У креста за пазухой

Петр Красильников

У креста за пазухой

Глава первая

Визит черного монаха Вот я и осталась совсем одна. Жизнь домохозяйки, если в доме нет детей, большую часть времени протекает в одиночестве. Но ты ждешь, когда с работы вернется муж, принесет с собой свои проблемы, которыми захочет поделиться, и тогда ты уже не одна, а вас двое, и вам не будет скучно. Но, оказывается есть такое одиночество, когда к тебе никто не приходит, сколько бы ты не ждала.

Я всегда считала себя компанейской девчонкой. В школе, бывало, за мной по пятам ходили. Господь не обидел меня организаторским талантом, и я привыкла к тому, что возле меня всегда были подруги и друзья. А теперь?

Все произошло так быстро, что я даже не успела осмыслить случившееся. Да со мной ли все это было? – размышляла я сидя, у себя на кухне.—Меня оставили все, и потеряла я все. Вадик исчез, и теперь его объявили в розыск, Алексей срочно уехал в Москву, даже не встретившись со мной после того, как вышел из СИЗО. Вместе с ним уехали и Валерий, и Юра. Кузьмин отправился в командировку, куда-то в Германию. Все меня бросили.

Может быть, я бы как ни будь это пережила, но в добавок ко всему финансовый кризис вплотную коснулся меня. Когда мы жили с Вадиком, его хорошая работа и высокий заработок позволяли нам пережить все финансовые и экономические неурядицы. Конечно, кое от чего пришлось отказаться, но я бы не сказала, что наш уровень жизни сильно понизился. На этот раз у меня не было никаких источников доходов. Можно было, правда, поехать к родителям, но и они сидели уже третий месяц без зарплаты. А все из-за моего сверхъчестного папочки, который упорно продолжал не брать деньги с клиентов, которых лечил вне клиники.

Оставалось только продать машину Вадика и нашу дачку развалюшку. Но, во-первых, если его родители узнают, что я продала машину, мне придет конец, а во-вторых, нашу дачу сможет купить разве что бомж, если у него, конечно, найдутся для этого деньги. Правда, у меня оставалось несколько сот долларов, от того аванса, который мне выдал Алексей, но я имела глупость положить их в банк, где они буквально на следующий день попали под каток этого чудовищного дефолта. Все валютные счета заморозили до лучших времен и я осталась с какой-то жалкой сотней рублей в кармане. У Вадика на счету есть какие-то деньги, но их может снять только он, да к тому же и они оказались замороженными.

Надо искать работу, – заключила я, – теперь надеяться не на кого. Но что я умею делать? В институте я не доучилась, и специальности никакой у меня нет, если не считать, что когда-то я посещала курсы машинистки и ходила в компьютерный класс. Кроме того, Вадик поднатаскал меня немного в знаниях компьютера и я могла бы переквалифицироваться из домохозяйки в секретарши. Хотя, честно говоря, для того, чтобы овладеть этой профессией не обязательно знать компьютер, необходимо обладать смазливым личиком, стройной фигурой и уметь кому надо ответить нет, за исключением своего шефа. Могли еще помочь родители Вадика, но после того, что произошло, я и сама к ним не приду, и ничего у них не попрошу, как бы мне тяжело не было…

Блин! Какие же все подлецы! Алексей, тоже мне, миллионер, Рокфеллер, а как только вышел на свободу, так про все и забыл. Думает, я ему позвоню. Фигушки! Мы тоже гордые. После того, что мне пришлось пережить, не я ему, а он мне должен. Вот, пусть сам и звонит. Как на зло исчезла куда-то Светка. Эта стерва непременно нашла бы применение моим способностям…

Когда-то давно, после выпускного бала, мы с девчонками гуляли по набережной и нам на встречу попался один седенький старикашка. Мы еще в тот раз сидели на лавочке и курили. Ну, думаю, сейчас старик будет упрекать нас в том, что мы в таком молодом возрасте курим. Но вместо упреков он подошел почему то именно ко мне и стал говорить со мной так, словно знал меня тысячу лет. В тот день старик предсказал мне мое будущее. «Ты счастливая женщина, – сказал он, глядя в мне прямо в глаза, – ты даже и не знаешь, какое будущее ожидает

тебя. Но не надейся на то, что в твоей жизни что-то будет стабильным. Ты всегда будешь нужна людям, и в то же время, всегда будешь одна. Ты даже и не знаешь, девочка, что ждет тебя буквально завтра», – сказал он и незаметно исчез. Ему в след смеялись мои подруги, а мне в тот момент показалось, что в образе этого неприметного старичка ко мне приходила судьба…

Я стала бесцельно бродить по комнатам, принялась укладывать Вадикины вещи, потом бросила все, пришла на кухню и стала готовить себе ужин.

