Гастрольные байки. О музыкальных буднях прямым текстом

В скайп позвонил Уэл, и музыканты начали рассказывать про интервью ему. О боже, неужели нет других тем для разговора?

Ночь наши герои провели в автобусе, в гостиницу заселились только утром.

Гитарист все еще мучился с чемоданом. Он переложил некоторые вещи в дорожную сумку, но молния просто сломалась и застегиваться не хотела.

– Скажу менеджеру, чтобы купил мне новый чемодан, – пожаловался мужчина. – А этот выброшу при первой же возможности.

– Правильно, – согласился Сэнди, глядя, как тот тянет свой злополучный чемодан, одной рукой придерживая крышку, чтобы содержимое не вывалилось.

Бедняга Рэнди шел, согнувшись в три погибели и, естественно, не смотрел под ноги. Вокалист только хотел сказать ему, что впереди бордюр, но не успел. Чемодан гитариста подпрыгнул, он отпустил руку, и все его вещи оказались на асфальте. Фронтмен The young needles с сожалением наблюдал, как тот кидает свой скарб обратно в чемодан. Тут он заметил диск в белом конверте с надписью «для Сэнди Джонса».

– Эй! – воскликнул он. – А это что?

Подошел Кеннеди.

– Это мое! – гитарист вырвал диск у него из рук.

– А мне казалось, что Сэнди Джонс это я.

Басист удивленно посмотрел на Рэнди и сказал:

– Если там написано «для Сэнди» – отдай его Сэнди.

Тот понял, что спорить с ним все равно, что отрицать очевидное и кивнул:

– Хорошо, в гостинице отдам.

Джонс, в свою очередь понял, что это именно тот диск, который был ему нужен.

– Давай сейчас. Не хочу отягощать твой чемодан этой непосильной ношей.

Рэнди посмотрел на него, как на врага народа, сунул ему диск, схватил свой чемодан и зашагал прочь. Кеннеди подошел к вокалисту:

– Что это за диск?

– Фанат просил передать его мне. Пойдем, послушаем?

Басист согласился, и они поднялись в номер.

– Эй, я слышал, как он играл эту мелодию на одном из саундчеков! – воскликнул он, когда Сэнди воспроизвел диск. – Он сказал, что сочинил ее сам и хочет показать своим ребятам, чтобы записать ее.

– Вот подонок, – сквозь зубы проговорил Сэнди. – Ну, и что с ним делать теперь?

Кеннеди соображал туго и уточнил:

– Он хотел присвоить песню этого парня?

– Да. И если бы я не нашел сейчас диск, ему бы это удалось.

Музыканты замолчали. Первые несколько секунд они сердились, а сейчас стало просто неприятно от того факта, что с ними все время находился человек, способный на такой низкий и подлый поступок.

Заглянул Спайк:

– Ребята, Уэл звонит! Эй, а что у вас с лицами? Такой вид, словно кто-то умер.

Вокалист рассказал ему про Рэнди.

– Ни фига себе, – присвистнул тот. – Я, конечно, понимаю, что у них кризис, но, черт, воровать чужое! Эти ребята сбились с пути еще после выхода предыдущего альбома.

– Что делать-то с ним? – поинтересовался Сэнди. – Я не борец за справедливость, конечно, и не мне его наказывать, но я все же не могу сделать вид, что ничего не было.

– Там висит Уэл в скайпе, может, он тебе посоветует.

Сэнди и Кеннеди двинулись в номер к ударнику.

– Ну, наконец-то! – воскликнул Уэл с экрана ноутбука.

– У нас тут приключение, – сказал ему Спайк.

– О, – улыбнулся гитарист. – Рассказывайте! Я же говорил: что за турне без приключений!

Сэнди изложил ему суть.

– Творческой проституцией попахивало давно, – Уэл почесал подбородок. – А теперь просто воняет. Они позорят вашингтонскую сцену. Позорят. Вы диск-то у него отобрали?

