Смысл жизни

скачать книгу бесплатно


– Колени выверните! – послышалось из-под шелковистого комка волос.

Группе спасателей пришлось в срочном порядке перевернуть пострадавшую. Операция была бы продолжена, при условии, что двое из пятых участников не имели бы заводного настроения. С таким настроем для двух молодых людей было не трудно синхронно отпустить руки и отправить хозяина квартиры с пострадавшей в свободный полёт. Разворошив изрядно стеклянный сервиз, парочка ненадолго прилегла на обогретый пол. Девушка обронила драгоценность. Тройка, что второпях залезала в окно, была вынуждена конкурировать за право владения неизвестной, но очень интересной вещью. Первым подоспел Голик. Успел он лишь увидеть своё отражение, как другая туша сзади втаранилась в его спину, перевернув его на лету. Затем того, кто посмел толкнуть истинного владельца часов, тоже покосило от удара и выбросило к противоположной стене. Так можно долго продолжать…

Настойчивая, но не слишком яростная борьба продлилась в комнате еще несколько минут, а потом и вовсе угасла настолько, что не смогла больше удерживать гневные тела в вертикальном положении. Свет в комнате кто-то незаметно бережно выключил, разбив лбом выключатель.

Домашний кот цветом новогоднего мандарина, лишний раз, попытавшись, сдернуть свой пластиковый ошейник, наконец осмелел и вышел из-за ванны оценивать обстановку: то приглушённое сопение, то нечастые судорожные поворачивания с боку на бок нарушали городскую суету, с каждой минутой нарастающей в связи с приближением очередного дня. Все участники конфликта уютно улеглись на одежду друг друга и спали непробудным сном.

Пока богема отбывала заслуженный отдых, по новостным каналам крутили сенсационный сюжет: «Мы рады сообщить вам, что опаснейшая во всем мире преступная группировка была полностью ликвидирована армией специального назначения контингентом более десятка стран. По некоторым данным, группировка располагала значительным запасом вооружения и широкими связями в преступном мире, благодаря чему похищение и последующий сбыт самой большой на этом веку кражи были во много раз эффективнее. Как сообщают эксперты, местоположение похищенного золотого запаса вместе с несколькими тоннами дорогостоящих украшений пока не определено. Из закрытых источников поступила информация, что ценность всей кражи представляют не золотые слитки, а то, что находится в одном из них. Очевидцы сообщают, что загадочную вещь вполне возможно обменять на целую страну…»

Внутри избы беспорядок царствовал безотлагательно: бессчетным количеством разорванную бумагу можно было отыскать даже на потолке, немытая неделями посуда склеилась между собой, расписанные следами сала и масла обои стали больше походить на зеркала, в углах валялась проволока, все было в пыли и паутине. Жильцам это было по нраву.

Из под ожеледи начали просачиваться весенние лужицы, чтобы разыграть несколько сценок с миниатюрными радугами, а в небе зацвели пушистые облака, обрамляя изящное гало из трех звезд. От недавно прошедшего ледяного дождя остались только сосульки на белье, сушившегося, наверное, со времен протерозойских мафий. Седая простыня вслед за молочными шапками потихоньку начала сползать с веток деревьев, леса приступили возвращать свой пепельный цвет. Погода приятно застыла во времени и не менялась где-то неделю.

Три книги были позади. Неудивительно, когда делать нечего, и не делать – эффективно. У каждого были свои маленькие роли, которые в большинстве своём копировались из книг, и обязанности: ворон много читал, а самое главное – проговаривал, кот стропил рутину, филин делал вид, что думает. До этого дня они воду с крыши собирали, или с окон, не задумываясь, как она там появляется. И только с прочтением путеводителя поняли, что всему виной. Стали топить белые хлопья; загадки постепенно получали свои ответы. К моменту понимания чего-то посложнее, правда, еще много воды утечёт.

Отселили больного в соседний дом, там и место много, и интерьер не вызывал жалости. Сумасшедшему ведь все равно. Дом тот десятый номер имел, ну а филин потом утверждать будет, что имя его "Тэн" не от сего пошло и не дурень он из десятого дома, а от букв фамилий ученых.

Гериус наконец мог насладиться своим бескрайним, профессиональным полетом. Видел, как уплывает старый мост, побежденный упрямым льдом. Как сверкает и глухо гремит вдалеке сухая гроза. Как местные питомцы мигрируют к своим деревням.

