скачать книгу бесплатно
– Да, варенный в молоке сахар, – смеясь, подтвердила девушка. – Сахар и ничто больше, мой государь! Вы прошли третье испытание!
Едва она проговорила это, тучи в небе разошлись, выпуская на волю ослепительное солнце. И под лучами этого солнца могила, кладбище, надгробия – все исчезло, растаяло как дым. Вокруг, куда ни глянь, простирался персиковый сад с распустившимися цветами.
– Это все феи, мои воспитательницы, – сказала девушка императору. – Они придумали такие испытания для тех, кто захочет сделать меня своей невестой. Вы, государь, первый из всех, кто прошел эти испытания.
– Значит, ты станешь моей женой? – в волнении спросил Жэнь-дин.
– Да, ответила девушка. – Я почту это за честь для себя. Одно лишь смущает мое сердце: отпустят ли меня феи, мои воспитательницы…
– Так я спрошу у них! – нашелся Жэнь-дин.
– О нет, нет, не сейчас! – воскликнула девушка. – Феи сами найдут вас, мой господин! А пока нам следует расстаться…
– Когда мы снова встретимся? – спросил Жэнь-дин.
– Я не знаю, – ответила девушка. – Когда улыбнется судьба. Не забывайте меня, государь, и я не забуду вас…
Голос девушки тускнел и терялся, и император понял, что просыпается. Ощущение потери кольнуло его в сердце, и он с тоской открыл глаза. И увидел перед собой почтительно согнувшегося евнуха из числа дворцовых распорядителей.
– Что такое? – пробормотал Жэнь-дин, окончательно просыпаясь.
– Все готово для начала торжественного пира, о государь, – проговорил евнух, кланяясь. – Я немедленно пришлю слуг, дабы они помогли вам облачиться.
– Да, да, – рассеянно кивнул Жэнь-дин. Он перевел взгляд на свои руки и увидел, что все еще сжимает шкатулку с венцом.
Император откинул крышку шкатулки, чтобы достать венец, и побледнел. Побледнел и евнух.
– Мой владыка, – прошептал он испуганно.
Венец в шкатулке был, и император достал его. Но двенадцати нитей драконьего жемчуга, ранее крепившихся к венцу, не было и помину. Вместо них в двенадцать петель были продернуты длинные тонкие медные волоски…
– Медноволосый Тжонг, – прошептал император, чувствуя, что в сердце заплескалась неукротимая ярость. – Стража! Ко мне, сюда!
Евнух порскнул прочь.
…Через три минуты перед государем стояли четыре верховных начальника дворцовой стражи и мрачно созерцали оскверненный венец.
– Я хочу знать, – размеренно говорил государь, – как этот негодяй незамеченным проник во дворец. Кроме того, я хочу знать, каким образом он, миновав все сторожевые посты, добрался до моих покоев. И далее, мне необходимы сведения о том, где находится Медноволосый Тжонг и когда он будет пойман. Велите каллиграфическому ведомству написать сотни объявлений, и пусть их расклеят по всему Тэнкину и окрестностям! Я, император Жэнь-дин, повелеваю всякому порядочному гражданину Пренебесного Селения приложить все усилия к обнаружению и поимке Медноволосого Тжонга. За сведения о местонахождении лиходея награда пять тысяч фыней. За голову злодея награда двести тысяч фыней и княжеский титул! Ищите и найдите его!
Отдав эти распоряжения, расстроенный император позволил слугам облачить себя для пира. Впрочем, следует сказать, что государю было совсем не до пиршества и увеселений. И тревожила его не только бессовестная выходка Медноволосого Тжонга. Государь думал о том, что никогда не встретит наяву приснившуюся ему красавицу, а это повергало его в безысходную печаль…
…Пир между тем был роскошным. На столах стояли самые изысканные яства и вина; десятки музыкантов, танцовщиц и певцов услаждали зрение и слух пирующих. За окнами вспыхивали потешные огни и шумели толпы придворных, радующихся празднику весны…-
Дворцовые дамы, нарядные, раскрасневшиеся и осмелевшие от вина, решили устроить в честь государя потешное представление. Но Жэнь-дин смотрел представление рассеянно. Голова императора туманилась, взор застилала пелена, почему-то хотелось плакать…
– Государь, что с вами? Вы бледны, – проговорил один из министров.
Император ничего не ответил и в обмороке упал навзничь.
