Дочь полка. Часть 3

– Так, – развернул бумагу он и взглянул влево. – Вон там река.

– Значит, обходить нужно через ту дорогу? – указала вдаль Катя.

Гриша взглянул в сторону, куда показывала девочка и кивнул:

– Да, в обход туда.

– Тогда пошли, – выпрямилась та, – а то не успеем добраться.

Она уже собиралась сворачивать, как вдруг её остановили:

– Мы туда не пойдём, – послышался решительный голос мальчика сзади.

Катя в недоумении обернулась на него:

– Как это «не пойдём»? Почему?

– Потому, что мы пойдём через реку, – неожиданно направился вперёд тот.

Девочка обомлела. Какую реку? Ту самую, на которую им строго настрого запретили ходить? Он с ума сошёл?! Она поспешила за ним:

– Гриша, нам же сказали никакой самодеятельности! Нет, не сказали. Нам приказали строго действовать плану! Пошли в обход пока не поздно!

– Да ты не понимаешь! В обход пойдём – много времени потратим. А через реку доберёмся в десять раз быстрее, – объяснял ей мальчик.

– Ты, кажется, про оттепель забыл. Если мы потонем, то уже никуда с тобой не доберёмся. И наше наступление без информации пойдёт под откос!

– Сейчас морозы уже стукнули. Лёд замёрзнуть успел. Не будь занудой!

Катя была в шоке от своего напарника. До этого момента она думала, что он серьёзный, знающий своё дело солдат. А на деле с самого начала нарушает план полковника!

– Я не занудствую! – нахмурилась девочка. – В отличие от некоторых, я выполняю приказ! Гриш, я серьёзно! Давай завернём, пока не поздно!

– Так всё, не бухти! – поднял руку вверх тот.

Они выбрались на заснеженный пляж. Он выглядел тускло и уныло. Когда – то летом, здесь отдыхали люди. Взрослые сидели на берегу, дети бегали в одних трусах и плескались в воде. Что здесь теперь твориться с приходом немцев, никто не знал. Катя взглянула на сломанный пополам почерневший, деревянный мост, вторая сторона которого была полностью подо льдом, и вздохнула:

– Пожалуйста, пошли назад, – взглянула на своего напарника она. – Чёрт с этим временем. Мы успеем.

Гриша, словно не слыша её, подошёл к реке и осторожно встал на лёд. Он с силой топнул несколько раз по замороженной воде, но ничего нигде не треснуло. Лёд выглядел прочным. Мальчик обернулся на Катю, которая всё это время с опаской наблюдала за его действиями:

– Пошли, – махнул рукой он. – Всё тут крепко. Чем быстрее перейдём, тем скорее доберёмся до этих гадов, – с этими словами он двинулся вперёд.

Девочка немного помялась на месте, но потом всё-таки нехотя пошла за ним. Она аккуратно ступила на замёрзшую реку и дыхание её прервалось. Всё это ей казалось таким ненадёжным. Внутри возникло неприятное ощущение.

– Ну что ты там стоишь? – послышался недовольный голос Гриши. – Пошли уже!

Катя вздохнула и покачала головой. «Господи, помоги нам», – помолилась мысленно она и мелкими шагами устремилась за напарником. Река была длинная, до другой стороны нужно было ещё идти и идти. Постепенно сломанный мост остался позади. Он, словно с тоской провожал путников с другого конца берега, вспоминая о том, как каких-то четыре – пять лет назад такие же дети играли на нём. И было мирное небо над головой, не слышна немецкая речь и звуки проклятой войны. И всё же, Кате не нравилась эта затея. Каждый шаг ей давался всё тяжелее и тяжелее, а лёд, по ощущениям становился всё тоньше и слабее. И вот, когда до берега оставалось всего несколько шагов, раздался роковой короткий треск. Девочка замерла, внутри всё опустело от страха:

– Ты слышал? – тихо спросила она.

Гриша обернулся и посмотрел на её бледное лицо:

– Ты про что? – не понял он. – Я ничего не слышал.

– Он трескается, – почти шёпотом проговорила та.

– Тебе показалось, – махнул рукой мальчик.

Вдруг опять прозвучал треск, только на этот раз более громкий и сильный. Гриша тоже остановился. На этот раз не услышать такое было невозможно. Теперь они оба стояли и смотрели друг на друга, боясь лишний раз пошевелиться.