Родители меня особо не баловали. Наш семейный стол всегда отличался скромностью, поэтому я привыкла питаться тем, что подавали, а не тем, чего мне хотелось. Конечно, надо отдать дань благодарности кулинарным способностям моей мамы, которая из ничего могла приготовить такое, что любой шеф-повар из ресторана мог бы позавидовать.

Сегодня мой ужин состоял из трех пакетиков китайского супа (ну и гадость, скажу я вам, хотя и есть в нем нечто неповторимое), банки обжаренных килек в томате и круто заваренного краснодарского чая, который я купила в рядах у Крытого рынка. Экономить меня приучил папочка, который, если бы не свихнулся на своей хирургии, наверное, стал был выдающимся экономистом. Он всегда говорил мне, что люди не умеют питаться не потому, что у них на это нет денег, а потому, что они не знают, как из самого малого набора продуктов можно приготовить все необходимое для организма. Вермишель с томатной пастой он всегда рекомендовал приправлять луком и подсолнечным маслом, поскольку свято верил, что мучное необходимо разбавлять кислотой, в качестве которой обычно служил лук.

К черту твой лук! Я хочу хорошего крепкого кофе, к которому привыкла. Вадик в этом смысле был настоящий гурман. Он никогда не экономил на кофе и всегда поставлял его к нашему столу, не жалея на это больших денег. Всякую так растворимую гадость мы не пили, а теперь, вот, даже лука нет и курить приходится эту вонючую «Яву». Вот так подставили по полной программе.

А что, пойду к мадам Вике, она, похоже оценила меня по достоинству. Василь Васильевич все равно будет тупо молчать, а с нее я смогу содрать свои бабки, которые я, по идее, должна была заработать за ночь… Господи, Ленка, ну какую херню ты несешь! Какая Вика, какой Василь Васильевич, забудь все это как страшный сон.

Я набрала телефон Светки. Длинные гудки повторялись десять раз, но к трубке так никто и не подошел. Все, – подумала я, нечего дурака валять, пойду на биржу труда, там хоть пособие платят… Даже водка и та кончилась. Вот так, наверное, спиваются молодые симпатичные женщины, – заключила я и погасила довольно еще крупный окурок, надеясь, использовать его в тот момент, когда все сигареты кончатся. И только звонок в дверь сумел прервать мои безрадостные мысли. Он прозвучал неожиданно и в то же время деликатно. Так звонят, обычно, очень скромные люди. Вадик, например, звонил в дверь в зависимости от расположения духа, в котором он находился в данный момент. Если все было хорошо, то он звонком пытался изобразить что-то похожее на веселую тирольскую мелодию, если плохо—звонок был отрывистым и злым.

Каково же было мое удивление, когда заглянув в глазок, я увидела перед дверью священника в черной рясе.

Вот это да! – подумала я.—В настоящий момент мне только и осталось, что исповедаться.

Кто там? – скорее для порядка спросила я.

Я от отца Василия, инок Георгий, – услышала в ответ, и стала отпирать дверь. Передо мной возникла стройная фигура молодого монаха. Его худощавое, смуглое лицо облегала темная борода, а голову прикрывала небольшая черная шапочка.

Здравствуйте, – он улыбнулся, и, как мне показалась, стал искать глазами образа, чтобы перекреститься. Не найдя искомого, он обратился ко мне: – Вас зовут Елена Николаевна Крупская?

Да, это я. Проходите, – пропуская его вперед ответила я.

Чем могу быть полезна?

Меня к вам послал настоятель Духосошественского собора отец Василий, – ответил он.—Он просит вас придти завтра в собор, если, конечно, это вас не затруднит.

А что, собственно говоря, случилось? – удивилась я.

Отец Василий просит вас помочь в одном очень важном, не терпящем отлагательства, деле.

