Приглашение в рай. Рассказы

Понедельник. 03

В понедельник я проснулась тяжело, из-за кошмаров. Мне снилось, что я так и осталась жить и состарилась в этом доме. Я проснулась в тот момент, когда во сне увидела себя бабушкой в зеркале. Мне очень не понравилось увиденное и я с криком вскочила с кровати. Вбежала мама. Уже одетая и явно давно вставшая с постели, Мы обнялись. Я в слезах рассказала Маме, что случилось, она назвала меня “доченькой “ и тепло обняла. Мне сразу стало легче. Мама сказала, что мы здесь не пропадем? скоро поедем к дедушке и вообще бояться нечего.

Я спустилась завтракать. Все уже покушали и ушли по делам. А меня решили не будить, – было даже немного обидно. Мама накрыла на стол и села напротив меня. Мы разговаривали о разных вещах, о Дедушке, о том, как он обрадуется, когда мы приедем.  И как раз тогда все и началось – я услышала выстрелы. Мама вскочила и бросилась к окну.

Папа Кристофер и Стивен, вышли из-за дома. Было видно, как они злы и раздосадованы. Оказалось, что ночью волки пробрались в сарай и загрызли наших коров и свиней. Это было настоящим ударом. Наши молочные коровки! Я рыдала на Мамином плече.  Весь вечер Папа и Стивен убирали за волками. Кристофер страховал их, следя за окрестностями в бинокль, пока не стемнело.

Спала я в ту ночь с Мамой и Папой.

Вторник 04

Проснулись все в плохом настроении. За завтраком почти никто не разговаривал. Папа с братьями отправились проверять кроликов и кур, прихватив с собой оружие.

Мы с Мамой остались дома, Котенок был уже готов и нам особо нечем было заняться, еда готова, а настроения особо не было. Я решила оставить дневник дома и внесла события последних двух дней. Очень старалась, но буквы съезжали и плясали. Для младшеклассника у меня неплохо получалось, идя в школу я уже умела читать и немного писать.

Снова выстрелы! Через минуту Папа, весь в крови вносит Стивена в дом. Я замираю от ужаса, при виде брата. У него сильно прокушена рука, одежда порвана, рука болтается плетью, Ааа мой братик без сознания! Кристофер спиной вперед вошел в дом и захлопнул за собой дверь.

Мама очнулась первой и побежала за аптечкой. Папа стал приводить Стивена в чувство, а Кристофера и меня попросил побыть на втором этаже и следить за волками. Я думаю, он это сделал, чтобы я не видела, что они делают с моим братиком, и выглянув в окно я поняла, что опасения были не зря. Волки, они кружили вокруг дома и сарая, в котором были кролики и куры. Они также вынюхивали дверь в погреб, куда Вчера Папа сложил пригодную в пищу говядину и свинину, от загрызенных этими же волками животных. Звери наводили ужас на меня. Кристофер дождался, когда один из волков будет поближе к его окну, открыл его и выстрелил несколько раз, я не поняла попал ли он, от выстрелов в доме  у меня зазвенело в ушах. Кристофер сказал, что попал, но волк смог уйти. Надолго ли? Тогда я еще не знала. Отец окликнул нас. Он сказал Кристоферу без команды не стрелять и поберечь патроны.  Стивен уже сидел в кресле, рука его была забинтована и примотана к какой-то дощечке.

Родители были очень взволнованы, на Маме лица не было. Папа ходил по дому, словно что-то искал, не спуская глаз с пола. Они решили, что ехать нужно во что бы то не стало. Но на чем?

 В тот день мы стали собирать вещи, которые могут нам понадобиться в дороге, Папа долго пропадал в мастерской. А Мама периодически проверяла Стивена. Он порывался всем помогать, но его уложили в постель и запретили вставать. Кристофер периодически, по указу отца, оглядывал окрестности и итог был неутешительный. Волки окружили ферму и периодически показывались, то за сараем, то выходили из леса.

