Сонмы. Последний выбор – Второй акт

Рядом с ними стоит квадратный котёл, скованный из листьев металла, а внутри бурлит кипящее масло. А вместе с ним ответственный за полив, ещё один бес, ниже остальных по росту. И шрамов у него поменьше, и пальцев больше, но уши уже поломанные и опухшие. Котёл стоит на решётке, закрывающей глубокую дыру, из которой выстреливает жёлтое пламя. Оно за секунды накаляет котёл до красна и заставляет масло постоянно кипеть. Собственно этот жёлтый огонь и позволяет что-то вообще рассмотреть.

Следом Отис показал, почему нужно любить свою жизнь. Демоны клещами вырывают из него куски плоти, а дыры поливают кипящим маслом. Если Отис от боли соскальзывал ногой с поперечной опоры, или просто сгибал колени, дёргал рукой, его бьют железным бичом с шестью плетьми, на конце которых висят загнутые заострённые стальные зубы. Трёхрогий весельчак бьёт в любое место: нога, спина, живот, рёбра. Иногда зубы застревают в теле мученика. Тогда демон дёргает сильней, вырывая вцепившиеся плети с частями плоти на загнутых зубах.

В конце, когда рвать плоть больше негде, демоны дают пять минут Отису на восстановление тканей, сбрасывая со штыка обглоданный розовый скелет. И потом всё по новой. Вначале освежевание, потом выдирание, затем обжигание маслами. Так, Отис показал Майе лес самоубийц. Она увидела сотни тысяч кольев, заполонивших чёрную, пропитанную кровью землю, и столько же вспыхивающих, то тут, то там, ярких жёлтых огней.

Отис показал Майе, что страдания живых не сравнимы со страданиями мёртвых.

Тэрсэро стоял под деревом между толстых корней, чуть левее от Майи, чтобы не загораживать ей взор в пустоту. Он ощутил внезапный толчок и дёрнул руками, чтобы удержать равновесие. Этим он привлёк внимание Майи и привёл её в чувство. Девушка вышла из мрака:

– Что с тобой?

И Майя заметила, что мир уже не такой чёрный, и даже не серый. Небо затянуто тонким, полупрозрачным слоем облаков. Прохладный ветерок слегка поддувал в спину. Кажется, что вот-вот уже появится яркое солнышко.

– Я отходил.

– Ну да. Дел невпроворот… Ты же архангел. – язвой прокомментировала Майя.

– Послушай. Сейчас приедут ваши блюстители закона и заберут нас…

– Полиция?

– Да, она. Звучит как лекарство из скисшего молока. Вечно забываю, как вы их сейчас называете. Раньше было лучше… Майя, ты слушаешь? Они будут тебя спрашивать! Ты главное – не говори им, что ты видела! Запомни: был взрыв, его устроил я. И они отвезут тебя домой.

Тогда Майя сощурила глаза, будто напрягая мысленный поток, не понимая сути, и уточнила:

– … А что я видела?

– Мне казалось, что ты всё видела и слышала. Ты, верно, уже понимаешь о чём идёт речь.

Но Майя ещё не успела, или не хотела собраться с мыслями. У неё в голове хаотично мелькали кадры жуткого воспоминания. Ей показалось, что Тэрсэро её упрекает, и тогда злость стала переполнять:

– Что? Да я вообще ничего не понимаю! Что происходит?! Мне кажется, что это просто невероятно, ужасно страшный сон! Когда я проснусь от этого кошмара?!

– Соберись!

Чтобы привести Майю в чувство, Тэрсэро ударил её по щеке, отчего её голова резко развернулась на сто двадцать градусов, и шея издала глухой хруст. Тэрсэро сложно контролировать своё нечеловеческие силы в человеческом теле. Майя бездыханно завалилась на правый бок со сломанной шеей.

Тэрсэро вернулся на мгновение назад и снова ощутил толчок. Этим он привлёк внимание Майи и привёл её в чувство. Девушка «снова» вышла из мрака:

– Что с тобой?

– Я отходил.

– Ну да. Дел невпроворот… Ты же архангел. – язвой прокомментировала Майя.

– Послушай. Сейчас приедут ваши блюстители закона… полиция, и заберут нас в участок. – похоже, что девушка в этот раз не хотела принимать участие в беседе. – Майя, послушай меня! Они будут тебя спрашивать! Ты главное – не говори им, что ты видела! Запомни: был взрыв, его устроил я. И тогда через пару часов тебя отвезут домой.

