скачать книгу бесплатно
Ветер раздора. Повесть
Вячеслав Пешков
После разгрома банды, остатки антоновцев бежали и прятались на селе.Выжидая нужный момент, они нападали и убивали коммунистов и им сочувствующих.Они угрожали тем, кто вступал в колхозы, поджигая их дома и избивая до смерти.В борьбу с бандитами вступили местные коммунисты, члены правления колхозом, а следом из районного комитета партии прибыл и новый председатель, который также подключился к борьбе с бандитами.
Ветер раздора
Повесть
Вячеслав Пешков
© Вячеслав Пешков, 2021
ISBN 978-5-0053-9112-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
***
На селе заканчивалась уборочная, был сентябрь 1927 года.
Только что созданный колхоз «Красный октябрь» имел численность вступивших в него несколько человек.
Люди ещё опасались и даже не имели никакого представления, как будут развиваться события дальше.
Поэтому на всю агитацию коммунистов вступать в ряды колхозников селяне смотрели с недоверием.
Всё то, что наживалось с таким трудом, отдавая последнее здоровье и работая на износ, приходилось отдавать в общее хозяйство. Люди боялись того, что всё это ненадолго, что колхозы развалятся, и они останутся ни с чем.
Психология мышления и представление о ближайшем будущем складывалась не лучшим образом, ведь были примеры, когда колхозы грабили и сжигали.
Ещё совсем недавно здесь на Тамбовщине, после антисоветского восстания 1920—1921 годов орудовала так называемая банда Антонова. Они насильно забирали мужиков для пополнения своих рядов и продолжали грабить ещё молодые неокрепшие колхозы.
Были и недовольные советской властью, которые сотрудничали с различными бандами. Они жили и даже работали среди селян, но как только представлялась возможность, эти люди наводили бандитов на их семьи для расправы.
Глава 1
Ранним летним утром, когда ещё только светало, на просёлочной дороге появился человек. На нём была длинная шинель без погон, кирзовые сапоги и офицерская фуражка. За спиной висел вещмешок хорошо перетянутый верёвкой.
Человек был довольно высокого роста, плотного телосложения. Его строгое скулистое лицо напоминало человека неприятного и злобного.
В походке чувствовалась усталость, похоже, он шёл издалека, скорее всего от железнодорожной станции, она была в семи километрах от села Масловка.
Чтобы добраться сюда, надо пройти по ухабистой дороге, через ручей и глубокий овраг. Обычно этой дорогой ходили летом, когда было сухо, но если пройдёт дождь, то лучше туда не соваться, иначе не пройдёшь и придётся идти назад в обход.
По селу конечно немного дальше, но вдоль просёлочной дороги, придерживаясь оград местных палисадников, всё же можно было пробраться и дойти до конца села.
Человек остановился у забора дома бывшего смотрителя помещика Евсея Осипова, осторожно осмотрелся вокруг, открыл калитку изнутри, подняв крючок запора, и вошёл во двор. Сразу залаяла собака, она прыгала на незнакомца так, как будто хотела вцепиться ему в ногу.
Он подошёл к окну и тихо постучал. Но хозяин дома, услышав лай собаки уже открыл дверь.
– А ну сгинь нечистая, сгинь! – Но собака как будто не слышала хозяина и продолжала надрываться раскатистым лаем.
– Не узнаёшь меня? – Проговорил незнакомец.
Хозяин дома вышел на порог, и по-стариковски прищурив глаза, посмотрел на человека, стоящего перед ним.
– Ах ты, ну как же не узнать. Я-то вас завсегда узнаю Семён Тарасович.
– Вот и хорошо, – сразу ответил незнакомец. – Пустишь на время? Да я ненадолго, на недельку вторую, потом уйду.
– Да как же, как же не пустить Семён Тарасович, проходите.
Опять осмотревшись, как будто проверяя за собой слежку, незнакомец вошёл в дом.
– А ну пошла вон! – Замахнулся старик на собаку. – Пошла, я сказал!
Наконец лай стих, собака залезла в свою будку и высунув нос посматривала на хозяина.
В правлении колхоза ждали человека из РАЙКОМа назначенного на должность председателя.
Руководить хозяйством из местных коммунистов не нашлось никого. Мало кто мог с трудом читать, а писать тем более. А те, кто имел церковно-приходское образование, держались от колхоза в стороне.