Мама собрала нам все необходимое, мы собрались, и в принципе были готовы выезжать. К ужину вышел Папа, он сказал, что выточил необходимые детали и завтра, с рассветом он с Кристофером попробует заняться ремонтом. Нам же с Мамой и Стивеном предстоит следить за окрестностями и отгонять волков. Звучало это устрашающе, Стивен стрелять не мог, мама умела, но боялась, а я еще не умела. Я очень испугалась что волки укусят еще и Папу или Кристофера, но выхода не было.

Среда. 05

Все проснулись еще в темноте. Папа поднял нас, и мы спустились к уже накрытому Мамой столу. Мы позавтракали, и Папа объявил порядок действий. Мама, я и Стивен из окон второго этажа смотрят за окрестностями и в случае опасности стреляют в воздух или по волкам, Папа и Кристофер разжигают костер у входа в гараж и чинят машину. Все оделись в теплую одежду, и когда рассвело занялись делами. Я поднялась к своему окну, и открыв створку впустила холод в дом. Я вылезла наполовину в окно и смогла смотреть во все стороны. Я видела край гаража. Пошел дым, и стало понятно, что Папа приступил к ремонту, надеюсь детали, которые он делал подойдут и мы уедем к дедушке. Послышалась возня, из-за угла показалась морда волка. Он посмотрел на меня, потом на гараж и зарычал. Я закричала, что есть сил! Вбежал Стивен, отодвинул меня и придерживая на весу ружье собрался было уже выстрелить, как волк взвизгнул и отпрыгнув убежал за дом. Они запомнили, что такое ружье.

С Маминой стороны послышался крик, затем выстрел. Другой. Я побежала к ней, но Стивен осадил меня, наказав не спускать с окна глаз. Я очень переживала за Маму. Он сбегал к Маме сам и вскоре вернулся. Сказал, что волки обходили дом с разных сторон.

Мы периодически отбивались от осмелевших животных, но добраться до Папы им не удавалось.  Мы по очереди обедали, но из гаража никто не выходил. Иногда были слышны удары молотком и звук работающей пилы. Наконец ближе к вечеру, когда начало темнеть, я услышала, как автомобиль несколько раз чихнул, потом звук стал похож на стрельбу, и наконец мотор взревел. Папа нажал клаксон и вэн победно загудел. Еще около часа мотор тарахтел. Потом заглох.  Папа и Кристофер усталые и грязные вошли в дом спустя несколько минут.

Им удалось! Мамины глаза сияли! Она обнимала меня и смотрела, как Папа и Кристофер, заперев дверь, снимают с себя измазанную маслом одежду. Стивен все расспрашивал про технические подробности, но я совершенно ничего не поняла. Все что было ясно, машина на ходу. Мотор работает, хоть и не весь, но ехать машина сможет. Завтра мы выезжаем!

Все были очень воодушевлены. Мама обнимала нас всех, Мальчики предвкушали путешествие, только папа устало улыбался. Улыбался!

Четверг 06.

Вчерашний Семейный ужин был последним в Нашем доме. Сегодня мы рассчитывали покинуть наше жилище и через день два оказаться у Дедушки в гостях.

 Папа написал записку для возможных путников и решил дом не закрывать. Я оставила свой дневник в укромном месте, рассчитывая, что когда вернусь домой, смогу вспоминать о событиях этой недели, несмотря на то, сколько времени мы будем отсутствовать и когда я вернусь. Но мы обязательно вернемся.

 Мы сложили еду и одежду у выхода из дома. Я взяла длинноухого. Стивена перевязали. Мы плотно поели, и Папа с Крисом, под нашими взорами со второго этажа, устремились в гараж. Свет в доме погас, папа сказал, что придется слить весь бензин из генератора, чтобы мы смогли уехать. Сейчас они, наверное, перекачивали бензин в машину. Прошло несколько томительных минут, и я услышала шум мотора. Волков поблизости видно не было и папа, выехав из гаража, припарковался прямо напротив входа. Мы быстро занесли все вещи в машину, Папа прикрыл дверь в дом, и мы отправились в путь!

