Пир Хозяек

Джонс с трудом встал и вытащил из-под куртки пистолет. Шатаясь, он двинулся вперед и подошел к ним на десяток шагов. Мужчина сидел над своей поверженной жертвой на четвереньках и хищно оскаливался, показывая окровавленные зубы, а руками делал странные ритмичные движения, как будто он топчет труп. Немного в стороне второй уже задушил женщину, но продолжал трясти ее за шею, а ее голова моталась, как у тряпичной куклы, и билась об асфальт. Джонс навел на ближайшего из них пистолет и прицелился тому в голову.

                                      * * *

Толпа бурлила, как поток сходящего с гор селя, и текла мимо его ненадежного убежища. Он укрылся в небольшой нише, углублении на фасаде здания, и теперь терпеливо ожидал, когда толпа схлынет, но она все не заканчивалась. Перед Джонсом мелькали майки, костюмы, куртки и зажатые в руках смартфоны. Многие лица были искажены гримасой ярости, но толпа несла этих людей так же, как и всех остальных, и даже если они замечали Джонса, то не успевали отреагировать – толпа несла их дальше. Так он и стоял со своим бесполезным против такой массы людей пистолетом, прижатый к стенке и совершенно не понимающий, что делать дальше.

Он вспомнил все случаи, когда оказывался в такой большой толпе. Раньше их не так-то просто было найти – разве что на бейсбольных матчах около стадионов или на музыкальных фестивалях. Обычно среди всей этой суеты и шума он казался островком спокойствия, который неподвластен переменчивой натуре толпы. Она обтекала его со всех сторон, как река обтекает камень, не нарушая его покоя. Люди шли мимо, не замечая его, каждый был занят своими мыслями и заботами. Но он, оказываясь в центре толпы, каждый раз ощущал, что он не один, что вокруг него есть люди, которые чувствуют то же, что и он. Он чувствовал себя частью чего-то большего, чем просто масса проходящих мимо людей. Но не в этот раз. Сейчас он ощущал себя так же, как если бы попал в круг бегущих друг за другом огромных муравьев. Они были уже какими-то не такими. Чужими, по крайней мере для него.

Тем временем толпа от нестройного роя голосов перешла к скандированию. Джонс прислушался, и ему показалось, что они кричат какие-то лозунги, и он долго не мог понять, что это не осмысленные фразы, а просто ритмичный набор слов.

– Амина! Супитер! Амана! – кричала толпа тысячами голосов.

От толпы, проходящей сейчас перед ним, исходила странная и нечеловеческая сила. Джонса начали захлестывать волны неконтролируемого страха, и он сильнее прижался к стене, стиснув под курткой свой пистолет.

– Гиппо! Геросто! Непарос! – ревела толпа.

Джонс обследовал свое убежище и обнаружил позади небольшую и с виду очень старую дверь. Она почти слилась со стеной. Он поднажал плечом – дверь чуть подалась назад. Он обследовал ее петли и не смог понять, в какую сторону дверь открывается. На двери висел декоративный замок, весь уже старый и проржавевший. Джонс попробовал еще несколько раз двинуть плечом в дверь, но она не поддавалась, хоть с каждым разом расшатывалась все сильнее.

И вдруг вся толпа разом остановилась. Люди, как будто управляемые чьей-то волей, просто застыли на месте, и несколько следующих секунд прошли в леденящей тишине. Он слышал только дыхание десятков стоящих ближе к нему людей. Это было так жутко, что Джонс почти физически ощутил некое странное присутствие. Затем издалека раздался вой, словно сотни глоток открылись разом и завели дьявольский хор. Вой приближался и вскоре стал нестерпимо громким. Джонс увидел, как ближайшие к нему люди вскидывали руки и присоединялись в этому вою. По толпе шла волна.

Он повернулся спиной к толпе и отчаянно бросился назад. В ужасе он ощутил, как соприкасается с телами надрывно кричащих людей и как толпа отталкивает его обратно со всеми своими нечеловеческими силами. Получив наконец нужную ему амплитуду, Джонс, как пуля из пращи, влетел в нишу и с размаху ударил плечом в дверь, а затем вместе с ней оказался на полу грязного и пыльного помещения, куда, казалось, никто не входил еще с прошлого столетия. На улице было так громко и толпа была так поглощена своими делами, что сломанную дверь никто из них не заметил. Джонс, быстро вскочив и кое-как отряхнувшись, побежал по обнаружившейся тут же винтовой лестнице наверх. Добежав до третьего этажа, он остановился и, тяжело дыша, начал прислушиваться – кажется, никто его не преследовал.

