Кто я сегодня?

Поэтому я сполоснула лицо холодной водой и бодро вышла из спальни, надеясь, что стук моего сердца слышен только мне.

Руслан в тот вечер был так нежен, что я невольно забыла и про Максима и про всё на свете. Отсутствие секса не испортило впечатления от него. Наоборот, оставило в памяти чувство, при воспоминании о котором в животе щекочут бабочки… Муж водил подушечками пальцев по моей спине и ногам. Едва заметно касаясь кожи. Словно боялся, что более грубые прикосновения убьют атмосферу легкости и воздушности, которая тогда витала в воздухе. Сюжет фильма запомнился нам только названием и титрами… Вся его суть прошла мимо нас. Мы прижимались друг к другу, стараясь заполнить каждую клеточку теплом, как будто все батареи мира вдруг разом отказали. Руслан наигрывал пальцами на моей спине какой-то незамысловатый мотив. Я вторила его, проигрывая в голове. Еще в ней крутилась мысль о том, что музыка между двумя людьми рождается от прикосновения не к телам, а к душам. Во мне проскользнула тень сожаления, что в браке мелодия счастья перебивается звуками скандалов. А то и вовсе заглушается ими. Я тряхнула головой, отгоняя ее. И уткнулась мужу в ключицу, пытаясь спрятаться там от всего мира. И в первую очередь, от себя самой… Это был один из самых лучших наших вечеров.

Руслан уснул быстро. Меня же сон навещать не спешил. Я всячески старалась думать только о муже. Но, маленькие предатели в сером веществе упорно советовали мне взять в руки телефон. Чтобы проверить в онлайне ли Максим. Мне самой стало мерзко от себя. Фууу… Я в жизни никогда не позволяла себе смотреть на других мужиков. Да, у нас не самая счастливая семья. Но, точно уж не хуже, чем у других. Мы столько всего вместе пережили! Один только крах компании Руслана чего стоит… Я помню день, когда это произошло, как вчера. Он напился так, что двое друзей с трудом подняли его на этаж. Я никогда не видела его в таком состоянии. Не человек, а тело, мешок неподъёмных костей. Мой непьющий муж «насохатился» так, что не мог стоять на ногах! После этого у нас была череда безденежья… Глухого, непроходимого безденежья… Мы ездили только на трамваях и троллейбусах. Ели жареную картошку и гречку. Это случилось после двух лет нашей совместной жизни. Понадобилось кучу времени, чтобы наши доходы стали покрывать расходы.

А мои напрасные попытки забеременеть… Четыре года у нас ничего не выходило… И только когда я уже опустила руки, устав бегать по врачам, Бог послал нам драгоценный подарок – Димку. Когда я рассказала Руслану о двух полосках, он упал мне в ноги и ревел…

Я очнулась от воспоминаний, почувствовав, как по моей щеке течет мокрый ручеек. Стерев его тыльной стороной ладони, я плотнее прижалась к мужу, мысленно обещая больше не писать Максу. «Даже думать про него не буду!» – Пообещала я себе. И гордясь принятым решением, уснула.

Глава 10 (Максим, сейчас)

О таком повороте я не смел даже мечтать. Мне выдалась небольшая роль Создателя… Я всегда думал, что только из маленьких детей можно вылепить то, что тебе заблагорассудится. Однако я ошибался. Мне посчастливилось принять участие в великом эксперименте. Я получу то, о чем мечтают тысячи мужчин: жену, которую сделаю сам. Я могу рассказать ей о чем угодно… О любых событиях и эмоциях, которые их сопровождали. И она всё примет за чистую монету! Её память, по каким-то не известным мне причинам, отторгла всю прошлую жизнь, уступив место новой.

Я никогда особо не хотел жениться, и уж точно не хотел заводить детей. Брак с Софией получился спонтанным и ненужным. Мы так и не сумели стать по-настоящему близкими людьми. Сказать по-честному, мы даже и не стремились к этому. Каждый из нас жил своей жизнью. Нас скрепляли только необходимые бытовые дела, которые неизменно придумывала София. А я, как нормальный мужик, не мог видеть женщину с молотком или перфоратором в руках. Поэтому мне и приходилось участвовать в благоустройстве нашего «семейного гнезда».

Эти мысли крутились в моей голове, пока я заваривал чай. Наконец, мы уселись друг напротив друга, и я мог погрузиться в рассказ о «нашей счастливой семье».

