скачать книгу бесплатно
Золотая тьма
Мария Сергеевна Петренко
RED. Мистика
Алексей Ростовцев – молод и красив. Он любит женщин, а еще – получать от жизни все, что только вздумается. Поэтому когда невинная Анна не отвечает ему взаимностью, он совершает преступление – и берет ее силой. Девушка не может справиться с этой болью и решается на самоубийство.
Жизнь Алексея продолжает идти своим чередом и он не догадывается, как скоро бывшая жертва превратится в безжалостного охотника, ведь смерть – слишком хрупкая преграда для того, кто хочет мести.
Комментарий Редакции: Нет слов! Об этой потрясающей работе хочется сказать так много – и не существует верных глаголов, которые смогли бы сдобно обрисовать весь ее блеск. Бескомпромиссный талант молодого автора делает это произведение поистине исключительным, превращая книгу в парадоксальный бриллиант. Мистический роман Марии Петренко практически не имеет аналогов в сегодняшней литературе, а потому те, кто первыми прикоснутся к этому ослепительному шедевру, по праву могут назвать себя настоящими счастливцами. Финальные аккорды «Золотой тьмы» окатывают ничего не подозревающего читателя ледяной волной, заставляя в недоумении и ужасе прервать чтение, горько выдохнуть, а после – взяться за прозу снова.
Мария Петренко
Золотая тьма
Быть для кого-нибудь причиною страданий и радостей, не имея на то никакого положительного права, – не самая ли это сладкая пища нашей гордости? А что такое счастие? Насыщенная гордость.
М.Ю.Лермонтов – «Герой нашего времени»
Из дневника А
24 декабря 1895 года
Я победил. Об этом мне всегда говорил отец: передо мной всегда открывались любые двери и расстилались любые ковры. Если бы жизнь стала моим противником в карточной игре, мой козырной туз с лёгкостью накрыл бы её шестёрку.
Однако, чтобы одна звезда зажглась, надобно, чтобы иная навеки погасла.
Высказывание это шло бок о бок со мной всю жизнь, ведь даже рождение моё, кажется, оказалось тому предзнаменованием. Моя матушка даровала мне жизнь, отдавая свою собственную. Единственные друзья мои убеждали в шутку, что с самого появления на свет я приношу женщинам страдания, желаю я того или нет.
Я привык к вольности как души, так и тела. Женщины любят меня, а мне не доставляет никаких трудностей убедить их в том, что и моё сердце отвечает на их жеманства взаимностью. Не сочтите меня безбожным мерзавцем, я всё же порядочный человек, пусть и не совсем честный.
Год тому решился я покинуть родную Москву, чтобы свет Петербурга смог озарить меня с любой стороны, но смог посетить отечественную Венецию лишь теперь. И вот не позднее трёх суток до Рождества Христова 1895 года, спустя немногим более месяца после дня 25-летия моего, на Рождественском балу бесполезно-праздная жизнь моя вдруг обрела хоть какую-то цель.
Думается, мне всё же удастся её достичь. Непременно.
Часть 1
Санкт-Петербург, 1895–1896 гг
Глава 1
Просторный гостиничный номер сменил долгоиграющее спокойствие на лёгкую, невидимую нервозность, перенимая её у прежне покойного обитателя.
Молодой граф Алексей Иванович Ростовцев вот уже долгие часы расхаживал по номеру взад и вперёд, не находя себе никакого занятия. На улицах Петербурга он чувствовал себя цирковым артистом, на которого глядит любой прохожий. Не мудрено, ведь Алексей награждён был не только старшим офицерским званием, но и красотой, на которую внимание обращала всякая девушка: широкие плечи и статность всей фигуры вместе с высоким ростом возвышали его над любым человеком, а золотые волосы, резкие черты лица и серо-голубые глаза над насмешливой улыбкой – над женщинами.
Было в нём нечто опасное, но притягательное для всякого знакомого с ним человека. Тем не менее, многочисленные признания в любви не волновали его сердца ни минуты… до недавних пор. Лоск высшего света, кокетливые красавицы, звенящие бокалы шампанского ему не надоедали, как иным "героям нашего времени" – офицер упивался этим вниманием каждый день.