– Конечно.

– Хорошо бы огласить это, – задумался Уэл. – Чтобы и другим неповадно было. Но это может окончательно поставить крест на группе, которая и так одной ногой в могиле.

– Вот и я про это, – кивнул Сэнди. – У них кризис, пусть сами и выбираются из него. Не надо выезжать на нас или наших фанатах.

– Это все лирика, – перебил его тот. – У вас завтра концерт в Балтиморе. Ты сможешь стоять с ним на одной сцене?

– Смогу, но не скажу, что это доставит мне огромное удовольствие.

– Так гоните его в шею! Я за ночь доберусь из Вашингтона в Балтимор! Мне не нужно репетировать наши песни! К чему вам этот Рэнди? Хотите, чтобы он еще что-нибудь у кого-нибудь украл?

Музыканты переглянулись.

– Приезжай, – кивнул Спайк. – А я поговорю с ним.

– Я пошел собирать вещи! – радостно воскликнул Уэл и отключился.

Ну, хоть кто-то доволен в этой ситуации. Барабанщик вошел к Рэнди в номер с тем, чтобы сообщить ему решение группы, но комната была пуста. Ни гитариста, ни его вещей.

В дверях Спайк столкнулся с менеджером, который на одном дыхании выпалил:

– Он уехал! Я в панике! Просто сбежал и все! Ничего не объяснил!

– Расслабься, завтра приедет Уэл.

Тот с явным облегчением вздохнул:

– А этот-то почему сбежал?

– От стыда.

– Что?

– Не думай об этом, – отмахнулся Спайк. – Он знает и мы знаем. Этого достаточно.

Менеджер пожал плечами:

– Ладно, ждем тогда Уэла.

Следующим вечером The young needles играли в Балтиморе. Они не предупреждали своих поклонников о том, что на гитаре сегодня будет играть тот, кому эта привилегия принадлежит по праву.

Увидев Ольсона, зал просто сошел с ума. Он знал, что фанаты любят его, но даже не подозревал, что настолько. Овации не стихали до тех пор, пока на сцене не появились Спайк, Кеннеди и Сэнди, которые специально задержались на минуту, дав гитаристу насладиться этим своеобразным триумфом.

Это был вечер The young needles, в том составе, в котором все привыкли их видеть. Сэнди смотрел со сцены на ликующую толпу. Эти люди любят их, и ни Уэл, ни Кеннеди, ни Спайк, ни он сам никогда не позволят себе обмануть доверие кого-нибудь из них.

Диск, который дал ему нью-йоркский фан, он передаст продюсерам на вашингтонском лейбле. Как бы ни была хороша записанная там музыка, у The young needles есть свои песни, фанаты любят эти песни, и музыканты не станут воровать чужие идеи.

Рэнди и его группа погрязли в шоу-бизнесе, и пока они не сменят ориентиры, успех к ним не вернется. Потому, что успех любит тех, кто честно делает свое дело.

Двойной агент

Запись пятого по счету альбома Messkeepers была в самом разгаре. На этой пластинке музыканты планировали вернуться к своим корням и выдать мощный альбомчик а-ля конец девяностых. Группе предстояло еще очень много работы, они хотели сделать эту пластинку особенной. Вдохновение витало в воздухе, Messkeepers уже неплохо раздразнили своих поклонников в социальных сетях и знали, те с нетерпением ждут даты релиза.

Обычная картина, музыканты отдыхают в студийной комнате. Каждый сидит с ноутбуком на коленях, все заняты своими делами и почти не разговаривают. И эту идиллию как всегда нарушил Скотт Шенкс.

– Ребята, ребята, – затрещал он, войдя. – Я только что послушал записанный материал и хочу сказать, это больше, чем достойно! Я восхищен! Вы превзошли самих себя!