– Мы познакомились одиннадцать лет назад. На вечеринке, посвященной новогоднему корпоративу. Ты пришла туда со своим бойфрендом. – В этом месте Алина удивленно подняла бровь. – Да-да! Тогда ты была не свободна. Но, это ничуть меня не смутило. Я сразу выделил тебя. Самая статная, самая красивая, в самом блестящем платье. Однако, это не мешало тебе держаться скромнее всех девушек, которые там были. Я смотрел на тебя и не мог налюбоваться.

Алина густо покраснела, и я, улыбнулся, заметив, как приятна ей моя оценка. Что, впрочем, не удивительно! Девушки – самые предсказуемые из всех существ на земле. Скажи любой из них, что она красавица – сразу зардеются, улыбнутся… Ну, истинные феи! Тьфу. Я мысленно сплюнул. И невозмутимо продолжил:

– Мы столкнулись с тобой в коридоре. Я подошел к тебе и прямо сказал, что ни одна присутствующая здесь девушка не сравниться с тобой в красоте.

На самом деле, я не врал. Это, действительно, были воспоминания Алины. Только на месте ее настоящего мужа был я. Вот и всё. Она сама рассказывала мне историю их знакомства. И мне оставалось сейчас только складывать кирпичики её новых воспоминаний на старый фундамент. Кирпич за кирпичиком. Глядишь, что-нибудь, да и выстроим! Я самодовольно ухмыльнулся.

Алина жаждала продолжения. Не выдержав моей паузы, она спросила:

– И что я тебе сказала? Наверное, отшила?

– Как бы ни так! Ты приняла мой комплимент. И сказала, что тебе приятно. Тогда я, краем глаза увидел, что твой парень занят и не обращает на нас внимания. Вытащив свою визитку, я вложил ее тебе в руку.

Алина недоверчиво смотрела на меня:

– Ты еще скажи, что я тебе сама и позвонила?!

– Да! Представь себе! Уже на следующий день. А через два дня мы стали официально встречаться. – И это тоже было истинной правдой. Когда Алина рассказала мне об этом, я еще подумал, что она ветреная и несерьезная. Как можно позвонить какому-то незнакомому мужику? Даже то, что он потом стал её мужем, не оправдывало этого безрассудного поступка. Уже тогда я понял, что Алина одна и из этих неверных и легкомысленных баб. И мне уж точно будет её не жалко.

Наверное, эта злость отразилась сейчас на моем лице, потому что Алина настороженно сдвинула брови и спросила:

– Ты чего? Всё в порядке?

– Да. Просто вспомнил, как твой бывший ухажер не давал нам покоя, и мне даже пришлось с помощью кулака объяснять его теперешнее положение. – Вот здесь я соврал, чтобы как-то обосновать появившееся раздражение.

В глазах Алины читалась смесь недоверия и восхищения одновременно. Еще бы! Двое парней волтузят друг друга из-за нее…

– А что потом? Когда мы поженились? – Наверное, подсознательно ей хотелось узнать сначала самые радостные события. Она ничего не спрашивала про свою якобы «болезнь» и приступы…

Мне понравилась эта игра. Чертовски увлекательно строить новую реальность для человека. Будучи подростком, я частенько играл в «Sims». Это компьютерная видеоигра в жанре симулятора реальной жизни. Игрок создаёт виртуальных людей – «симов», помещает их в дома, следит за их настроением, помогает им удовлетворять потребности и исполнять желания. Игроки могут заселять симов в уже существующие дома (и при желании перестраивать или обставлять их) или строить свои собственные. Каждые последующие дополнения в этой игре расширяют возможности игроков, добавляя новые функции, предметы и миры для проживания симов. Хах! Кто бы мог подумать, что во взрослом возрасте я смогу завести себе реального, живого «сима».

Чай закончился. А рассказ о нашей прошлой жизни был в самом разгаре. Вдохновившись тем, как внимательно слушает меня «жена», я продолжал говорить:

– Несмотря на быструю завязку наших отношений, поженились мы только через год. К тому времени я был зачислен в оперативный отдел уголовного розыска.

– То есть ты работаешь в полиции? – Алина уточнила.

– Да. – Я не стал скрывать свою настоящую деятельность. Не имело смысла. В таком длительном вранье, это могло стать убийственным фактом, разрушившим всю мою слаженную фантазию.

– А я? Кем работала я? На кого училась?

