скачать книгу бесплатно
Едва Алита включила воду и стала набирать ванну, как в дверь постучали, и вошла другая девушка, такая же низкорослая и смуглая, как и первая. Она принесла ворох одежды и белья – мадам Бьотта расстаралась, на глаз прикинув размеры и послав служанку в ближайший магазин. Алита сердечно поблагодарила служанку и, когда та сделала реверанс и вышла, сказала себе, что жизнь налаживается. После ванны Алита надела свежую сорочку и, поужинав холодной ветчиной, обнаруженной в буфете, подумала, что пока все не так плохо. Перед тем, как она легла в постель и провалилась в сон, ей вспомнился Огюст-Эжен, и Алите пришло в голову, что она могла глубоко его оскорбить. Но сон накрыл ее тяжелым пуховым одеялом, и размышления оборвались.
Наутро, после скромного завтрака, поданного в комнату, мадам Бьотта пригласила Алиту в зал для приемов – знакомить с обитателями дома. Девушки, сонные, растрепанные, развалившиеся на диванах и в креслах по-простому, в одних сорочках и панталонах, приветствовали Алиту вполне доброжелательно. Служанки, оценив новую приказчицу, сделали реверансы, и мадам Бьотта, отправив их делать уборку, покинула зал, сказав:
– Ну, поговорите, дорогие, сойдитесь друг с другом получше.
– Вам не о чем беспокоиться, миледи Алита, – сказала Анзуна. Небрежно раскинувшись в глубоком кресле, она ела из коробочки рахат-лукум, и следы сахарной пудры на лице были похожи на боевую раскраску. – Девицы у нас приличные, стекло друг другу в туфли не сыплют. Господа приходят из самого высшего общества. Все очень чинно и благородно.
Чернокожая Анзуна, судя по всему, пользовалась значительным авторитетом среди работниц борделя – ее слушали молча и не перебивая.
– Чинно-то чинно, – заметила тоненькая блондинка, одаренная какой-то изумительной холодной красотой. – А мерзавец Скавальдо подсунул мне фальшивый бриллиант. Ну не урод? Я ему этот бриллиант так засуну, никакой доктор не вытащит.
Девушки обменялись сочувственными репликами.
– Говорят, у Скавальдо плохи дела, – подала голос точеная брюнеточка, лакомившаяся виноградом. – Попал между розой и мимозой. А говорили ему, не надо разводить лекарства! Так ведь нет…
– Между розой и мимозой? – удивилась Алита. – Это как?
Девушки добродушно рассмеялись.
– А, это наш внутренний жаргон, миледи, не удивляйтесь, – объяснила брюнеточка, отправив в рот очередную виноградину. – Ничего, скоро будете понимать все наши разговоры с полуслова. А между розой и мимозой – это вот так.
И, широко разведя ноги, она продемонстрировала и розу, и мимозу через широкий разрез в панталонах. Алита почувствовала, как к щекам прилила краска.
– Да, чего-то в этом роде я и ожидала, – призналась она. – Что еще мне нужно узнать?
– Андра обязательно будет к вам клеиться, – сказала Анзуна, облизывая пальцы. – Такой длиннобудылый, костлявый. Вы в его вкусе.
– И гоните его к бисовой матери! – посоветовала коротко подстриженная девочка, больше похожая на нескладного мальчишку. – Он жмот. И кончить не может.
– А вот его высочество Рекиген – прекрасный кавалер, – сообщила брюнеточка с виноградом. – И щедрый, и веселый, и… – она сделала тот жест, каким рыбаки показывают пойманную рыбу: размеры впечатляли. Вздохнув, девица с сожалением промолвила: – Только он нечасто захаживает. Кстати, вино для него можно разбавлять, он в винах плохо разбирается. Казалось бы, такой титул, а вот на тебе.
– Ой, еще же Энильм! – вспомнила блондинка, обиженная фальшивым бриллиантом. – Девки, что расскажу! Потеха! Он в прошлый раз с приятелем пришел, они друг с друга всю ночь не слазили, а я смотрела. Сижу, глаза слипаются, а Энильм, главное дело, все время зыркает, смотрю ли я. Ну ладно, зато заплатили щедро.
– Не слезали, деревня, – лениво поправила Анзуна. Блондинка скорчила ей недовольную рожицу, а Анзуна продолжила: – А Линделик, председатель Первого столичного?
