скачать книгу бесплатно
– Не могли бы вы выйти из машины?
– Конечно, Шон. – Он, шатаясь, вышел из машины и прислонился к капоту «камри», сунув руки в карманы. – Давно не видел твоей семьи на мессе…
– Преподобный, вы носите контактные линзы?
– Нет…
Это было началом проверки на горизонтальный нистагм, непроизвольное подергивание глазных яблок, которое могло указывать на алкогольное опьянение.
– Я хотел бы попросить вас проследить за лучом света, – сказал я, доставая карманный фонарик и удерживая в нескольких дюймах от его лица, чуть выше уровня глаз. – Следите за ним одними глазами, головой не шевелите, – добавил я. – Вам это понятно?
Преподобный Грейди кивнул. Я смотрел, как расширяются зрачки, как следуют за лучом света, отметил крайнюю точку нистагма, когда перевел луч света к левому уху.
– Спасибо, преподобный. А теперь не могли бы вы встать на правую ногу, вот так? – Я изобразил, и он поднял левую ногу. Священник покачнулся, но держался прямо. – А теперь левую, – сказал я, и на этот раз он накренился вперед.
– Хорошо, преподобный, и последнее – могли бы вы пройтись сначала на пятках, потом на носках?
Я продемонстрировал ему, а потом смотрел, как он идет, путаясь в ногах.
Бэнктон был столь крошечным, что нам не требовалась на дежурстве помощь напарника. Возможно, мне стоило отпустить преподобного Грейди: никого мудрее у нас не было, и, может, он замолвил бы за меня словечко на небесах. Но отпустить его значило бы обмануть себя, а это не менее тяжкий грех. Кто мог ехать по дороге, которая вела к его дому… подросток, который возвращался со свидания? Отец, прилетевший в город из командировки? Мать с больным ребенком, которая направлялась в больницу? Я пытался спасти не преподобного Грейди, а людей, которые могли пострадать.
– Мне очень не хочется этого делать, преподобный, но мне придется арестовать вас за вождение в нетрезвом виде.
Я зачитал священнику права и аккуратно повел к своему внедорожнику.
– А что с моей машиной?
– Ее заберет эвакуатор. Приедете за ней завтра.
– Но завтра воскресенье!
Мы были в полумиле от участка – своего рода благословение, ведь я не мог бы вытерпеть непринужденной беседы со священником, после того как арестовал его. В участке я прошел по основному протоколу, который подразумевал информирование задержанного, и сообщил преподобному Грейди о проведении теста на наличие алкоголя в крови.
– Вы имеете право пройти похожий тест под наблюдением другого человека на ваш выбор, – предложил я. – Вы также можете потребовать дополнительный тест, если вы пожелаете. Если вы не пройдете тест по распоряжению сотрудника правоохранительных органов, то вас могут лишить водительского удостоверения сроком на сто восемьдесят дней, исключая лишение прав, если вас признают виновным за вождение в нетрезвом виде.
– Нет, Шон, я доверяю тебе, – сказал преподобный Грейди.
Меня не удивило, когда алкотестер показал пятнадцать делений.
Моя смена заканчивалась, и я предложил довезти священника домой. Дорога петляла передо мной, я миновал церковь и поехал вверх по холму к небольшому белому строению, которое служило пастору домом. Припарковался на подъезде и помог ему проделать как можно более прямой путь до двери.
– Я был сегодня на поминках, – сказал он, поворачивая ключ в замке.
– Преподобный, – вздохнул я, – не нужно объяснять.
– Парнишке было всего двадцать шесть. В прошлый вторник он попал в аварию на мотоцикле. Возможно, ты слышал об этом. Я знал, что поеду домой. Но у матери паренька разрывалось сердце, братья потрясены потерей. Я хотел почтить его память, а не оставлять их наедине с утратой.
Я не желал это слушать и брать на себя чужие проблемы. Но понял, что киваю.
– Пара тостов, пара стаканов виски, – сказал преподобный Грейди. – Шон, не мучайся из-за этого. Я прекрасно знаю, что поступать правильно для других иногда значит делать то, что неправильно для тебя.
Дверь перед нами распахнулась. Раньше я не был в доме пастыря. Я оказался в тесном, но уютном пространстве; псалтыри в рамках украшали стены, на кухонном столе стояла хрустальная миска с «M&M’s», а над диваном висел плакат «Патриот».
– Я лучше прилягу, – пробормотал преподобный Грейди, вытянувшись на диване.
Я снял с него обувь и накрыл одеялом, которое нашел в гардеробной.
– Спокойной ночи, преподобный.
Его глаза слегка приоткрылись.
– Встретимся завтра на мессе?
