Госпожа зельевар

– Бен. Бен Карвен. Мне сказали, что я буду вести теорию зельеварения, а вы практику.

Казалось, он бесконечно стеснялся всего на свете – того, что сидит со мной за одним столом, своих крупных мосластых рук, словно пришитых к его худощавому телу от кого-то другого, кудрявых светлых волос, которые не желали ровно лежать в прическе. Я подумала, что Бен добрый и славный парень – на пару лет старше меня, кареглазый, большеротый, с робкой улыбкой, он был похож на Айвена-Простака, каким его рисуют в книгах сказок.

– Делла Хайсс, – ответила я. – Очень рада с вами познакомиться.

Бен похлопал в ладоши, и на столе перед ним возник ужин: тарелка с ломтиками запеченого картофеля, котлетой в сухарях и капустой с клюквой. Готовили в академии очень вкусно – я давно не ела с таким аппетитом.

– Чем, кстати, славится клюква в магии? – спросил Бен и еще ниже опустил голову. Я улыбнулась: похоже, ему велели меня проэкзаменовать, и он жутко стеснялся, задавая мне вопросы.

– Повышает иммунитет и разрушает опухоли. А мешочек с клюквой притягивает удачу в азартных играх.

– Верно. Как будете использовать клюкву в составе зелья Тишины?

– Три капли сока в морозную лунную ночь добавлю к семи малым мерам порошка полукричника.

– Верно. Что нужно для создания Водного зеркала?

– Большая мера соли, истолченной в труху в день осеннего равноденствия, две капли освященной воды, капля ночной тьмы и звук кошачьих шагов.

– Где возьмете звук кошачьих шагов?

– Натяну три волоска в полнолуние над кошкой, потом сожгу.

– Длинные или короткие волоски?

– Неважно. Главное, чтобы они принадлежали тому, кто заказывает Водное зеркало.

Бен кивнул и похлопал в ладоши снова: на столе рядом с ним возник фарфоровый соусник с темным содержимым. Полив котлету, мой экзаменатор сказал:

– Вы умница, Делла. Правда, умница. Про звук кошачьих шагов все забывают.

– Спасибо, – ответила я. Этот парень начал мне нравиться – было в нем что-то очень искреннее, настоящее. – Вы хорошо знаете зельеварение, почему же вас не взяли на эту должность?

Бен наконец-то посмотрел мне в лицо, а потом поднял левую руку и что-то беззвучно произнес одними губами. Над пальцами рассыпались серебристые искры, и я увидела, как они трясутся. Бен вернул маскирующее заклинание на место и сказал:

– Попал под удар, когда в саду замка открылся провал и хлынула Тьма. Теорию я знаю, а вот смешивать зелья уже не могу.

Кот расправился с курицей и запрыгнул на скамью, высматривая, чем бы еще подкрепиться. Увидев его, Бен улыбнулся, отрезал кусок котлеты и протянул на вилке – Патрик заглотил угощение одним разом, не откусывая, муркнул и довольно боднул Бена лбом в бедро.

– Вот, есть здесь приличные люди! – сообщил он. – Ты чего сам-то такой тощий? Ешь давай за обе щеки.

Затем он забрался на колени моего коллеги, мурлыкнул и тотчас же заснул. Бен погладил Патрика по голове здоровой рукой и сказал:

– Какой у вас серьезный господин кот. Обычно фамильяры молчат, пока их не спросишь.

– А у вас есть фамильяр? – полюбопытствовала я.

– Есть. Бычья жаба, она не разговаривает. Кстати, о жабах: ректор сегодня будет вас экзаменовать. Прикажет сварить усиленное зелье невидимости. Знаете, что для него требуется?

Зелье невидимости мы варили на выпускном экзамене. Киван Рочестер неправильно смешал ингредиенты, и у него исчезла голова, когда он сделал глоток. А тело осталось.

– Три жабьих глаза, растертых в порошок, пятнадцать семян красного адохлеба, желтая пыль и одно драконье дыхание.

Драконьим дыханием назывались небольшие сливы огненно-рыжего цвета, которые привозили с островов Дальнего Заката. Бен кивнул.

– Драконье дыхание надо мелко нарезать. Но вы лучше возьмите серебряную…

– Терку, – сказала я. – С самыми мелкими ячейками, я знаю. А зачем оно нужно ректору, это усиленное зелье невидимости?

Бен улыбнулся, но улыбка была печальной.