Тогда Майя сощурила глаза, будто напрягая мысленный поток, не понимая сути, и уточнила:

– … А что я видела?

– Мне казалось, что ты всё видела и слышала. Ты, верно, уже понимаешь о чём идёт речь.

Но Майя ещё не успела, или не хотела собраться с мыслями. У неё в голове хаотично мелькали картинки жуткого воспоминания. Ей показалось, что Тэрсэро её упрекает, и тогда переполненные эмоции начали выплёскиваться:

– Что? Да я вообще ничего не понимаю! Что происходит?! Мне кажется, что это просто невероятный, ужасно страшный сон! Когда я проснусь от этого кошмара?! Сколько ещё придётся вынести страху? – девушка остановилась и опустила глаза на дорогу, прилегающую вдали. – Когда будет конец?

– … Прости меня. – выдохнув, сказал Тэрсэро, параллельно вспоминая, как в своём ведении свернул ей шею.

Майя услышала простое и непринуждённое «прости». Нефальшивое, как было ранним утром. Этого она ожидала меньше всего. Слова её тронули так сильно, что Майя почувствовала, как внутри что-то надорвалось, и от лопнувшей струны запищало в ушах:

– … За что? – спросила Майя, и по щеке побежала первая слеза.

– Что втянул тебя в это. – после этих слов Тэрсэро сел на своё пальто рядом с Майей и продолжил. – Скоро всему придёт конец, Майя. Всему, что ты видишь, что ты знаешь. Но, я здесь… Я должен помешать.

Его баритон успокаивал Майю. Она практически отошла от шока. Не способная остановиться, Майя прижалась к груди Тэрсэро и обняла его. Слёзы текут ручьём, выливая накопленную за утро эмоциональную переполненность:

– Поплачь, Майя. Ты уже давно хочешь плакать. Видать, нужна была сильная встряска. – Тэрсэро, не подумав, подлил розжиг в неостывшие угли душевной травмы Майи, и приобнял её слегка за плечо.

– … Встряска? Встряска?! – резко вспылила Майя и оттолкнула Тэрсэро. – Да что вообще происходит?! Кто ты такой?! Чему помешать? Ты можешь нормально объяснить? И что с твоими руками?!

Руки Тэрсэро и вправду выглядят ужасно. Будто руки древнего мумифицированного мертвеца. Причём именно кисти рук. Они стали худыми и безжизненными. Они почернели и высохли. Тэрсэро даже не может пошевелить ни одним пальцем.

– Это пройдёт. Такое бывает. Просто смертная оболочка так реагирует на запрещённую человеку мистерию.

– Ну, допустим… Дальше. Кто ты, что произошло? И что будет дальше?! Кому ты должен помешать?

Тэрсэро тяжело выдохнул. Встал со своего пальто, с болью опираясь на левую руку, на то же место у дерева и начал рассказ издалека, в надежде, что блюстители закона приедут раньше:

– Моё имя Тэрсэро. Я был выбран и отправлен сюда, чтобы помешать Анцлето. Скажи мне, Майя, что ты знаешь про апокалипсис?

– … В смысле? Нас что, ждёт конец света?

– Всё верно, он. Как указывают человеческие письмена, он начинается со всадников апокалипсиса. Что меня в вас поражает, Майя, то, что вы никогда не принимаете информацию буквально. Всегда что-то додумываете, дописываете, добавляете ненужных эффектов и красок. Это в корне меняет исконную версию. А потом сами не понимаете, чего вы ждёте.

– К чему ты клонишь?

– Четыре всадника апокалипсиса, это не про лошадей и наездников… это страшные монстры, демонические животные. Я бы их, конечно, назвал псами. Первого я разрубил сейчас пополам. Это был Ахерон, демон, пожиратель мёртвых-живых – слабых умом, трусов и предателей. В особенности он любит людей с глубокой душевной травмой: маньяки, насильники и самоубийцы. Он олицетворяет чуму, так как поражает самых слабых.

– Чума… Потом война, голод и смерть?

– Да, скоро будет пришествие войны.

– Опять начнётся война между странами? – девушка сказала так, будто насмехается над его словами.