Флетчер неотрывно следил за ним глазами, пока молодой человек перемещался по комнате. Он клавишнику не нравился. Казалось бы, Скотт все время суетился вокруг группы и говорил им только всевозможные приятности, но было в нем что-то такое, что заставляло Флетчера испытывать к нему неприязнь. Вот и сейчас Шенкс повернулся к Лейтону и сказал:

– Твоя техника игры просто потрясающая.

Гитарист учтиво кивнул, приняв комплимент, и снова вернулся к просмотру ленты новостей в твиттере.

– Я тоже когда-то учился играть на гитаре, – продолжил тот. – Но, хоть у меня и отличный слух, видимо, гитара – это не мое. Знаете, так бывает, когда вроде бы в этом нет ничего сложного, а тебе почему-то не дается. Вот у меня именно так и было. Обидно, конечно, я-то мечтал собирать стадионы.

– Скотт, – поднял глаза Флетчер. – Можешь сделать одолжение?

– Какое угодно, Флетч, какое угодно.

– Помолчи хотя бы несколько минут, – невозмутимо ответил Морс и снова уткнулся в ноутбук.

Шенкс разочарованно огляделся. Похоже, с ним никто не собирается разговаривать. Ничего, сейчас вернется с пробежки Дилан, уж с ним-то можно будет поболтать вволю. Дело в том, что вокалист вбил себе в голову, что он теряет форму, и теперь в перерывах между записью он отправлялся на короткие пробежки, хотя и выглядел отлично. Словно призванный силой мысли Скотта, Блейк вошел в комнату и удовлетворенно потянувшись, вынул из ушей наушники.

– Как пробежка? – поинтересовался Шенкс.

– Замечательно, – ответил вокалист и сделал глоток теплой воды. Потом он неодобрительно посмотрел на музыкантов и добавил. – Вам бы тоже не помешало заняться спортом.

Те лишь отмахивались.

– Он прав, – закивал Скотт. – Взгляните на Дилана, он такой подтянутый, у него такое красивое тело.

Блейк медленно повернулся к Шенксу.

– Скажи мне, – так же медленно проговорил он. – Скотт, у тебя все в порядке с ориентацией?

Тот понял, что немного переборщил с комплиментом, смущенно что-то пробормотал и отошел в сторону.

В такой обстановке Messkeepers и записывали свой альбом. Флетчер, Лейтон и Кристиан специально для этой цели привезли на студию свои инструменты, которыми пользовались в девяностых годах. Все так же Дилан бегал в перерывах между записями, его коллеги сидели с ноутбуками, а Скотт все так же больше мешал, чем помогал.

– Глядите-ка, – Лейтон поднял глаза от ноутбука. – О новой работе Криса Бартона пишут.

Видно было, что его друзья тоже заинтересовались.

– Что пишут? – спросил Эндрю.

Гитарист сделал жест рукой:

– Ничего определенного. Как обычно, у Бартона тайны мадридского двора. Никаких помощников и продюсеров, домашняя студия и полная секретность.

– Вот и нам бы не мешало так сделать, – Флетчер метнул на Скотта сердитый взгляд.

– Перестань, – добродушно улыбнулся Кристиан. – Мы не отшельники какие-нибудь, чтобы прятаться от всего света. Messkeepers записывают новый альбом. Не вижу смысла это скрывать.

– Не надо ничего скрывать, надо просто быть осмотрительными.

Вошел менеджер Messkeepers Кэмерон Койл.

– А, вы все сидите, хакеры, – сплеснул руками он. – Вы вообще когда-нибудь записываетесь?

– Конечно, записываемся, – рассмеялся Тим. – Просто ты всегда приходишь в неподходящее время.

– Дилан, по крайней мере, бегает, – сокрушенно покачал головой тот.

– Брось, – усмехнулся Флетчер. – Этот человек хоть и бегает, но на бегу успевает написать в твиттер.

– Messkeepers ушли в сеть, – грустно констатировал Койл. – Когда люди научатся кушать из интернета, вы будете первыми, кто перестанет ходить в супермаркеты.