Гериус

Падающие одна за другой слёзы сливались друг с другом. И когда Гериус открыл глаза, полные печали и бессмысленности, то увидел он, как слёзы его слились в ручей. Ручей тот превратился в реку. Река пробила себе дорогу в скале бессмысленности, унося в своём русле печаль. Дыхание ворона превратилось в ветер. Ветер начал спорить с рекой, разворачивая течение в другую сторону. Они несли Гериуса вперёд навстречу приключениям. Он пытался сопротивляться, он пытался помогать им. Но в конечном итоге решил просто наслаждаться поездкой. После глотка из реки оперение загорелось. Пепел падал в красивом танце. Ворон чувствовал, как рождается вновь.

Собратья в работе – кот в печали. Когда читал он книги, то с ним постоянно кто-то разговаривал. Иногда беседа лилась вполне оживленно, иногда завиральная рифмовка предложений вкупе с тягостной лексикой не позволяла догонять быстро, по крайней мере было не так одиноко. Да, прилетит вечером ворон, подхватит что-нибудь с первых описаний затягивающее своей неповторимой дикцией, ради эстетического удовольствия научит паре новых слов. Проводит до воды или сводит Дымка потом проведать Тэна, покормит того, понаблюдает с диким интересом, и отойдёт ко сну на бревнах где-то на окраине села. Но ради такого ждать целый день было смертельно утомительно. Намедни попалась в руки ему книжица, со сложным названием таким, в которой говорилось про общества какие-то, как те появились и что в покрытые мраком незнания годы происходило. Помимо незнакомых явлений и процессов, протекающих во время развития, Дымок выцепил одну мысль, что речь-то утонченная слов изысканных не что иное, как передача информации между личностями. Так и знал, что неспроста он говорить научен, и что не только с Гериусом браниться можно, а еще и по душам разговаривать. Осталось подходящих личностей лишь подыскать.

Дымок

Пустыня пустоты и отчаяния погрузилась под покров ночи. Сырость и страх подступали со всех сторон, мучил голод. Но это стоило того: на рассвете Дымок увидел, как плоская во все стороны пустошь покрылась зелёной травой. Пустота потихоньку начала заполняться интересом к жизни. Отчаяние пролилось проливным дождём. Страх молнией расколол пустоту, и на месте удара начали расти цветы. Всех расцветов и всех запахов. Безмолвная пустыня превратилась в цветущий луг. Дымок лёгкой походкой гулял средь живой бесконечности. Вскоре цветы отцвели, и коту вновь стало не по себе. Но потом растения вместо красочных цветков открыли свету ягодки. Впервые Дымка за долгое время наелся.

Тягучей цепью возвращались в родные развалы, восвояси от чужбины – крупнейшего в округе элеватора, в котором жизнь если и кипит, то только под покровом пышного снега. В иной срок там лучше не появляться. Хоть некоторые послушные функции и были заменены натуральными инстинктами, в основном это оставались все те же инструменты из кожи и костей, готовые служить человеку посмертно безвозмездно. Но до Дымка это пока не дошло. Он хотел просто поговорить, но так, чтобы и собеседники отвечали пригоже, литературным слогом. Встал вопрос об их обучении. Выпытывать слова бесполезно: они знают только команды да примитивные ответы на эти самые веления. На его благо в книге и на этот феномен было объяснение. Но для его ума было пока рановато.

Поймал один строй на поле и начал им досаждать. Поделил по парам, расселил по порядкам. Вышло двенадцать домов, которые преимущественно шли на север или окружали особняк. Столько вышло и семей. Рассказал, как от холода не скопытиться, как от голода не свернуться. Хотя местные, ввиду своего немалого опыта, такие вещи знали наперёд, но повелительный тон, присущих до этой поры только человеку, они ослушаться не смогли. Долго будут привыкать, что командование парадом отдано коту. Дымка дал каждой импровизированной семье по книге, приказал выучить. Заметил у некоторых домов приплод, но это его не интересовало.