Пир тотчас же прекратился. Слуги унесли императора на носилках. В государевы покои были призваны дворцовые лекари. Они осмотрели императора и доложили министрам, что у государя сильнейшая лихорадка, вызванная какими-то переживаниями. Государь бредит, не приходит в себя и никого не узнает.
Слух о болезни государя быстро разнесся по столице. Праздничное веселье сменилось постом и молитвами – чуть ли не в каждом доме приносили жертвы и воскуряли ароматы, молясь о благополучии и здоровье молодого императора. Даже на джонке госпожи Су Данян прекратились всякие развлечения.
На следующий день были срочно созваны верховные министры.
– Здоровье государя не улучшилось, – сказал один министр.
– Лекари делают все возможное, но не надеются, – сказал другой.
– У государя нет наследника и нет императрицы, – многозначительно добавил третий, и после этой фразы все министры долго молчали.
– Необходимо срочно известить всемилостивую принцессу Фэйянь о болезни ее светлейшего брата, – заявил четвертый.
И с этим заявлением все согласились. Немедленно было составлено послание принцессе Фэйянь и вызван почтовый дракончик. Молодой, но полностью осознающий важность порученного ему дела. Он резво взмахнул крылами и унесся ввысь, едва ему передали свиток с печальными новостями.
– Вызовем лучших гадателей Империи, – решили министры. – Пусть они соберутся и предскажут судьбу императора. В случае печального исхода нам придется решать, кто займет Яшмовый престол.
Цзюань 5
Результаты экзаменов
Дождь над рекой Цанхе,
Дождь над святой столицей.
Дождь позолоту крыш
Смыл в бесконечность луж…
В каждом моем стихе
Мне будет солнце сниться,
Будет расти камыш —
Бог неотпетых душ.
Дождь над дворцом. И дождь
Льет над моей лачугой.
Старый гнилой тростник
Не защитит меня.
Спросят: «Чего ты ждешь?»
Я отвечаю: «Чуда!
Чтоб новый мир возник
За два иль за три дня!
Чтобы с души короста
Спала. И свет чудесный,
Радостный и манящий,
Все осветил на миг…
Но это так непросто.
Дождь напевает песни.
Голос его звенящий
Будит уснувший мир.
Болезнь императора погрузила страну в печаль, но не могла остановить течения жизни. Едва прошел праздник Борозды, как на дверях Зала Возвышенной Мудрости вывесили результаты экзаменов на степень цзиньши. Соискатели, три луны назад писавшие сочинения, в волнении собрались у широких белых досок с иероглифами фамилий счастливчиков. Были тут и наши старые знакомые – поэт Юйлин Шэнь истомный северный красавец Ши Мин.
Ши Мин внимательно просмотрел список и просиял:
– Слава Небесной Канцелярии! Мое сочинение получило одну из высших оценок! Теперь мне, несомненно, дадут степень цзиньши и какой-нибудь пост в государственной управе! Это надо отпраздновать, брат!
Юйлин Шэнь между тем стоял перед доской со списком, и на лице его отражалась растерянность.
– Весьма странно, – сказал он. – Но моего имени нет в списке прошедших испытания.
– Что? – поразился Ши Мин. – Этого не может быть, брат!
– Да вот, взгляни сам…
Ши Мин еще раз пробежал глазами список.
– Вот чудеса, – протянул он. И тут же подозвал служителя из Зала Возвышенной Мудрости: – Эй, приятель!
Тот подбежал:
– Что угодно молодому господину?
– Скажи-ка, здесь вывешены списки с окончательным решением?
– Истинно так. Все сочинения проверены и оценены самим господином Лу Синем, первым императорским каллиграфом.
– Я же говорил, – махнул рукой Юйлин Шэнь. Было видно, как он огорчен.
– Не печалься, брат, – постарался утешить его Ши Мин. – В следующем году опять попробуешь себя в сдаче экзаменов.
– Сестра расстроится, – сказал Юйлин Шэнь. – Она так надеялась, что я получу должность…
– Ты можешь зарабатывать на жизнь стихами. Ведь у тебя такие прекрасные стихи! – воскликнул Ши Мин.
– Стихами не заработаешь на дом с усадьбой, – грустно усмехнулся Юйлин Шэнь. – Поэтам платят медяки, так было во все века…
– Погоди-ка! – сказал Ши Мин. – Смотри, вон несут еще какое-то объявление.