– Ты гиперболизируешь, – улыбнулся Кристиан. – Просто мы стараемся идти в ногу с технологиями.

Тот хотел что-то ответить, но тут вошел вернувшийся с пробежки Блейк.

– Дил, – обратился к вокалисту Лейтон. – Читаю про новый альбом Криса Бартона. Опять он оберегает свой материал, как зеницу ока, чтобы не дай бог ничего не утекло. Ну как так можно, недолго и с ума сойти.

– Да он уже сошел, – пожал плечами Дилан. – Ни для кого не секрет, что Крис Бартон давно съехал с катушек.

– Точно, – поддержал Флетчер. Со своими секретами и пышными презентациями (чит. рассказ «По воле случая»).

– Вы ничего не понимаете, – проворчал Койл. – Крис Бартон – гений. И нет ничего зазорного в том, что он оберегает свой материал от пиратов. Он знает ему цену!

– Перестань! – отмахнулся Лейтон, неодобрительно глядя на фото знаменитого музыканта у себя в ноутбуке. – У него денег больше, чем у всех нас вместе взятых, а он продолжает дрожать над каждым центом. На это противно смотреть!

– Деньги портят, – философски проговорил Эндрю. – У него их много, а он хочет все больше, больше, больше.

– Деньги портят слабых, – сказал Койл. – Даже небольшие суммы. Если ты малодушен, то хватит и тысячи долларов, чтобы ты превратился в козла.

Менеджер не без гордости взглянул на музыкантов. Ему повезло, что они не такие. Участники Messkeepers были богаты, но каждый цент они отрабатывали бессонными ночами в студии, долгими репетициями, утомительной записью и изматывающими концертами. Он любил своих ребят. Работа с Messkeepers, пожалуй, лучшее, что произошло с ним в жизни.

Наверное, стоит рассказать читателю, откуда взялся Скотт Шенкс, и почему он помогает группе при записи. Этот парень был знакомым продюсера, работавшего над пластинкой, которого тот взял за гроши, чтобы он выполнял всю грязную работу. Музыканты были против этой затеи, но продюсер убедил их, что это значительно ускорит процесс. Со временем все члены команды оттаяли к Скотту, и его присутствие перестало их раздражать. Всех, кроме Флетчера.

До самого завершения работы над альбомом клавишник просил его не путаться под ногами. Комплименты, которые как любил отвешивать музыкантам Скотт, его только раздражали, ибо выглядели очень неискренними и смахивали на неумелую лесть.

– Ты его обижаешь, – сказал как-то Морсу Кристиан. – Парень старается, нигде еще он не облажался.

– В нашей работе у него нет права на ошибки, – строго ответил Флетчер. – Просто помяни мое слово. Он мне не нравится.

– Мне тоже много кто не нравится, – нахмурился гитарист. – Но я же не общаюсь с ними, как с отбросами общества.

Клавишник покосился на молча слушавшего их разговор Дилана и спросил его мнение. Тот не хотел принимать чью-либо сторону, но и смотреть, как вершится несправедливость, не хотел.

– Вообще-то, Крис прав, – задумчиво проговорил он. – Да, Скотт несколько назойлив, но я не думаю, что он делает это нарочно. Прояви снисходительность.

Флетчер не стал спорить. Ребята имеют право на свое мнение, он – на свое.

Работа над альбомом со стороны Messkeepers была закончена. Оставался лишь финальный этап – сведение. Музыканты могли отдыхать. Вернее, не отдыхать, а приступать к репетициям и готовиться к масштабному турне в поддержку готовящегося альбома.

Репетиции у Messkeepers проходили так же, как и запись диска. Музыканты обыгрывали несколько песен, а потом снова садились за ноутбуки. Да, в этой группе играли такие люди, которые не могли ни секунды прожить без интернета. Они читали, писали, постили, твитили, ретвитили, лайкали и делились новостями.