В центре было одно здание, верхушка которого не напоминала крышу в обыденном её понимании. Похожа на купол, оградой обнесенный. И комнаты высоченных потолков. Гериус хотел всего-навсего отдохнуть присесть, да застрял на много дней. Альманах валялся бесхозно, за дюжиной дверей с гигантскими замками. Писание словами неказистыми не отличалось, но чем-то завлекло. Ветер сквозняком гулко обдувал купол с шуршанием проносясь мимо стен, солнце в насмешку пробивалось сквозь множественные трещины, изнутри многолетне пустующих стен просачивались запахи сырости и плесени, откуда-то сыпались мелкие капли, а на полу у алтаря на пару с давно потухшими свечами сидела как мрак черная птица и, вместо беззаботного пения противными криками, перебирала глазёнками по мыслям строк сложносочинённых.

Началась та пора, после которой менять что-то будет уже поздно. Дорога невозврата становилась все запутанней, на ней появились первые камни и бугры. Молодая цивилизация набирает обороты, а на поворотах неискушённо слетает в кювет.

Тэн пугал своим поведением даже тех, кто знал его не по наслышке. Памяти у него отшибло совсем, всякая мысль недолго в нём кипела. Плохо было и с моторикой: дрожать в судороге для него обыденное дело. Поговаривали, что можно услышать, как ползают в голове у него тараканы и стучат молотки. Хорошо, когда он где-нибудь за полем учиться летать, но когда наступает ночь, то весь его рассудок уходит вслед за солнцем за горизонт. Заходить в дома начинает, задевает лапками за все стены и углы, которые находит. Больной тропой ведет его инстинкт. По часу может стоять посреди избы и глядеть в одну точку, а потом с молниеносной скоростью выбежать на улицу вновь. Изредка он задерживался, поворачивал к кому-то голову, на ходу что-то говорил, но что – разобрать было нельзя. Так и носилась мрачная фигура в ночной тиши, пока не озарялась светом.

– Как ваши дела?

– Холодно. – Примерно так проходили случайные беседы в разгар дня.

Реплика из больше чем трёх слов считалась неуместной, да и попросту невозможной.

В эту весну весь этот зоопарк односельчан дивился невероятному явлению – появлению растений. Никто еще не видел, как поля и леса через считанные дни приобретают оттенки зеленого цвета. Исключительно в слишком запущенных, умертвленных местах не появились живые побеги изумрудных кристаллов. Это сбивало с толку, ведь зелень существует только в городах, да и не в таком огромном количестве. Может быть это гроза сдобрила? Вероятно, так и есть, потому что чуждая носу вонь химикатов стелилась по всему лесу. А слой серой мусорной массы, наверное, сгоревший от лесных пожаров, пропитал почву сажей.

До середины лета выполняли задание сельчане, не серчали. В одиночестве Дымок пластался с открытием: прорастанием семян из кормового мешка для куриц. На вкус пробовал, понравилось. Разбросал оставшиеся по огороду, и теперь имеет хороший урожай, который поспеет в скором времени. Хотел похвастаться перед селом, да жители не умели на хвастовство отвечать. Говорили одни и те же фразы, пусть в разном порядке, пусть на целые страницы текста, но эффекта ноль. Не сращивали ничего у себя там в голове – сознания нет. Но, неожиданно понимание появилось у недавно выросших котят, которые внимательно наблюдали за родителями, повторяющими движения и диалоги из прочитанных книг. Они как будто вырастали в искусственном обществе, со своим индивидуальным характером, качествами и мыслями. Но всё же говорить самостоятельно они не умели, умели лишь из слов новые сочетания строить, получалось не очень: "Хочу сложно скоро так было "– это, например, другую просит еду. Речениями они обычно выясняли отношения, стараясь не цитировать книги, а собрать такое предложение, в котором помещались бы все слова. Так и выясняли, что силен тот, кто больше всех выражений знает. Иногда они даже пытались просто для себя составить какой-то смысл, но у них это не особо получалось.

Лучшим подопытным Дымок дал имена, чтобы обращаться удобнее можно было. Лучше имен чем цифр он не придумал. Поэтому и ходили "Первые", да "Вторые", обозначали родильные дома. Забрал он выводок к себе, а потом и дома новые подобрал. Прошлому поколению приказал отправиться в лес, там их, наверное, съели.

В разгар лета на месте не сидят, то и дело гонит на новые приключения игривый аквилон. Широкий спектр услуг доступен и на поле, и в лесу, а самое главное – на реке. И котята, как ни крути, впитывали в себя всё, что преподносила им их участь. А Дымку это и надо было: стремился знаний черпнуть, хотел первенство своё показать. То найдут вещь какую невиданную, то товарища потеряют:

– Дымок.