И впрямь из Зала Мудрости вышел служитель с небольшим свитком в руках. Он развернул его и прикрепил к стене. Ши Мин и Юйлин Шэнь поспешили к новому объявлению. Вот что там говорилось:
«Господин Юйлин Шэнь приглашается на собеседование к господину Лу Синю, первому императорскому каллиграфу, в любое удобное для него время».
– Подумай-ка! – ахнул Ши Мин. – Сам императорский каллиграф желает побеседовать с тобой, брат! Может, удача еще не отвернулась от тебя?!
– Не знаю, – покачал головой Юйлин Шэнь. – Ничего не поделаешь, надобно идти. Скажи, я прилично выгляжу?
– Прилично выглядишь и трезв к тому же, – смеясь, воскликнул Ши Мин. – Ступай не мешкая! Эй, любезнейший!
– Что угодно почтенному молодому господину?
– Вот этот человек – господин Юйлин Шэнь, которого приглашает на собеседование сам императорский каллиграф. Может быть, проводишь его?
– Разумеется, разумеется! Идемте, молодой господин!
– Я подожду тебя в кабачке «Зеленая тыква»! – крикнул Юйлин Шэню его друг.
Незадачливый поэт меж тем торопливо шел за служителем через Зал Возвышенной Мудрости. Здесь шли ремонтные работы – чинили крышу, которая с той поры, как Медноволосый Тжонг снял с нее золотые щиты, сияла дырами и прорехами. Из Зала Возвышенной Мудрости служитель повел Юйлин Шэня темной длинной галереей и вывел к небольшому павильону, окруженному распустившимися ранними ирисами. Над павильоном красовалась вывеска: «Приют одинокого».
– Сюда пожалуйте, – сказал служитель. – Здесь господин Лу Синь изволит читать и работать. Сюда Юн велел привести вас…
Юйлин Шэнь не без робости переступил порог павильона. Осмотрелся. Павильон пока был пуст. У резных стен стояли седалища, привезенные из страны Хургистан и называемые диванами. В центре павильона красовался большой овальный стол, украшенный мозаикой. На столе лежали бумаги, тушечница, кисти – все самого прекрасного качества.
– Вам нравятся кисти из барсучьего волоса? – услышал Юйлин Шэнь неожиданный вопрос. Он резко обернулся. В дверях стоял господин Лу Синь, первый императорский каллиграф и с любопытство смотрел на поэта.
Юйлин Шэнь мигом встал на колени и сложил руки в церемониальном поклоне:
– Ничтожный просит прощения за то, что оторвал вас от дел, господин первый каллиграф!
– Я всегда нахожу время для тех, кто привлек мое внимание, – негромко и раздельно произнес Л Синь. – Встаньте с колен, прошу вас, и присядьте вот на этот диван…
– Ничтожный не смеет…
– Оставьте церемонии. Вы ведь стихотворец?
– Не смел бы так себя именовать, но мои стихи вроде бы читают, а потому…
– Моих стихов не читает никто, но тем не менее я считаю себя поэтом. Так поговорим как поэт с поэтом, господин… Юйлин Шэнь.
– Как вам будет угодно, господин первый каллиграф.
Юйлин Шэнь сел на заморский диван. Лу Син устроился напротив. Достал из рукава халата длинную связку аметистовых четок и начал медленно их перебирать. Несколько секунд длилось тягостное молчание. Наконец Лу Синь заговорил:
– Вы, верно, были удивлены и расстроены, не увидев вашего имени в списке прошедших экзамены?
– Да, это так, господин первый каллиграф. Все в мире тлен и тщета, но ничтожный человек все равно стремится к преуспеянию…
– Это так. Наверняка вас мучает вопрос: отчего ваше сочинение не вошло в список лучших? Ведь так?
– Да, господин первый каллиграф. Мне казалось, я написал его… достойно.
– Вынужден вас огорчить: вы не раскрыли тему, увлекшись ненужными красотами описаний.
Юйлин Шэнь склонил голову:
– Что ж поделать… Быть может, в следующем году я снова попытаю счастья и тогда мне повезет больше.
– И вновь я вынужден вас огорчить, господин Юйлин Шэнь. Я написал указ, согласно которому вы не допускаетесь ни к каким экзаменам.
Юйлин Шэнь побледнел:
– Отчего такая жестокость ко мне, господин первый каллиграф?
Лу Синь поднялся с дивана и подошел к гостю:
