Тата

Все, что происходит в последние четыре дня, выглядит иллюзорным, как в моих фильмах, где реальность смешивается с вымыслом. Я вспоминаю слова Адели насчет тети и правды.

– Ты много чего должен объяснить, Луи.

Меня так и подмывает схватить его за плечи, встряхнуть и дать в морду. Как он мог три года назад заявить, что Колетт умерла? Как хватило наглости смотреть мне в глаза, передавая коробку с вещами? Зачем было прятать ее в этом доме?

– Я для того и пришел, – едва слышно отвечает Луи и указывает на что-то взглядом. Я поворачиваю голову и мгновенно узнаю огромный чемодан Колетт, стоящий у входной двери. Она всегда держала его в мастерской, рядом с молотками. В доме, ни в одном из шкафов, для него места не было. Чемодан совершил единственное путешествие – неизвестно откуда на пыльный стеллаж. Когда Колетт ездила с болельщиками в автобусе, они никогда не ночевали вне дома, так откуда взялся этот монстр? Жаль, я не догадалась спросить… Ничего, сейчас мы это исправим.

– Давно он у тети?

– Это единственная вещь, которую Колетт взяла с собой, покидая ферму. Внутри не было ничего, кроме надежды и зубной щетки. Мать не отдала ей одежду.

– Почему?

– Чтобы передать Жану, а потом Даниэль, младшей сестренке… А сейчас там… Все, что внутри, предназначено тебе.

Я онемела и не могу шевельнуться. Откуда этот страх?

Возвращается Корнелия с чашками и чайником на подносе.

– Вам с сахаром, Луи?

– Спасибо, нет, я и так пью слишком много чая, – оправдывается он и тянет вниз рукава рубашки, словно те вдруг стали слишком коротки.

– Может, хотите чего-нибудь другого?

– Не беспокойтесь, ничего не нужно.

Корнелия с тревогой смотрит на меня:

– Почему ты такая бледная?

Я киваю на чемодан.

– Что внутри? – спрашивает она, переведя взгляд на Луи.

– Кассеты. Много кассет. И эта твоя штуковина.

– Какая еще штуковина? – изумляюсь я.

– Ты с другой мелюзгой чего только не выделывала этой штукой, потом у тебя появилась камера, и ты все время нас снимала.

– Моя портативная видеокамера?

– Да. Штуковину ты оставила у тетки, и она продолжила.

– Что продолжила?

– Записывать. Все – людей, птиц, свой садик летом. «Я слушаю ночь, Луи», – говорила она. Иногда Колетт записывала матчи и не расставалась с видеокамерой. Мне она командовала: «Давай, Луи, говори сюда». Но мне было нечего сказать. «Всем есть, а тебе нет?» – сердилась она и что-то наговаривала часами. Как чокнутая.

– В смысле не в себе? – изумляется Корнелия.

Луи решает пояснить:

– Однажды машинка сломалась, и Колетт совсем обезумела. Как Мадлен.

– Кто такая Мадлен? – интересуется Корнелия.

На этот раз отвечаю я:

– Женщина, которая бродила по улицам Гёньона в носках, ветхой ночной рубашке под грязным пальто и разговаривала сама с собой. В детстве мы боялись эту несчастную и как дураки хихикали ей вслед. Рассказывали, что она иногда впадала в жуткое бешенство, но я не верю. Мне до сих пор стыдно за наше тогдашнее поведение. От нее всегда ужасно воняло. Торговцы – особенно те, кто любил понасмешничать, – после ее «визита» распахивали двери, чтобы проветрить помещение. Она изображала покупательницу, притворялась, что интересуется товарами на прилавках, и, конечно же, никогда ничего не покупала. Теперь мне кажется, что Мадлен в такие моменты вспоминала детскую игру в магазин, которую так любят все девочки. Я прекрасно помню ее тонкие волосы и нежное лицо старого ребенка, трогательное до слез. Мадлен могла стащить какой-нибудь фрукт с прилавка отца Льеса, и он притворялся, что ничего не заметил. Иногда она заходила в сапожную мастерскую, смотрела на банки с воском и гуталином и бормотала что-то невнятное. Тетя спрашивала: «Ну как поживаешь сегодня?» – но Мадлен не отвечала и даже не смотрела на Колетт. Я, кстати, не уверена, что ее на самом деле так звали. Она жила в собственном мире, кажется, в доме сестры. Внешне их никто бы не различил, но та была нормальной. Одевалась, как все люди, имела машину и дом. Однажды я встретила ее на улице и обомлела: передо мной была другая версия бродяжки Мадлен. Отреставрированная версия. Мне больше нравилась первая – оригинальная и более поэтичная.