Однотипные московские дни, наконец, надоели Алексею, и он решил потешить свои душу и нервы переменой места жительства, сменив заполненную людьми и каретами Москву на холодный Санкт-Петербург, где его ещё никто не знает. Созданием новой репутации в новом месте он занялся в первый же день: со всем своим обаянием поблагодарил хозяйку гостиницы и, сбежав по лестнице, прыгнул в экипаж, привезший его к Исаакиевскому собору. Подав по монете каждому нищему и кивнув с приподнятой шляпой выходящим женщине с молоденькой девушкой, видимо, дочкой, он перекрестился и вошёл в храм, прекрасно зная, что особо внимательные и набожные аристократы непременно заметят нового, прилично одетого молодого мужчину в офицерском мундире, холодно внимающего утренней службе.
– Je m'excuse…
Алексей недовольно вздрогнул, когда его плечо задел крепкий мужчина среднего роста с густыми бакенбардами.
– Ничего страшного, – отрезал граф.
– Я видел ваш экипаж, точнее, как вы из него выходили. Вы не местный.
"Что же прицепился?" – он попытался скрыть свою неприязнь.
– Да что вы? – Алексей усмехнулся. – И как вы это поняли?
– А вы огляделись, как спустились на дорожку. Мы вслепую шагаем по лужам по привычке, – мужчина довольно рассмеялся. – Меня зовут Константин Андреевич Щербинин.
– Ростовцев. Алексей Иванович, – руки граф не подал, разворачиваясь к выходу.
– Сегодня в имении моего родственника устраивается бал по случаю скорого наступления Рождества. Половина города съедется уж точно, и мы будем рады принять и вас, Алексей Иванович.
– Незнакомого человека? – на выходе из храма офицер вновь надел шляпу и обернулся к новому знакомому, имени которого даже не потрудился запомнить.
– Новые люди, а уж тем более обеспеченные и обладающие офицерским чином, никогда не бывают лишними на светских вечерах. Если вы не успели устать от балов и приёмов, хотя, – он хмыкнул, – вы ещё слишком молоды, чтобы уставать от света, любой будет рад принять вас в своём доме, Алексей Иванович. Приходите, я пришлю за вами к гостинице.
Не попрощавшись, Алексей исчез из виду Щербинина и иных набожных господ. Ввечеру за ним действительно приехал экипаж, домчавший его к внушительных размеров дому на набережной Мойки. В его окнах уже горел свет, мелькали тени танцующих (похоже, кадриль) гостей, и новогодние украшения покрывали лежащий на дворе снег разноцветными огнями.
– Алексей Иванович, голубчик, вы так скоро?!
Алексей раздражённо закрыл глаза и глубоко вздохнул, чуть услышав голос пригласившего его мужчины. Тот спешил к нему откуда-то справа, переваливаясь с ноги на ногу, чтобы не увязнуть новенькими туфлями в белом густом снегу.
– Константин Андреевич! – офицер фальшиво улыбнулся. – Боялся, меня и не пустят без приглашения да без сопровождения, вы меня подловили, чуть я прибыл в город.
– Не стоит и волноваться, – тот уже вёл прибывшего к парадным дверям. – Всё вас пустят, всё вас примут.
Перед Алексеем открылись новые красоты нового города: оказалось, сверкал Петербург не только снаружи, но и внутри. Перед новоприбывшими гостями расступились те, кто соизволил посетить хозяев раньше, и вот Щербинин уже вёл Алексея по лестнице на второй этаж, где и собирались остальные.
– Жорж! Жорж, миленький! – он чуть не расталкивал в стороны людей, расчищая себе и Алексею путь.
"Уймёшься ты или нет, наконец?! Вот же старый болтун".
– Вот тот молодой капитан, о котором я тебе рассказывал, Ростовцев. Представь себе, только приехали в новое место, заселиться едва успели, тут же в церковь приехали на службу! Не в ресторан, не на паромы, а в храм Божий, представь себе…
Щербинин всё не унимался, раздражая спутника громкими бесполезными речами, и Алексей, уже успев заскучать, вертел по сторонам головой, пытаясь отыскать себе хоть какое-то занятие. Бальная зала была украшена богато, как редкая московская галерея, официанты то и дело разносили подносы то ли с шампанским, то ли с белым вином, на столах толпились пирожные, тарелки, креманки…
Кадриль давно сменилась мазуркой, вот и она уже подходила к концу. В этот момент скучающе-томный взгляд Алексея остановился на входящих в залу гостях: среднего роста мужчину в дорогом костюме и при часах, утончённую строгую даму с ним и совсем юную красавицу, смущённо опустившую глаза. Заметив на себе чей-то интерес, она подняла голову и мягко проскользнула мимо, слегка повернув тонкую белую шею.