Машина была старая и большая. Еще Дедушка возил на нем нашего Папу, когда тот был таким же, как я. Папа что-то ворчал под нос, машина ехала неровно, периодически виляя из стороны в сторону и сильно вибрируя, но каждый раз папа крутил рулем и машина снова ехала прямо.  Дорога была пустынна, ни других машин, ни людей, ни зверей мы не встречали на своем пути, так и доехали до отеля тети Марии.  Мы остановились. Папа рассчитывал узнать какие-либо новости и заправиться, но отель был закрыт. На двери висела табличка – папа прочел ее и сильно нахмурился. Что-то сказал Маме, и гримаса страха промелькнула по ее лицу, я спросила у Папы что там, он лишь сказал, что в городке пока нам не рады и надо поскорее ехать к дедушке.

Именно в этот момент я и увидела тебя, Муркис! Я увидела, как ты бежишь к нам из разбитого грузовика, проваливаясь в снег по самый хвост. Громко мурча, ты бежал прямо ко мне! Не знаю сколько ты просидел там, но вид у тебя замученный. Ты очень худой, мокрый! Когда ты кушал? Папа с Мамой не очень любят котов, но, когда увидели тебя, сказали, что это добрый знак и ты выбрал меня. Теперь ты здесь, с нами. Тебя покормили и согрели, мы тебя никому не отдадим!

Потом Папа собрал нас всех вместе снова, и мы поехали вверх, навстречу извилистому серпантину перевала. Чувствовалось, как сложно Папе дается дорога. Машина упорно не хотела ехать, иногда приходилось ехать немного назад и снова набирать скорость. Так мы проехали несколько часов, пока Папа не объявил, что мы на верхней точке и надо дать машине отдохнуть, а нам перекусить. Пока мы собирали быстрый перекус, Папа ходил вокруг и осматривал склоны, дорогу и недовольно цокал, поглядывая на небо. Я не понимала, что его тревожит. Небо было облачным, но ничего не предвещало беды. Мы прибрали за собой. Родители всегда учат нас беречь природу, и мы тронулись дальше. Через пол часа езды пошел снег, затем началась настоящая буря. Снег сильно закрывал обзор и машине становилось ехать все тяжелее. Папа успокаивал нас, говоря, что до заветной развилки осталось всего четыре или пять километров, как именно в тот миг, что-то хрустнуло, машина накренилась и резко стала заваливаться на бок.  Папа крутанул руль, и мы чудом не перевернулись, но вэн дважды развернуло, ударило о ограничитель и машина заглохла. Мы не могли проронить ни слова от ужаса.

Папа с минуту сидел неподвижно, крепко сжав руль, затем выдохнул и на секунду лег на него и закрыл глаза, потом поднялся, посмотрел на Маму и попробовал завести машину. Ничего, абсолютно ничего не происходило. Мама хотела было что-то сказать, но Папа поднял руку, показывая, что надо помолчать. А потом повернулся к нам и сказал, что надвигается буря, и оставаться здесь достаточно опасно. Может сойти лавина и нас погребет под снегом. До блокпоста совсем недалеко, он сейчас оденется и пойдет за помощью, а нам надо быть готовым к приходу спасателей. Мы не выдержали, и стали спорить. Мама говорила, что надо идти всем вместе. Папа лишь сказал, что это рискованно, и если он к концу бури не вернется, то, когда все успокоится, нам стоит вытащить из вэна все что горит. Поджечь и ждать помощи, если никто не придет, собираться и идти к поселку у подножия. Папа оделся, и вышел в бурю.