– Нет, ну вы только посмотрите, – негодовал Флетчер. – Опять у Swet утек альбом.

– Так им и надо, – ответил Дилан. – Жадность О’Рейли не знает границ. Мне даже приятно слышать подобную новость.

– Дил у нас Робин Гуд, – хлопнул товарища по плечу Лейтон. – А новость о том, что твой собственный альбом утек, ты воспринял бы с таким же удовольствием?

Не успел вокалист ответить ему, как в комнату вбежал Койл. Он даже не сделал музыкантам замечания по поводу ноутбуков, а это значит дело плохо.

– Что произошло, Кэм? – встревожено спросил у менеджера Кристиан.

– Ребятки, собирайтесь и поехали в студию.

Те, видя, что произошло что-то действительно серьезное, быстро взяли сумки и поторопились вниз.

– И все же, Кэм, – догнал Койла гитарист. – Что случилось?

– Ваш альбом в сети.

– Что? – Дилан остановился. – Где ты сказал наш альбом?

– Ты оглох, Блейк? – обернулся менеджер. – Я сказал, в сети, в интернете, который вы так любите!

На лице вокалиста отразилась вся палитра эмоций, он силился что-то сказать, но не мог, ибо был шокирован, либо играл на публику.

– Дил, идем, – подтолкнул его в спину Лейтон. – На месте во всем разберемся. Может, это какая-то ошибка.

– Это не ошибка! – Койл прыгнул за руль, подождал, пока рассядутся музыканты и завел мотор. – Мы бы не стали вас звать, не проверив все. Альбом появился в сети вчера, на нескольких сайтах для бесплатного скачивания музыки. Наши IT-шники уже связались с администраторами сайтов, но файлы до сих пор не удалены. В некоторых местах количество скачиваний уже перевалило за тысячу.

– Черт, – пробормотал Эндрю. – А зачем мы едем на студию?

– Вы знаете, директор лейбла рвет и мечет, он теряет доллар за долларом с каждым скачиванием. Он хочет видеть всех и каждого, кто причастен к записи диска, ибо материал из студии не выносился, и он решил провести собственное расследование относительно того, кто является этим самым айсбергом, на который налетел наш Титаник.

– Он спятил что ли? – вскричал Дилан. – Он считает, что мы выложим собственный альбом в сеть бесплатно?

– Вы забыли, какая слава закрепилась за Messkeepers? – Койл поглядел на музыкантов в зеркало заднего вида. – Люди думают, что вы способны на все. Понимаете? На все.

Ребята притихли. Какая ирония, так часто на протяжении работы они обсуждали утечки материалов и все меры, предпринимаемые их коллегами для защиты своих записей. И вот, теперь они сами жертвы пиратов.

Койл привез группу на студию и провел в тот самый павильон, где они работали. Сегодня там собрались все: от директора рекорд-лейбла до техперсонала. Так же тут был продюсер их пластинки, Скотт и звукорежиссер.

– Ну, что скажете? – вперился в музыкантов директор.

Те молчали. А что тут скажешь?

Мужчина, брызжа слюной, продолжал распинаться о том, что найдет того, кто это сделал и потребует с него все деньги, которые потерял до единого цента. Он кричал, что сделать это мог только кто-то из своих, и вычислить предателя лишь дело времени.

– А не лучше ли обратиться в полицию, – вмешался Тим. – Там они разберутся согласно закону Об авторских правах.

– Ты понимаешь, – подошел к нему директор. – Мне плевать, какой срок получат пираты и сколько долларов штрафа уплатят они. Я хочу, чтобы этот тип, который передал им материал, заплатил все мне, иначе я отправлю его в полицию, и там он будет отвечать и по закону и передо мной.

Эндрю покачал головой – этот человек нес какую-то околесицу. Так просто не бывает. Он, кажется, хочет устроить самосуд.

– Меня все услышали, – продолжал директор. – Если тот, кто это сделал, признается сейчас, ему будет лучше. Ну?

Флетчер оглядел присутствующих. Все стояли со встревоженными лицами. Возможно, утечка альбома произошла по ошибке, и никто не хотел оказаться в этой ситуации крайним. А лейбл теперь ищет диверсанта. Вот поэтому пиратство и процветает, подумал клавишник. Все заботятся лишь о собственной выгоде, а если бы хоть раз воров осудили по всем правилам, чтобы этот случай являлся для других примером того, что может случиться если воровать музыку.

– Молчание, – констатировал директор. – Ничего, администраторы сайтов, куда попал альбом, скажут, кто им его продал.

– Так, а мы можем идти? – поинтересовался Лейтон. – Наше присутствие тут, насколько я понимаю, вовсе необязательно.

– Идите, ребята, идите, – разрешил своим подопечным Койл. – Я сообщу вам, как только…

Менеджер не договорил, ибо у него зазвонил мобильный. Поглядев на дисплей, мужчина выругался и принял вызов. Все присутствующие с любопытством смотрели на него. Койл был мрачен и, чем дольше он держал трубку у уха, тем больше мрачнел. Наконец, он отрывисто сказал, что ему все ясно, поблагодарил звонившего и отключился.

– Что-то по делу? – спросил его директор.

– По делу, – тот кивнул. – Альбомы удалены с бесплатных сайтов по просьбе правопреобладателя.

Все приготовились вздохнуть с облегчением, но менеджер продолжил:

– Тех, кто выложил его в сеть мы вряд ли найдем, там все концы в воду, но администратор охотно сообщил нам, кто несет за это прямую ответственность.

– И кто? – директор даже задрожал от нетерпения.

– Скотт Шенкс.

Парень, на туповатом лице которого читался лишь небольшой шок, сейчас был действительно напуган. Все смотрели на него с ненавистью, но были и такие, кто не ограничился одним только взглядом. Вокалист Messkeepers сорвался и, схватив Скотта за грудки, прижал к стенке. Молодой человек на мгновение готов был поклясться, что в глазах музыканта блестели слезы. Но только на мгновение, ибо в следующую секунду Дилан заорал прямо ему в лицо:

– Сколько?

Шенкс испуганно хлопал глазами, потеряв от ужаса не только дар речи но и способность здраво мыслить.

– Сколько, мать твою? – Блейк крепче вцепился в его рубашку и изо всех сил тряхнул парня. – Сколько тебе заплатили за наш материал?

– Полторы тысячи долларов.

– Полторы тысячи? – Дилан с силой толкнул его и тот ударился о стену. – Полторы гребаных тысячи?

Музыкант уже занес руку, чтобы ударить Скотта, но его вовремя оттащили Эндрю и Флетчер. Они были злы не меньше своего фронтмена, но если бы тот сделал то, что собирался, он непременно сломал бы Шенксу челюсть.

– Полторы тысячи, вы слышали? – кричал Блейк, вырываясь и обсыпая всех ругательствами. – Этот подонок оценил нас в полторы тысячи!

– Дилан! – прокричал ему в лицо Лейтон точно так же, как сам вокалист кричал минуту назад на Скотта. – Успокойся!

Гитаристу хватило одного легкого почти неощутимого толчка в грудь, чтобы усадить Блейка на стул. Тот даже не сопротивлялся, а просто сел и закрыл лицо руками, бормоча что-то себе под нос. С тех пор, как он утих, на Дилана больше никто не обращал внимания, все сосредоточились на том, как они будут казнить Шенкса. Один только Койл грустно смотрел на музыканта. Опять Messkeepers, его Messkeepers попали в передрягу. И какое счастье, что вокалист не успел ударить Скотта, иначе виноватым во всем мгновенно стал бы он. Менеджер видел, как трудились его ребята. Почему же их труд не может быть вознагражден сполна? Конечно, ничего непоправимого не произошло, но печален был сам факт того, что случилось.