Это было промышленное здание постройки середины прошлого века. Таких зданий много и в Тексаркане, и в том городе, где вырос Джонс. Когда-то это были заводы или мастерские, а потом их либо сносили, либо перестраивали в модные офисы. Стиль «лофт» – вспомнил Джонс нужное слово. На одной из дверей он увидел табличку «Конструкторское бюро Лоренгтона». Туда он и зашел, на всякий случай придвинув к входной двери тяжеленный и покрытый толстым слоем пыли стол. В этом продолговатом помещении, кроме рядом столов, были окна, и Джонс с некоторыми сложностями открыл одно из них, впустив внутрь теплый вечерний воздух и ритмичные крики толпы с улицы.

Наблюдая за толпой из своего укрытия, Джонс вспомнил, как он расправился с безумцами после аварии. Ему потребовалось четыре пули для того, чтобы остановить первого каннибала: первая, попавшая в голову, скользнула по черепу и лишь контузила его, вторая и третья вошли в грудную клетку, но не произвели видимого эффекта. Джонс никогда такого не видел раньше, но слышал, что так бывает во время полицейских операций с наркоманами – пули как будто не наносят им вреда. На его удачу, первый каннибал все-таки умер после четвертого попадания, а второй решил сбежать и, вскочив, устремился вдоль по улице. Джонс бросился за ним и натолкнулся прямо на эту толпу, которая захватила его и понесла. Ему потребовалось довольно много времени и усилий, чтобы протиснуться сквозь плотную массу людей и прибиться к стене. Хотя это безумно опасно во время нахождения в толпе, Джонс не мог поступить иначе – так пугала его эта масса странных людей.

Его наблюдения из окна не приблизили его к пониманию того, что же случилось с ними. Очевидно, ему не хватало знаний в области медицины или психологии, а возможно, и психиатрии, чтобы объяснить, что с ними сейчас происходит. Некстати Джонс подумал, что неминуемо погиб бы сегодня, если бы не его асоциальность. Любой нормальный человек пошел бы к людям и попытался их вразумить, и, скорее всего, они бы растерзали его, как ту женщину.

Ближе к сумеркам стало понятно, что толпы, бродящие по центру города, расходиться не собираются. С наступлением темноты освещение на улицах не появилось, и зрелище стало совсем пугающим: люди шли очень плотной массой, а освещалась она только крохотными огоньками смартфонов, которые многие из них держали в вытянутых руках. Это стало напоминать гигантское факельное шествие, только свет был не теплым, как от огня, а мертвенно-синим. Из окна это выглядело как река из огней, а через открытую форточку до Джонса доносилось бесконечное:

– Регедигида! Треги! Регедигида! Регедигида… Супитер! Треги! Супитер! Арамо…

Периодически толпа останавливалась и словно переводила дух. Затем следовали судороги, волнами проходившие по всей массе в виде диких воплей с синхронным воздеванием рук, а потом она снова начинала двигаться. Сначала толчками, а потом плавно, как река. Пока это все происходило без каких-либо лидеров и следов организации – как будто толпа сама собой управляла.

Размышляя над тем, как могут быть связаны между собой утренние граффити на стенах, картинки на экранах и поведение толпы, Джонс вдруг заметил, что находится в комнате уже не один: из-под стола из темноты на него смотрели два настороженных глаза.

– Кити-кити, кити-кити! – позвал Джонс и протянул руку, хотя у него не было никакого угощения.

Кошка дернулась, но не сдвинулась с места, продолжая на него неотрывно смотреть. Она была сильно испугана, но старалась не подавать вида. Впрочем, как и Джонс.

В этот момент толпа за окном снова перестала кричать и успокоилась. Повисла тяжелая тишина. И тут Джонс внезапно увидел, как кошка в этой полной тишине встала, выгнула спину и вздыбила шерсть, словно услышав в ней что-то пугающее. Когда толпа снова закричала, кошка вдруг успокоилась и снова села, лишь помаргивая глазами. Так повторилось еще пару раз, и каждый раз Джонсу становилось жутко от того, как кошка пугалась тишины. Как будто она слышала в этой тишине нечто недоступное человеческому слуху.

– Не бойся, пушистик, это просто какое-то шествие или что-то вроде того…  – ободряюще произнес Джонс и сам понял, как фальшиво прозвучал его голос.

Кошка взглянула на него как на идиота и быстро моргнула. Она принялась умываться, но потом снова услышала что-то, что заставило ее вздыбить шерсть и даже зашипеть. Наконец ей, видимо, надоело это представление, и она, невзирая на настойчивые призывы Джонса, осторожно прокралась вдоль стены и исчезла в опустившейся темноте.

– Понятно, – расстроенно произнес Джонс. – Спасайся сам как можешь, а я о себе позабочусь. Или что-то вроде того. Ну что же, мне и правда тоже пора.

Джонс начал собираться, прислушиваясь к предательски урчащему желудку.

– Где-то тут должен быть выход во двор, попробую обойти эту толпу дворами…

Под аккомпанемент навязчивого речитатива, доносившегося с улицы, он отодвинул стол, загораживающий дверь, и настороженно прислушался. Вроде бы в здании было тихо. Уходить отсюда не хотелось, кто знает, что ждет его там, на этих обезумевших улицах? Джонс вздохнул, проверил пистолет, затем зачем-то перекрестился и начал спускаться по лестнице на первый этаж.

Глава 2

Утренняя заря неуверенно поднялась над просторами штата Техас, но его жители так и не увидели солнца в этот и последующие дни – оно было скрыто за дымом пожарищ, поглотившим все небо. Солнечный свет уступил место туманной мгле, а потрескивание счетчиков Гейгера заглушило пение птиц. Люди продолжали бежать из опасных городов, боясь, что новые бомбы упадут на их головы. Немногие стучались в запертые двери убежищ, искали спасения у властей, но чиновники и полисмены покинули город первыми, еще до начала всеобщего бегства. И исход из павших городов продолжился…

Подходящую машину он нашел далеко не с первой попытки – после ЭМИ-удара они все превратились в бесполезные куски металла и пластика. Новые блестящие автомобили с новомодными дисплеями внутри стояли теперь по обочинам дорог и словно бы спали. Довольно быстро он сообразил, что вскрывать каждую машину на улице нет никакого смысла и нужно искать гараж с каким-нибудь старым автомобилем. Без электроники и всех этих модных штучек. Ему требовалось что-то из той эпохи, когда компьютеры были настолько большими, что никому в голову не пришло бы вставлять их в автомобили. На его удачу, он сейчас был в фешенебельном районе города, и тут, среди пустовавших особнячков с табличками «Дом на продажу» или «Аренда», везде были личные гаражи. Джонс наугад выбрал дом с гаражом и перемахнул через заборчик, рассчитывая попасть туда изнутри.

Этот пятидверный «Рейндж Ровер» когда-то был веселого желтого цвета, но время и гаражная пыль на оставили ему шансов, и теперь он был просто грязно-бурым. А возможно, все дело было в освещении, а точнее, в его отсутствии. Джонс пытался отдышаться – он только что с помощью кирпича, ломика и грубой силы взломал гаражную дверь, и теперь в трясущемся свете фонарика угловатые обводы машины перед ним создавали странную игру света и тени.

– Ну, если и ты, приятель, не заведешься… – угрожающе процедил Джонс и полез внутрь машины.

Джип завелся, для порядка немного покашляв, и теперь бодро тарахтел своим двигателем, словно проснувшись от долгого сна. Джонс нашел пару канистр с бензином и нагрузил машину разными полезными предметами вроде складной палатки и даже пары спиннингов. Хозяин гаража, похоже, был поклонником загородного отдыха, и Джонс порадовался, что ему попался именно его гараж, а не стойло мустанга какого-нибудь городского мажора.

Джонс разложил удобное переднее сиденье джипа и собрался было поспать. Хотя он смертельно устал, это ему поначалу не удалось – роившиеся где-то неподалеку на улицах толпы продолжали кричать и выть, на окраинах раздавалась стрельба, и пару раз он слышал даже глухие разрывы. В бардачке машины он нашел сигареты, но ни крошки еды и от безысходности вылез из гаража, закурив.

