скачать книгу бесплатно
– Коль, может, вернемся?
На меня обрушился взгляд, по сравнению с которым ядерный взрыв показался бы светом от настольной лампы. Как мы перебежали шоссе, для меня так и осталось загадкой.
Несколько километров ехали до какой-то горы, на которой находилось какое-то загадочное имение. От имения ничего не осталось. В нем когда-то жила семья то ли белого офицера, то ли красного комиссара. Убей бог, не помню, да и там не мог понять – струйки пота заливали глаза, сознание мутилось. Между тем Николай мне с увлечением рассказывал, как владельцы имения бесконечно изменяли друг другу, как офицеры постоянно пытались подстрелить один другого на дуэли и как они все вместе беззаветно любили Родину. Затем ближе к 37-му году их всех дружно посадили, а дух скончавшейся от чахотки хозяйки усадьбы до сих пор обитает здесь.
Далее Коля поведал о молодцах краеведах – нескольких милых старушках, которые в течение многих лет пишут письма в поселковый совет с требованием установить памятник всем жителям имения, как борцам за справедливость, мученикам и страдальцам. Коля полностью поддерживал это благородное начинание, я тоже энергично кивал головой в знак согласия.
Далее Коля таскал меня вместе с велосипедом по склонам горы и показывал многочисленные мрачные каменные дзоты, из которых финны стреляли в солдат Красной армии. У последнего дзота я встал на колени и взмолился:
– Коля, может, достаточно, я все увидел, все понял, может, вернемся?
– Нет, осталось еще три дзота, без них нельзя, иначе ты не поймешь всю структуру финской обороны и гений Маннергейма.
Как и когда мы перебежали шоссе и поехали в обратную сторону я, конечно, не помню. Но по мере того, как ноги все увереннее начали крутить педали, мною овладело радостное чувство и в мозгу возник образ маленького ресторанчика в Зеленогорске. Там уютно, тепло, там пиво и такие вкусные спагетти с ветчиной! Коля, как всегда, скрылся где-то впереди, а я неспешно крутил педали и мечтал.
Он возник внезапно – стоял рядом с велосипедом и ждал меня. «Как благородно, – подумал я, – или, может быть, у него что-то случилось с великом?» Выражение лица у Николая было непреклонным. Он показал на противоположную сторону дороги, за которой высилась гора.
– Нам туда.
– Зачем, Коля, мы уже все посмотрели.
– Значит, ты не понял главного: в краеведении не бывает мелочей. Самое интересное я всегда оставляю на конец.
– Ты хочешь сказать, что нам нужно будет подняться на эту гору?
– Обязательно.
Я снова готов был пасть на колени.
– Коля, давай в следующий раз, у меня нет сил, поедем, я знаю, тут недалеко есть чудесный ресторанчик, уже совсем скоро.
– Ты хочешь променять рассказ о героической поварихе Клаве на чревоугодничество? Не ожидал!
– Но, Коля…
Воспоминания, как мы взбирались на гору, стерлись из памяти. К счастью, все тяжелое быстро забывается. Почти час спустя мы оказались на вершине, но на ней ничего не было, кроме вязкого песка и нескольких сосенок.
– Коля, а зачем мы сюда пришли?
– Нам не сюда. Нам вот в ту сторону, еще километра два.
Я застонал.
Спустя еще час, обессиленный, я уперся бессмысленным взором в огромные гранитные камни, врытые в землю.
– Ты видишь этот дзот? Невдалеке будет еще один, и мы обязательно туда сходим тоже, – в голосе Николая не слышалось ни одышки, ни тени усталости. – Вот ради этого мы сюда и пришли.
– Коля, а мы за сегодняшний день уже много видели точно таких.
– Это особенные, – отрезал Николай.
После он поведал мне душераздирающую историю о том, какие страшные бои шли в этих местах и наши войска никак не могли подступиться к этим дзотам. И только повариха Клава, предварительно укокошив трех финских «кукушек», позволила Красной армии овладеть этими укреплениями.
– Теперь ты, понял зачем мы сюда шли?
Я стоял потрясенный, не в силах пошевелиться.
– Понял.
– Теперь можем спускаться. Эй, ты что делаешь?! Гора очень крутая, слезай с велосипеда!
Я не слушал его, только напоследок крикнул:
– Коля, а ты знаешь, что такое маунтинбайк? – и дико захохотал.
В больницу, в которой я пролежал почти месяц с переломами, один раз заглянул Коля.
Выступление
– А где билет? Деньги вы взяли, а билета не дали.
Сергей вздрогнул.
– Простите, да, да, сейчас. – Он покрутил катушку на жестяном стержне и неловко оторвал билет.