Меня? Но почему меня?

Дело в том, что отец Василий наслышан о ваших феноменальных способностях распутывать разного рода сложные случаи, он очень просил вас не отказывать и завтра посетить его в половина второго дня.

Я окончательно растерялась, не зная что и сказать. С духовенством мне никогда не приходилось иметь дело, если не считать, что еще в младенчестве моя покойная бабушка тайком от родителей крестила меня в православной церкви. Набожной я себя никогда не считала, но и грешить старалась меньше. Странно все это. Кто-то снова распространяет обо мне слухи, раздувая мои скромные способности до прямо-таки феноменальных.

Так что мне передать отцу Василию? – скромно поинтересовался инок Георгий.

Первое, что пришло мне в голову, так это прямо ответить нет. Хватит с меня приключений. Едва я вышла живой из прошлых передряг, как мне снова предлагают втянуться в новую авантюру. Но с другой стороны, не станет же этот таинственный отец Василий убеждать меня взяться за расследование дела на условиях благотворительности в пользу церкви. Церковь сегодня не бедствует и, может быть, это шанс заработать себе на жизнь. Будь что будет, – заключила я.

Хорошо, я приду завтра в половине второго.

Спасибо, я вам очень благодарен за то, что вы не ответили отказом, – обрадовался Георгий.—Простите еще раз за беспокойство, – он откланялся и быстро вышел.

Только спустя минут пять после того, как он ушел, я стала понимать, чем может обернуться мое согласие помочь церкви. Начнем с того, что церковь сегодня наглухо закрытая организация, никакого вмешательства мирян в свою внутреннюю жизнь она не потерпит. Как вдруг меня просят оказать им услугу в виде распутывания некоего случая. И что это за случай, с чем или с кем он связан? Может быть они попросят меня разгадывать козни сатаны? Вот дура, зачем я только согласилась! Я даже не знаю, что за дело мне предлагают.

Ситуация была тем безрадостнее, что и посоветоваться было не с кем. Вот так искушение… Ладно, что я теряю, – стала я успокаивать себя, – ну поговорю с этим отцом Василием, пусть поведает мне, что у него стряслось, а там видно будет —стоит ли соглашаться или нет.

Всю первую половину дня я испытывала настоящие танталовы муки, пытаясь найти ответ на вопрос, что мне одеть, отправляясь на встречу к священнику. По идее мой наряд должен был состоять из строгого платья темного цвета. Голова должна быть непременно покрыта платком, всякие косметические ухищрения исключались—мое лицо должно быть естественным, как лицо монастырской затворницы. Но с другой стороны, я ведь иду не на исповедь, а на деловую встречу, я дама светская, чего же мне опасаться?

Нет, если бы кто-то увидел как я словно обезьяна вертелась перед зеркалом, он бы, наверное, помер бы со смеха. Я примеряла свои вечерние платья, в которых выглядела так, словно шла на светский раут. Затем нашла свой деловой костюм – юбка и жакет, в котором уместно было бы идти устраиваться в секретарши. Наконец, совершенно выведенная из себя, я бессильно рухнула на диван.

Выяснилось, что нарядов у меня не так уж и много, как казалось. У меня не было ни одного по-настоящему темного платья, а все, что казалось мне элегантным в этом случае выглядело неуместным.

А вдруг меня заставят целовать ему руку? – с ужасом подумала я.—И что, придется целовать? Да я же сгорю от стыда. Господ, ну какие же глупости лезут в голову. Нет, определенно, зря я согласилась, пошла бы лучше на биржу труда, или устроилась бы продавцом на лоток, торговала бы себе стиральными порошками и имела бы свои две тысячи в месяц. Так нет, тенят меня на авантюру, как магнитом.

Решающую точку в моих сомнениях поставила последняя в пачке сигарета. Если не считать окурков, то курить вскоре будет нечего. В моем кошельке лежало четыре рубля пятьдесят копеек. Можно было бы исхитриться и купить пачку «Космоса», но тогда мне не на что было бы доехать до собора. Так и придется переходить на «Приму», – заключила я и стала натягивать на себя самое строгое из всех моих платьев. Оно представляло из себя элегантное, чуть ниже колен произведение модельерного искусства и очень мне шло, по крайней мере, так считала моя подруга Светка. На всякий случай я захватила с собой косынку, надела туфли и, захватив с собой сумочку, в которой позвякивали четыре рубля пятьдесят копеек, отправилась на встречу с отцом Василием.