– Я же говорила! – дрожащим голосом произнесла Катя. – Я тебе говорила!

– Спокойно, – приказал тот и повторил то ли девочке, то ли самому себе. – Спокойно.

Он посмотрел под ноги и шагнул влево. В этот момент лёд под ними провалился, и они упали в реку. Катя с головой опустилась в ледяную воду. От неожиданности, она не успела даже задержать дыхание. Жидкость больно ударила в нос, уши заложило. Девочка ощутила очень сильную колющую боль во всём теле, холод стал сковывать движения. Девочка постепенно уходила под воду. Она пыталась инстинктивно схватиться за что-то, но руки её только разводили воду, под ногами ничего не было. Значит, дно глубоко или она его не могла достать. Катя открыла с трудом глаза и увидела вокруг себя только мутную тьму и больше ничего. Тут она развернулась и заметила блёклый серый свет. Это был выход наружу. Двигаться было тяжело, но под страхом смерти человек способен на невероятные вещи. Девочка сделала два рывка и вынырнула из воды. Хорошо, что течение было слабым и она не успела далеко уйти. Холодный ветер сразу же подул на неё. Глаза видели всё очень размыто, уши по-прежнему были заложены. Катя пыталась на ощупь ухватиться за льдину, но ничего не получилось. Она опять ненадолго опустилась в воду. Снова приглушённый звук течения, в нос больно ударил поток. Вынырнув второй раз, ей удалось зацепиться за край льда. Девочка закашляла: вместе с воздухом из рта брызгала вода, из носа тоже текло не переставая. Её мучал один вопрос – выбрался ли Гриша. Катя пыталась его позвать, но выходил только хрип. Голоса не было совсем. Тут в ушах раздался хлопок и слух вернулся на своё место. Девочка услышала, как рядом кто-то бултыхается. Она повернула голову в сторону звука и размыто увидела Гришу, который тоже держался за льдину. «Живой», – пронеслась на миг утешительная мысль в голове у Кати. Она, хватаясь за край, подплыла к нему. Дети, ничего не говоря, попытались выбраться на поверхность, но лёд здесь был слишком тонкий. Залезть на него было невозможно. А ведь почти дошли!

– Что… будем… делать? – еле просипела Катя невнятные слова.

Гриша, клацая зубами взглянул в сторону берега:

– Ломай лёд, – прошептал он и закашлял. – Мы выле… вылезти на него… не сможем.

Времени у них было мало. Нужно было скорее выбраться на берег, пока они не замёрзли в этой ледяной реке насмерть. Они надавили на край льда руками и тот сломался. В лицо хлынул очередной поток воды. Катя зажмурилась и чихнула. Как же было холодно. Ноги сильно кололо, тело под водой онемело. Сил уже не оставалось. Но нужно пробираться дальше. Дети надавили на лёд ещё раз, и ещё. Благо, берег был недалеко, можно было добраться. Вскоре они, наконец, почувствовалось дно. Катя и Гриша встали. Невыносимый холод окатил их с новой силой. Они вышли на сушу на не сгибающихся ногах. Катя обернулась назад и посмотрела на линию сломанного ими льда. Очень хотелось плакать. Сама девочка этого не желала, но тело её думало иначе. Как же больно! Как же холодно! «Говорили же, никакой самодеятельности! Говорили же!» – повторяла она у себя в голове. – «Почему этот дурак не послушал?!» Никогда Катя не была так зла на товарища. Обычно, гнев она испытывала только по отношению к немцам. Но не злиться сейчас было невозможно. Девочка же говорила ему. Она же предупреждала! Когда приказывает сам полковник, нужно слушать! «Так быстрее». Да теперь они вообще не дойдут никуда! Катя взглянула на мальчика. Но даже нахмуриться у неё не получалось. Лицо застыло. И не скажешь ничего. «Боже, да как так можно? Почему всё пошло именно так?!» – задавалась вопросами девочка. Она перевела взгляд в сторону леса, через который им придётся ещё по сугробам пробраться. В начале разведки уже так «повезло». Что же тогда будет дальше? Это «дальше» очень пугало Катю.

