скачать книгу бесплатно
– Мечтай, – отзываюсь я.
– Удивительно, – Лейтон листает газету дальше. – Люди не боятся ничего: ни правосудия, ни гнева божьего.
– Гнева божьего, – фыркает впереди Джей. – Не смешите.
– На самом деле про такие вещи ещё очень мало пишут, – говорю я. – А между тем насильственных смертей по стране огромное множество. И это не бытовое насилие, а именно – дело рук маньяков, многие из которых до сих пор остаются неизвестными и орудуют в разных уголках страны.
– Откуда такие познания? – оборачивается Майк.
– Наткнулся на пару специализированных сайтов.
– Так вот, оказывается, что ты делаешь в Интернете! – улыбается Энди. – Мы-то думали, он смотрит порно, а он читает всякую чернуху!
– Я даже и не знаю, что хуже, – бормочет себе под нос Дуглас.
– А хуже всего то, – пропускаю колкость басиста мимо ушей. – Что когда полиция не может найти виновного, за дело берутся местные любители справедливости и устраивают самосуд, за что сами нередко попадают за решетку.
– Ди-ка-ри, – по слогам произносит Джей.
– И этот мир вы собрались менять, – Дуглас, наконец, откладывает ноутбук и принимается за принесённый бортпроводницей обед.
– Мир не слышит нас, – качает головой Лейтон.
– И не услышит, пока мы будем просто петь песни! – восклицаю я. – Надо сделать что-то более глобальное, чтобы на нас обратили внимание не только люди, интересующиеся музыкой! Нужно охватить больше социальных групп!
– Мне кажется, у него идея фикс, – доносится спереди голос Джея.
Живо представляю, как он закатывает глаза и тычет большим пальцем назад, указывая на меня.
Энди спрашивает:
– Есть идеи, как это устроить?
– Есть. Но они ещё слишком сырые, чтобы раскрывать все карты.
Барабанщик разматывает наушники от айпода, явно давая всем понять, что для него этот разговор закончен, Дуглас снова берётся за ноутбук, Лейтон читает.
Я достаю телефон. Я начал работать над одним проектом, накачал специальных приложений, посмотрел видеокурс и теперь воплощаю свою идею в жизнь.
Самолет приземляется в аэропорту Лидс-Брэдфорд, откуда нас везут прямо на фест. Наш куратор – очень милая девушка с ярко-рыжими дредами. Я замечаю, что она всё время влюбленно поглядывает на Джея поверх солнечных очков. Барабанщик это тоже видит и садится в автобусе позади неё, они беседуют.
Я устраиваюсь на последнем ряду сидений, вытягиваю ноги, надвигаю бейсболку как можно ниже и утыкаюсь в телефон. Пусть девочка думает, что я капризная рок-звезда (кем я, по сути, и являюсь), я слишком занят, чтобы любезничать с людьми, которых вижу в первый и последний раз.
Хотя, признаться, меня уязвляет то, что ей нравится Джей, а не я. Такое вообще возможно? Я – фронтмен, вокалист, автор текстов. Я делаю яркое шоу за счет своей харизмы и обаяния. А он – ударник, его место навеки позади меня, позади всех.
Нас привозят на фестиваль, показывают две оборудованных для группы гримёрки, в которых уже висят распечатки с нашим расписанием на сегодня. Мы выходим на сцену в десять вечера, сейчас шесть. Сидеть в раскаленной пластиковой коробке, которую для нас выстроили, нет никакого желания. Сеть здесь просто ужасная, и я отправляюсь погулять. Шатаюсь по территории фестиваля, пытаясь найти поклонников Children of Pestilence, которых можно будет привлечь к моему проекту. Нахожу их у палатки с мерчем. Фотографируюсь, раздаю автографы, с некоторыми обещаю обязательно связаться в Фейсбуке, когда запущу свой сайт. Он будет называться «Армия Дилана Бладлесса». Армия, призванная изменить мир. Я уже нанял дизайнера и веб-мастера, остаётся лишь дождаться, когда они закончат свою работу.
Пообщавшись с поклонниками, получив от них так необходимую мне энергию, иду слоняться по фестивальному городку. Киваю и вяло улыбаюсь всем, кто встречается мне по пути: знакомым, незнакомым, тем, кого знал, но забыл. Вижу в тени сцены Майка, беседующего с Кевином, вокалистом набирающих сейчас популярность Stones doesn’t sweat. Иду к ним и за те секунды, что я преодолеваю каких-то двести футов, я думаю о том, какие эти ребята молодые, яростные, полные энергии. Та музыка, которую они играют, сейчас в моде. Группа поймала волну, и на её гребне, движется к вершине альтернативного Олимпа.