"Какая молодая прелесть… И тут же отвернулась, как обидно. Наверняка, у папеньки денег куры не клюют, как на торги разоделись. Но дочка ничего…"
Знакомый вальс донёсся до ушей Алексея, и он решил не терять более времени понапрасну, раз шанс плывёт ему точно в руки, медленно форсируя между кавалерами, разлетевшимся в поиске дам для танца. Кого-то он задел, кого-то бесстыдно толкнул, но…
– Добрый вечер, miss, – он подал девушке, зацепившей его внимание, руку. – Не будете ли вы так любезны подарить мне этот вальс?
Девушка покрылась румянцем под его улыбкой и ответила на приглашение согласием. Алексей довольно усмехнулся и вывел партнёршу в центр зала, аккуратно кладя ладонь в белоснежной новой перчатке на её талию. Пары закружились под лиричную музыку.
– Не сочтите за грубость, что я, не будучи представленным, имел наглость пригласить вас. Мы с вами, чуть вы вошли, пересеклись взглядом, и, – он улыбнулся, – я никогда не простил бы себе, если бы кто-то из господ украл вас на этот вальс у меня.
– Я ничего и не подумала… – девушка стеснительно отводила взгляд. – Ко мне никто и не успел подойти, вы были первым.
– Будьте уверены, выбор кавалера у вас был бы велик. К такой красавице сошлась бы добрая треть залы.
Кремовые складки пышного платья кружились вокруг ног Алексея, музыка разливалась по его душе вместо шампанского, а взгляды гостей тешили самолюбие.
– Как ваше имя? – он мягко смотрел партнёрше прямо в глаза.
– Анна… – девушка застыла под его взглядом и остановилась, завершая танец.
Граф медленно поцеловал девушке руку и повёл её к родителям. Те разговаривали с иными гостями, окружавшими их со всех сторон вместе с ещё совсем юными сыновьями в ефрейторских погонах.
– Мама, папа! – Анна улыбнулась родителям.
Те обернулись на голос дочери и упёрлись глазами в молодого мужчину, подвёдшего её к ним. Гости последовали их совету и поняли, что пора расходиться и уводить сыновей.
– Капитан Ростовцев, – Алексей протянул руку отцу девушки, – Алексей Иванович. Стоило представиться ранее, но я боялся упустить возможность пригласить вашу дочь на вальс, – он окинул оценивающе-презрительным взглядом всё ещё стоящих вокруг гостей.
– Граф Ростовцев, значит… – мужчина пожал ему руку. – Михаил Степанович Милютин. Моя жена, Ольга Петровна. Моя дочь…
– Мне уже было представлено, – Алексей обворожительно улыбнулся. – Рад познакомиться.
Недовольные и поражённые юноши разошлись, шепча родителям: "Я не знал", "Конечно, он выше", "Ну почему?". Алексей победно улыбнулся и вновь посмотрел на Анну: на блестящие глаза ей упала волнистая русая прядь, которую девушка поспешила убрать.
Из дневника А
27 декабря 1895 года
Как я уже писал, тот бал, на который меня утянул болтливый остолоп, встреченный совершенно непреднамеренно в Исаакиевском, окончился для меня скорее не концом, а неким началом. Ваш покорный слуга уже приглашён на ужин в дом Милютиных, стоит лишь отыскать цветы в этой холодрыге.
Их дочь так нежна и прелестна. Она напоминает мне цветок миндаля: вся белоснежно-розовая, невероятно хрупкая и манящая. Она не заговорила со мной более на балу, только представилась и растворилась в пустых беседах. Но не со мной. Признаюсь честно, это задело моё самолюбие; я отпугнул этих несчастных мальчишек, но и тогда ей не захотелось вести разговора со мной.
Меня привлекает её незаинтересованность во мне, в этом есть нечто особенное и непривычное для меня. Считая такие происшествия, я свободно смогу уместить их дважды на пальцах одной руки, и один из них останется вольным.
Думаю, я смогу изменить её мнение обо мне, и тогда раздумывать о необходимости бесед будет эта юная прелестница.
Глава 2
Зимние неубранные улицы отчего-то нагоняли тоску. Днём Петербург не был так ярок и привлекателен: цветные краски сменились за ночь серыми. Зимний холодный воздух старательно запирал не только двери и окна, но и лёгкие и ноздри.
Алексей недовольно ожидал экипаж, морща нос и пытаясь спрятать его за меховым воротом пальто. Шуб он принципиально не носил, чем немало удивил на балу Анну, увидевшую его скромное верхнее одеяние.