– Я говорил, – Флетчер нахмурился. – Я чувствовал.

– Вот что, – принял решение Койл и обратился к музыкантам. – давайте поедем назад, нам здесь больше нечего делать.

– А что теперь будет с ним? – кивнул на Скотта Кристиан.

– Поверьте, он получит по заслугам.

Дилан кинул последний яростный взгляд на Шенкса и вышел. Уже в машине он не переставал причитать:

– Я просто поверить не могу во все это! И если предательство этого ублюдка еще как-то укладывается в моей голове, то сумма в полторы тысячи – нет!

– Не хочу говорить, что я говорил, – выразительно посмотрел на друзей Флетчер. – Но я говорил.

– Не плачьте над пролитым молоком, – Койл глянул на Блейка в зеркало заднего вида. – Я вам так скажу, если группа никому неинтересна, ее запись никуда не утечет до релиза. Так что это еще один показатель вашей популярности. И заинтересованности людей в вашей музыке.

– Ну, спасибо, – пробормотал Тим.

– Не вешайте нос! Вы же Messkeepers! Разве Messkeepers когда-нибудь сдавались? Нет, они шли дальше.

– У Messkeepers есть узкий круг тех, с кем они работают, – сказал Флетчер. – И когда туда влезают посторонние, получается то, что получается.

– Скажи это своему продюсеру, – отозвался Койл.

Клавишник предпочел не отвечать. Вообще на эту тему можно разглагольствовать бесконечно и каждый из участвующих в беседе прав. Кто-то оценивает их в миллион долларов (чит. рассказ «Шоу в Лас-Вегасе»), кто-то лишь в полторы тысячи. Такое надо уметь принимать. Как сказал Койл, Messkeepers, которые оказывались и не в таких передрягах, должны идти вперед и не сдаваться ни при каких обстоятельствах. Тем более, что им удалось выйти из положения с минимальными потерями. Но и эта ситуация послужила им хорошим уроком. Как говорил Флетчер, у группы действительно была команда, с которой они работали на протяжении уже многих лет, и никто из этих людей никогда не поступил бы так, как Скотт. К такому священному процессу, как запись нового альбома никогда не стоит привлекать посторонних и тех, в ком нельзя быть уверенными. Ведь шоу-бизнес – это та сфера, где есть деньги, а деньги, как правильно заметил Койл, портят слабых.

Девушка Бонда

С утра в тату-салоне почти не было посетителей. И это не смотря на то, что он считался лучшим в городе.

Обычно здесь собирались самые богатые неформалы, иногда заходили музыканты и их помощники, а так же туристы, желающие на память об отдыхе в Городе ангелов оставить на своем теле татуировку.

Тиффани было совершенно нечего делать, и от скуки она листала альбомы с рисунками, которые чаще всего люди желали нанести на свое тело. Под каждой картинкой находилась краткая расшифровка ее значения и несколько фактов из истории. Но клиенты, в большинстве своем, этим совершенно не интересовались. Они просто тыкали в страницу, говоря: «хочу это» и в ответ на рассказ Тиффани об истории и значении этого символа, лишь досадливо отмахивались. Это удивляло и расстраивало девушку. Как можно возжелать запечатлеть что-либо на своем теле на всю жизнь, даже не задумываясь о его смысле и значении?

Хотя, в конечном счете, ее это совершенно не касалось, не ей носить на своем теле древние кельтские знаки, в которые мудрецы нередко вкладывали обожествление зла и прочую оккультную тематику. К слову, у самой Тиффани тоже было несколько татуировок, правда, не имеющих никакого скрытого смысла: милые олд-скульные вишенки на шее, несколько строк из любимой песни на пояснице и, недавно наколотый «браслет из колючей проволоки» на ноге, который девушке сделал ее хороший знакомый, тоже работающий тут.