Вздыхаю. Рано или поздно Stones doesn’t sweat и подобные им коллективы, сметут со своего пути такие группы, как Children of Pestilence. Это неизбежно, это преемственность поколений в музыкальной индустрии. Но, как говорится, что-то модно, а что-то – вечно. Мы вечны. Мы уже вошли в историю. «Наша тесная компания будет жить вечно».
– Привет, Дилан, – улыбается мне Кевин.
Жму ему руку. Пожатие у парня крепкое, глаза – живые и яркие.
– Я как раз обсуждал с Майком ваш концерт в Майами месяц назад, – говорит он. – Вы играли просто потрясающе! А этот момент, когда ты набираешь полный рот воды, а потом выплевываешь её… так высоко! Это же какие сильные у тебя легкие!
Гитарист ласково треплет меня за плечо, а тот подытоживает:
– Я восхищён!
– Спасибо, но, – бросаю быстрый взгляд на Майка. – Мы не играли в Майами с прошлого года.
Кевин озадачен, Майк улыбается, но глаза остаются серьёзными:
– Играли, Дил.
– Да! – подхватывает Кевин. – Играли! И играли просто волшебно!
Я смотрю в одну точку, силясь вспомнить этот концерт, но не могу. Я не помню не только шоу, но и вообще факт того, что был в Майами недавно. Вокалист Stones doesn’t sweat словно чувствует исходящее от меня напряжение и спешит ретироваться. Со словами: «Увидимся позже», он исчезает между палаток. Я поворачиваюсь к Майку.
– Завязывай с клонопином, Дилан, – говорит он. – Скоро в зеркале себя узнавать перестанешь.
Многих моих поклонниц и журналистов интересует вопрос, есть ли у меня подруга. Я не бегу в интервью от этой темы, как некоторые мои коллеги. Если она есть, я говорю – да, у меня есть девушка, любимая.
Но её нет. Уже больше года. Я бросил её, хотя серьёзно задумывался о нашей свадьбе. А всё потому, что понял – я её никогда не любил.
Мою девушку звали Райна. Она была моделью. Наши совместные фотографии часто мелькали в прессе, что неудивительно, когда медийные личности заводят роман. Поклонницы Children of Pestilence обсуждали на форумах, поженимся ли мы, и, порвав с ней, я их немало порадовал. Друзья и знакомые были в шоке, когда узнали, что мы расстались, Райна много плакала. Я читал в новостях, как перед некоторыми показами на неё накладывали тонны макияжа, чтобы скрыть красные круги под глазами. Наверное, меня должны были мучить угрызения совести, но вместо этого у меня родилась идея для одного из наших видео, где все модели выходят на подиум в слезах. Актрисам для этого приходилось капать в глаза глицерин. Я остался доволен результатом, видео получилось именно таким, как я его себе представлял: тяжёлым, эмоциональным и даже немного гротескным. Основной моей идеей было показать, как отвратителен и страшен мир моды, на который я достаточно посмотрел изнутри, чтобы делать подобные выводы. Я ни в коем случае не пытался задеть чувства Райны, но после выхода клипа в ротацию, она прислала мне сообщение, в котором обозвала меня гнусным, циничным типом. Больше я о ней не слышал.
Итак, как я понял, что не люблю эту девушку? За то время, что мы были вместе, ей не удалось ни на что меня вдохновить. У неё были красивые голубые глаза, светлые волосы, гладкая кожа, правильные черты лица, не искажённые пластикой или ботоксом. Она всегда была ухожена и аккуратно одета. Я упомянул шикарную фигуру? Да, у Райны было отличное тело. Она трижды в неделю посещала фитнес-клуб. Было даже время, когда я ходил на занятия с ней и ревновал к личному тренеру. Сейчас это все кажется таким глупым, несущественным.
