. Я лучше останусь дома. Этот переезд меня доконал. Съем бутербродик и заодно посмотрю телевизор.
Но тети даже слышать не хотели:
– Это же будет ужасно невежливо. Он пригласил нас всех. Хочет поскорей познакомиться.
– Тогда мог бы спуститься к нам сам, а не присылать секретаря.