– Вы, конечно, не знаете, Делла, – откликнулся он. – Но только оно способно спасти всех нас в учебном году.

***

Делла

После ужина ко мне подошел один из ассистентов и с поклоном сообщил, что господин ректор ждет меня в малой лаборатории.

Я шла туда, не чувствуя ни своих ног, ни пола под ними, и сама не понимала, отчего так разволновалась. Да, меня могут выставить из академии, если ректору что-то не понравится – так что с того? Поеду в Ворнсбург, как собиралась. Но волнение, которое меня охватило, не собиралось разжимать руки.

– Академия святого Франциска стоит на большом магическом провале, – объяснил Бен. – Она одновременно запечатывает его и черпает из него энергию для поддержки общего фона. Сами понимаете: если люди еще не обучены удерживать магию, может случиться всякое. Например, взрыв. Или кто-то покалечится. Общий фон позволяет такого избегать.

Я слушала его, кажется, забыв дышать.

– Беда в том, что магический провал не пуст, – продолжал Бен. – Он населен самыми разными чудовищами, которые пытаются выбраться на поверхность.

– То есть, академия это некая пробка в бутылке? – предположила я. Бен кивнул.

– Совершенно верно. Как думаете, что будет, если двугорбый проглот увидит эту пробку? Поймет, что в ней много еды?

Я понятия не имела, кто такой двугорбый проглот, но ответ на вопрос Бена был немного предсказуем.

– Ничего хорошего.

– Верно. Поэтому нам нужно зелье невидимости. Ваш предшественник создал большие запасы, но они имеют неприятное свойство иссякать.

Я поняла, что ничего не поняла.

– Подождите, но если для сохранения академии… ну и нашего мира заодно нужно такое зелье, почему вам еще не прислали зельевара?

Бен печально вздохнул.

– Потому что министр магии ненавидит нашего ректора. И если Робин допустит появление чудовищ, если пострадает академия… в общем, он будет счастлив.

Да, похоже, я крепко попала.

Малая лаборатория принадлежала лично ректору Эверарду и размером была чуть больше моей комнаты в родительском доме. Ничего лишнего, только самое нужное: аккуратные ящички с ингредиентами для зелий, варочные стойки, колбы и один котел. Сам господин ректор сидел в кресле и уже не выглядел ни больным, ни страдающим, однако я все-таки спросила:

– Как вы себя чувствуете?

– Благодарю, уже лучше, – сдержанно ответил Робин. Если в домике лесника он смотрел на меня с благодарностью, то сейчас его взгляд был испытующим и цепким. – Прежде, чем допускать вас к практике в академии, госпожа Хайсс, я хотел бы еще раз оценить ваши способности. Усиленное зелье невидимости сварите?

Я кивнула и отправилась отбирать нужное. Три жабьих глаза, растертых в порошок, пятнадцать семян красного адохлеба, желтая пыль и одно драконье дыхание – все это лежало в аккуратно подписанных коробках, и, открыв одну из них, я не сдержала довольной улыбки. Если в нашем колледже семена красного адохлеба выглядели так, словно их пожевал дракон – на высший сорт у колледжа не было денег – то здесь они были наилучшего качества: насыщенного цвета, с острыми гранями. Взяв пинцет, я отсчитала пятнадцать семян в пустую колбу и спросила:

– Так почему вас терпеть не могут в министерстве магии?

Порошок из жабьих глаз был свежим и пах свежескошенной травой. Я отправила три малых меры в колбу.

Робин выразительно завел глаза к потолку.

– Бен уже разболтал?

– Я любопытна от природы.

Мерка желтой пыли прибавила к травяному запаху легкие холодные нотки. Желтую пыль берут там, где в дерево ударила молния, и она всегда сохраняет свободный дух небес.

– Я, видите ли, нагло занял место, которое министр хотел отдать своему родственнику. Меня выбрал совет преподавателей, – сдержанно ответил Робин. Я вынула плод драконьего дыхания из стеклянной банки: свежий, словно только что снят с ветки!

– И поэтому вас хотят подставить?

Робин усмехнулся и его взгляд изменился: теперь в нем был живой интерес, словно он не понимал, как я смею говорить с ним настолько непринужденно. Я улыбнулась.

– У вас есть серебряная терка? С мелкими ячейками?

– Третий ящик справа.