Глава 5

«Спасение»

Каждый вдох давался с трудом, ноги передвигались, не сгибаясь, мелкими шажочками, зубы отстукивали быстрый ритм, ресницы слипались, на волосах образовывался лёд, отжатая одежда стала каменной. Было невыносимо холодно и больно. Катя и Гриша пробирались по лесу, цепляясь за каждое деревце. По щекам Кати катились горячие слёзы. Места на лице, где они прошли, тут же сковывал мороз. «Господи, мы никуда не дойдём! Мы замёрзнем насмерть!» – кричала девочка у себя в голове. – «Замёрзнем прям здесь! В этом проклятом лесу! И ничего не сделаем! И наступления не будет! Мы даже не успели далеко отойти от реки!». Она опёрлась спиной на ель и взглянула на заснеженные валенки. Из-за слезящихся глаз, они казались мутными и двоящимися. Тут ноги перестали её держать и Катя сползла в сугроб. Всё, она больше не может. Хоть убейте. Гриша остановился и взглянул на напарницу. Он кивнул влево, показывая жестом двигаться дальше. Девочка прерывисто вздохнула и, зажмурившись, помотала головой. Гриша наклонился к ней и взял под руку:

– Ндо, – сказал он, не шевеля губами. – Идь!

Катя отчётливо распознала из этих прерывистых звуков слова «надо» и «идём». Мальчик помог ей поднятья, и они вместе пошагали дальше. Сил у девочки уже не оставалось, хотя прошли они совсем немного. Катя полностью опёрлась на напарника и еле передвигала ноги. Она не понимала, как её может так тащить Гриша. Хотя, с другой стороны, мальчики от природы физически сильнее. Была тихая ночь. Снег отражал свет звёзд, поэтому дорогу было видно. Но девочка понимала, что если они в ближайшее время не найдут убежище, то просто замёрзнут. Насмерть. В глазах уже потихоньку начинает мутнеть, тело было деревянным. Тут она услышала голос Гриши:

– Дов!

Катя ничего не поняла. Что такое «дов»? Она подняла взгляд на напарника и увидела, что он смотрит направо. Девочка машинально повернула голову туда, куда глядел её товарищ и увидела неподалёку небольшую сторожку. Это был обычный деревянный, старенький домик с покосившейся крышей. Из тонкой кирпичной трубы не шёл дым. Значит, в нём никого не было. Катя сначала подумала, что ей это мерещится, потому, что, когда Смерть наступает на пятки и не такое почудится. Но Гриша же тоже видел его. Значит, это происходит в реальности. Внутри появилась надежда на спасение. Ничего не говоря, они направились к зданию. Идти старались быстрее, чтобы скорее попасть в тепло. Но как бы они не старались увеличивать темп, казалось, что сторожка приближалась медленно и неохотно. Наконец, они дошли. Дети взглянули на вход и увидели, что его замело за это время. И не просто замело, а замело очень сильно. Просто так дверь не откроешь, а откапывать слишком долго. Катя смотрела на этот проклятый снег, который перегородил им путь к спасению. Она ненавидела холод. Если раньше, будучи ещё совсем маленьким ребёнком, девочка любила зиму, её забавы, игры и праздники, то сейчас она проклинала этот снег, мороз и лёд в том числе. «Хорошо замело», – пронеслось у неё в голове. – «Не откроешь». Тут неожиданно, Катя вспомнила письмо тёти Агафьи, которое она читала перед тем, как отправиться к полковнику. Женщина же хвалила Ваську за то, что он помог откопаться, выбравшись через форточку. Точно! Как она до этого сразу не догадалась.

– Окно! – дёрнула Гришу девочка. – Ищи окно!

– Т-т-точно, – выдохнул тот и крепче, взявшись за её руку, направился вдоль дома.

Окно было с обратной стороны сторожки. Оно было не очень большим, но в него можно было пролезть, особенно ребёнку или подростку. Тут уже было плевать на размеры. Главное, что этот вход не был заметён.

– Только бы от-т-ткрылос-сь! – сказала Катя. – Мы п-п-по-другому не войд-д-ём!

Гриша, не отпуская напарницу, снял с руки застывшую варежку и красными пальцами ухватился за край ставни. Он с силой дёрнул её на себя, но она не открылась. Мальчик дёрнул ещё раз и на этот раз она отворилась. Из рамы посыпался лёд. Понятно, что их так крепко держит. Вторая дверца далась уже легче. И вот перед ними показалось стеклянное, покрытое инеем окно. Гриша надавил на него и оно, на удивление, с лёгкостью поддалось. Всё, вход доступен. Мальчик обратился к Кате:

– Так, ты первая полезешь!