Девушки издали дружное язвительное восклицание.
– Клянусь святой Агнес, он попросит вас на нем покататься! – промолвила пухленькая черноволосая девица, сидевшая в дальнем углу зала. – Любит лошадку изображать.
Алита прижала ладони к щекам. Она никогда прежде не чувствовала такого смущения и такой неловкости.
– Право, мне уже не по себе, – призналась она.
Девушки посмотрели на нее с дружелюбием и душевным теплом, словно Алита им очень понравилась.
– Как вы-то к нам попали? – с доброжелательным сочувствием спросила брюнетка с виноградом. – Сразу видно, не нашего полета вы птица.
Несколько минут Алита молчала, пытаясь собрать удобоваримую историю из всего, что приключилось с ней в Сузе. Наконец она сказала:
– Мой муж лишил меня рассудка злонамеренным заклинанием, чтобы жениться на другой. Продал меня в человеческий зоопарк. Там я сидела в клетке. Без разума, без понимания… Потом мне стало лучше, и я смогла сбежать, добралась до друзей, но они сказали, что мне лучше скрыться – если мой муж узнает, что я жива, он не оставит попыток расквитаться. Так я и оказалась в доме мадам Бьотты. По счастью, ей требовалась приказчица.
– Господи, бедняжка! Каков подлец! Жену родную – в клетку! – заговорили девушки.
Алита поняла, что ей поверили, смахнула с нижнего века невидимую слезинку и вздохнула с видом полного принятия своей судьбы: вот так, мол, все и вышло.
Анзуна вскинула тонкую руку, казалось выточенную из черного блестящего дерева, и, дождавшись полной тишины, сказала:
– Теперь вы среди друзей, миледи Алита. Уж тут-то вас никто не обидит.
Алита опустила глаза. Только позавчера ей говорили то же самое.
?
Несмотря на опасения Алиты, работа оказалась несложной – эта простота с лихвой окупалась тем, что работы всегда хватало. Неделя начиналась с приезда поставщиков продуктов и спиртного, и к этому моменту Алита должна была провести ревизию остатков и выдать новые заказы. Каждый день приходили прачки и швеи: для них надо было собрать вещи, нуждавшиеся в стирке и починке, и принять уже выстиранное и зашитое. Раз в неделю приходили мытари – Алита отсчитывала им налог с девушек, заявлялись бодрые ребята с маслеными глазками из столичных служб быта – Алита выплачивала им деньги за обслуживание здания, воду и отопление. Однажды пришел немолодой господин в инквизиторской форме, и Алита, увидев его, едва не спряталась под стойку, но господин поинтересовался, есть ли среди сотрудниц ведьмы, попросил расписаться в тетради и был таков.
Это были обычные, бытовые дела. С двух часов дня, сразу после начала обеденного перерыва, начинали приходить гости. Анзуна была права: это были сплошь респектабельные господа, уважаемые члены столичного общества и благородные отцы семейств. Среди них были председатели банков, чиновники городского управления, судьи, полицейские генералы; Алита, как и советовала мадам Бьотта, сумела завести с ними уважительную дружбу – посетители борделя относились к ней почтительно и практически не делали предложений провести время вместе. Алита же не испытывала к ним ничего, кроме брезгливого презрения. Кто бы мог подумать, что, допустим, господин Керьетт, известный столичный банкир, имевший репутацию прекрасного мужа и заботливого отца пятерых детей, имел склонность к некрофилии? Данута, постоянно принимавшая его, должна была перед приходом дорогого гостя четверть часа провести в ванне со льдом, чтобы потом лежать в постели холодной и неподвижной. Алита как-то поделилась своим презрением с мадам Бьоттой, и та сочувствующе сказала:
– Это пройдет, моя милая. Видела бы ты, что творится в заведениях похуже. Бедность тамошних клиентов раздувает самые гадкие пороки.
Алита решила не уточнять, что конкретно мадам Бьотта имеет в виду.
На фоне затейливых предпочтений посетителей борделя увлечения принца Рекигена казались практически целомудренными. Он действительно был принцем, одним из семерых сыновей его величества Ахонсо, и предпочитал заниматься любовью с двумя девушками одновременно, только и всего. Фрейлины и благородные дамы считали его извращенцем, погрязшим в излишествах, но обитательницы дома мадам Бьотты обожали Рекигена: он приходил всегда веселый и хмельной, всегда приносил гостинцы, подарки и цветы и всегда думал не только о своем удовольствии, но и о том, чтобы его дамы не остались разочарованными.