В правлении было всего три человека, это счетовод Анисимов Пётр Данилович и два большевика прошедшие всю гражданскую войну, Готман Севостьян Емельянович, беспощадный борец с бандами и людьми, настроенными против советской власти, да Колесников Федот из местных жителей села.
В небольшом прокуренном помещении правления собирался народ. Сегодня как раз, должно состояться собрание по случаю вступления селян в колхоз.
Люди приходили со своими скамейками, табуретками и усаживались, как могли.
Бабы без всякого стеснения лузгали семечки и набирали полный подол шелухи, а то и бросали прямо на пол.
Мужики закручивали самокрутки и закуривали. Тут же облаком поднимался едкий дым табака.
Несколько керосиновых ламп подвешенных к деревянному потолку освещали скудное помещение ветхого строения.
Мальчишки в рваных штанах бегали вокруг правления, заглядывая в открытые окна.
Народ прибывал, люди шли со всей деревни, их становилось всё больше и больше.
Наконец-то в правлении совсем не осталось свободных мест.
– Тихо товарищи тихо, – Готман постучал по столу. – Пора уже начинать, а то мы так домой до самой ночи отсюда не уйдём. – Он снял шапку «будёновку» и сжал её в руке.
Как настоящий коммунист он всегда был прямолинеен и короток в своих речах. Этот молодой человек был прислан в колхоз с самого его образования как партийный работник ячейки. После разгрома последней банды на Тамбовщине, он твёрдо следовал линии партии и был ей предан. Он не был сельским жителем, родился и вырос в Тамбове. Его родители были простыми рабочими на заводе и не занимали высоких должностей.
Ещё до революции, когда он был совсем мальчишкой, произошло страшное несчастье, его родителей арестовали и увезли из дома в неизвестном направлении. После этого, он про них ничего не знал и не имел никакой информации. С тех пор его воспитывала тётя, родная сестра отца. В семье у них было трое детей, две девочки и один мальчик. Сева был четвёртым и самым старшим из них. Он помогал приёмным родителям, как только мог.
Севастьян часто вспоминал своих родителей и пытался понять, за что их арестовали, что же они такого сделали? И только со временем, уже взрослый мальчишка из рассказов отца стал представлять, какая была несправедливость, как им приходилось работать по двенадцать-тринадцать часов подряд, да ещё за гроши, причём в нечеловеческих условиях выполнять норму. Для них не было законов, ни каких-либо правил, они работали на износ, часто болели. Очень много людей не могли вынести таких условий, после тяжёлых болезней они умирали.
Сева поклялся бороться с царизмом, беспощадно и безжалостно. Он тайно посещал стачки большевиков, много читал запрещённой литературы того времени и мечтал о равенстве народа.
После революции молодой мужчина вступил в ряды красной армии, следом началась гражданская война. И только тогда, когда была полностью разгромлена банда Антонова, ему предложили работу в областном комитете ВКПБ.
Там он работал недолго, ведь только образовавшиеся колхозы нуждались не только в защите, но и надо было разъяснять людям, что такое коллективное хозяйство, чем оно лучше собственности, чтобы люди поверили новой власти, народной власти.
– Я прошу тишины! – Повторил Готман. – Итак, дорогие селяне, пожалуйста подходите сюда те, кто уже написал заявление для вступления в колхоз.
Тут настала тишина, и только через минуту с места встал мужик с длинной бородой. Он неуверенно подошёл и протянул листок бумаги Готману.
– Вот подумали мы с женой, а чего уж там, давай и мы попробуем. Оно может и лучше будет, когда вместе-то.
– Молодец, молодец дед Макар. А лучше оно будет, вот увидишь. Ну, кто ещё товарищи! Подходите смелее.
– Возьмите и моё заявление, – послышался голос откуда-то с задних мест. А когда народ расступился, то все увидели Митяя, сына кулака Трифана Тихоновича Мурзаева.
Сам Мурзаев старший, сбежал от советской власти еще, в то время как тут она появилась, да заодно прихватил с собой золотишко.
Много он здесь награбил, людей помытарил и теперь, где скрывается неизвестно. Хотя говорят, что он где-то за границей, а в этих местах так и не появлялся до сих пор.
– Митяй? – Удивился Готман.