Девочка кивнула и взялась рукой за раму. Гриша помог ей забраться наверх. Как только Катя перелезла через форточку, она сразу же упала на деревянный пыльный пол. Она опёрлась на дрожащие руки и села. Тут послышался скрежет. Девочка обернулась на окно и увидела пальцы Гриши. Он пытался забраться наверх тоже, но у него ничего не получалось. Видимо, силы у него тоже уже кончались. Катя, поднялась, держась за стену и выглянула наружу. Гриша стоял, облокотившись спиной на стену, и переводил дух. Вход был невысоко, но ослабевшему человеку было трудно подтянуться. Девочка как можно крепче ухватилась за раму рукой и вторую протянула ему:

– Давай! – сказала она. – Цепляйся! Я т-т-тебя выдержу!

Мальчик с сомнением взглянул на свою напарницу, но всё – же взялся одной рукой за её ватник, а второй рукой за окно. Делать было нечего. Катя тоже ухватилась за его телогрейку и откинулась назад, помогая залезть. Наконец, Гриша перелез через раму, и они уже оба свалились на пол. Получилось. Спасены!

* * *

Жёлтое пламя плясало в небольшой кирпичной печке. Да… Конечно, на такой не полежишь, но ничего страшного. Главное – она грела, больше для счастья и не требовалось. Сторожка не была похожа на обычный деревенский дом. Ни ковра, ни кроватей, ни просторных комнат. Она больше напоминала землянку или блиндаж: лавки для сна, стол, прибитый к стенке, маленькая печка в середине комнаты, правда не буржуйка, но по размерам почти походила. Неподалёку высыхала верхняя одежда, на полу сушилась картошка. Маленькие разведчики сидели, нахохлившись и придвинувшись почти вплотную к печке. Гриша осторожно развернул влажную бумагу и наклонил её под свет огня:

– Карта цела, – облегчённо выдохнул он. – Только, малость, карандаш смазался, но это ничего. Разобрать можно.

Наконец, благодаря теплу, мальчик снова стал произносить некоторые буквы, которые там, на жутком морозе ему не давались. Гриша аккуратно сложил карту пополам и взглянул на Катю:

– Ты как? – спросил он.

– Нормально, – махнула рукой девочка и шмыгнула носом. – Живы остались – это главное.

– Да, – опустил взгляд вниз тот.

Повисла тишина. В комнате теперь солировали треск пламени в печи, вой ветра снаружи, и стук ставень об окно. Катя вытянула дрожащие руки к огню. Несмотря на то, что они сидели возле печи, всё равно было холодно. Но ноги уже чувствовались и даже сгибались. Это уже хорошо. Только, сильно болело горло из-за того, что она наглоталась ледяной воды. Одежда уже немного просохла. Девочка надеялась, что до рассвета она хоть не полностью, но почти высохнет. Идти в мокрой было настоящим мучением. Катя подкинула дров в затухающий огонь и обхватила ноги руками. Хорошо, что в кладовке были кое-какие запасы. Это помогло сэкономить свою картошку.

– Ты была права, – неожиданно нарушил тишину Гриша. Было видно, что слова даются ему не легко, – не стоило переправляться через реку. Я виноват, прости.

– Я не в обиде, – наблюдала за огнём та. – Но давай теперь проявлять самодеятельность в крайних случаях, а не в самом начале. Мы даже до немцев ещё не дошли, а уже чуть не погибли. Как-то глупо получилось бы.

– Ничего, отогреемся здесь и двинемся дальше, – потёр ладони мальчик и закашлял.

* * *

Глубокая ночь. Катя сидела к печи спиной, всё также обхватив ноги руками. На полу похрапывал Гриша, он своё отдежурил. Пришло время на посту сидеть девочке. Ночевать они решили по очереди, чтобы не проспать рассвет, и чтобы пламя в печке не потухло. Катя потёрла глаза, которые так и норовили закрыться, веки были неподъёмными. Девочка вытащила из-под уже высохшей рубашки свой тонкий крестик. За столько времени он сильно поистрепался. Но после недавних событий он выглядел совсем плохо. Катя закрыла его в ладонях и прислонила пальцы к губам:

– Боженька, ты нас не бросай, пожалуйста! – прошептала она. – Не нужно нам испытаний. Помоги нам, прошу! Облегчи путь в этой трудной войне. Мы уже выбились из сил, а это только начало.