– Вы не замёрзнете? – девушка мило улыбнулась.
– Не беспокойтесь, не замёрзну, – Алексей красивым движением поправил пальто, дёрнув плечами. – Вас что-то привело в смятение?
Девушка кивнула головой на остальных гостей мужского пола, облачающихся в тяжёлые шубы, в которых, кажется, можно было закопать себя в снег на сажень.
– Я не переношу шуб, – офицер холодно, но приветливо улыбнулся. – Прозвучит глупо, но я жалею пушнину.
– В вашем пальто тоже есть мех, Алексей Иванович, – девушка усмехнулась.
– Однако его гораздо меньше, чем в полушубке вашего папеньки, Анна Михайловна, – он подмигнул девушке и вышел на улицу.
Сейчас карета трясла его меховое пальто и пышные розовые гортензии, перевязанные бархатной белой лентой на другой конец Петербурга. Отец всегда учил Алексея, что при выборе цветов необычайно важны две вещи: цвет и возраст.
– Взрослой madame решительно всё равно, какие цветы ей преподнесёт молодой кавалер. Ей не так важен их цвет, сколько цвет твоего мундира. Но если твоей даме сердца едва за шестнадцать, никаких иных цветов, кроме нежнейших розовых и белых, её дом и родители не потерпят.
– Ты дарил маме цветы? – маленький Лёша грустно посмотрел на отца.
– Сейчас я дарю ей их гораздо чаще, чем раньше, сынок. Не повторяй отцовских ошибок, чтобы жалеть не пришлось, как мне…
Уже в настоящем Алексей помрачнел, хотя и раньше не был особо весел. Не то привычная для всего города серая тоска, не то собственная неожиданно напавшая хандра вызвали в нём сомнения: стоило ли вообще выбираться из гостиницы?
Имение, к которому привёз его кучер, было немногим больше того, где офицер был удостоен чести познакомиться с Анной. Видно, богачей в Петербурге гораздо больше, чем можно было предположить. Вытянувшееся в три этажа, будто нарисованное светлой пастелью широкое имение едва было различимо за густым туманом и метелью.
– Господин Ростовцев? – низенький коренастый дворецкий бесстрашно вышел из входных дверей.
Алексей последовал за ним, щуря глаза от снега. Внутри горели свечи, радушно звенели тарелки, и хозяева, казалось, не замечали своего гостя, спускаясь по широкой лестнице.
Офицер громко кашлянул.
– Алексей Иванович, проходите! – граф поспешил к Алексею с рукопожатием. – Вы так пунктуальны, не то что эти солдатские мальчишки. Милая, где Аня?
– Наверное, опять рисует. Вы можете попробовать её отыскать, но вряд ли у вас получится. Аня если в себя уходит, до неё не докричаться.
Алексей поцеловал графине руку и позволил дворецкому снять со своих плеч пальто. Он скептически окинул взглядом лестницы и кивнул хозяевам. Второй этаж оказался гораздо темнее первого, и длинный коридор показался офицеру чуть не бесконечным. Из одной из приоткрытых дверей слышался тихий нежный щебет, малиновым сиропом разливающийся по ушам Алексея. Он не посмел заглянуть, но тихонько постучал по дереву двери.
– Да? – Анна отозвалась. – Мама?
– Нет, Анна Михайловна. Это я, – Алексей поправил лацканы мундира и поднял подбородок.
Девушка выглянула из комнаты и открыла дверь, остановившись в дверном проёме. Крупные волны русых волос рассыпались по её округлым плечам, теперь закрытым лёгкой тканью изысканного голубого платья, не затянутого так туго корсетом на талии. Её карие глаза живо блестели, больше напоминая янтарь, нежели, например, шоколад, на щеках видны были следы некрупных веснушек, затаившихся под пудрой до весны.
– Вы так рано… – она прислонилась спиной к дверному торцу. – Обед скорее всего ещё не успели приготовить.
– Ничего, я не голоден, – Алексей опустил глаза и снова поднял их на девушку. – Это вам.
Анна смущённо улыбнулась и приняла цветы из рук офицера, задержав собственные пальцы на них.
– Ой, я… Спасибо. Только в моих покоях нет вазы…
– Тогда нам нужно её найти, так? – Алексей мягко улыбнулся и подал девушке руку.
Анна нежно покраснела и аккуратно положила руку на крупную ладонь офицера. Алексей повёл ей вниз и остановился у гостиной.
– Мама, дайте, пожалуйста, вазу!