Алита познакомилась с Рекигеном на пятый день своей работы: он ввалился в дом в сопровождении нескольких слуг, которые несли корзины с белыми орхидеями и лилиями, свертки со сладостями, ящики с вином и ворох пакетов, обвязанных золотыми ленточками. Обитательницы борделя высыпали в прихожую, и Алита, сидя за своей стойкой, провела скучные полчаса, наблюдая, как принц – высокий красавец с идеальной фигурой и чертами лица, словно вылепленными гениальным скульптором, – целовался с девушками, щедро оделяя их комплиментами, цветами и свертками. Один из слуг, избавившись от своей ноши, подошел к стойке и протянул Алите стопку крупных купюр.
– Вы новая приказчица мадам? – спросил он и, дождавшись утвердительного кивка, сказал: – Его высочество пробудет всю ночь, отправляйте к нему свежую пару девушек каждые два часа.
– Хорошо, – сказала Алита. Пересчитав деньги, она убрала их в металлический ящик, заперла замок и, вскинув голову, увидела, что принц смотрит ей прямо в глаза – причем с удивленным и немного глупым видом.
– Гасите ваши лампы, – глухо промолвил принц, и сейчас в нем не было ни следа недавнего бесшабашного веселья. – Взошло солнце.
Алита не то чтобы смутилась: за неделю работы приказчицей она успела выслушать больше комплиментов, чем за всю свою прошлую жизнь, и все они были гораздо цветистее, чем слова принца. Но сейчас, глядя в его лицо – слишком смазливое, на ее вкус, Алита чувствовала странное стеснение.
– Солнце взошло еще с утра, – сказала Алита, – и село около часа назад. Рада познакомиться с вашим высочеством. Рассказы о вашей доброте и щедрости бегут впереди вас.
Кто-то из девушек торжествующе улыбнулся. Уже несколько дней обитательницы борделя делали ставки, стараясь угадать, кто из гостей уведет-таки с собой новую приказчицу. Во взгляде Рекигена мелькнуло что-то, глухой и дальний отблеск какой-то идеи; он покосился на девушек и отчетливо промолвил:
– Милые дамы, сегодня вам придется наслаждаться подарками без меня, – и добавил уже жестче: – Оставьте нас.
Алита никогда не видела, чтобы люди расходились настолько быстро. Когда через несколько мгновений коридор опустел – девушки разошлись по комнатам, а слуги принца вышли на улицу, – Рекиген с достоинством поклонился Алите, прикоснулся к правому виску и произнес:
– Рекиген бин Альбоа Сузианский и Гилимерский, к вашим услугам.
– Алита Росса, – ответила Алита. Титул его высочества не произвел на нее впечатления. Алита предвидела, что будет дальше. Принц начнет соблазнять ее бриллиантами, титулами и особняками – она представила это и ощутила какую-то липкую скуку.
Хлопнула дверь, и в коридор вышла мадам Бьотта – разумеется, девушки уже успели ей рассказать, что приехал принц и положил глаз на приказчицу. Увидев хозяйку заведения, Рекиген развернулся к ней и с нарочито серьезным видом сообщил:
– Мадам Бьотта, здесь совершено преступление против короны. Миледи Алита похитила мое сердце и не хочет залечить рану. – Мадам Бьотта притворно ахнула, приложив пухлую ручку к высокой груди, а принц продолжил: – Возможно, вы поможете мне спастись.
– Я к вашим услугам, мой принц, – сказала мадам, усиленно делая Алите какие-то знаки бровями. Алита сделала вид, что не заметила. В ее планы не входила близость с его высочеством ни сегодня, ни когда бы то ни было. После всего, что случилось в человеческом зоопарке и продолжилось в пыточной инквизиции, Алите меньше всего хотелось предаваться радостям плоти. И вообще, у нее много дел. Например, вот эти бумаги от поставщиков. Алита вынула их из-под стойки и сделала вид, что ужасно занята.
– Отпустите прекрасную миледи Алиту с работы на несколько часов, – попросил принц, затем, запустив руку во внутренний карман щегольского плаща, вынул пухлый бумажник и отсчитал добрый десяток крупных купюр. Глаза мадам Бьотты жадно засветились, а Рекиген продолжал: – Я бы хотел прогуляться с миледи по набережной, полюбоваться красотами вечерней столицы.