– Тебя никто и не бросает! – послышалось бухтение Гриши.

Девочка вздрогнула и обернулась на напарника. Он спал, просто разговаривал во сне. Катя выдохнула, прислонила лоб к пальцам и закрыла глаза:

– Ты же не бросишь? – она открыла глаза и подняла взгляд к низкому потолку.

Вдруг она почувствовала, как в ладонь неожиданно впилось что-то острое. Катя раскрыла руки и обомлела: её крестик был сломан пополам. Для человека, который всю свою жизнь предан Богу, это был очень плохой знак. Девочка неуверенно посмотрела наверх:

– Это что значит?

– Кать, хорош ерунду бубнить! – подложил руку под голову Гриша. – Я дежурил молча.

– Всё, прости, – вжала голову в плечи та, – я молчу.

Катя убрала обломки крестика в карман. «Это совпадение», – уверяла себя она. – «Просто дурное совпадение». Но на душе уже было не спокойно. Чтобы хоть как-то унять тревожные мысли, девочка решила заняться чем-нибудь. Она аккуратно приподнялась и подошла к окну. Через небольшую щель пока ничего не было видно. Значит, можно было ещё посидеть. Катя обернулась на своего спящего товарища, затем снова на окно. «Нелегко нам придётся», – подумала она и пошла проверять огонь.

Глава 6

«Неожиданная новость»

Позавтракав тремя полуобгоревшими картофелинами и собрав все более-менее высохшие вещи, Катя с Гришей на рассвете покинули сторожку, которая стала для них прибежищем на целую ночь. После отдыха и обогрева, идти по заснеженному лесу, разумеется, было легче. На улице стояло морозное раннее утро. Снег теперь отражал голубой свет, исходящий от неба, блестел лёд, обнимавший тонкие ветки кустов. Холодный ветер не портил сказочную тишину, жизнь, как будто, остановилась. По сравнению с тем ужасом, произошедшим днём ранее, это был совершенно другой мир. Твёрдый снег хрустел под ногами. Катя огляделась. «Всё-таки зима красивое время года», – подумала она, но тут же сама себе добавила. – «Только очень холодное и жестокое». Вчера эта красота их чуть не погубила. Девочка повернулась к напарнику:

– Что там дальше?

– Дальше тут должен быть населённый пункт, – ответил Гриша. – Возможно, фрицы там расположились. Эти твари любят за нашим беззащитным населением прятаться, – он немного помолчал, а потом неожиданно спросил. – Ты же из села, верно?

– Что? Ещё раз? – удивилась резкой смене разговора та.

– Ты деревенская? – повторил вопрос мальчик.

– Да – насупила брови Катя, – я из Лесково. Тебе это место вряд ли знакомо. А ты, так понимаю, из города?

– Из Севастополя, – опустил взгляд вниз тот.

«Его же там немцы сейчас утюжат», – вспомнила Катя, – «ещё с 41-ого бомбят». Она не стала ничего отвечать, боялась наговорить лишнего. Да и Гриша, судя по его выражению лица, уже сам был не рад тому, что завёл разговор на эту тему. Тут она увидела вдали маленькие тёмные треугольные верхушки. «Это крыши», – догадалась она. – «Населённый пункт».

– Вон уже деревня, – перешла на шёпот девочка.

– Всё, теперь действуем очень осторожно, – подтянул мешок на плечах Гриша.

Они аккуратно стали пробираться к селу. С каждым шагом, обзор всё улучшался и теперь можно было чётче разглядеть эти самые «верхушки». Если глазам открывались только крыши домов, то это значит, что поселение находилось внизу, а сами дети на склоне, ведь на протяжении всего пути они потихоньку двигались вверх. Дойдя до конца леса, маленькие разведчики оказались на небольшом холмике. Только вот, деревня была дальше, чем они предполагали. За дома дети приняли крыши двух старых мельниц, одиноко стоящих в поле. Лопасти у них застыли на морозе, одна было немного сломано. Сами мельницы были небольшие, деревянные. В зимнее время они, будто впадали в спячку и замолкали, замолкали на несколько суровых месяцев. Деревня была уже за полем.

– Танки не поместятся в такие, – внимательно разглядывал мельницы Гриша, – в другом месте прячут. Танки у этих сволочей быть должны.