– Да?!

– Третий потерялся.

– Найду.

Некоторые слова они не понимали, тогда кот начал наяву демонстрировать все свои речи и проговаривать каждое свое движение, в надежде, что понимание тех или иных вещей к молодкам рано или поздно придёт. И оно действительно бы дошло, если бы не их озорной характер. Да и кое-какие вещи оказалось не под силу растолковать. Поступал тогда иначе: делил на группы, и каждой банде давал определенную цель, обычно пересекающуюся с остальными общинами. А каждому ученику наказывал играть только одну роль. Таким образом их приходилось не только договаривать между собой, но и вместе идти к цели. Не налюбоваться их счастьем, когда разрешали они очередную задачку.

Весь этот театр, вышедший из-под контроля, выступления чаще проводит ночью, однакож они понемногу начали перестраиваться на дневной пик активности. Под покровом мрака начинается сущая беготня. Хотя и в помине не снились лицедеям далёкие горизонты, но они во всю силу воображали, что джунгли – просто более густые деревья, пещеры – затемненные погреба, горы – кучи песка, как если вывернуть тот карьер в бору наизнанку. Если скатиться вместе со снегом с крыши, то получится снежная лавина. Миниатюрные смерчи нередко танцуют над гладью утренней воды. На большее, обычно, средств не надо. Сцену представить они могут успешно, а вот действия разыграть рождаются проблемы. Говорить ни о чем и сражаться без причины быстро досаждает. А вот у людей, оказывается, кто-то главнее остальных, а кто-то вообще не имеет никаких прав, и непонятно на каком это всё основании. Никак не могли понять, кого почитать, а кого нет. Ты вроде и старший – но преступник, ты вроде и сильный – а нищий. Люди зачем-то ставят цели и следуют им, не проще ли элементарно пользоваться моментом, вместо придумывания невыполнимых заданий и нереальных мечт. С познанием чувств вообще тупик. А вот чем можно похвалиться, так это пониманием наук. В точности нет подвоха.

Дымок всё чаще диву давался от себя самого. Когда все разбегались по своим делам и он оставался в гордом одиночестве, то в голову его приходили тревожные мысли. Он постоянно задумывался, чем занимается каждый его выкормыш. Может он до сих пор играет? А может он уже спать улёгся? И, когда его ожидания совпадали с действительностью и происходило так, как и задумывалось в его черепушке, то уверенность в том, что лишние идеи бывают полезны, исключительно повышалась. Применять новую способность Дымку нравилось обычно в предсказании судьбы его излюбленных персонажей в очередных бестселлерах.

Тэн где-то отрыл учебник – настоящее искусство педагогического мастерства. Универсальное учебное пособие по всем наукам, изложенных в такой понятной и лаконичной форме, что даже филин способен понять. Словарь с картинками помог восполнить всё то, о чём лопотали те двое на печи, дополнительно и слова повторить и перевести на свой лад. Его, кстати, поняли так же хорошо, как научились говорить сами. Метод очень походил: простое проговаривание действий и описание окружающего мира. И когда где-то начинала играть музыка, то у филина автоматически всё переводилось, и понимал он всякую мелодию как красивую речь.

В село забрёл от куда-то цирковой лис, назвался Гало. Точнее так перевели его кривляния, ведь говорить тот не умел, а показывал всё жестами. Рассказал скиталец, что выпал из фургона, а догнать не сумел. Бродил тот по болотам по лугам, а на третий день вышел к селению. Ну в такую историю даже самые созидательные твари из деревни поверить не могли. Прогнать пытались потенциального хищника, а ему делать нечего – ушёл, правда недалеко – в дом на краю. Но бояться лиса никто не собирался, приспособить его даже смогли – хорошо тот мелкой моторикой владел, занозы доставал почти что безболезненно. Заменил протез филину.