Луи кивнул, подтверждая мой рассказ, и сказал:

– Твою игрушку требовалось срочно починить, а у меня под рукой был мастер. Мой племянник здорово разбирается во всех этих штуках. «Все дело в перемотке», – заявил он.

– «Игрушка» – это мой магнитофон, Луи. Кассетный магнитофон.

– Ну да, конечно.

Фраза прозвучала как признание вины, и Луи продолжил:

– Было до чертиков трудно доставать чистые кассеты, их ведь давно не производят, но лет десять назад один клиент нашел для нее штук сто совершенно новых. Это был бесценный подарок. Только для Колетт. С120, я точно помню! «Два часа записи, Луи, по одному с каждой стороны», – объяснила она.

– Двенадцать тысяч минут.

– Откуда ты это знаешь, Корнелия? – удивилась я.

– Считать умею, только и всего. Сто кассет по два часа – двести часов. То есть двенадцать тысяч минут.

– И Колетт пустила их в ход?

Луи снова кивает на чемодан.

– Они внутри?

– Да, – шепотом подтверждает он.

– Все?

– Да.

– Ты утверждаешь, что тетя, самая молчаливая женщина из всех, с кем я общалась в жизни, записала… сколько минут, Корнелия?

– Двенадцать тысяч.

– Двенадцать тысяч минут на пленке?

– Да. Даже чуть больше.

– Больше?

– Да.

– Зачем ей это понадобилось?

– Пленки предназначались тебе.

– …

– Она так говорила.

Луи повторяет, заливаясь слезами:

– Прости меня, прости, прости…

Я вдруг вспоминаю свою учительницу французского в первом классе, мадам Пти. Как-то раз она сказала опоздавшей ученице: «Ну раз ты извинилась, мне больше нечего сказать».

При чем тут моя учительница?! Какое отношение она имеет к пугающей ситуации, в которой я оказалась?

– Я забрал кассеты прошлым утром… – Луи сморкается в платок. – Не хотел, чтобы полицейские наложили на них лапу.

– Что ты несешь, Луи?!

Он опускает голову.

– Почему ты не сказал, что она жива? Почему?! Зачем было убеждать меня в ее смерти?! Три года вранья! Три года молчания!

– Я только выполнял ее волю.

– Какую, к чертям, волю?

– Навести Жака Пьери.

– Доктора Пьери?

– Да. Это он подписал свидетельство о смерти.

19

28 октября 2010

Я уже три дня в Париже. Три дня чемодан Колетт стоит на страже в ногах моей кровати. Я так его и не открыла. Боюсь. Он как ящик Пандоры. Гигантский. Умопомрачительный. Наследство Колетт. Мне.

Ана отправляется на три недели на Маврикий с отцом и «той, другой». Она будет отсутствовать невыносимо долго, и я решила вернуться в Гёньон. В детство – послушать записи. Мне необходимо сделать это именно там, где я жила рядом с тетей.

Двенадцать тысяч минут – это восемь дней прослушивания. Тысяча четыреста сорок минут в сутки, как подсчитала Корнелия. Около восьми дней и восьми ночей. Не знаю, Корнелия, не знаю, я никогда не умела считать.

Звонил жандарм Сирил Рампен, сообщил, что мне разрешен доступ в дом на улице Фреден. Обоснуюсь там, а если станет страшно, позову к себе Льеса. Колетт Септамбр скончалась от остановки сердца во сне. Твое сердце остановилось, тетя Колетт. Почему? О чем или о ком ты смотрела сон?

Скоро я получу разрешение на захоронение – как последняя ныне здравствующая родственница, но до церемонии нужно встретиться с доктором Пьери. Завтра, в Гёньоне, во врачебном кабинете. Я договорилась через секретаршу, не представляясь.