Абсолютно не зная ничего про потерю памяти, про ее виды и проявления, я понимал, что накладывать новые воспоминания лучше всего на уже знакомые. Если вдруг какие-то моменты и всплывут в голове, так будет сложнее отличить вымысел от правды. Поэтому в основных эпизодах жизни Алины я решил не врать вообще. Выкладывал всё, о чем знал сам:

– Ты училась на делопроизводителя. Или по-простому – секретаря.

Увидев, как по лицу девушки проскользнуло разочарование, я, воспользовавшись ситуацией, сказал:

– Да, Крис! Каждый раз, когда я тебе об этом рассказываю, ты кривишься и говоришь, что у тебя не могло быть такой скучной профессии. – Я улыбнулся.

– Вот я сразу об этом подумала! – Алина нашла внутри себя отклик на эту фразу. Этот маленький факт совпадения её эмоций и моих слов дал моим позициям подкрепление.

– После учебы ты несколько лет отработала секретарем в ЖКХ. Параллельно с работой окончила курсы на менеджера по персоналу и вскоре ушла в компанию, которая предложила тебе эту должность.

– А сейчас? Я всё еще работаю в той компании? – Алина терла виски. Информации оказалось для нее слишком много. И я решил, что пора остановить наш разговор и дать ей отдохнуть.

– Крис, давай ты отдохнешь! Может, даже поспишь. А вечером я продолжу рассказ.

– Да. Пожалуй, так будет лучше. А то что-то я и, правда, устала.

Я помог ей встать и дойти до кровати. Накрыв её одеялом, я вернулся на кухню. Потирая циферблат часов, я думал о том, что делать дальше…

Глава 11 (Алина, сейчас)

Я не могла понять, сколько проспала. В доме весь день горел электрический свет. Поэтому ощущение времени терялось. Но, без этого света мы не увидели бы ничего дальше собственного носа. Окна были закрыты ставнями. Создавалось впечатление, что они не просто закрыты, а заколочены.

Поворочавшись немного, я встала. Голова была на удивление свежей. Боль ушла. Какой же это кайф! Как будто сон разгладил собравшиеся в ней складки. Это ощущение ровности и свежести меня обрадовало.

Я прислушалась к себе. Ничего. Воспоминаний так и не прибавилось. Вздохнув, я решила пройтись по комнатам еще раз. Может, какой-то знакомый предмет натолкнет меня на мысли о моем прошлом.

Дом был большим. С высокими потолками и просторными комнатами. Обстановка меня не слишком радовала: такое ощущение, что женская рука давно здесь ни к чему не прикасалась. На это замечание напрашивались три вывода: либо я, действительно, сильно болею, либо я плохая хозяйка, либо мы переехали сюда недавно. Какой из них верный, я не знала…

Спальня представляла собой комнату, в центре которой стояла большая кровать. Мягкая, но уже местами потертая. С левой стороны от нее стояла маленькая тумбочка. На ней лежала не менее затертая книжка. Я прочитала автора и название: Эрих Мария Ремарк «Жизнь взаймы». Внутри ничего не отозвалось. Но, я точно знала, что этот писатель известен. И что, возможно, я даже читала его. Помимо кровати и тумбы в спальне был шкаф. Он – единственный, кто выглядел новенько. Я провела по нему рукой. Гладкий, как будто недавно отполированный. Еще и моего любимого цвета: винного. Я улыбнулась этой крупице воспоминаний. Красный. Бордовый. Винный. Все эти оттенки были мне по душе.

Это меня приободрило. Глубоко вдохнув, я и сказала самой себе: «Я обязательно всё вспомню! Обязательно!».

– Что ты сказала? Я не расслышал? – В этот момент с улицы вошел Максим.

Мне пришлось досрочно закончить осмотр дома.

– Да я говорю, что обязательно должна всё вспомнить!

Муж снял ботинки, стряхивая с них снег. От него веяло холодом. Красные щеки только подтверждали мое предположение о погоде.

И я, даже не дождавшись, пока он полностью разденется, задала один из самых волнующих меня вопросов:

– Скажи, а почему у нас весь день закрыты окна?

Мне показалось, что мужу этот вопрос не понравился. Желваки на его скулах напряженно заходили, но тут же снова расслабились. Я чувствовала, что ответ может меня расстроить, но не могла не спросить об этом.

– Это как раз то, о чем я хотел с тобой поговорить. Самая сложная часть беседы. Я всегда рассказываю тебе об этом в последнюю очередь.

Мы прошли в комнату, в которой я проснулась утром. Два деревянных стула по-прежнему жались друг к другу. На меня эта картина почему-то производила удручающее впечатление. Я подошла и, схватив один из них за спинку, отодвинула от другого. От этого простого действия я почувствовала облегчение. Жестом хозяйки я поправила скатерть на столе. И только тогда села на диван. Макс вошел в комнату и расположился на одном из стульев.

– Эти окна не просто закрыты ставнями. Они забиты.

Он сказал это так просто и буднично, как будто все люди живут в домах с забитыми на гвозди окнами… Мой желудок мгновенно пережал спазм. И меня резко затошнило. Что это за дом такой?! С заколоченными окнами. С человеком, которого я вижу впервые. Вранье. Липа… Может, я и не помню ничего, но это не означает, что я дура! Страх так сильно сковал мое горло, что я почти перестала дышать. Вжавшись в мягкое нутро дивана, я сидела не шелохнувшись. А Максим продолжал:

– Я настолько привык к этому страху в твоих глазах, что уже не удивляюсь и не расстраиваюсь. Первый раз твой провал в памяти случился два года назад. В тот день ничего не предвещало беды. Я как всегда пришел вечером с работы. Только вместо ужина обнаружил тебя, лежащую на полу. Кое-как я привел тебя в чувство. Также как и сейчас, ты ничего не помнила. Я сразу повез тебя в клинику. Там провели долгий и внимательный осмотр. Но, ничего так и не выявили…

Он говорил, а я закрыла глаза. Дурнота усиливалась. Господи, ну почему это со мной?! Если это правда, тогда я точно больна… Мне хотелось, чтобы Максим замолчал. Чтобы я и дальше ничего не знала. Но, он, словно на зло, продолжал говорить:

– Тебя выписали через месяц, сказав, что возможно так на тебя повлияло переутомление и постоянные стрессы на работе. Ты, и правда, мало отдыхала в последнее время. Несколько месяцев после лечения всё было хорошо. И мы забыли об этом инциденте, как о дурном сне. Но, через полгода приступ повторился снова. Затем снова и снова… Я продал машину и дачу, чтобы сделать комплексное обследование. Оно показало, что это, вероятнее всего, диссоциативная амнезия. Симптомы такой амнезии, как правило, возникают на фоне стрессовой ситуации. Если сравнить их возникновение с какими-то другими явлениями, то они сопоставимы с аллергией – возникают как последствие. Такое заболевание имеет целый список необъяснимого поведения. И лечение от этого расстройства только одно – покой и смена места жительства. С минимальным количеством людей вокруг и минимальными контактами.

Открыв глаза, я увидела, с каким сочувствием смотрит на меня муж. И мне внезапно стало стыдно. Я думаю только о себе! А каково сейчас ему? Каково ему было тогда, когда всё это происходило? Возиться с женой, которая за два года теряла память бессчетное количество раз… Каково ему?! Каждый раз видеть страх в моих глазах. Страх, что я принимаю его чуть ли не за маньяка. Поддавшись нахлынувшим чувствам, я резко встала и, подойдя к нему, обняла. Он крепко сжал меня в ответ, давая понять, что готов меня поддержать и на этот раз…

– А окна заколочены потому, что в один из своих приступов, ты сбежала, разбив одно из них. И я потерял покой, пытаясь найти тебя на протяжении двух недель…

Я обмякла в его объятиях, понимая, что всё куда хуже, чем я могла себе представить…

Глава 12 (Максим, тогда)

Я не понимаю людей, которые не хотят идти на работу. Которые считают дни до пятницы и придумывают разные поводы, чтобы сбежать домой пораньше. Чем они занимаются дома? Смотрят телевизор? Играют в компьютерные игры? Что их так влечет туда? Почему бы не сидеть на своем рабочем месте и не приносить хоть какую-то пользу обществу?! Я, действительно, этого не понимаю. И, хоть убей, не верю, что все мои коллеги образцовые мужья и отцы. Это уж точно не про них. Просто они все до одного – ленивые задницы! Надо иметь честность и признаться в этом самому себе. Хотя, я преувеличиваю. Не все. К одному человеку это не относится. К моему шефу – Алексею Владимировичу Франку. Чтоб ему пусто было с его немецкой фамилией… Как-то ради интереса я залез в интернет и прочитал о том, как она расшифровывается. Первое определение я отмел сразу: «свободный, честный, открытый». Это явно не про него! Второе пришлось мне по душе: «копье». Это да… Франк – единственный человек, после отца, который внушает мне дикий страх. Одним ударом он может воткнуть копье своего гнева глубоко во внутренности подчиненных. Вдобавок еще и провернуть… Я помню до мельчайших деталей моменты, когда шеф вызывал меня к себе. К счастью, их было не так много. Его кабинет – это единственное место на работе, с которого я хочу сбежать.