Она была очень красивой девушкой, у нас был отличный секс, мы весело проводили время вместе, на неё было приятно смотреть. Просто любоваться её нежным личиком и изящным телом. Но на одном любовании далеко не уедешь. Я творческий человек и мне нужно было вдохновение. Странно, как девушка такая красивая, сексуальная – и неспособна вдохновлять. Мне не нужна была такая, я нуждаюсь в постоянной творческой стимуляции, которую Райна мне дать, к сожалению, не могла. Только после нашего разрыва я понял, что проблема была не в ней, а во мне, но это ничего не изменило бы. Кто бы ни был в этом виноват, Райна не вдохновляла меня.
Я поднимаюсь на сцену, когда небо уже тёмное. Время для сета идеальное. Машу руками, как бы говоря зрителям, эй, подходите ближе к сцене, сейчас будет жарко!
В выступлении на фестивалях подобного типа, конечно, есть своя прелесть и романтика, но так же есть и свои минусы. Например, то, что во время выступления любой группы, среди аудитории есть те, кто ждёт другую, и портит всю атмосферу своими кислыми лицами. Сегодняшний вечер не стал исключением. Я быстро нашел глазами в толпе поклонников Children of Pestilence и решил, что буду петь только для них. Те, другие, это почувствуют. И как они пренебрегают Артистом – Артист будет пренебрегать ими.
Я люблю быть на сцене, люблю видеть беснующуюся толпу и своих музыкантов рядом. Я живу этим и, если у меня отнимут возможность исполнять музыку – я погибну.
Декорации вокруг сцены немного закруглены, по бокам их расположены экраны, на которые транслируется выступление группы. Благодаря полукруглой форме конструкций, я вижу то же самое, что видят зрители. Вижу себя таким, каким видят меня они. И мне нравится это зрелище. В какой-то момент свет прожектора падает на меня сзади, мои волосы растрепаны и кажется, будто голова окружена сверкающим ореолом. Как у святого, как у Мессии. Зрелище настолько волшебное и захватывающее, что я едва не задыхаюсь от переизбытка захлестнувших меня чувств.
Я много размышлял о том, что движет людьми, когда они совершают те или иные поступки, и понял, что мотивы не дано разгадать никому. Кто бы мог подумать, что именно увиденное на экране, дало мне толчок сделать то, что я давно хотел, но по ряду причин не решался.
Когда мы закончили играть очередной трек, я водрузил микрофон обратно на стойку и, тяжело дыша, произнес:
– Спасибо!
Зрители кричат и машут флагами, я чувствую отдачу, это придает мне смелости, и я продолжаю:
– Вы готовы к настоящему рок-шоу?
Реакция положительная – да, они готовы.
– Вы готовы к новому миру?
Снова одобрительный гул и колышущиеся флаги. Краем глаза смотрю на музыкантов, они промокают лица полотенцами, пьют воду и совершенно меня не слушают. Ну и чёрт с ними.
– Вы готовы менять его вместе со мной? – ору я в микрофон.
– Да-а-а!
– Вы готовы следовать за мной?
– Да-а-а!
– Отлично, тогда мы продолжаем! – делаю взмах рукой, который должен послужить музыкантам сигналом, и они снова начинают играть.
Позже выступление Children of Pestilence назовут одним из лучших на этом фестивале, а сегодняшний день – днём, когда группа подтвердила свой золотой статус. Я же предпочитаю называть сегодняшний день «Днём, когда начала вершиться история».
Глава 9
Мы снова в аэропорту Лидс-Бредфорд. Я немного взбудоражен вчерашним выступлением, нервно притоптываю ногой и барабаню пальцами по ручке чемодана.
Мы проходим регистрацию, сдаём багаж, заскакиваем в кофейню на чашечку кофе и отправляемся на предполетный контроль. Меня начинает знобить, появляется дурное предчувствие. Дуглас раздаёт нам наши паспорта, с вложенными в них посадочными талонами, парни идут на контроль, я плетусь сзади.
Когда подходит моя очередь, снимаю солнечные очки и хмуро смотрю на таможенника в кабинке. Почему-то в этот момент я его ненавижу. Откуда ни возьмись появляется ещё один с бумажной тест-полоской, просит показать ему ноутбук. Музыканты уже в зале ожидания. Меня же ведут в отдельную комнату, обеспокоенный Дуглас семенит за нами.
То место, куда меня привели, совершенно не похоже на зал для комфортного отдыха пассажиров.
– Ноутбук к досмотру, – требует таможенник.
Я выкладываю на стол свой Макбук Про последней модели. Они, что, собираются привлечь меня за пиратский софт?