Все небо было озарено необычными сполохами. Мерцающие зеленые и синие огни, полосы и как будто бы покрывала колышущейся материи, пронизанные красными и пурпурными вспышками, танцевали на фоне темного неба, создавая завораживающую симфонию света и тени. Северное сияние на границе Техаса и Арканзаса, подумать только! Немного поразмыслив, Джонс решил, что это одно из последствий ЭМИ-бомбы – наверное, единственное безопасное и красивое. Наконец, вдоволь насмотревшись на эти чудеса природы, он вернулся в машину, заглушил двигатель и забылся неглубоким беспокойным сном до рассвета…

                                         * * *

Он проснулся около семи утра в своей новой машине – желтом «Рейндж Ровере» – и сначала даже не поверил, что вчера все это случилось: произошедшее определенно казалось дурным сном.

Это было теплое и светлое утро, солнце только начинало свое ежедневное путешествие по небу, а воздух был чист и свеж, и только легкий ветерок доносил цветочные ароматы. Джонс вышел из гаража во дворик и потянулся. Несмотря на то что он прикорнул прямо в салоне машины, он чувствовал себя выспавшимся. Вдалеке виднелись крыши других особняков, окруженных своими зелеными садиками. Там, наверное, тоже были изящные ограды, за которыми находились ухоженные газоны, аккуратно подстриженные кусты и деревья. Если бы не чрезвычайные обстоятельства, он никогда бы не оказался в этом районе в роли жильца, пускай и временного – такой дом был ему, лейтенанту береговой охраны, совсем не по карману.

– Мы с Луизой еще и за учебу-то кредиты не выплатили, хотя уже года три как расстались, – сказал Джонс, обращаясь к аккуратно подстриженному кусту роз.

В любой другой день на фоне всей этой зелени и очарования пригородной жизни по улицам катили бы автомобили, а по тротуарам спешили бы прохожие, сосредоточенно бегущие по своим делам. Может быть, трусили бы любители ранних пробежек. Респектабельные пенсионеры выгуливали бы своих домашних питомцев. В любой другой день, но не сегодня.

Судя по всему, ущерб городу был нанесен основательный. Электронно-эмиссионный удар, который стал причиной аварии машины Джонса, превратил некогда благоустроенную и благополучную Тексаркану в мертвый каменный лабиринт. Трансформаторные станции сгорели, и электричества не было, потому что ремонтные бригады не вышли на линию. Как подозревал Джонс, все электрики города сейчас торчали в этих толпах, сбившихся на центральной площади и улицах. Вместе с полицейскими. Разумеется, не было телевидения, мобильной и телефонной связи, интернета. Джонс надеялся, что сохранилось радиовещание, особенно небольшие частные станции, у которых могло быть аналоговое оборудование, но проверить эту догадку он пока не мог – радио в его новой машине не работало. Про все остальные атрибуты спокойной городской жизни (банкоматы, светофоры, сигнализация в магазинах, терминалы, камеры наблюдения) он уже и не вспоминал. Даже не имевшему инженерного образования Джонсу было понятно, что этого всего не будет до тех пор, пока не заменят сгоревшие коммутаторы. В общем, предсказать, через какое время в Тексаркане восстановится нормальная жизнь, сейчас было невозможно – все зависело от того, как быстро придет помощь извне.

В ходе этих размышлений Джонс обошел весь особняк, который волею судьбы оказался в его временном владении, взломал несколько дверей, но нашел всего пару кексов в упаковке и бутылку воды. Возблагодарив высшие силы за то, что выпеченные в США ромовые кексы пригодны к употреблению практически неограниченное время, Джонс ими и позавтракал, продолжая рассеянно слушать отдаленный хор голосов, доносящийся откуда-то из центра города. Толпы не только не разошлись за ночь, но участники этих бдений, казалось, совершенно не устали. Оружия или каких-то полезных в его нынешней ситуации предметов в доме не оказалось. Очевидно, что хозяева подготовили этот особняк к продаже, личные вещи вывезли, а все остальное законсервировали.

– Так-так-так. Очевидно, что здесь мне делать нечего и надо выбираться из города. Но все-таки я должен провести ревизию и по соседству, вдруг тут что-то осталось? – сказал Джонс и принялся за дело.