– Прошу прощения, ваше высочество, – сказала Алита, не отрываясь от своих бумаг, – но у меня много работы. И к тому же у меня нет такой одежды, чтобы показываться в обществе с таким спутником.
Мадам Бьотта улыбнулась принцу и, цепко схватив Алиту за рукав, вывела ее из-за стойки. Рассыпавшись в извинениях, она прошла с Алитой к лестнице и негромко проговорила:
– Не упрямься, что ты. Его это только раззадоривает. Съезди погуляй, подарочек выпроси, а потом скажи, что женская природа не позволяет близких свиданий еще пару дней. А там он или забудет, или его опять на воды отправят – лечиться от похоти.
Алита не могла не признать, что чисто по-житейски мадам Бьотта права. Что ж, если единственный способ отвадить принца – это пойти с ним на свидание, то, похоже, у Алиты нет другого выхода. Поблагодарив мадам за науку, Алита вернулась к стойке – Рекиген едва не пританцовывал там от нетерпения – и сказала:
– Я согласна, ваше высочество. Прогулка по набережной, не более.
Принц еще раз поклонился ей, прижав палец к виску:
– Как будет угодно миледи. Ваша воля – для меня закон.
Мадам Бьотта сделала Алите очередной знак бровями и аккуратно прибрала деньги со стойки. Мысленно вздохнув, Алита пошла к выходу за принцем.
Осенний вечер был хмурым и холодным, накрапывал дождь, и Алина подумала, что ей не придется выдумывать какие-то особенные способы обвести принца вокруг пальца: она просто сляжет с ангиной, вот и все. Впрочем, Рекиген оказался не только хорош собой, но и догадлив – его экипаж остановился у ближайшего модного магазина, и приказчик, не переставая кланяться, встретил принца и Алиту возле входа, и через несколько мгновений вокруг девушки закрутился хоровод мехов, кожи и шелка. Спустя четверть часа на плечах Алиты красовалась длинная накидка из серебристого пушистого меха, сверкавшего в огнях ламп, а туфельки сменились изящными кожаными сапожками с меховой оторочкой. «Пожалуй, ангина откладывается», – подумала Алита, глядя в зеркало: там отражалась незнакомая ей девушка в мехах, шелке и бархате. Пожалуй, Никитос лишился бы дара речи, если бы увидел сейчас свою жену.
«Он мне больше не муж», – подумала Алита, и это понимание собственной свободы заставляло голову кружиться сильнее, чем от вина. Она избавилась от человека, который мучил ее, и получила возможность начать новую жизнь и не потеряться в ней. Алите стало легко: впервые за все время, проведенное в Сузе, она почувствовала себя живой.
Вечерняя набережная была восхитительной – белой, розовой, золотой акварелью, на которой мрамор ступеней и изящные завитки ограды казались прихотливой фигурной рамкой, обрамляющей осенний вечер. Алита замерла у ограды, залюбовавшись огромной рекой и блестками света фонарей, плывущими по волнам, и пропустила тот момент, когда Рекиген, приобняв ее за плечи, приник к ее губам поцелуем. Целовался принц очень порывисто и страстно, и Алита была вынуждена ответить ему взаимностью. Спустя несколько минут, показавшихся ей вечностью, принц оторвался от своей спутницы, перевел дыхание и изумленно покачал головой.
– Изумительно, – промолвил Рекиген. По его лицу было видно, что принц потрясен до глубины души. – Это просто изумительно!
– Что именно? – спросила Алита, на всякий случай отстраняясь от кавалера.
– То, как вы целуетесь, – с прежней ошеломленностью произнес Рекиген. – Вы настоящая леди, но леди так не целуются.
«Малахольный какой-то», – подумала Алита и поинтересовалась:
– И как же целуются леди?
Рекиген отмахнулся.
– Как березовое полено, – сказал он, снова привлекая Алиту к себе. – Или как снулая рыбина. А вы…
Он не договорил. Алита откликнулась на его поцелуй, скептически размышляя о том, как именно может целоваться снулая рыбина. Вскоре Рекигену надоело обниматься на ветру, и он, с видимым сожалением оторвавшись от Алиты, промолвил:
– Поедемте обратно. Вы просто обязаны затушить мой огонь.