Да, лаборатория была оснащена на высшем уровне. Сняв с драконьего дыхания тонкую кожицу, я принялась натирать плод. Ректор внимательно следил за моими манипуляциями: нет, мне не о чем волноваться. Пусть он кривит губы, говоря о женщинах-зельеварах, но я ему нужна.

Значит, у меня есть работа.

Все ингредиенты оказались в колбе: я добавила туда воды и отнесла на варочную стойку. Довести до кипения, остудить и можно использовать. Когда зелье было готово, Робин подошел к нему, осторожно помахал над колбой, принюхиваясь, оценил нежно-сиреневый цвет, и произнес:

– Да, зелье высшего качества. Иногда я жалею, что не пошел в зельевары. Сам умею варить разве что средства от головной боли.

– У вас часто болит голова? – спросила я. Робин кивнул.

– На перемену погоды. Что ж, госпожа Хайсс! Рад приветствовать вас в академии магии святого Франциска на должности преподавателя зельеварения. Вашу почасовку и календарно-тематическое планирование предоставит проректор по учебной работе Махоуни, вы с ней уже знакомы. Обустраивайтесь в замке, изучайте лабораторию, готовьтесь к новому учебному году. Если что-то понадобится – обращайтесь.

Он сделал паузу и добавил:

– И напишите родителям, где вы сейчас. Не хочу, чтобы кто-то решил, что я вас похитил.

***

Робин

Я проснулся от того, что в глубокой тишине моей спальни разлился тихий тонкий звук, словно кто-то дотронулся до струны.

Открыв глаза, я какое-то время исследовал пространство. Ничего. Никого. Академия спала, вот только…

На первом этаже я уловил движение. Кто-то шел там – осторожно, таясь, изучая. От идущего веяло тьмой и тишиной: это оно шептало заговоры на забытых языках среди покосившихся надгробий забытого сельского кладбища, это оно выпускало песни голодного ветра…

Я слетел с кровати и бросился бежать, попутно швыряя заклинания призыва всем преподавателям академии. Промертвие, в замок каким-то образом пробралось промертвие – и это было плохо. Очень плохо. Если оно столкнется с живым человеком, напьется его крови, то обретет ту силу, с которой мы можем и не справиться.

Как оно, сто бесов его побери, смогло обойти нашу защиту и все системы безопасности?

Почти скатившись по ступенькам, я выбежал на первый этаж, благодаря Господа и всех святых его за то, что студенты еще не съехались в замок после каникул – иначе здесь уже была бы груда парного мяса. Промертвие, сгусток темной магии, наделенный разумом, насытилось бы, увеличилось в размерах, впитывая чужую боль.

Оно было крупным и наглым. С виду промертвие похоже на монаха в рясе, который низко надвинул капюшон – но на самом деле это были складчатые крылья, которые скрывали тело, напоминающее осиное. Когда студенты изучали порождения тьмы, то промертвия впечатляли их сильнее всего остального – не знаю даже, почему.

Я замер, вскинув руку. На кончиках пальцев засветились золотые огни боевого заклинания – хотелось надеяться, что у меня хватит сил справиться с промертвием и спасти…

Промертвие застыло, подняв добычу в воздух над собой. Длинные каштановые волосы плыли, словно водоросли в воде, полосатые пижамные штаны задрались, обнажив до колен стройные ноги, один из мягких домашних тапок слетел – Делла Хайсс была тем, на кого наткнулось промертвие.

И Делла Хайсс сражалась.

Зависнув над вытянутой трехпалой рукой промертвия, она швыряла в него какую-то пеструю мелочь – всмотревшись, я узнал в ней Искры ангельского пламени, растения, которое способно уничтожать порождения мрака. И где она только взяла такую редкость, как успела сориентироваться!

– Делла, держитесь! – крикнул я, и золото заклинания сорвалось с моих рук и ударило в черноту промертвия, туда, где среди темных складок его крыльев пульсировала огненная сердцевина. Я увидел, что этого мало, но в ту же минуту меня поддержали: заклинания Берты, Бена и Арчибальда присоединились к моим, и промертвие взвыло.

– Вот тебе! – Делла швырнула остатки Искр, и промертвие издало низкий гудящий стон и ослабило хватку.

Оно было ранено. Оно отползало, уменьшаясь, рассыпалось рваными клочьями грязного тумана.

Мы слаженно ударили снова, рука промертвия дернулась, покрываясь трещинами и рассыпаясь в крошку, и Делла сорвалась вниз. Бросившись вперед, я едва успел подхватить ее – почти сразу же девушка выскользнула из моих рук, встала, прянула в сторону. Промертвие скулило, тая и корчась – вскоре от него остался лишь запах гари да грязная лужица на полу.