Джонс перелез через декоративный заборчик и оказался на территории соседнего участка. Тут все было примерно так же, как и в том особняке, где он переночевал. С помощью фомки он открыл дверь и прошелся по комнатам. Этот дом хозяева покинули, похоже, в большой спешке. Он размышлял, как скоро сюда, в этот район бедствия, придет помощь. В том, что помощь рано или поздно придет, он не сомневался – даже при наличии внешней угрозы в этой стране достаточно сил и ресурсов, чтобы справиться с любым локальным происшествием или чрезвычайной ситуацией. Он был уверен, что где-то уже собирается национальная гвардия, а специальные службы оцепили Тексаркану или пострадавшую часть штата и готовят гуманитарную операцию. Образ ситуационного центра Тексарканы в его голове померк – после того как он воочию видел скандирующие толпы, было ясно, что, кроме них, в центре города ничего нет – и переместился куда-то за пределы города. Возможно, в Ред-Ривер-Депотс, где есть какие-то военные части и там уже собираются силы правопорядка. Так Джонс распрощался с идеей двигаться в центр Тексарканы и решил как можно скорее покинуть город.

Он не знал, что происходит в других городах Штатов, но с большим усилием припомнил кое-какие сведения из курса по оружию массового поражения, который проходил еще в военном колледже, и вспомнил, что во время испытаний ЭМИ-оружия в Калифорнии на Гавайях (а это без малого в двух тысячах миль от эпицентра) пропало освещение в городах и последствия устраняли многие месяцы. Что-то там было про повреждения магистральных линий электропередачи, кажется, они самые уязвимые для таких бомб. И единственное важное, что он точно вспомнил: на оптоволокно этот взрыв не мог повлиять, а это значит, что часть компьютерных сетей сохранилась и вполне может работать!

Джонс подумал, что в одном из этих особняков, возможно даже в соседнем, наверное, раньше жила какая-нибудь молодая семья, которая сейчас только что вернулась бы из города на выходные. Счастливая тихая и мирная жизнь… Странным было лишь то, что сейчас все, абсолютно все эти дома пустовали.

Затем Джонс, завершая обход дома в поисках чего-нибудь полезного, начал размышлять о сигнале DEFCON ONE и в целом о системе оповещений на случай чрезвычайных ситуаций в стране. Не все это знают, но есть и другие шкалы измерения уровня боевой готовности. DEFCON используется американским правительством и военными для определения степени своей готовности противостоять внешним и внутренним угрозам, поэтому подача этого сигнала в случае масштабного помешательства или гражданского бунта – а Джонс не сомневался, что имеет дело с чем-то подобным – вполне оправданна.

– Точно, это более чем оправданно, старина! Если бы ты сам видел это зверье, ты бы так не сомневался, – сказал Джонс, стоя в полутьме первого этажа особняка и обращаясь в старому ландромату. – Существует также LERTCON для союзников по альянсу, REDCON (он используется отдельными воинскими подразделениями США) и другие сигналы, – продолжил Джонс свою лекцию, обнаружив, что звук собственного голоса его успокаивает.

Он подошел к свалке старых вещей и вытащил из угла пыльную бейсбольную биту, которую придирчиво осмотрел.

– Но самая важная шкала боевой готовности после DEFCON – это, несомненно, шкала EMERGCON. Она для ядерной войны! – завершил Джонс, нанося битой размашистый удар по воображаемому противнику.

Размышления привели его к уверенности, что ситуация в целом находится под контролем федерального правительства – по крайней мере, ракетного нападения на Соединенные Штаты не произошло и чрезвычайная ситуация имеет локальное значение. Но похоже, продолжал рассуждать Джонс, расхаживая с битой на плече и осматривая стоявший в гараже мопед, что разработчики системы не всё учли: например, вот такая чрезвычайная ситуация, которая разворачивалась сейчас в Тексаркане, явно выходила за рамки. И самое главное – если поражены почти все люди, то любая система оповещения оказывается бесполезной, ведь ею просто некому пользоваться. Этим дикарям, которые сейчас бегают по улицам, сбившись в толпы, этим одичалым можно что угодно присылать на их смартфоны – все будет без толку. Это примерно так же глупо, как продолжать мучить этот чертов мопед, который, очевидно, давно сломан.

– Одичалым, – вслух произнес Джонс, и это слово из давно позабытого сериала ему понравилось.