– Поедемте, – согласилась Алита. – Но простите, ваше высочество, моя женская природа сегодня не склонна к пожаротушению.
Рекиген вздохнул с искренним сожалением, и Алита вдруг подумала о том, как будет избавляться от настойчивого кавалера, если он предложит альтернативные способы.
– Но когда же? – спросил он.
Алита вздохнула с облегчением и сказала:
– Через два дня.
На том и порешили. Принц доставил девушку обратно в дом мадам Бьотты и уехал, сказав, что два дня ожидания покажутся ему вечностью. Чего-то в этом роде Алита и ожидала, прекрасно понимая правоту мадам: Рекиген забудет о ней уже завтра утром, а там видно будет.
Мадам Бьотта, сидевшая за стойкой в компании неизменного кофейника и дамского романа в бумажной обложке, с видом знатока оценила подарки принца и заметила:
– Это ведь брунензинский лис. Редкий мех, очень дорогой. Вот видишь, моя наука пошла тебе на пользу.
Алита кивнула и искренне поблагодарила мадам за совет. Та взглянула на нее проницательно и понимающе.
– Я же вижу, как у тебя на душе, – сказала она, вынимая из-под стойки еще одну чашку. От кофе Алита не отказалась: ночь в борделе только начиналась, клиенты могут заявиться в любую минуту. – Натерпелась из-за любви, да?
– Натерпелась, – откликнулась Алита.
Мадам Бьотта покачала головой:
– Страшное дело любовь, нет ее ужаснее… Ладно, дорогая, иди отдыхать. Посижу сегодня, вспомню былые деньки.
Поднимаясь по лестнице, Алита решила, что деньги принца явно повлияли на сговорчивость мадам.
Хотя мадам Бьотта прекрасно знала жизнь, в случае с Рекигеном она ошиблась. Когда на следующий день Алита разбирала почту, сидя за стойкой, в дом неожиданно вошли вчерашние спутники принца, нагруженные так, что их не было видно за тюками, свертками и корзинами цветов. Сбежавшиеся девушки принялись было разбирать подарки, но потом маленькая Герта прочла карточку на одной из коробок и воскликнула:
– Алита, это же все тебе! От Рекигена!
Девушки защебетали, залились смехом и кинулись обнимать Алиту и поздравлять ее с новым щедрым и внимательным поклонником. Она с удивлением отметила, что в обитательницах борделя нет и тени зависти к ее успеху – хотя она меньше всего мечтала о подобной победе… Поставив на стойку корзину с белыми орхидеями, Алита сказала:
– Девчата, заберите это все себе, кому что нравится. А мадам Бьотте – орехи в меду, она их любит.
Восторженные возгласы и радостный писк стали еще громче, и девушки бросились разбирать подарки. Алита вернулась за стойку и вдруг настороженно замерла: в прихожей появился новый запах – знакомый свежий аромат дорогих мужских духов. Она обернулась и замерла, словно дичь перед охотником.
В дверях стоял Лефевр.
– Добрый день, миледи, – холодно промолвил он. – Вижу, вы пользуетесь популярностью.
Глава 4
Перо
Алита замерла за своей стойкой и не сводила с Лефевра испуганного взгляда затравленной жертвы перед охотником. Он вдруг поймал себя на мысли, что этот взгляд и эта поза – с прижатыми к груди руками – делают девушку невероятно хрупкой и притягательной.
– Добрый день, миледи, – произнес Лефевр, стараясь, чтобы бурливший в нем гнев не выплеснулся наружу. – Вижу, вы пользуетесь популярностью.
Девушка посмотрела на него так яростно, что Лефевр ощутил ее взгляд как пощечину – крепкую, от всей души. Ее руки опустились и медленно сжались в кулаки, карие с прозеленью глаза сверкали – вид оскорбленной невинности шел Алите еще больше.
По коридору прокатился маленький смерч и замер возле стойки: мадам Бьотта, старая знакомая Лефевра и преданная информаторша инквизиции уже как сорок лет, выкатилась из своих апартаментов, привлеченная шумом и веселым щебетом девушек, разбиравших подарки. Увидев Лефевра, она подплыла к нему и, раскинув руки, заключила его в крепкие дружеские объятия.
– Ах, дорогой мой Огюст-Эжен! – воскликнула мадам. – Как же я рада вас видеть! Давненько, давненько вы к нам не заглядывали!