– Нет, Майя. Раздоры между странами, это всего лишь уловки, и к войне не имеют никакого отношения. Война – это двуликий демон. Это вонючая, облезлая, прогнившая крылатая псина. Имя его «Глацио-лаболас». И он единственный, из четырёх всадников максимально безнравственный и жестокий. Поэтому он и олицетворяет в ваших письменах войну. Он даже ничего не делает. Плешивый пёс просто летает над головами и линяет, разбрасывает везде свою вонючую шерсть. На кого из людей попадёт хотя бы одна волосинка, или чуть-чуть вдохнёт запах его вонючей шерсти, тот полностью лишается разума и способности самоконтроля. Теперь этим человеком будет двигать только одно желание – жажда крови ближнего своего. Только разжигающая ненависть внутри. Семьи идут против семей. Друзья идут против друзей. Те, кто завидует или ненавидит. Улыбается, а за глаза поливает дерьмом. Унижает своих близких и друзей. Неблагодарные дети, безответственные родители. Супруги, которые издеваются друг над другом, изменяют, или собираются изменить, и даже просто лгут во благо самому себе и идут на поводу своих желаний. Лицемерные друзья и знакомые, завистливые, подлые, алчные… теперь все эти люди хотят друг друга убить. Вот почему «война». Война – это бессмысленно и беспощадно.

– … Тэрсэро, почему мы? Почему здесь, почему сейчас?.. Почему это происходит?

– Всему виной Анцлето. Он хочет выбраться из своего заточения и уничтожить мир, сотворённый нашим Отцом. Это уже вторая его попытка.

– Постой. Кажется, я помню… Это показывали по новостям, лет десять назад. Была страшная катастрофа на чёрном море. Говорили, что это продолжалось несколько недель. Вначале два метеорита практически уничтожили весь город… Кажется, это был город Кафа. Началось мощное землетрясение, такое, что море ушло от берегов, а потом по земле гуляли огненные смерчи. Ещё сказали, что это какой-то газ вырвался с морского дна. Это была первая попытка?

– Да, Майя. Это была она. Сам город Кафа стоит ещё с тех времён, как Отец низверг Анцлето в ад и нарёк его князем тьмы. В этом городе спрятана печать, которая сдерживает Анцлето, но не его демонов. После того землетрясения они вырвались и разрушили печать. Но, как я и предвидел… апостолы его смогли остановить! – последнее Тэрсэро произнёс будто с укором и посмотрел искоса вверх, приподняв одну бровь.

– Ты полон загадок… Такое чувство, что ты всё время где-то недоговариваешь до конца.

– Я высшее существо, Майя. Ангелы, демоны, люди, абсолютно, целиком и полностью разные создания. И язык наш не такой музыкальный, как ваш, человеческий. Наш язык по звучанию похож на скрежет стали и железа. Тем более, разговаривая с тобой, я должен ещё как-то думать, подбирая правильные и понятные тебе слова. А ангелы не думают. На своём языке мы можем полностью высказываться как есть, ставить цели, задачи, отдавать приказы, рассказывать истории без тени сомнений и переживаний, что можешь кого-то чем-то обидеть или рассмешить. Ангелам всё это чуждо.

– Вы что, общаетесь звуками?

– Что ты, нет конечно… – слегка улыбнулся Тэрсэро и продолжил. – Майя, это просто всеобщее человеческое заблуждение. Ваш язык – это тоже звук. Точно так же звуки скрипки или барабанов, это язык. Просто ваш язык настолько многогранен, что вы просто не можете, более того, и не хотите одним словом называть всё, что можно назвать одним словом. От скуки вы делаете простое сложным. Вам скучен покой, и вы вырезаете всё больше и больше граней, и разных углов преткновения. Вы ненасытные.

– Но ведь такие же не всё, Тэрсэро. Есть и обычные люди, спокойные. Кто не рвётся объять необъятное.

– Кто, например? Ты? – уколол он Майю с насмешкой.

– А почему нет? Я спокойно жила, работала! Пока не появился ты.

– Майя, не бывает идеальных людей. Каждый про себя думает, что он безгрешен. Про таких будут следующие два всадника. Третий, кстати, пёс Анцлето – Бегемод. Наверное, он лучше всех знает людей, он такой же ненасытный. Покровитель меркантильных людей, жадных, ленивых, циничных, завистливых, корыстных. Он похож на слона, но уши у него, как крылья летучей мыши, два длинных хобота, и очень толстый. Он постоянно жрёт, всё время и всегда, ест и не спит, отчего ещё больше растёт. Бегемод стал таким огромным, что не в состоянии был ни запрокинуть голову, ни раздвинуть хоботы. Бесам приказали отрезать ему хоботы, чтобы он снова начал поглощать. Теперь еда сыплется ему в открытую пасть постоянно. Сейчас Бегемод похож на гигантскую пирамиду, а его конечности похожи на маленькие отростки. Поскольку он не может ходить, то гадит прямо под себя. Там образовалось огромное, зелёное, зловонное море, в котором плещутся грешники. Когда безобразному слону потока еды становится мало для утоления голода, он начинает визжать как свинья. Этот звук такой мощный и мерзкий, что грешники не выдерживают и через шесть секунд из ушей начинает течь кровь, а через пятнадцать – взрываются глаза. Бесы специально доводят до этого состояния и ждут ещё несколько минут. Потом они разрезают ему рот с двух сторон, чтобы сделать пасть ещё больше, чтобы он мог заглатывать ещё больше еды.