Так мы и остались, Муркис, одни. На улице темно как ночью, буря бушует очень сильно, порывы ветра наметают снег на стекла. Здесь темно и страшно, хорошо, что рядом есть Мама. Братья и ты, мой славный котик. Мы обнялись, накрылись одеялом и молились, чтобы все было хорошо.

––

Проклятье! События последних дней здорово выбили меня из колеи. Сначала этот скачок напряжения, потом гибель животных. Если бы не эти Волки мы бы спокойно дожили до весны, но не сидеть же в доме, как в осаде?

Я вышел из вэна, и закрывая лицо руками от ветра, прошел до отбойника и как по тропе шел вдоль него.

Нет. Сидеть в доме мы не могли, я теоретически, мог запустить трактор и доехать до города, но беда со Стивеном дала нам толчок в принятии решения. Волки, эти проклятые волки смешали мне все карты! Через укус ему могли занести бешенство. Если бы не это, я бы наделал приманок и перестрелял их к чертям собачьим, а теперь медлить нельзя, неизвестно сколько продлится инкубационный период. Природа похоже решила нам отомстить, убив наш новый пикап, а я еще думал брать ли страховку от несчастных случаев, ха-ха. Посмотрим, что выплатят. НО сейчас мне не до этого, чертова буря!

Я споткнулся о выступающий край отбойника, следы недавней аварии с чем-то большим, заметно его покорежили.

Нуу мне только ногу сломать сейчас осталось, для полного счастья! Проклятая погода. Интересно получается, но не укуси волки Стивена, я бы точно поехал в город и там попал бы в руки к индейцам. Я не то, чтобы их не любил, а так. Недолюбливал. Мне не нравилось, что они жили на пособия, отдельно от всех, не хотели ассимилироваться, но последнее это их право, НО безделье я не поощрял. Их навязчивые идеи, что мы взяли их землю и должны за это их кормить меня напрягали и как теперь видно не зря. Записка на отеле гласила, ни в коем случае не заезжать в город, что там орудуют мародеры и банды индейцев. Это развеяло последние сомнения Эбби, о Эбби! Как она перенесла эти дни? Хрупкая женщина, мать троих детей. Она переехала за город в поисках тихой жизни и фермерской романтики, а что нашла?  Опасные приключения. Слишком опасные. Ума не приложу, как она не потеряла сознание, при виде окровавленного Стивена. Надеюсь, она простит меня, что не уберег его, а вот смогу ли я простить себя сам – не знаю. Слава богу сына удалось вытащить из их лап и надеюсь в городе будут лекарства от бешенства.

Вэн еще этот. А я хотел сдать его в металл. Ха-ха. А эта рухлядь почти нас довезла, не сломайся рычаг мы может и доехали бы. А так похоже мотор заклинило и теперь это большой металлический гроб без колес, мы не улетели в пропасть просто чудом. Теперь осталось лишь дойти, Эбби, конечно, молодец, но по такой погоде идти всем вместе – безумие, может она, я и Кристофер дошли бы, но Стив потерял много сил, а крошка Синтия точно не дойдет, или потеряется. Кот еще этот, может поработает немного антидепрессантом, пока меня нет, никак не думал тут обрести нового члена семьи.

Надо искать помощь и быстрее вытаскивать всех отсюда, надо добраться до цивилизации и найти отца, – он не даст нам пропасть. Другого выхода нет. Проклятье, эта метель очень некстати. Сквозь бурю надо добраться до помощи.

Главное дойти и привести помощь.

––

Что же делать?  Дилан ушел за помощью и оставил нас здесь. ЧТО ДЕЛАТЬ?