– Мы не берем новых пациентов, – ответила она неприветливым тоном.

– Я – не пациентка. Я племянница Колетт Септамбр и хочу задать доктору несколько вопросов.

– Не уверена, что это возможно, у него очень плотное расписание.

– А я уверена, что наша встреча состоится, учитывая, что он три года назад подписал свидетельство о смерти моей тети, которая была очень даже жива. Я приду завтра, в десять утра.

На сем наш разговор закончился.

* * *

Меня представлял адвокат, специализирующийся на улаживании дел при разводах. Мне объяснили, что это осложнит раздел имущества, я ответила: «Плевать! Мне ничего не нужно. Ни денежной компенсации, ни алиментов, ни… Ничего». 23 марта 2009 года, 11:30, суд 7-го округа Парижа. Семейные дела. Шел дождь. Было холодно. Никудышная весна. Адвокат оправдал мое отсутствие форс-мажорными обстоятельствами – меня отвезли в отделение неотложной помощи. Я не хотела переносить слушания. В шесть утра приковыляла в Биша, согнувшись пополам, и заявила, что меня терзают невыносимые боли в животе, в почках, груди – выбирайте на свой вкус. Даже если бы я билась головой об стену, показатели моего здоровья остались бы отличными, – и давление, и сердечный ритм, и кардиограмма, яда в крови не обнаружили, а я корчилась от боли и рыдала под недоверчивым взглядом интерна. Любовная печаль.

– Вы уверены, что не пережили эмоциональный шок?

В этот момент меня вырвало прямо на кроссовки доктора, и я получила отмазку для суда: «Мы хотим понаблюдать за этой пациенткой, у нее спутанное сознание». Когда медсестра добавила успокоительное в капельницу, я готова была расцеловать ее и наслаждалась ощущением легкости бытия, пока меня не выперли из отделения.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

16 октября 2020 года учитель французской средней школы Самюэль Пати был убит чеченцем Абдуллахом Анзоровым, проживавшим в стране с 2008 года. Одна из учениц заявила, что на уроке свободы слова он якобы показывал ученикам карикатуру на пророка Мохаммеда из «Шарли Эбдо». Позже девочка, чеченка по национальности, призналась, что соврала. Ее в тот день на занятиях не было. (Здесь и далее прим. переводчика.)

2

 Симона Вейль (1927–2017) – французский и европейский юрист, политик, писательница. Министр здравоохранения в 1974–1979 и 1993–1995 годах.

3

 Адель (наст. имя Адель Лори Блу Эдкинс, род. 1988, Тоттенем) – британская певица, автор-исполнитель, поэтесса.

4

 Клара Лучани (род. 1992) – французская певица, автор песен и музыкант.

5

 Дамьен Саез (род. 1977) – французский народный рок-исполнитель и шансонье.

6

 Город в департаменте Сона-и-Луара, регион Бургундия.

7

 Во Франции пожарных вызывают как неотложку для оказания первой помощи.

8

 Кюрден – коммуна в департаменте Сона-и-Луара, регион Бургундия-Франш-Конте на востоке Франции.

9

 Французская международная гуманитарная организация, основанная в 1980 году.

10

 Facebook – продукт компании Meta Platforms Inc., деятельность которой запрещена в России.

11

 Мотет на текст 50-го псалма Давида.

12

 Самый странный «ситроен» в истории, практичный внедорожник, выпущен в 1968 году. Имеет легкий пластиковый кузов и мягкий верх.

13

 Драма 1984 года с Луи Дюкре, Мишелем Омоном, Сабин Азема в главных ролях.

14

 Элизабет Джейн Кэмпион – новозеландский кинорежиссер, сценаристка и писательница. Наибольшую известность ей принес фильм «Пианино» (1993): «Золотая пальмовая ветвь» в Каннах и «Оскар» за лучший сценарий.

15

 Городская коммуна в округе Понтуаз департамента Валь-д'Уаз.

16

 Популярный французский ресторан брассери.

17

 Игра слов. Ana – Nana, и одновременно ласковое обращение к малышке (фр.).