– И это он «голод»? Почему он?

– Ты неправильно задаёшь вопрос, впрочем, как и все. «Что такое голод?» – твой вопрос должен звучать так. Голод – это желание насытиться всем, что быстро заканчивается: еда, алкоголь, деньги, удовольствие, блуд, наркотики. Заложники своих желаний. В наказание они всегда хотят есть и мучаются голодными болями. А на берегу говняного моря их охраняют нефилимы, во главе с огромной двуглавой псиной. Они не дают грешникам выбраться. И страдающим приходится есть то, в чём стоят, полностью ощущая вкусы и запахи.

– Какой ужас… Как же всё это страшно. Мы живём, творим что хотим и даже не представляем, что нас ждёт за порогом. Жизнь так быстро пробегает мимо нас. Подумать только, я же совсем недавно окончила медицинское училище. Вот, буквально неделю назад! А уже прошло тринадцать лет. А через неделю пройдёт ещё тринадцать… хм… – улыбнулась с иронией Майя. – Какая в жопу «неделя». Похоже, даже «завтра» уже не будет.

– Я ещё наверняка не уверен, но, возможно, не наступит «послезавтра».

– … Ты ангел, да? Ты не обучен утишать девушку? Тэрсэро! А как так получается, что нас некому защитить?! Нас же создал по своему образу Отец небесный! Где его защита? Где его армия?! Где все ваши ангелы?! Нас что, оставили?…

– Всё намного сложнее, Майя. Ангелу запрещено вмешиваться в жизнь человеческую, иначе его низвергнут. Это всё произошло из-за, тогда ещё, архангела Чизэро. Он вожделел к человечьим дочерям и спустился к ним в обличии мужчины. Чизэро соблазнил земных девиц, и потом родились дети от ангела – нефилимы.

– Нефилимы, что-то знакомое, это же великаны?

– Да, но, если быть точнее, это наполовину ангел, наполовину человек. Что впоследствии дало ему помимо невероятного роста ещё и невероятную силу. Отец разгневался и низверг всех нефилимов вместе со своим родителем в ад. Тогда-то вас и отпустили, как птенцов, расправивших крылья. И оставили на самосуд.

– И что? Мы всё равно не готовы к такой бойне! Это какая-то мистика, магия! А мы умеем только бить, стрелять и плакать!

– Поэтому в роли человека я пришёл вам на помощь. Понимаешь, ангелы – это существа четырёхмерного мира. Их силу можно измерить только пространством. Одним шагом они способны переступить целый материк. Если ангелы придут на помощь, то их помощь будет соизмерима с уничтожением половины земного шара. Демоны же, они пленники своей оболочки. Сами «демоны», это то, что находится внутри их уродливого тела. Конечно, со временем они научились проникать в человеческий разум, манипулировать людьми, уничтожать, иногда что-то даровать… не бесплатно. Вам нужно уверовать! Людям нужно поверить в чудо не ведая! Фактам поверит любой. А если ты чего-то не видел, не значит, что этого нет. Это ваше самое первое оружие! И поэтому вы можете их одолеть. А я вам помогу.

– … Не знаю… Я сейчас видела демона. Это отвратительное, ужасное и страшное существо. Но я всё ещё не могу поверить, что это была явь.

– Но в тебе что-то изменилось? Что ты чувствуешь?

– Я чувствую, страх… Страх за людей, за человечество. За мир, за красоту вокруг нас! Что останется, если это всё исчезнет…

– Пепел.

– Тэрсэро, но как ты один будешь противостоять этим монстрам? Ты даже пальцами не можешь шевелить!

– Как им противостоять, я разберусь сам. Меня скоро отвезут к месту начала второго акта. Тебе нужно подумать о себе. Законники уже едут. Их будет очень много. Твоя задача не спорить, сваливать всё на меня и прикинуться жертвой. Хотя всё так и есть.