Дети особо ничего не понимают, они увлечены котом. Они теперь на мне, что будет если их отец пропадет? Куда мы пойдем? Как я буду их спасать здесь? У нас еды и воды на несколько дней, может неделю, но главное не это, главное – топливо, его мало. Машину греть нечем, стоит нам выйти, и мы выстудим ее. Ума не приложу, как быть. Нельзя, нельзя было его отпускать одного, переночевали бы и пошли вместе утром, куда его черти понесли? Почему он не дождался хорошей погоды?  Боже, я всегда в тебя верила, помоги нам, не дай нам умереть здесь. Черт нельзя, нельзя подавать вид, что я в отчаянии. Дети не должны видеть мою слабость. Пока Дилана нет – я их опора и защита. Все эти дни мой муж справлялся с ситуацией и даже поставил на ход этот раритет. Еще бы чуть-чуть и мы бы справились. А теперь??? Что делать теперь?? Куда я с ними пойду?

– Маам! А папа скоро придет? Здесь холодно. У Муркиса лапки замерзли.

– Скоро, моя хорошая. Папа приведет спасателей и поедем к дедушке в гости

– А если Папа потеряется?

– Не потеряется. Это же Наш Папа! Ты видела, как он починил машину?

– Да!

– А как он стрелял волков? Наш Папа нигде не пропадет.

– Да, Мама. А что это за шум?

Я прислушалась. Со стороны дороги, откуда мы приехали, шел странный гул. Я приоткрыла дверь и прислушалась. Грохот. Ничего не видно. Внезапно земля стала дрожать и уходить из-под ног. Я упала от неожиданности, но сразу поднялась. Мелкие камушки забарабанили по крыше нашего вэна.

– Мама! – Кристофер дернул меня за руку – Это лавина, надо бежать!

Точно. Это же лавина, только не это!

– Кристофер, помоги Стивену, Синтия, бери кота и бежим! – Помогаю детям вылезти. – Давайте детки, побежали. Держитесь за руки!

Я веду их вниз, Кристофер несет на руках Синтию, Стивен кривится от боли, но не отстает. Мы бежим, сквозь снег, оглушенные и дезориентированные, проваливаясь по колено в белую кашу. Снег мгновенно облепляет нас с головы до ног. Попадает в глаза, больно бьет в лицо острыми краями снежинок.

Дети быстро выбиваются из сил, я тоже на последнем издыхании. Мы не прошли и десяти минут, а уже валимся от усталости. Теперь я понимаю, почему Дилан пошел один. С детьми идти было самоубийством, мы погибли бы сами и сгубили бы детей. Но теперь это не имеет никакого значения. Сейчас мы погибнем здесь, и если это не сделает холод, то лавина погребет наши тела под собой и нас никогда не найдут. Грохот продолжает усиливаться, земля ходит ходуном.  Лавина настигнет нас в любую секунду! Мы окончательно выдохлись и сначала Кристофер спотыкается и падает с Синтией в снег, а потом и я. Стив медленно догоняет нас.

– Детки! – я встаю из снега и нащупываю их руки – давайте обнимемся!

Я прижимаю к себе своих детей. Всех троих, так сильно, насколько могу, Слезы текут у меня из глаз, Мальчики все поняли, и только Синтия баюкает кота, который выпал при падении и снова забрался к ней под куртку.

– Мама! Где Папа? Почему он не с нами? – Малышка пытается перекричать шум ветра и надвигающейся беды. – Он же обещал прийти за нами!

Где он? Я не знаю, что ответить тебе, моя малышка, где он? возможно сгинул, как и мы сейчас пропадем здесь, а возможно, ведет помощь. Но это уже не имеет значения. Самообладание покинуло меня, и я плачу, навзрыд прижимая ее к себе сильнее.

Я уже вижу ее. Нашу смерть. Это конец.

––

– Врубай дальний и сирену!  До них уже недалеко, гони!

– Машина на пределе! Я выжимаю что могу!

– Скорее. Скорее!!! – Прожектор выхватил из снежной пелены фигурки людей.

– Это они, Беги. Грузи их в кабину! – Эбби, стоит на коленях и обнимает детей. Лавина уже где-то рядом.

Спрыгиваю прямо в снег. Они увидели нас! Эбби резко встала и схватив детей бежит к нам. Я без разговоров подсаживаю всех в кабину, Лавину уже видно в свете фар, по дороге сходит настоящий сель из земли, снега камней и деревьев. Уже захватил наш фургон и волочит его в куче земли.