В коридоре стало тихо.

Некоторое время мы стояли молча, глядя друг на друга. Бесшумно собирались остальные преподаватели и ассистенты – когда я увидел, как шевелятся их губы, то понял, что это не в коридоре так тихо, это у меня на несколько мгновений заложило уши от отката массива заклинаний, когда промертвие окончательно сдохло.

Но глухота прошла, пропустив ко мне встревоженные голоса, шум и хлопанье дверей. Делла дотронулась до моего локтя и сказала:

– Спасибо, что подхватили. Я бы расшиблась.

– Вы храбрая девушка, – заметил я. Делла смотрела энергично и решительно, к ее щекам прилил румянец, и я вдруг понял, что мне нравится смотреть на нее вот такую – разгоряченную приключением и победой. – Как вы здесь оказались?

Делла нахмурилась. Берта подошла, материнским успокаивающим жестом погладила ее по плечу.

– Не знаю. Меня словно бы что-то позвало. Я очнулась, когда поняла, что вишу в воздухе.

– А Искры ангельского пламени у вас откуда? – спросил Бен. Делла была в пижаме, несколько пуговиц расстегнулись, показывая больше, чем принято в обществе, и Бен залился румянцем и опустил голову. Он старался не смотреть – и не мог не смотреть.

Мне захотелось дать ему подзатыльник. Не знаю, почему.

– Я всегда ношу их при себе, они отгоняют страшные сны, – ответила Делла и призналась: – Меня мучили кошмары, когда мама умерла.

Берта тем временем склонилась над лужицей и принюхалась. Когда она выпрямилась, то я понял, что случилось что-то невероятное: я давно уже не видел Берту настолько обеспокоенной.

– В нем нити защитной магии, – сообщила она, и все собравшиеся ахнули. – Понимаете, что это значит? Оно не само пробралось в замок, его сюда провели так, что не сработала система безопасности.

Господин Фаунс, заведующий хозяйством академии, вздохнул с облегчением. Это он должен следить за тем, чтобы обережные заклинания срабатывали, как надо, не пропуская, кого не следует.

– Все работает, как надо, – с достоинством ответил он. – Позавчера я лично обновил все заклинания.

– Их сумели обойти, – ответила Берта и снова втянула носом воздух. – Да, у него была сильная защита.

– И ее наверняка установили в министерстве, – сказал я. Мне захотелось ударить обо что-нибудь, представляя физиономию Отто Шварцвара, министра магии. – Представляете, какой был бы скандал? В академию проникло промертвие, убило человека…

– Тебя бы сразу же уволили, – вздохнула Берта. Я поймал взгляд Деллы: она смотрела с искренней тревогой – и я видел, что ей нравится все, что случилось. Она была из той породы девушек, которые любят опасные приключения, что хорошо кончаются.

– Это ладно, – я провел ладонями по лицу и понял, что страшно устал. – Тогда академию закрыли бы. А как только отсюда все разъедутся, то заклинания невидимости падут. Как думаете, сколько родственников этого промертвия вылезет в мир? И кому это нужно?

***

Робин

Остатки промертвия собрали в пробирки, и Берта в компании с доктором Хоуни, нашим основным специалистом по темным силам, отправилась в лабораторию, чтобы попробовать выцепить хоть какой-то намек на злоумышленника. Я пошел к себе – хотелось выпить кофе, он всегда помогал мне успокоиться.

Делла медленно шла чуть в стороне от меня. Я невольно заметил, что Бен, который заговорил с одним из ассистентов, смотрит в ее сторону – как всегда смущенно, словно боится, что его за это выругают. Но при всей своей робости, которая давно вошла в академии в пословицу, он выглядел воодушевленным.

Он не просто любовался картиной – он готов был взять кисть и что-то добавить на холст.

– Как вы себя чувствуете? – спросил я. Делла улыбнулась.

– Странно. Сегодня я сбежала из родительского дома и угодила в приключения по уши.

Мы остановились на лестничном пролете – в высокое окно были видны сады академии. Скоро там будут собирать яблоки – невольно вспомнилось, как я, студент из нищей семьи, сидел под деревьями и трескал яблоки за обе щеки: в моих родных северных краях они были деликатесом. А тут вот – бери, ешь, сколько хочется.