Трамвай повизгивал на поворотах, кондуктор Сергей поднял воротник старенького полушубка. В вагоне было холодно и сыро. Он пребывал в задумчивости и мало обращал внимания на входящих и выходящих людей. Сейчас он вообще находился очень далеко от неуютного вагона с заиндевелыми окнами.
Перед взором Сергея стоял большой актовый зал института, в котором проходили заседания Ученого Совета. Он постоянно вспоминал последнее заседание, которое перевернуло всю его жизнь. А жизнь эта хоть и не была богата на события, но текла в спокойном русле и нравилась Сергею своей устойчивостью. Все, наверно, так бы и продолжалось, если бы не его тайная мечта.
Сергей был уже немолод, но продолжал пребывать в институте, в котором проработал всю жизнь, простым научным сотрудником. В молодости, как и все, бредил научными открытиями, Нобелевскими премиями, но гениальные идеи так и не посетили его, и постепенно он смирился с жизнью рядового сотрудника – небогатой, зато покойной и неспешной.
Сергей не являлся членом Ученого совета, однако всегда посещал его заседания. В актовом зале ему нравилось все, но особенно кресла, обитые зеленым сукном, и трибуна с микрофоном. Сергей не имел права принимать участие в голосовании Совета, но выступать, как член коллектива института, в принципе, мог. В первую очередь слово, конечно, давали маститым членам, но где-нибудь в конце могли затесаться и другие.
И вот с давних пор в душе Сергея поселилась мечта: как-нибудь, когда-нибудь, по какому угодно поводу, но обязательно выступить в этом величественном помещении, среди таких уважаемых людей. Шло время, а повод так и не подворачивался. По науке ничего нового он сообщить не мог, а в хозяйственных вопросах и вовсе не разбирался. Всякий раз он как завороженный смотрел на микрофон, и воображение рисовало его, произносящего пламенную речь – умную и своевременную.
В тот недоброй памяти день Ученый совет был необычным, не рядовым. Актовый зал еще задолго до начала заседания оказался заполнен. В проходах между креслами толпились как маститые профессора, так и лаборанты и уборщицы. Пришли даже рабочие из мастерских. Тревожный гул наполнял пространство – казалось, что находишься в салоне набирающего высоту самолета.
Повод и впрямь был серьезный. Никто не знал точно, но ходили слухи, что может произойти отречение старого директора и назначение нового.
Сергей тоже начал волноваться. Искорки предвкушения чего-то необычного, тревожного, как маленькие молнии разбежались по всему телу и стали покалывать каждую клеточку сознания. Он вертел головой, прислушивался, но ничего не мог понять.
Заседание началось. На трибуну вышел директор. Вид у него был скверный. Он не был похож сам на себя. Всклокоченные волосы, обострившиеся морщины. Однако старому, опытному волку удалось взять себя в руки. Ровным голосом он рассказал о достижениях института, которые случились при его руководстве. О том, каких бы вершин достиг институт, если бы ему до конца удалось осуществить свои замыслы. Но… Но оказывается, сменилось в Москве руководство – правительство внезапно потребовало омоложения руководящего состава. Короче говоря, вот тебе, бабушка (вернее, дедушка), и Юрьев день.
Сергею очень понравился доклад директора. Он взволновал его до глубины души, впрочем, как и вся внезапность и значительность происходящего.
На прощание директору хотелось послушать, что думают сотрудники о годах его правления. И он предложил слово желающим. Зал молчал. Директор вторично воззвал к залу. Все молчали. «Ну, нет так нет», – вконец расстроенным голосом произнес он.
Вдруг Сергей высоко вскинул руку и в следующее мгновение, одергивая куцый пиджачок, ринулся к микрофону. Он не знал, что именно будет говорить. Да это было и неважно. Сергей чувствовал, что сбывается его главная мечта – наконец он выступит в актовом зале перед всем большим Ученым советом.
Речь Сергея, хоть подчас и была сбивчивой, но зато воистину пламенной. Не скупясь на красочные эпитеты и метафоры, он описывал годы правления директора как самые плодотворные в истории института. Получалось так, что ни до, ни после его правления ничего хорошего не было и, конечно, быть уже не может, лишь прозябание и захирение. Сам же директор в речи Сергея предстал этаким былинным героем – мудрым и бескорыстным, готовым ради распоследней уборщицы пожертвовать всеми личными благами жизни.
В зале воцарилась глубокая тишина. Оторопели не только видавшие виды академики и профессора, но и сам директор. На такую речь он явно не рассчитывал. А Сергей, словно по мановению волшебной палочки вдруг превратившийся в истинного поэта, уже не мог остановиться, чуть притормозить. Поэтому не мог он заметить неприязненный взгляд человека, находящегося в президиуме, – человека, который шел на смену старому директору. А тот лишь покачивал головой и едва заметно усмехался.