Я попытался переключиться с этих мыслей. Что-то много времени сегодня я уделил своему начальнику. Не к добру это…

День выдался настолько спокойным, что я заскучал. Не люблю такие «маринованные» дни. Мы, конечно, не за кражи и безостановочные убийства. Просто слишком уж давит это безделье.

Поддавшись порыву скуки, я открыл вкладку на странице «В контакте». Белый конверт мигал, призывая открыть его. Ткнув мышью, я прочел сообщение: «Привет. Как дела?» И только потом поднял глаза наверх и увидел, от кого это сообщение. Алина Воронина (Снежина). Черт! Это же Алинка-Снежинка! Девчонка, которая лет в шестнадцать была по уши в меня влюблена.

Сердце учащенно забилось, хотя было непонятно, почему. Ладони мгновенно повлажнели. Я, улыбаясь, поддался вперед, к экрану. Нажал на профиль девушки и увеличил фотографию. С нее на меня смотрела милая, красивая девушка. Она изменилась. Пятнадцать лет назад Алина была угловатым, гадким утенком. Смешная в этой своей любви… А сейчас – совершенно другое дело. Нынешняя Алина – счастливая, уверенная в себе. Только немного наивное выражение лица выдает в ней прежнюю бесхитростную девчушку.

Воспоминания закрутили меня в своей чехарде. Я будто вернулся туда, в далекую юность. Улыбаясь, я застучал пальцами по клавиатуре: «Привет, Алинка-Снежинка! Рад тебе. У меня всё хорошо. Служу России. Как ты?» Нажав на клавишу Enter, я отправил свой ответ. И сразу же почувствовал, как мое плечо резко сжали. Оглянувшись, я увидел перед собой своего шефа. Сердце взяли за его сердечное горло и сжали так, что ему стало нечем дышать. Он терпеть не мог, когда подчиненные сидели на службе в социальных сетях. Даже книга в руках каралась бы менее жестко. Вот и сейчас его вид не сулил мне ничего хорошего.

– Встать, оперуполномоченный Звонарев! – Франк никогда не кричал. Ему достаточно было слегка повысить голос. Слегка. Этого хватало. Как и моему отцу.

Я подскочил и инстинктивно зажмурился. Организм против моей воли срабатывал так на любые его приказы. Усилием воли я заставил себя разжать веки. На меня смотрели льдистые, колкие глаза шефа. Таким людям можно ничего и не говорить, только смотреть. И ты будешь подчиняться одному этому взгляду. Прирожденные лидеры и руководители. Интересно, в какие игры они играли в детстве?! Он молча смотрел на меня, и мои мысли растекались по черепной коробке.

– Пойдем ко мне в кабинет, поговорим. – Алексей Владимирович развернулся и, не глядя на меня, пошел, чеканя шаг. Мне не оставалось ничего другого, только плестись понурой собакой вслед за ним.

У него был просторный кабинет. Все знаковые отличия патриота были на лицо: флаг и герб украшали центральную часть кабинета. Бесчисленные награды и грамоты не кричали о его доблестях. Но, напоминали… Франк сел. Я так и остался понуро стоять.

– Садись, Максим! Вот скажи мне, что должны делать молодые сотрудники, если даже старые и опытные занимаются в рабочее время ерундой?

Я сидел довольно далеко от него. Но, буквально кожей ощущал его дыхание, чувствовал острую пику его негодования. Любому другому человеку в отделение я дал бы такой ответ, который надолго отбил бы желание задавать вопросы. Только не ему.

– Ну, что молчишь? Отвечай, когда тебя спрашивают?

Я молчал, потому что спазм так сковал мышцы, что слова застряли где-то в районе трахеи. Я ненавижу, когда со мной разговаривают таким спокойным голосом. Лучше бы он орал. Все нормальные люди в гневе срываются на крик! Только не он. И не отец… Когда люди кричат, то теряют часть своей энергии и становятся менее агрессивными. А когда человек говорит вот так тихо и вкрадчиво, гнев внутри него аккумулируется и может прорваться так, что мало не покажется. Отец после таких разговоров изводил меня упражнениями, или бил, или закрывал в чулан. Конечно, Алексей Владимирович никогда бы не тронул меня и пальцем. Но, я, помимо своей воли, сжимаюсь от этого тона, подсознательно хочу раствориться и появиться только тогда, когда он закончит говорить.