– Приключений у вас будет много. Завтра весь день станете варить усиленное зелье невидимости, послезавтра – готовиться к началу учебного года.

На самом деле все было не так плохо, как могло казаться. Я заткнул дыру в преподавательском составе, мы обновим систему безопасности, и ни одна гадина больше не пролезет в академию. Мне вдруг подумалось, что злоумышленником может быть как раз эта милая Делла, которая сбежала от навязанного жениха. Она сегодня появилась в замке и выпустила промертвие – нападение могло быть простой инсценировкой.

Впрочем, нет. Чтобы скрыть промертвие, надо быть сильным и опытным магом – у Деллы и близко нет таких способностей. Впрочем, я все-таки сказал:

– Ну-ка, посмотрите мне в глаза.

Делла сделала шаг в сторону – лунный луч упал на ее лицо, на какое-то мгновение превратив девушку в пижаме в ночного призрака. Я бросил в нее заклинание, и оно рассыпалось золотыми искрами над растрепанными каштановыми волосами, словно подсветив лицо Деллы изнутри. На мгновение она наполнилась теплом и нежностью – я будто увидел ее впервые: юную, милую, очень светлую.

И да, магии в ней было несколько капель. Достаточно, чтобы варить зелья, но не хватит на то, чтобы пронести в академию такую мощную тварь, как промертвие.

Я понял, что смотрю на нее слишком долго. Что преподаватели и ассистенты, голоса которых я слышал до этого, уже разошлись по комнатам – академия снова погружалась в тревожный сон, а мы с Деллой стояли на лестнице в лунном свете.

А ведь она смелая. Вот так сбежать из дома, не испугаться помочь мне – мало ли, вдруг я бандит или преступник, который снимет с нее кожу, едва оклемается – да и отбиваться от промертвия, а не обмякнуть беспомощной жертвой это многого стоит. Нет, я определенно слишком долго на нее таращусь, и это как минимум невоспитанно, а как максимум неразумно.

– Что же вы видите? – спросила Делла.

– Что в вас слишком мало магии, – ответил я и начал подниматься по лестнице. Делла потянулась за мной, и я невольно задумался, как скоро Бен начнет ей класть на стол простенькие цветочки из сада.

Впрочем, мне-то какое дело? Пусть кладет.

– Я знаю, – угрюмо согласилась Делла. Где-то вдалеке, в Большом зале, где обычно проводили собрания и праздники, зазвенели часы. Два часа ночи. – Мне всегда приходилось пользоваться артефактами для усиления моих зелий.

– Сегодня вы приготовили отличные зелья, – ободряюще произнес я. Вспомнилось, какой она была, когда вошла в ту лесную хижину: энергичной, отважной. Мне даже показалось, что это лесавка пришла – потому что откуда бы там было взяться барышне из приличной семьи.

Делла улыбнулась.

– Спасибо. Вы увидите, что остальные мои зелья не хуже.

– Как вы устроились? – пора было уйти к себе, сварить кофе и лечь спать, да и девушке нужен отдых после всех ее приключений, но я почему-то не хотел расставаться с Деллой. – Удобно?

Я сказал себе, что это просто благодарность. Делла Хайсс вытащила меня с того света – поэтому я к ней в некотором смысле привязался. С другой стороны, почему бы и нет? Наша новая госпожа зельевар привлекательная девушка – почему я не могу посмотреть на нее, как, например, смотрят на картину или античную статую, в которой, кажется, мрамор дышит, наполненный теплом и жизнью?

– Да, – улыбнулась Делла. – Все в порядке. Отцу написала, что уехала и не вернусь.

– Настолько сильно не хотите выходить замуж?

Улыбка Деллы стала мягче, словно она кого-то вспомнила.

– Почему же? Хочу. Но за человека, которого сама выберу и полюблю, а не за того, кого прикажут, – сказала она и словно очнулась: улыбка угасла, взгляд сделался темным и строгим. – Впрочем, это не имеет значения, господин ректор. Доброй ночи и спасибо, что спасли от той твари.

Это было, как щелчок по носу.

– Доброй ночи, – ответил я. – Если вы израсходовали все Искры ангельского пламени, то в закромах Ханибрука есть еще.

Что еще я мог сказать? Да и зачем? Сам не знаю, что на меня нашло.

Делла кивнула и быстрым шагом пошла по коридору второго этажа к теперь уже своей комнате.