Глава вторая

Загадочный крест

Духосошественский собор находился высоко на горе. Его построили еще в конце девятнадцатого века и, вероятно, месторасположение собора было рассчитано так, чтобы верующие, подобно Спасителю нашему Иисусу Христу, поднимались в гору, как в свое время он восходил на Голгофу.

Муниципальные власти, правда, постарались и проложили маршрут одного из автобусов ближе к храму, но все равно, конечная остановка его находилась в таком месте, что до собора нужно было подниматься не меньше километра.

В автобусе ко мне пристал молодой контролер, которому пришлось отдать предпоследние два рубля. Как я не пыталась подкупить его своей наивной улыбкой, он был неумолим и отстал лишь после того, как всучил мне билет.

У входа в храм я неловко перекрестилась и стала было входить, как вдруг рядом со мной возникла стройная фигура инока Георгия.

Здравствуете, Лена, – щурясь под лучами яркого летнего солнца, сказал он.—Отец Василий ждет вас в своем доме. Он здесь недалеко за углом, пойдемте.

Настоятель Духосошественского собора проживал в старинном особняке, расположенном рядом с церковью. Когда-то здесь располагался музей Всесоюзной пионерской организации имени Ленина. Но вскоре он был ликвидирован и церковь приобрела этот дом для своих служителей. Очень скоро в особняке поселился отец Василий и занял все его комнаты. Дом утопал в зарослях сирени и представлял собой невысокое двухэтажное здание, построенное из красного кирпича.

На крыльце нам повстречалась старуха в черном, которая измерила меня своим цепким холодным взглядом, явно недоумевая, как такая вертихвостка может войти в дом настоятеля. Георгий провел меня длинным темным коридором и, остановившись у отделанной под дуб двери, робко постучал. Дверь тот час же отворилась, словно находившийся за ней человек только и делал, что ждал нашего прихода.

Добрый день, – низким голосом сказал седобородый мужчина в рясе, и, о ужас! протянул мне руку.

Одет он был во все черное, высокорослый, и от этого немного сутулый он был красив собой и обликом своим напоминал апостола Павла, которого мне приходилось видеть на иконах. В первый момент я растерялась, не зная как себя повести, но отец Василий в тот же миг взял мою руку в свою и некрепко ее пожал.

Меня зовут отец Василий, – пробасил он, – а вы, если не ошибаюсь, Елена Николаевна?

В ответ я только кивнула, ощутив как дрожит моя рука зажатая в его бархатной ладони.

Как хорошо, что вы пришли, – продолжая жать мою руку, сказал он.—Проходите, садитесь, – он указал на глубокое кожаное кресло у окна.—Георгий, принеси нам чаю. Вы, Лена, хотите чаю?

Спасибо, не откажусь, – проблеяла я как овечка, которую решили подкормить, прежде чем отправить на заклание.

Ну вот и чудесно, – пропел отец Василий так, словно он служил литургию.

Георгий тихо исчез, а я в это время стала осматривать помещение, которое можно было назвать кабинетом настоятеля.

Здесь царил полумрак, повсюду на полках были расставлены книги, большая часть из которых была в старинных кожаных переплетах. Кабинет был достаточно просторным, по крайней мере, в нем стоял массивный двухтумбовый стол, большой кожаный диван, два роскошных кресла, книжные полки, узкий и высокий сейф, два телефона и даже факс. В одном из углов темнели образа и слабо тлела лампада. В какой-то момент мне показалось, что я попала в далекое прошлое. Вся обстановка напоминала никак не наш сумасшедший век. Здесь царили размеренность и покой, время словно замедлилось.

Отец Василий сел напротив меня в кресло и положил перед собой свои огромные руки на стол. Выдержав паузу, словно он тщательно продумывал все, что был намерен мне сказать, он поправил свои длинные пепельные волосы и стал говорить:

Елена, я много наслышан о том, что вы обладаете особым даром, благодаря которому вы можете отыскать пропажу.

Простите, а кто вам рассказал обо мне? – поспешила я перебить его, сама терзаясь сомнениями по поводу того, кто мог бы навешать лапшу на уши столь почтенному священнослужителю.