Где попугай жил, в доме на верёвках, нашёл Дымка справочник необычного содержания. По типу дневника расписаны были все даты и события. А между строк вставлялись объёмные ремарки, из которых стало ясно, чем люди тут занимались. Изучали они местный диалект и байки давних лет – это в основном. Были и более походящие на исследования темы: немного далече, на перепутье забытых дорог, тешиться озеро, длинное такое, неуклюжее и горбатое. Рыбы в том водоёме мерено-немерено, и зарастать вода не желает. За тем озером глухой лес, в который соваться никто не возжелал. Вековые сосны, расставленные будто в аллейный ряд, скрывали в своих мшистых кочках орды комаров и мошек – признак большого зверя. Оскудело то место от тишины столетней без рук человеческих. В том дремучем лесу местами просветы проступают, называемые местными "Долинами миражей". А по тем просекам этим туман ходит и ночью и днём, и в самый разгар дня видны в мареве мутные фигуры да постройки – отголоски далёких жизней где-то в другой области. Невелико дело встретить эдакое чудо, велико от страху не помереть. Ведь в том месте без причины мерещиться начнёт всякое, иррациональная дрожь схватит за живое, и не отстанет морока, покуда линию невидимую не перешагнёшь. Догадка есть – вышка посередине леса.

Монолог Трёх

Зим миновало не много, а село, да и соседи, оживали и разрастались довольно быстро. Особенно радовало, что теперь запущенный когда-то тремя полудохлыми тварями механизм двигался, и, кажется, только набирает обороты.

– Дядя Дымка, выслушайте, пожалуйста.

– Да чтоб провалились вы все, ни одной свободной минуты. Отдохнуть хочу хоть чуть-чуть, без дела поваляться. Нет, сию минуту с расспросами лезут, черти!

– Мы третьего потеряли. Ищем третий час. Никаких идей, где бы он мог быть.

– Валяется, наверное, как и я, от усталости. Дурак дурачка находит без труда. Поэтому без паники.

Как же не любил глава поселения такой концовки, когда за всё, вытворенное за день, надо платить или разгребать остаточные дела. Ему как-то ближе поваляться в тишине, а затем сладко уснуть и встретить будущее с чистым разумом, а не полным хлопот и переживаний. Тем более скоро посев и ранний покос, а затем с подсечниками за тридевять земель надо ползти, чтобы дожечь действительно плодовитый участок.

Он так и сделал. Устроившись поудобнее и укрывшись одеялом из веток туи, глава поселения настойчиво ото сна прокручивал прошедшие за день события: заселение свежей семьи, починка элеватора, установка изгородей. Упластался на всю неделю, чего нельзя было, конечно, допускать. Не могло в такие спокойные времена на плечи лечь бесчисленное множество хлопот. Над одним только кумекал: на что сыну печника работа в поместье. Особняк ни в чём не нуждался, кроме как периодическим стряхиванием пыли, да перекладыванием библиотечных книг. Ну а сад, недавно расцветший душистым запахом, кроме как любованием, и подавно.

Таких чудес не встретить на всех сорока верстах в радиусе – дальше позапрошлогодний пожар не добрался и не обновил растительный покров. Ну а какие-нибудь луга на краях опушек позеленели настолько, насколько хватает здешнему жителю думать, что живёт он в субтропиках, а не на севере тайги. Радиоактивные болота и полупустыни вдали еще представляли некоторую опасность и сильно ограничивали природопользование, но остатки высокоразвитых устройств человеческой цивилизации задачу облегчали.

Острый запах трав, душистых цветов и серебряный скрежет ручейка, протекающего среди зеленых холмов, далеко за пределами тесной деревушки. Безмятежные дни, наполненные уютными солнечными лучами, сладким пением ворона и свежим полетом семян скороспелок. Но в часы, когда замирает свет и наступает таинственный полумрак, появляются чарующие тени, загадочные фигуры, становящиеся все более различимыми и зловещими с наступлением очередной ночи. Это старожилы здешнего помола отправляются на охоту. Гавран смог скооперироваться с волками на взаимно выгодных условиях: он может точно и с ноткой стратегии проследить за добычей, иногда даже атаковать, зачастую выклёвывая глаза. Дальше в дело вступает основная группировка, которая получает заслуженное яство, часть оставляя жителям. Наступает мясной день, время когда все заготовленное мясо и завяленная рыба должны быть съедены на благо дальнейшему чревоугодию, на следующий славный сезон. Бывало в овыдень после пира жевать приходилось целый день один горец, да заедать крапивой. Банда дополнительно может отогнать заплутавших путников или разорить чью-то дачу.