– Точно, – сказал я, но преподобный Грейди уже храпел.
Когда я сказал Шарлотте, что хочу следующим утром сходить в церковь, она спросила, хорошо ли я себя чувствую. Обычно ей приходилось затаскивать меня на мессу, но мне хотелось узнать, упомянет ли преподобный Грейди в своей проповеди нашу ночную встречу. «Грехи отцов, так бы он назвал это», – подумал я и подавил смешок. Шарлотта, сидевшая на скамье рядом, ущипнула меня. «Ш-ш-ш», – одними губами показала она.
Я не любил походы в церковь из-за пристальных взглядов окружающих. Сострадание и жалость были слишком близкими понятиями. Я слушал, как старушка распиналась, что молится за тебя, улыбался и благодарил ее, но внутри все бурлило. Кто просил ее молиться за тебя? Она разве не знала, что я достаточно молился сам?
Шарлотта сказала, что предложение о помощи не всегда говорило о твоей слабости и полицейский должен об этом знать. Но знаешь, что я думал, когда спрашивал заблудившегося приезжего, нужно ли подсказать ему путь, или предлагал избитой мужем женщине свою визитку? Соберись уже и реши проблему, в которую ты сам себя загнал! На мой взгляд, была огромная разница между адом, в котором ты оказываешься неожиданно и который создаешь сам.
Преподобный Грейди вздрогнул, когда органист запел гимн, все громче и громче, и я стер с лица улыбку. Вместо того чтобы давать бедолаге стакан воды прошлой ночью, нужно было развести ему антипохмелин.
За нашими спинами закричал ребенок. Я даже порадовался тому, что сейчас все внимание не на нашей семье. Родители яростно зашептались, решая, кто из них унесет ребенка из церкви.
Амелия сидела рядом. Она толкнула меня в бок и изобразила, что ей нужна ручка. Я потянулся в карман и передал ей шариковую ручку. Перевернув ладонь, дочь провела шесть крошечных веточек и петлю висельника. Я улыбнулся и написал на ее коленке букву «А».
Она написала: «_А_А_А».
«М», – вывел я пальцем в воздухе.
Амелия покачала головой.
«Т»?
«_АТА_А».
Я попробовал «Л», «П» и «Р», но безуспешно. «С»?
Амелия просияла и добавила в ребус «САТА_А».
Я громко засмеялся, и Шарлотта недовольно посмотрела на нас; в ее глазах сквозил упрек. Амелия взяла ручку и дописала «Н», потом подняла руку, чтобы я мог увидеть слово. В тот момент ты громко и отчетливо спросила: «Что такое Сатана?», а твоя мать покраснела, схватила тебя на руки и поспешила наружу.
Через несколько секунд за вами последовали и мы с Амелией. Вы с Шарлоттой сидели на ступеньках церкви, держа ребенка, который прокричал всю мессу.
– Что вы здесь делаете? – спросила она.
– Решили, что здесь безопаснее, если ударит молния. – Я улыбнулся, глядя на младенца, который тянул в рот траву. – У нас прибавление в семье?
– Его мать в дамской комнате, – сказала Шарлотта. – Амелия, пригляди за своей сестрой и малышом.
– Мне за это заплатят?
– Не верю, что тебе хватило наглости спросить это после того, что ты только что учинила во время мессы. – Шарлотта поднялась. – Давай прогуляемся.
Я пошел рядом с женой. От Шарлотты всегда пахло сахарным печеньем – позже я узнал, что это ваниль, которую она втирала в запястья и за ушами, идеальный парфюм для кондитера. Отчасти из-за этого я влюбился в нее.
Вот новости для прекрасной половины человечества: если вы считаете, что нам нужна девушка вроде Анжелины Джоли, худая и угловатая, правда в том, что мы скорее удобно устроимся в объятиях женщины вроде Шарлотты – мягкой и уютной, которая может не замечать следы муки на юбке весь день или не переживать об этом, даже когда идет на встречу с родительским комитетом. Ее можно сравнить не с экзотическим отпуском, а скорее с домом, в который хочется вернуться.
– Знаешь что?! – радостно воскликнул я, обнимая ее. – Жизнь чудесна. Сегодня прекрасный день, я вместе с семьей, а не сижу в этой церкви, как в пещере…
– Уверена, преподобному Грейди тоже понравилась маленькая выходка Уиллоу.
– Поверь мне, у преподобного Грейди куда более серьезные проблемы.
Мы пересекли парковку, идя по заросшему клевером полю.
– Шон, – сказала Шарлотта, – мне нужно кое в чем признаться.
– Может, следовало сделать это внутри церкви.
– Я снова ходила к юристу.