Об этом я узнал случайно, – глядя на меня своими умными глазами, продолжал отец Василий.—О вас мне рассказал известный в нашем городе художник Роман Осенев. С ним мы находимся в хороших дружеских отношениях и он рекомендовал мне обратиться именно к вам.

Осенева я видела один или два раза, да и то издалека, – заключила я про себя. Кто же мог наболтать уважаемому Роману Владимировичу о моем, так сказать, даре? Ну, конечно, же Светка! Ну, в крайнем случае, это мог сделать пьяным Макс, который тоже находится с Осеневым в дружеских отношениях, особенно если у того и другого всемирный запой. И как это я раньше не догадалась? Ведь Светка у нас тоже, кажись, живописец.

Ах, вот оно в чем дело! – улыбнулась я, сделав вид, что никакого секрета для меня это не представляет.

Вы знакомы с Романом Осеневым? – удивился отец Василий.

Скорей всего, со мной его познакомили мои знакомые.

В это время в кабинет вошел Георгий и принес чай.

Ступай, – повелительным голосом сказал ему отец Василий, после того, как тот расставил на столе чайный сервиз и тарелку с сушками.

Дождавшись пока он скроется за дверью, отец Василий стал ухаживать за мной так, словно занимался этим всю свою жизнь. Постепенно я пришла в себя, немного освоилась и теперь уже не смотрела на него с тем страхом, который испытывала, впервые переступив порог его кабинета.

Чай, вероятно, был настоен на каких-то травах. Ничего подобного мне в жизни пробовать не приходилась. Душистая смесь, точный состав которой могла знать, разве что та самая старуха в черном монашеском облачении, что встретилась нам на крыльце настоятельского особняка, приятно щекотала ноздри, а тепло разливалось по всему телу.

Обратиться к вам, Елена, – между тем продолжал он, – меня заставило странное происшествие, случившееся несколько дней тому назад. Дело в том, что в нашем храме долгое время хранился старинный серебрянный крест, – он на мгновение замолчал, нахмурился, от чего на его широком лбу образовались две глубокие складки, затем отпил из чашки глоток чаю и продолжил: – Крест—это единственное, что осталось от взорванного еще в начале 30-х годов знаменитого в нашем городе, величественного кафедрального собора святых апостолов Петра и Павла. Несколько дней тому назад ключарь храма обнаружил пропажу священной реликвии. Сам крест представляет собой массивную вещь длиной около метра. Он изготовлен из чистого серебра и весит где-то около пуда.

До того, как собор был взорван, он украшал один из его куполов. В 30-е годы монахи Святоандреевского монастыря, тоже, кстати, взорванного, спасли святыню. По преданию этот крест древнее самого собора. По нашим сведениям он был изготовлен еще в XVI веке, и был укреплен на одной из самых первых в нашем городе православных церквей. Она была деревянная и, как сообщают летописи, сгорела во время бунта, возглавляемого Стенькой Разиным, – отец Василий тяжело вздохнул и замолчал, внимательно глядя на меня.

Если я правильно вас поняла, то кроме того, что он изготовлен из серебра и представляет собой религиозную и историческую ценность, больше ничего примечательного в этом кресте не было?

В каком смысле?

Ну, не было ли на нем каких-либо украшений из драгоценных камней, золота?

В том то и дело, что кроме серебра, которое сегодня не так уж и дорого стоит, в нем ничего нет. Мне даже страшно представить, что злоумышленники могли похитить его с целью сдать в пункт цветных металлов, – в голосе отца Василия зазвучали высокие ноты.—Более того, в ризнице, где находился крест есть более ценные вещи, но их не взяли, и вообще, наше хранилище ценных вещей оснащено сигнализацией, храм хорошо охраняется, я ума не приложу, куда его могли деть. Но ведь дело то не в том, что он отлит из чистого серебра, сам крест, как вы понимаете, представляет собой святыню…

Да, я вас понимаю, – закивала я в ответ, про себя соображая, кому действительно мог понадобиться столь непримечательный с виду религиозный предмет.—Но вам надо срочно заявить в милицию. Неужели вы не понимаете, что чем быстрее начнутся поиски пропажи, тем больше шансов найти и ее и тех злоумышленников, которые посмели ее украсть.