 Мы еще успеваем! Сель движется медленно, но неотвратимо. Тяжелая пожарная машина делает резкий разворот, едва не падая на бок. Полный газ. Мы мчимся обратно: подальше, в цивилизацию, туда, где жизнь!

– Дедушка!!! Откуда ты здесь?

– Я же спасатель. Я не мог вас бросить! Держитесь!

 Теперь все будет хорошо.

Свет в конце тоннеля

О чем вы думали в свои восемнадцать лет? О том, что мир такой большой, все двери открыты и можно быть кем хочешь, заниматься чем нравится, а впереди целая жизнь? Ну да, в принципе вариантов было много, поскольку на колледж денег у меня не было, можно было пойти работать или пойти работать. Пособирать деньжат, заняться самообразованием и через год, ну может два все же поступить куда-нибудь в первую сотню, ближе к концу списка и стать дипломированным лесорубом или оператором ЧПУ. Или младшим помощником менеджера в конторе по продаже бумаги. Головокружительная карьера, что и говорить. Правда реальность мне говорила, что ребят, пошедших после школы учиться дальше, что в моем городке, что в окрестных поселках можно было пересчитать по пальцам. Да и те звезд с неба не хватали. Большинство было на виду, почти никто не уехал. Где родился, там и пригодился.

О чем вы думали в свои восемнадцать? О каких-то более приземленных вещах… О своей машине. Спортивной и стремительной или мощной и проходимой? Может о мотоцикле? Ну мне двадцать два, и я в основном, когда это физически возможно, езжу на велосипеде.  У меня есть права, но своей машины пока нет и зимой, а зима у нас длинная, я вынужден пользоваться рабочей машиной, благо мой начальник – Элисон, добрая, красивая женщина не возражает, тем более что я стараюсь поддерживать старушку в более-менее исправном состоянии. Конечно, если у вас есть богатые родители или вы из числа тех молодых и талантливых, которые создали Фейсбук в кладовке и айфон в гараже, то конечно с этим проблем не будет. Увы я не такой: у меня нет родителей, и я обычный парень, а моей фантазии хватает разве что на пару рисунков комиксов про Энди Ларкина. О, я люблю Энди. Элисон, Элис – моя начальница и мне бы хотелось, чтобы она была кем-то большим в моей жизни, но она или не видит или не хочет показывать, что видит мои робкие ухаживания. Мое увлечение комиксами она назвала детским, но я считаю Энди клевым и остроумным, а кроме того, он хороший и добрый парень, доброта в наше время в дефиците. Машина, да… в школе машины были только у пары ребят, некоторые брали отцовские машины, на танцы или там какой еще праздник. Машина – это мечта, но не такая, какой можно посвятить всю жизнь.

Что еще? Девушки? О, девушки, конечно, все парни о них думают в восемнадцать. Ну кроме тех парней, которые думают о других парнях. Тетя Рут говорит, что они будут гореть в аду, но я так не думаю. В школе был один мальчик, который странно одевался, и говорят на выпускном пытался поцеловать Эллиота Конси – нашего учителя географии. Ужас. После школы он уехал. Да он бы одним из тех, кто уехал в Торонто и вроде как его дела пошли в гору. Я не часто сижу в Фейсбуке, но видел его публикации пару раз. Что-то про экологию и социальную ответственность. Ну да экология… видел бы он, как братья Демиш сливают отходы своего рыбьего заводика в залив, пополам с пустыми бутылками и прочим мусором… С девчонками у меня никогда нормально не клеилось, хотя был период, когда я встречался с Кэтрин Моравскис, девочкой из литовской общины. Она была немного странная, но милая. Я не скажу, что я прям влюбился в нее, но она была одной из немногих, кто со мной разговаривал… Ну нормально, без подколов. Не знаю вышло бы из всего этого что-нибудь, но я не понравился ее отцу, и она перестала со мной общаться.  В старших классах я влюбился в Марлу Донован, очень красивую девочку из параллельного класса, но она была одной из самых популярных школьных красавиц и за ней пытались ухаживать все крутые парни. Я даже не стал пробовать и сейчас, спустя годы могу сказать, что это все было…