Я замер:
– Что ты сделала?
– Я встречалась с Марин Гейтс, насчет иска о неправомерном рождении.
– Боже мой, Шарлотта!
– Шон! – Она метнула взгляд в сторону церкви.
– Как ты могла? Пошла туда, не спросив меня, будто мое мнение ничего не значит.
Она скрестила руки на груди:
– А что насчет моего мнения? Разве оно не важно для тебя?
– Конечно важно, но мнение какого-то паразитирующего юриста меня, черт подери, не волнует! Разве не видишь, что им нужно? Деньги, все просто и понятно. Им нет дела до тебя, меня или Уиллоу, их не волнует, кто проиграет во время процесса. Мы лишь средство достижения цели. – Я шагнул к ней. – Да, у Уиллоу есть проблемы, но у кого их нет? Есть дети с СДВГ[4 - Синдром дефицита внимания при гиперактивности.] и дети, которые убегают ночью из дому, чтобы покурить и выпить, дети, которых бьют в школе за то, что они любят математику. Где их родители, которые винят других, чтобы получить деньги?
– Как же ты собирался засудить «Дисней уорлд» и государственные учреждения во Флориде ради денег? В чем разница?
Я вздернул подбородок:
– Они принимали нас за дураков.
– Что, если и врачи тоже? – возразила Шарлотта. – Что, если Пайпер допустила ошибку?
– Тогда она допустила ошибку! – Я пожал плечами. – Могло ли это изменить конечный результат? Знай ты обо всех переломах, о вызовах неотложки, обо всем, что нам придется сделать ради Уиллоу, ты бы меньше желала ее появления на свет?
Она открыла рот и тут же раздумала продолжать.
Это чертовски меня напугало.
– Ну и пусть она все время в гипсе, – сказал я, потянувшись к руке Шарлотты. – Она также знает название каждой косточки в чертовом теле, ненавидит желтый цвет и сказала мне вчера вечером, что, когда вырастет, хочет стать пчеловодом. Она наша малышка, Шарлотта. Нам не нужна помощь. Мы пять лет прожили с этим, дальше справимся сами.
Шарлотта отстранилась:
– Что значит «мы», Шон? Ты уходишь на работу. Вечером идешь играть с друзьями в покер. А говоришь так, будто проводишь с Уиллоу двадцать четыре часа в сутки, но ты и понятия не имеешь, каково это.
– Тогда мы наймем медсестру. Помощника…
– И чем будем платить? – фыркнула Шарлотта. – Если так подумать, сможем ли мы позволить себе новую машину, достаточно просторную для кресла, ходунков и костылей Уиллоу, когда наш фургон пройдет двести тысяч миль? Чем будем платить за операции, которые не покроет страховка? Как убедимся, что у нашей дочери в доме будет пандус для инвалидов и достаточно низкая кухонная раковина для инвалидного кресла?
– Хочешь сказать, я не могу обеспечить своего ребенка? – спросил я на повышенных тонах.
Шарлотта лишилась всего запала:
– Ох, Шон! Ты самый лучший отец на свете. Но ты… не мать.
Раздался визг, и, повинуясь инстинктам, мы с Шарлоттой побежали через парковку, ожидая увидеть Уиллоу на тротуаре с торчащей из кожи костью. Вместо этого Амелия держала плачущего младенца на расстоянии вытянутой руки, на ее кофте появилось пятно.
– Он срыгнул на меня! – завыла она.
Из церкви к ним спешила мать ребенка.
– Простите меня, – сказала она нам, а Уиллоу сидела на земле и смеялась над неудачей сестры. – Возможно, он приболел…
Шарлотта шагнула вперед и забрала ребенка у Амелии.
– Может, это вирус, – сказала Шарлотта. – Не беспокойтесь. Так бывает.
Она отступила на шаг, а женщина протянула Амелии салфетки, чтобы стереть пятно.
– Разговор закончен, – буркнул я Шарлотте. – И точка.
Жена покачала ребенка на руках.
– Конечно, Шон, – легко согласилась она. – Как скажешь.
К шести вечера Шарлотта подхватила ту же заразу, что и ребенок; ее выворачивало наизнанку. Она заперлась в ванной комнате, опустошая желудок. Я собирался идти в ночную смену, но теперь стало ясно как день, что этому не бывать.
– Амелии нужно помочь с домашним заданием по естествознанию, – выдохнула Шарлотта, вытирая лицо холодным полотенцем. – И девочкам нужно пообедать…
– Я об этом позабочусь, – сказал я. – Что еще тебе нужно?
– Умереть? – простонала Шарлотта и отпихнула меня с дороги, чтобы снова обняться с унитазом.