Закончив речь, Сергей с победоносным видом, непривычно выпятив грудь, направился через весь зал к своему креслу.
Столь желанное выступление состоялось. Мечта Сергея сбылась.
Сразу после заседания, да и на следующий день, он оказался в центре внимания. Коллеги, которые раньше рассеянно кивали при встрече, теперь сами подходили к нему. «Ну ты, брат, и выдал! Вот только если бы ты это раньше сказал, пока директор был в силе, поимел бы лабораторию. А так запоздал маленько. И чего тебя прорвало?» – после таких слов, его, как правило, снисходительно похлопывали по плечу и добавляли: «Держись, брат». Сергей не замечал насмешливости тона и пребывал на вершине блаженства. За всю свою долгую научную жизнь судьба ни разу не предоставила ему шанса оказаться в центре всеобщего внимания. Теперь же он со всеми раскланивался, беспрестанно кивал головой, на шутки отвечал шутками. И только раз его смутили слова старого, уважаемого и обычно молчаливого профессора, которые он произнес будто бы и не в адрес Сергея, а в пространство: «Знаете, за всю свою историю человечество так и не выдумало более беспроигрышной линии поведения, чем молчание». В первый момент Сергея несколько озадачило такое высказывание, но он быстро отмахнулся от него. «Глупости говорит старик, а как же, например, мое выступление? Всех всколыхнуло, все только о нем и говорят. А промолчал бы я…» Сергей с легким сердцем тут же забыл о пожилом профессоре.
Спустя три месяца новый директор провел реорганизацию института и на вполне законных с юридической точки зрения основаниях провел сокращение штатов. В своем отделе первым уволенным оказался Сергей.
Какая-то совсем маленького росточка старушка теребила рукав его полушубка. Сергей очнулся.
– Вы не поможете приложить мою карточку к валидатору, а то мне не дотянуться?
Трамвай, покачиваясь и поскрипывая, летел по кругу. По заколдованному кругу.
Зоопарк
Серегу Дерюгина вызвал главный редактор местной питерской газеты.
– Сережа, я решил поручить тебе большой тематический репортаж. Хватит отделываться малюсенькими заметочками-карапузами. Пора проверить тебя в настоящем деле. Если справишься, жизнь твоя станет много интереснее. Будешь посылаться на интересные задания – большие репортажи. А там и до интервью со знаменитостями рукой подать.
Серега весь превратился в слух.
– Тема твоего репортажа – зоопарк. Знаешь, о нем ходят разные слухи, в одной московской газете наш зоопарк даже черной краской измазали. В твою задачу входит представить зверинец во всей красе. Репортаж должен быть солидный, с научной подоплекой, чтоб комар носа не подточил. Так что дуй сначала в библиотеку, а потом к директору зоопарка. Я уже с ней созвонился. Она ждет не дождется тебя. Задача будущему Хемингуэю ясна?
– Так точно, Павел Анатольевич.
– Молодец, работай. Кстати, а сам-то ты животных любишь?
– Полюблю, Павел Анатольевич.
– Давай, в путь.
Серега Дерюгин с воодушевлением полетел в Публичную библиотеку. Там он проштудировал большое количество источников о питерском зоопарке, о других зоопарках мира, о содержании животных в неволе, об их повадках и особенностях поведения в естественной среде. Узнал много нового, был очень доволен собой и начал набрасывать остов будущего репортажа.
В зоопарке его приняли любезно. Директриса после милого разговора протянула ему стопку листов.
– Сергей, мы подготовились к встрече с представителем столь уважаемой газеты. Это может облегчить вам работу. Поверьте, здесь отражены как достоинства, так и некоторые недостатки нашего учреждения. Все по-честному. Вы, как опытный журналист, конечно, можете что-то изменить, дополнить, ну что я вам буду объяснять – вы сами все знаете и понимаете.
Сергей сидел в уютном кабинете, пил кофе,
ел вкусные пирожные и думал: «Как же здесь хорошо!»
И неведомо было Сереге Дерюгину, что в это самое время грузный «Боинг», подпрыгивая на стыках бетонных плит, перешел в режим резкого торможения в аэропорту Пулково. Там приземлился самолет, следующий по маршруту Кения – Санкт-Петербург.
На борту этого лайнера находилась самая знаменитая во всем мире исследовательница дикой природы англичанка Джейн Каллаген. Прилетела она по приглашению Петербургского университета. А вернее, известного профессора биологического факультета Александра Юрьевича Малыгина. Знаменитая англичанка хорошо знала его работы, касающиеся поведения бурых медведей в естественной среде, и заочно относилась к профессору с большим уважением.