Простите, Елена, – отец Василий смущенно опустил глаза, не зная куда их день.—Если бы все было так просто, мы бы давно обратились в правоохранительные органы. Вы, наверное, обратили внимание, что на месте, где стоял городской фонтан, сегодня идут какие-то строительные работы?

Да-да, конечно.

Так вот, несколько месяцев тому назад местные власти в союзе с властями церковными приняли решение восстановить собор святых апостолов Петра и Павла, который и возводится в том самом месте, где был фонтан. Разумеется, как вы могли уже догадаться сами, один из куполов собора должен быть украшен этим самым крестом. Это очень символично, что в России возрождаются не только порушенные храмы, но и возвращаются на свои места святыни, которым поклонялись наши предки, быть может, еще со времен Иоанна Грозного.

Но разве это может служить препятствием для того, чтобы поднять на ноги всю городскую милицию? – продолжала недоумевать я.

Хотите еще чаю? – словно не расслышав моего вопроса, спросил отец Василий.

Да-да, спасибо, у вас такой замечательный чай.

Это дело очень деликатно, подливая мне в чашку кипяток и заварку, – сказал он.—Я принял решение обратиться именно к вам, поскольку у меня нет другого выхода. Случай этот носит конфиденциальный характер и вот почему, – он стал неслышно ходить по толстому ковру вдоль стола.—За все, что происходит в этом храме я несу полную ответственность, поскольку являюсь его настоятелем. Само собой, я несу личную ответственность за исчезновение креста. Дело еще и в том, что в восстановлении храма принимает участие сам губернатор, а его финансирование осуществляет один очень известный в нашем городе человек. Кроме того, восстановительные работы проходят под непосредственным патронажем нашего владыки архиепископа Варфаломея. Если я обращусь в милицию, то вы же понимаете, что поднимется невообразимый скандал. О пропаже креста станет известно самому губернатору, я уже не говорю о реакции владыки. Дело в том, что его собираются переводить на работу в патриархию в Москву, а я являюсь одним из кандидатов на пост архиепископа. Эта история с крестом, как вы понимаете, может все испортить…

Он замолчал, словно задумался над сказанным, потом подошел к креслу и сел на место.

Я даже не знаю, –первой нарушила тишину я, – если крест украли обычные преступники, то он нужен им исключительно как предмет, изготовленный из серебра, они не знают его историческую стоимость…

Вы все прекрасно понимаете, – сказал отец Василий, – я все же хотел бы услышать ваш ответ. Вы согласны взяться за это дело или нет?

Я готова вам помочь, но…

Не беспокойтесь, я буду платить вам ровно столько, сколько вы скажете. Но вы, Елена, должны понять, что срок поиска, к сожалению, ограничен только двумя неделями. По истечение этого срока мы уже ничего не сможем сделать. Скажите, сколько стоят ваши услуги?

На этот раз я растерялась окончательно. Я не ожидала, что все получится так быстро, я и не думала о цифре, которой оцениваются мои умственные способности. Сейчас я вспомнила, что читала в одном детективе, где частный сыщик в Америке просил платить ему триста долларов в день. Не много ли это?

спросила я у самой себя. А разве денег бывает много? – задал в ответ свой вопрос, кто-то вредный во мне. Так и быть.

Я прошу триста долларов в день! – на одном дыхании выпалила я, стараясь смотреть отцу Василию прямо в глаза.

На его лице не дрогнул ни один мускул. Названная мной сумма, похоже, нисколько не удивила его. Он встал из-за стола, подошел к сейфу, привычным движением рук открыл его и выложил оттуда на стол несколько пачек долларов.

Ни фига себе! – подумала я.—Вот так сегодня живет русская православная церковь. Долларовый нал спокойно хранится в сейфе, а что же в таком случае хранится в банке?

Здесь половина той суммы, которую вы запрашивали, – сказал отец Василий.—Я очень рад, что вы согласились и очень надеюсь на то, что за это время мы найдем злоумышленников. Я вам оставлю свой телефон, – он взял лист бумаги и быстро чиркнув на нем номер, протянул мне.—Меня можно найти в храме, но я часто бываю в разъездах, поэтому предварительно лучше позвонить. Кроме того, многие вопросы вы можете решать с Георгием, я попрошу его помогать вам, если конечно, вы не будете возражать.