– Джон Маркус Демье! Если ты сейчас же не спустишься завтракать, то останешься голодным до конца недели, потому что я больше не буду тебе готовить! Посмотрим, как ты потаскаешь мешок с почтой на голодный желудок!

О, это моя тетя Рут. Она хорошая, хотя иногда на меня ругается. Она меня воспитала одна и так и не вышла больше замуж, после того как дядя Фред погиб в дорожной аварии.

– Идууу! Теть Рут, я иду, не ругайся

Я выскочил из своей теплой кровати, словно ошпаренный, и начал быстро одеваться.  Иногда по утрам бывает так трудно из нее вылезти и начать делать, что должен. Надев свою обычную форменную одежду, я поспешил вниз на кухню, где уже давно хозяйничала миловидная женщина лет шестидесяти в розоватом домашнем халате и теплых пушистых тапочках. Рут приготовила мне завтрак и пила свой крепкий кофе, который ей строго настрого запретили врачи, но она все равно его пила и смотрела свое любимое утреннее телешоу. Ведущие шутили и источали позитив, даже диктор деловых новостей старался не портить настроение с утра. Мне почему-то это все казалось мерзким. Наверно потому, что Рут учила меня не терпеть фальшь в каких бы то ни было проявлениях. Впрочем, она смотрела это все с удовольствием. Эти взрослые странные существа.

– Я сегодня задержусь, на работе, у нас уже начинается подготовка к Бокс Дэй, Элисон хочет начать украшать офис в это году пораньше, плюс сегодня придет фургон с корреспонденцией с “Материка”

– Дай волю этой девчонке, она начнет отмечать Рождество в июле. Совсем тебя замучала, ты посмотри на свои круги под глазами. Ты не высыпаешься из-за этой работы! Я поговорю с ней!

– Тетя! Не надо. Элисон здесь не причем и мне нравится моя работа, просто я вчера засиделся допоздна – читал нов…

– Знаю я твое чтение, опять играл в свои игры, давай ешь – уже все остыло, ты так опоздаешь!

– Мрфрвр…

– Прожуй, потом говори, Господи, тебе уже двадцать два, а ты еще совсем ребенок, были бы живы твои родители…

Мне бы тоже этого хотелось. Очень хотелось. Кто-то скажет, что в двадцать лет родители уже не нужны, ну кроме как может финансовой поддержки, кто-то уже своих маленьких детей нянчит, но это все не мой случай. Иногда в сквере, после работы я любил посидеть на скамейке с книжкой или послушать музыку в наушниках. Я видел отцов и матерей, ведущих своих маленьких детей по своим особенным делам. Иногда мне трудно было это видеть – ком подкатывал к горлу, хотелось плакать. Наверно вы меня не поймете. Мне очень не хватало вот этих обычных семейных походов куда-нибудь. Очень не хватало.

Покончив с завтраком, я выглянул в окно: сыпал легкий снежок, было пасмурно, свинцовое небо нависало казалось над самой крышей нашего скромного домика. Я выбрал из своих двух курток ту, что полегче, оделся и вышел на улицу. Смахнул со стекла снег, а затем сел за руль, в видавший виды форд Таурус, с эмблемой Почты Канады на дверях, и поехал на работу. Отделение, где я работал, располагалось на главной улице городка, недалеко от универмага, старое кирпичное здание из красного кирпича, когда-то было украшением городской панорамы, сейчас больше напоминало заброшенный музей, но это впечатление было обманчиво. Внутри кипела жизнь. По крайней мере с девяти до пяти.