Тем временем издалека уже стали доноситься звуки сирен. Пожарные машины, скорая помощь, полиция. Через большую парадную дверь из центрального блока психиатрической клиники начали выходить доктора, медсёстры и санитары, а перед собой везти лежачих пациентов на безопасное расстояние. Следом появился директор и начал сверять списки медперсонала и пациентов, пока другие помогают и возятся с препаратами. В эвакуации были задействованы даже охранники. От них требовалось только толкать каталки. Пациентов, которые способны ходить самостоятельно, приказано выводить через другие пожарные выходы.

Клиника внешним видом сверху напоминает цветок с шестью лепестками, один из которых опал. Это разделение на блоки сделано специально для спокойствия пациентов. Чтобы больные не нервничали из-за большого обилия разных и неизвестных им людей, и друг другу не навредили. В зависимо от формы их болезни некоторые пациенты даже не догадываются, что там есть кто-то ещё кроме их определённого круга. Больше всего внимания уделяют спокойствию пациентам в пограничном состоянии, которые пока ещё сохраняют связь с реальностью.

В общем центральном блоке проходят лечение люди с лёгкими формами душевных болезней, такими как депрессия или тревожное расстройство. Такие пациенты долго не задерживаются в психиатрической клинике, но и проводят там не меньше двух недель. Помимо психотерапии, в большей степени им помогает всё-таки медикаментозное лечение. Собственно задержка может произойти из-за антидепрессантов и лёгких психотропных средств, их нужно подбирать каждому пациенту индивидуально. Ну а приём выписанного препарата может продлиться уже от полугода.

Отдел интенсивной терапии включает в себя сразу три блока: «А», «Е» и «И». Они предназначены для работы с людьми с более тяжёлыми формами душевных расстройств и нарушением работы нейромедиаторов, с психическими расстройствами, вызванными нарушением работы мозга, что могло быть вызвано травмой головы при падении или эпилепсией, и с людьми с последствиями зависимости, к примеру: тяжёлая форма наркомании, последняя стадия алкоголизма. Таким пациентам, помимо всего прочего, может понадобиться помощь нейролептиков, и лечение протекает обычно гораздо, гораздо дольше.

Четвёртый блок «О» предназначен отдельно для шизофрении. Таких пациентов по какой-то причине довольно много, и к тому же, к большому сожалению, она часто рецидивирует. Возраст заболевающих начинает варьироваться от пятнадцати лет. Самое главное – суметь поймать шизофрению на начальных стадиях, что практически невозможно, ведь симптоматика схожая с другими формами заболеваний, поэтому окончательный диагноз часто ставят только на второй стадии. Конечно, доктора сразу же назначают лечение и пытаются заглушить симптоматику, пытаются выйти на ремиссию. Но бывает и агрессивная форма, которая практически не поддаётся лечению, а в конце человек эмоционально сгорает. Острая симптоматика, конечно, исчезает, при этом пациент страдает потерей памяти и внимания, становится бесчувственным, теряет интерес к окружающему миру и медленно деградирует.

Пятый блок «Б» служит для критического лечения. Он для пациентов, которые становятся буйными в клинике или уже поступают такими. В этом блоке, помимо прочих способов лечения, применяется электросудорожная терапия или ЭКТ. И последний, шестой, разрушенный блок «С». В этом блоке содержатся пациенты, которые несут угрозу не только для окружающих, но и для самих себя. На ночь их пристёгивают к кровати толстыми ремнями. Острые предметы строго запрещены. Еда им подаётся по списку, сколько предметов выдали (ложка, тарелка, поднос), столько и забрали. В этом блоке содержатся пироманы, патологические самоубийцы и самоистязатели, то есть тяжёлая форма мазохизма, и в редких случаях осуждённые убийцы и насильники. К таким пациентам тоже применяются нейролептики, но иногда приходится использовать и транквилизаторы.

Возможно, эвакуация началась гораздо раньше, но только сейчас из психиатрического комплекса начали выводить пациентов из пожарных выходов. Директор клиники Томас приказал всем докторам, строго, поголовно каждому пациенту выдать по таблетке нейролептиков и проконтролировать, чтобы все таблетки были выпиты. Сигнализация в клинике не ревёт, чтобы ни в коем случае не перепугать пациентов, просто периодично мигают яркие красные лампы и заглушено трещит охрипший звонок. «Без исключений! А кто не будет пить, тому внутримышечно поставить!» – директор решил перестраховаться.

