Душа моей души

Когда всё закончилось, я побрёл к доктору, и с порога начал проклинать его, на что тот лишь протянул мне конверт. Это было письмо от Моники.

«Бесконечно любимый мой! Если ты читаешь это письмо, значит, предсказания доктора оказались реальностью. Только прошу, не причиняй ему вреда, заболевание это неизлечимо». Я покосился на доктора, который обрабатывал рану на лице. Конечно, я не сдержался. А сейчас мне нужно было выслушать свою любимую, прочитать каждое её слово, адресованное мне, поэтому я извинился и поспешил домой. Сидя на нашей качели, я аккуратно достал листок бумаги из конверта и продолжил читать. «По моей просьбе он не стал рассказывать тебе об этом. Пойми, только так мне удалось жить, не думая о плохом». Я прервался, вспоминая Милу, когда она умолчала о своём отъезде. «Прости, что не подарила тебе малыша – риск смерти слишком велик, а я так хотела быть подольше с тобой. Да и ты по какой-то причине никогда не просил меня об этом. Хотя я думаю, что если бы ты этого пожелал, я не пожалела бы себя. И сейчас, когда я пишу это письмо – нас двое, мы счастливы, я наслаждаюсь твоим присутствием, и большего не нужно. Я счастлива, что мы встретились однажды. Твоё отношение ко мне кажется слишком нежным – я такого не заслужила. В душе я бунтарка, а с тобой стала совсем ручная. Спасибо за твою любовь, за наши ежедневные разговоры, за все-все поцелуи, за каждый милый подарок, за твоё терпение и мудрость. Мне хочется писать слова благодарности тебе за всё, но боюсь, на земле закончится бумага. Так что ограничимся этим листком. Ты смысл моей жизни, и я не представляю себе другой судьбы. Надеюсь, тебе никогда не вручат этот конверт. А если и случится такое, я буду твоим ангелом и постараюсь, чтобы ты прожил долго-долго, а тебе лишь нужно будет отпустить печаль и чувствовать жизнь за двоих. Люблю навсегда. Твоя Моника».

Глава 4. Мия

Без Моники я не хотел жить, но то письмо, которое она мне оставила, зародило во мне мысль, что благодаря ей я смогу. Правда, я больше так и не прочитал тех слов – нет, я не сжег письмо, наоборот, я нежно носил его у самого сердца. Дело в том, что моё зрение резко ухудшилось и с тех лет я лишь слепой седовласый затворник. Поселился на месте дома Марты, здесь мне хочется думать, что я всё ещё ребёнок. Я почти ни с кем не общался, разве что с соседом, который иногда помогал по дому. Каждое утро я ходил к озеру, куда прилетали утки, и кормил их хлебом – моё возвращение в то лето с Милой. Днём я вырезал деревянные игрушки, посуду, кое-какую мебель – это было единственное занятие, которое отвлекало от мыслей. А вечером, перед ужином, я гулял с собакой, конечно, с сенбернаром, как будто стоит нам вернуться домой, у накрытого стола будет ждать Моника. Я хотел бежать от воспоминаний о них, но спустя годы понял, что чувствую себя счастливее, живя на земле Марты, кормя уток, гуляя с собакой.

Однажды вечером я услышал топот маленьких ножек у себя под окном. Наверное, к кому-то из соседей приехали гости с детьми, подумал я и решил лишний раз не выходить из дома. Однако вечером пёс потребовал прогулку, и я, прислушавшись к тишине за оградой, надел на него ошейник, который тот притащил в зубах. Мы уже возвращались домой, как вдруг сенбернар потащил меня к соседней калитке. По звукам я понял, что оттуда кто-то вышел и направился в нашу сторону.

– Здравствуйте! – тонкий детский голосок меня напугал.

– Рядом, – приказал я псу, ускорив шаг.

– Ну куда же вы уходите? – девочка была расстроена.

– Нам пора ужинать, – ответил я ей и снова пошёл прочь.

– А что ваша собачка ест? – по голосу ей было около пяти-семи лет.

Пять лет назад я рассказал всю правду Монике.

– Скажи, малышка, а какого цвета у тебя глаза? – мне нужно было узнать это и срочно бежать.

– А вы что, не видите? – кажется, она подошла ближе.

– Нет, не вижу.

– Совсем ничего? – я услышал, как она помахала рукой передо мной.

– Совсем, маленькая. Так ты мне ответишь, какого цвета твои глаза? – кажется, пёс уже позволил ей себя погладить, отчего я стал нервничать – даже если и уйду, мы уже встретились.

– А вы мне не сказали, что будет кушать собачка.

– Мы с собачкой сегодня едим рыбный суп, – отвечал я, – видишь, я тебе ответил, теперь твоя очередь.

– А я вам не скажу! – заявила она.

– Думаю, это нечестно, – казалось, это самая вредная девчонка, что я встречал.

– Когда я вырасту, я вылечу вам глазки, и вы меня увидите, вот это честно, – она еле успела договорить, как послышался голос её отца.

– Так, рыжий чертёнок, ты почему ещё на улице? Мама ждёт, когда ты пойдёшь умываться, – послышался шорох, когда он поднимал её на руки.

– Вы, случайно, не родственники одной зеленоглазой женщины, она жила тут много лет назад, её звали Марта, – спросил я мужчину.

– Нет, мы всего лишь приехали погостить к друзьям, но вот глазки у нашей доченьки действительно изумрудные, даже не знаю, в кого она такая, – он рассмеялся, видимо, играясь с девочкой.

– Что ж, мне пора, спокойной ночи, – я поспешил удалиться домой.

– Спасибо, и вам доброй ночи, – а вот это он зря. Потому что сегодняшняя ночь не станет для меня доброй. Она станет последней.

Я налил псу еды, выставил миску во двор, закрыл окна и двери, зажег камин. Вытяжную трубу я специально не стал открывать, а сел в кресло поближе и стал ждать. Я то ли засыпал, то ли дым уносил меня туда, где я хотел оказаться вперед этой маленькой девочки. У неё впереди целая жизнь, а я насквозь пронизан потерями, и не хочу больше с ними мириться. Сначала я услышал лай. Конечно, мой добрый пёс пытался меня разбудить. Я был уверен, что хорошо закрыл дверь, и он останется на улице невредим. Но сенбернар оказался умнее, и через несколько минут, как лай прекратился, я услышал голоса – он позвал на помощь людей. Меня не сразу нашли в задымленном доме.

– Я нашёл его, – закричал мой сосед и я отключился.

Снова стал слышать голоса, когда меня положили на траву у дома, свежий воздух стал поступать в легкие, сознание возвращалось, чего я вовсе не желал.

Среди возникшей суеты я услышал детский плач. Это она. Конечно, сегодняшняя ночь отложится в памяти надолго.

– Отнеси Мию домой! – голос её отца, который недавно пожелал мне доброй ночи.

Мия. С этим именем на устах я заканчиваю свою жизнь.

«Когда я вырасту, я вылечу вам глазки, и вы меня увидите», – проносится у меня в голове. Я представляю, как взрослая Мия (со спины можно подумать, будто это Моника, но на лицо – копия Милы) лечит парня, немногим младше себя, отчего мне становится спокойно и этот мир кажется не таким уж плохим.