– Да, Севастьян Емельянович, – и протянул лист бумаги Готману.
– Так что же ты, собираешься вступить в колхоз?
– Да собираюсь, – коротко ответил Митяй.
– А, как же отец?
– Отец? А что отец, он живёт где-то своей жизнью, а я буду жить своей. Хочу работать как все и чтобы меня не презирали как сына кулака, я согласен на любую работу, куда пошлют.
– А если он объявится, тогда что? Вот придёт завтра под утро, а ты в колхоз на работу собираешься, тогда что делать будешь?
– А ничего не буду делать, сын за отца не в ответе. Соберусь и уйду.
– Да-а, удивил ты меня Митяй. Ну что же будем делать, – обратился Готман к Анисимову.
Анисимов был человеком замкнутым, да и сказать больше, к тому же из бывших. Конечно он не кулак и не помещик, но всё же из интеллигенции.
Его отец был служащим на ткацкой фабрике, а мать преподавала в гимназии. Сам Пётр Данилович получил хорошее образование в Москве, затем опять вернулся в Тамбов и работал на одном из заводов в больших чинах.
А вот после революции, он несколько лет нигде не работал и чтобы не помереть с голоду, Анисимов занимался с отстающими студентами у себя на дому.
Конечно, неграмотность в то время была очень высокая и большевикам, коммунистам приходилось обращаться к местной интеллигенции за помощью. Так и попал Анисимов в только что организованный колхоз недалеко от села Рассказово Тамбовской области простым счетоводом.
Анисимов посмотрел на Митяя и тут же ответил:
– А пусть будет так, как скажет народ.
– Хорошо Пётр Данилович, сейчас проголосуем.
– Ну, а что ты скажешь Федот? – Обратился Готман к Колесникову.
Федот был человеком малограмотным, умел по слогам читать и с трудом писал. Он родился и вырос в этой деревне, где также был его родительский дом.
В гражданскую воевал за советскую власть, а когда война закончилась, приехал обратно в свою деревню.
– Чего уж там, пусть работает в колхозе, я не против того, хотя последнее слово за людьми.
– Конечно Федот, люди решат. Ну, товарищи как вы считаете, возьмём этого красавца в колхоз?
– А что же не взять-то, парень не плохой, работящий не то что отец, – послышался голос.
– Возьмём, а то пропадёт парень!
– Пусть работает!
– А зачем он нам нужен?! Что, как крестьян обирать до нитки, это было хорошо, а теперь как советская власть наступила на хвост, так сразу под защиту, мол спасите нас от нехороших людей.
– Да что ты Егорыч несёшь, он-то причём здесь. Ведь совсем малой тогда был, не смышлён ещё. Это же отец его здесь заправлял всем.
– Конечно отец, зверь эдакий, чтобы ему не покрышки, а этот пущай живёт, да работает! – Громко крикнула баба, сидящая на скамейке, не далеко от стола правления. Тут и остальные бабы подхватили:
– Пущай! Пущай, глядишь, и польза от него будет колхозу, давай парторг записывай его в колхоз.
Время было позднее, солнце давно зашло за горизонт. Подул лёгкий прохладный ветерок и стало быстро темнеть.
Мимо скошенного поля, по луговой дороге ехала бестарка. Слегка погоняя лошадь, молодой Масловский парень что-то напевал себе под нос.
Обычно по этой самой дороге он ездил на станцию к вечернему астраханскому поезду, который проходил здесь один раз в неделю.
Как вдруг он увидел человека, идущего вдоль дороги в сторону села.
Он был небольшого роста, в светлой рубахе с закатанными рукавами, в широких штанах, заправленных в кирзовые сапоги и небольшим мешком за спиной.
Парень посмотрел на идущего человека, в надежде узнать в нём односельчанина, ведь в деревне он знал всех до единого. Но нет, кажется, этот мужик совсем ему не знаком.
– Эй, браток! Может, подвезёшь? – Крикнул вслед незнакомец.
– Да сядай сядай.
Незнакомец тут же запрыгнул в телегу.
– Вот спасибо тебе паренёк, а до Масловки далеко будет?
– До Масловки? До самой деревни минут тридцать, а до правления может и целый час, а вам-то куда?
– А мне как раз до правления. Доедем?
– Доедем.