Глава 3

Делла

Я довольно быстро разобралась с тем, как в академии накрывают на стол. Хлопнешь в ладоши один раз – перед тобой возникнет основное блюдо. Хлопнешь два раза – будет чайник с чаем, три раза – с кофе. Патрик, который продрых всю ночь, разумеется, не хлопал в ладоши: специально для него из кухни вышел юноша в белом костюме повара и принес большую миску с кашей и куриным мясом.

– Хороший у вас котик, – сообщил повар. Патрик снисходительно разрешил себя погладить. – Вчера вечером вот такущую крысу задавил.

Я вспомнила, что кот действительно куда-то убежал вечером. Патрик мурлыкнул и ответил:

– Вы ко мне с уважением, так и я с добром. Вон какая миска, до дна не дороешься. Молодцы, хвалю. Чтоб тебе, как коту хорошему, всегда март был, и кошки, то есть, бабёшки покраше.

Повар даже зарумянился от смущения.

Вскоре пришел Бен – ночью он швырял в промертвие заклинания с таким решительным видом, что я невольно посмотрела на него с интересом. Даже больная рука ему не мешала. Сев рядом со мной, Бен хлопнул в ладоши, придвинул к себе тарелку с завтраком и сообщил:

– Сегодня у нас с вами много работы. Сначала пойдем в оранжерею, там уже созрели ягоды жирнохвоста, надо собрать их. Потом будем варить усиленное зелье невидимости. А вечером займемся планированием уроков. Раз мы работаем в паре… – Бен смутился и опустил глаза к яичнице, грибам и ветчине в своей тарелке.

– Вы так смело отбивали меня у промертвия, – сказала я, пытаясь немного его подбодрить. Интересно, как там сейчас мой отец? Жаль, что я не увидела его с Зульбаром физиономий, когда они обнаружили, что клетка опустела, а птичка улетела. Бен улыбнулся и наконец-то отважился посмотреть мне в лицо.

– У Робина магия намного сильнее моей. Но ведь и вы не оплошали! Так сыпали Искры…

– Мне бы, кстати, пополнить мои запасы, – сказала я, три раза хлопнув в ладоши. На столе передо мной появился кофейник в компании сахарницы и молочника со сливками. – Здесь выращивают Искры?

– Я пробовал, но они плохо взошли, – со вздохом признался Бен. В это время по залу пронесся шум голосов, и, обернувшись к дверям, я увидела ректора Эверарда. Он шел вместе с Бертой, хмуро изучая какие-то бумаги, и сейчас в нем не было ни капли того человека, который сегодня стоял со мной на лестнице в лунном свете.

Не скажу, что я так уж знаю людей, но мама говорила: “Есть вещи, которые женщина чувствует, и это чутье безошибочно”. И да, я чувствовала, что сегодня ректору не хотелось, чтобы я уходила. Он готов был так стоять со мной, разговаривать – неважно, о чем, о любых пустяках, и в глубине души был смущен почти так же, как Бен.

Сейчас по проходу следовал рыцарь, закованный в ледяную броню равнодушия. Некстати вспомнилось, как вчера он лежал на лавке в домике лесника, и воротник рубашки был расстегнут, а по коже текла капля пота в яремную ямку. Сейчас галстук был завязан тугим модным узлом, белизна рубашки под светло-серым камзолом ослепляла, и я никогда не подумала бы, что этот мужчина способен смотреть мечтательно и спрашивать искренне.

У Бена будто бы тоже было чутье: он допил чай и сказал:

– Нам лучше поторопиться, Делла. Жирнохвост…

– Сам ты жирнохвост, – сообщил Патрик из-под стола. – Я не жирный, у меня просто кость широкая и шерсть пушистая, а хвостик вообще тонюсенький. Идите уже, давайте! Шагайте! Чтоб вам Крысиный царь хвост показал!

Оранжерея академии располагалась позади замка и делилась на две части: закрытую, под стеклянным куполом, где жили тропические растения, и открытую – самый обычный огород. Мы с Беном взяли корзинки, надели плотные перчатки и пошли к низким темно-зеленым кустам. Ягоды жирнохвоста похожи на человеческий череп насыщенно оранжевого цвета. Когда их срываешь, они издают мелодичную трель.

– Крупные! – одобрила я, срывая ягоды и аккуратно укладывая в корзинку. – Какую ведьму вы убили, чтобы их вырастить?

Бен посмотрел на меня с суеверным ужасом. Здесь, среди кустов и цветов, он стал держаться вольнее – расправил плечи, поправил волосы.