Джонс начал собираться в дорогу и сложил все более-менее ценное из найденного в доме в багажник своего «Рейндж Ровера». Затем он с небольшими трудностями вручную открыл дверь гаража и уселся за руль. Мимо гаража прошмыгнула черная кошка, не обратившая на сидевшего в машине человека никакого внимания. Джонс наплевал на приметы, завел двигатель и выехал на дорогу. Пора было выбираться из этого города.

                                         * * *

Северо-западный выезд был перекрыт импровизированным блокпостом из двух армейских грузовиков, поставленных так, что проехать можно было только зигзагом на минимальной скорости. Машины пропускали достаточно быстро и лишь с беглым осмотром, но все равно блокпост уже накопил перед собой небольшую пробку. Здесь собрались все хиты американского автопрома конца прошлого века – все, что смогло завестись и поехать после вчерашнего удара. Джонс с любопытством разглядывал раритетный «Форд Темпо», ехавший слева, и мелькавший то справа, то по диагонали «Олдсмобиль Катласс». Когда он открыл окно и попытался поговорить с соседями, выяснилось, что никто с ним разговаривать не желает – стекла были закрыты и все старательно отводили взгляд. Что-то, что случилось вчера, заставило их не доверять теперь всем остальным, даже таким же, как они, беженцам.

Джонс терпеливо дождался своей очереди и въехал на блокпост, поравнявшись с пухлым военным с сержантскими нашивками и зеркальными очками на глазах.

– Лейтенант береговой охраны Генри Джонс, – представился Джонс и показал из рук свои документы.

– Отлично, сэр! – ответил сержант, не отсалютовав ему по уставу. – Посмотрите прямо на меня, сэр!

Джонс взглянул ему прямо в зеркальные стекла очков.

– Процитируйте на память небольшой фрагмент текста, сэр!

– Что именно, сержант?

– Все равно что, любой стишок, молитву…

– Хорошо. Двадцать второй псалом. И когда пойду я долиной смертной тени… и не убоюсь я зла и… как там дальше… потому что ты со мной. Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня. Принеси мне… нет, не так. Ты приготовил передо мной трапезу из врагов моих. Ты умастил елеем голову мою, и чаша моя преисполнена. Вот. Как-то так, кажется…

– Спасибо, сэр. Этого достаточно. Смартфон или другая электроника у вас с собой есть?

– Нет. Только радио в машине, и то сломано.

– Отлично. Рекомендовано не включать электронные устройства, сэр. Куда вы направляетесь?

– В Сан-Антонио, на военную базу Лакланд, в свою часть.

– Спасибо, сэр, в добрый путь! Проезжайте!

– Сержант! – позвал Джонс.

– Да, сэр? – оглянулся тот.

– Что известно про общую обстановку? – Джонс покрутил пальцем над головой.

– Очень мало, сэр. Лишь отрывочные сведения. Масштабная хакерская атака. Система управления войсками выведена из строя. Рекомендовано не включать электронные устройства. Противник использовал какой-то новый вид оружия. Психический или что-то такое. Больше ничего, сэр. Проезжайте, проезжайте!

– А кто противник? – спросил Джонс, но военный его не услышал.

В этот момент позади них раздались крики, и Джонс увидел в левое зеркало, как из желтого «Шевроле» за две машины от них выскочил латинос в яркой майке и с пистолетом в руке. Другой военный сразу же взял его на мушку и начал кричать. Джонс только успел заметить, что из «Шевроле» вылез пассажир и в руках у него был автомат, как позади началась стрельба. Зеркало его машины разлетелось вдребезги и повисло на проводах, а сержант, только что разговаривавший с ним, вскинул свою винтовку и открыл ответный огонь. Джонс машинально дал по газам и рванул вперед, за пределы Тексарканы.

                                        * * *

Джонс всегда считал, что любая, даже самая обычная, дорога где-нибудь в американской глубинке – это самая настоящая дорога приключений. Впрочем, он не был в других частях страны, поэтому любил только дороги Техаса. Любая из них, особенно в этой части штата, между реками Ред и Бразос, примечательна. Она изгибается и извивается, словно змея, между бескрайними полями и густыми лесами. Или, наоборот, идет ровно и прямо сквозь пространство, как будто это стрела воли Господней. Иногда по обеим сторонам дороги раскидываются золотистые поля, покрытые ковром спелой пшеницы или кукурузы, которая колышется на ветру. А бывает, что сутками вокруг нет ничего, кроме ветряков на горизонте, пустынных кактусов и перекати-поля.