Директор Томас – человек строгих правил. Отставной молодой офицер, бывший полевой медик. После получения трёх ранений, два в бедро и одно в плечо, был досрочно отправлен на пенсию. Через пять лет был назначен директором этой клиники. Помимо всего прочего, Томас всегда выглядит прекрасно, как с иголочки. Строгий классический костюм тройка серых тонов, идеально завязанный плотно прилегающий галстук, отглаженная рубашка в клеточку. От подчинённых он также требует, не идеального, но хотя бы аккуратного внешнего вида. Особенно его раздражают мятые вещи. В первый раз он отправляет человека домой, какой бы он ни был должности, на второй раз – лишение премии, и снова домой.

Подчинённые всегда шепчутся за спинами своих боссов. А за спиной директора медперсонал говорит, что у него самого есть психологическое расстройство. Его маниакальное отношение к порядку и чистоте заставляет людей думать, что у него ОКР или обсессивно-компульсивное расстройство. Но чётких показаний для диагноза нет, поэтому просто отвечают: «он же военный». У людей с таким расстройством, помимо прочих симптомов, должен быть какой-то своеобразный «обряд», или фобия. А не пойман, как говорится, не вор.

– Майя, посмотри на меня. – сказал Тэрсэро и сел перед ней на колени. – Тебя скоро начнут искать друзья. Иди сейчас к ним. И ни в коем случае не ищи меня. Договорились?

– … Да, хорошо, не буду. – ответила Майя, активно кивая головой.

– Ну вот и умница. А я пойду разыграю спектакль. – сказал архангел и медленно встал с колен, потом немного помолчал и продолжил. – Отдай, пожалуйста, мне пальто.

– А, точно. – улыбнулась Майя и, встав на ноги, подала пальто Тэрсэро в скрюченные руки.

Тэрсэро подцепил сухими пальцами своё пальто и накинул его на себя броском через голову. Видимо, он ещё немного может пальцами шевелить, но с болью. Майя заметила, как он поморщил лицо. Тэрсэро в последний раз посмотрел на Майю, подмигнул ей, затем обернулся посмотреть, где едут законники, и побежал, незаметно, большим кругом, обратно в разрушенное крыло здания. А Майя начала сомневаться. Она повернулась и стала издалека наблюдать за работой своих коллег.

Из блоков «Е» и «И» собралось уже достаточно много людей. Пациенты формировались докторами в небольшие группы, чтобы легко можно было проконтролировать отсутствие кого-либо из пациентов. Когда появлялся кто-то свободный, санитар или медсестра, то заведующий отправлял их с группой к центральному блоку, где собирается весь медперсонал и пациенты. Там у главного входа, директор ведёт учёт каждого по спискам.

– Алис, почему я не вижу сестру Тамару? – злобно спросила доктора заведующая отделением Ида.

– Не знаю, сама её высматриваю. – нервно ответила доктор Алис, пересчитывая и распределяя пациентов по группам. – Сестра Тамара сказала, что поможет вывести оставшихся пациентов.

– Когда появится, отправь её с группой к центральному входу. Я пошла, отведу две группы, остаёшься пока за старшую. Доктор Нильс! Если что, Алис остаётся за старшую! – выкрикнула заведующая, предупредив коллегу, а медсестры с санитарами и так услышат. – Вильям, голубчик. Будь любезен, помоги мне, возьми на себя одну группу.

Вильям – один из вменяемых пациентов. Каждый медицинский сотрудник, при необходимости, всегда может попросить Вильяма о помощи, с уверенностью, что он выполнит всё как нужно. Он строгий, справедливый, честный, молчаливый, спокойный. Чего не скажешь про его «второе Я». Вильям сам обратился в клинику. И сейчас он находится в диагнозе – диссоциативное расстройство или раздвоение личности. Доктор сказал, что Вилма, его «второе Я», возникла на почве подавления в себе женственных черт характера. Она открытая, общительная, эмоциональная, весёлая, ходит с косметичкой, в которой лежат несколько флакончиков лака и бумажная пилочка для ногтей. Вилму медики ни когда ни о чём не просят, им достаточно того, что она общается с другими пациентами, помогает расслабиться и успокоиться, действует как психолог, да и сама много чего рассказывает, чаще что-то весёлое. Сверх общительная.

Раньше, помимо накрашенных ногтей, Вильям ещё носил длинные волосы, собранные в пучок. Вилме очень нравилось ухаживать за этими волосами и придумывать разные причёски. Но как-то раз они поругались.