– Позвольте напомнить, что вы не имеете права включать ноутбук, не имея на это разрешения, – вмешивается Дуглас. – Это посягательство на частную жизнь!
– А вам лучше подождать снаружи.
– Я не могу. Это мой артист, я не могу его оставить.
– Покиньте, пожалуйста, помещение.
Дуглас лепечет что-то невразумительное, против закона аргументов у него нет.
– Подожду снаружи, – говорит он мне и выходит.
Теперь, без тур-менеджера, становится по-настоящему тревожно. На таких досмотрах всегда боишься, что у тебя что-то найдут, даже если ничего и нет.
– Но вы ведь, действительно, не имеете права включать его без моего адвоката, – говорю я так, словно конфиденциальность моих данных самая важная вещь на данный момент.
– Мы не будем его включать.
С всё возрастающим напряжением слежу, как он проводит тест-полоской по клавиатуре и тачпаду, а потом опускает её в сканер. Пытаюсь прочесть что-то на его лице. Не могу.
– А я на рейс не опоздаю?
Таможенник не отвечает, он смотрит на сканер и, ничего не выражающим голосом, говорит:
– Откройте, пожалуйста, сумку.
А вот это мне уже не нравится. Ставлю сумку на стол, расстегиваю молнию. Таможенник не прикасается ни к чему, только говорит мне, что нужно выложить и какие карманы открыть. У меня над верхней губой уже выступил пот, очень хочу утереть его, но боюсь показаться нервным.
– Только одежда осталась, – говорю я, когда на столе уже лежат все мои личные вещи, бумажник и гаджеты.
– Разверните.
– Вам не кажется, что это уже лишнее?
– Делайте то, что Вам говорят.
Меня коробит, когда он называет мою настоящую фамилию, злит, что эти люди копаются в моих вещах. Дать выход эмоциям нельзя. Бежать некуда. Стараясь сохранять полное спокойствие, я вытаскиваю из сумки джинсы, немного потряся ими в воздухе, кладу на стол. Но этого им мало. Беспомощно наблюдаю, как таможенник осматривает карманы и вынимает оттуда то, до чего добраться не должен был – маленький пакетик, для безопасности, закреплённый канцелярской скрепкой. Поднимает его на уровень моих глаз, ждёт моей реакции.
– Насколько я знаю, употреблять никто не запрещает, – говорю. – Очевидно, что я не наркокурьер и это только для личного пользования.
– А это мы сейчас узнаем, – он откладывает пакетик и говорит в рацию. – Досмотреть весь багаж Дилана Картера!
Меня снова передергивает – ненавижу свою настоящую фамилию. В кармане вибрирует телефон, сообщение от Дугласа: «Мы улетаем в Америку, я перекинул тебя на более поздний рейс. Не отвечай ни на какие вопросы без своего адвоката. С ним уже связались. Я всё улажу».
Мои губы невольно трогает улыбка. О, Дуглас. Что бы мы делали без него? Тур-менеджер, директор, друг, ангел-хранитель.
Следующие несколько часов сижу в этой комнате в одиночестве и полном неведении, относительно того, что сейчас происходит за её стенами. Не помню, сколько времени прошло между тем, как я попал сюда и как вернулся тот самый таможенник со словами:
– Вы можете идти, мистер Картер.
– Пять граммов кокса! Поверить не могу, что вы меня продержали здесь столько времени из-за пяти граммов кокса!
Он не реагирует, понимаю, что нарываться не стоит, беру свою сумку и вылетаю в коридор. Я просто в бешенстве. Надеваю тёмные очки. Поскольку уже зарегистрирован, иду прямиком в зал ожидания, пройдя ещё один контроль. В зале ожидания душно, меня раздражает почти всё вокруг: звук катящихся по полу чемоданов, плачущий ребенок, голоса.
Когда я, наконец, оказываюсь в самолёте и надеваю наушники, кажется, что все кошмары сегодняшнего дня уже закончились. Но не тут-то было!
В нью-йоркском отеле, в небольшом фойе на этаже, меня ждёт вся группа во главе с Дугласом. Незаметно проскользнуть в номер не получается.
– Вы, наверное, хотите поговорить со мной, – предполагаю, тыкая карточкой мимо замка.
– Ты даже не представляешь, как, – медленно отвечает Джей.
Распахиваю дверь, приглашая их внутрь.
– Ничего не хочешь нам сказать? – интересуется Майк.