– Это только начало тыла, – повернулась к нему Катя, – нужно к селу пробираться.

– Только не в поле, – помотал головой мальчик. – Вот здесь в обход, без вариантов. Фрицы могут за партизан нас счесть. Очень подозрительно выглядит, когда в такое раннее время люди выбираются из леса. Проберёмся осторожненько и подождём, пока гражданские выйдут. Сейчас они спят, наверное. Дальше с ними сольёмся и всё пойдёт, как по маслу.

– Они уже должны встать, – прервала его девочка, – в деревнях рано поднимаются, – она немного помолчала и добавила. – Особенно, в оккупированных. Немцы не дают долго спать, работать заставляют.

– Это нам на руку, – вышел из-за дерева Гриша. – Тогда вперёд!

Спускаться было нелегко, холм успел покрыться льдом, но дети справились. Добравшись, они сразу же оказались в каком-то непонятном углублении, длящимся вдоль всего поля. «Это траншеи!» – пришла мысль в голову к Кате. – «Только, они недостроенные». Иного объяснения этому она не могла придать. Зачем вокруг поля копать? Скорее всего, гражданские начинали рыть здесь окопы. Но потом пришли немцы и это дело остановилось. Но местные даже не могли предположить, что их труды всё де когда-нибудь пойдут на пользу двум маленьким разведчикам. Благодаря этим недостроенным траншеям, дети могли спокойно перебраться, не боясь получить пулю от немцев. На белом снегу тёмная одежда была очень видна, не замаскируешься. А здесь очень удобно спрятаться. Гриша шёл впереди, пригибаясь и держась за шапку. Катя, наблюдая за товарищем, тоже невольно начинала сутулиться, хотя ей то это было делать совсем необязательно. Она была на две головы ниже мальчика и ей окопы по росту подходили. Девочка старалась не отставать и внимательно слушала то, что говорит её напарник:

– У меня уже был похожий опыт, – объяснял тихо он. – Сейчас просто сольёмся с местными, походим, побродим неподалёку, заодно и запомним где у фрицев всё стоит.

– А если здесь ничего нет? – спросила Катя. – Тыл большой. Тут же не один населённый пункт рядом.

– Та же схема, – ответил тот. – Мы у немчуры на одно лицо, ничего не поймут. Ну а как солнце сядет – назад отправимся. Тебя же тоже в тыл отправляли, должна понимать.

– Да там не совсем всё гладко вышло, – нахмурилась девочка. – Точнее, всё совсем пошло не по плану.

Вот они и приближались к деревне. И с каждым шагом Кате всё больше казалось, что здесь что-то не так. Она не могла понять, что конкретно, но чувствовала какое-то несоответствие. Деревня не выглядела, как обычные населённые пункты. Даже под оккупацией всегда шла хоть какая-то жизнь, она ощущалась. А здесь… Девочка, прищурившись, вглядывалась в дома, но чувство тревоги только обострялось. Они остановились за несколько метров и осторожно выглянули из траншеи.

– Ох, Гриш, – вздохнула Катя, – мне это не нравится. Я сердцем чувствую – неладно здесь.

Мальчик прикусил губу:

– Прям чувствуешь? – спросил он.

– Поверь, – кивнула та и добавила. – Я такое в последний раз видела в своей деревне, после того, как фашисты… – тут её голос прервался, она выдохнула и тихо добавила. – В общем, ты понял.

– Я тоже думаю, что здесь что-то произошло, – согласился с ней Гриша.

Деревня, и правда, походила на Лесково после трагедии. И погода была очень схожей с той, которая была в тот роковой день, только со снегом. Недавно начавшее подниматься солнце, куда-то подевалось. Теперь на крыши домов смотрело серое хмурое небо. На улице не было ни души, несмотря на то, что в это время люди уже должны работать. «Мёртвое село», – пронеслась мысль в голове у Кати. – «Прям, как моё». Катя поёжилась.

– Что делать будем? – повернулась она к своему товарищу. – Туда соваться просто так нельзя.

– Нельзя, – нахмурился тот и задал вопрос сам себе. – Что же делать?

Тут калитка одного из домов отворилась и оттуда вышла невысокая сутулая фигура. Это была бабушка, закутанная в старую рваную одежду. Пожилая женщина держала в слабых руках железное ведро. Наверное, она отправлялась за водой или куда-то ещё.

– Смотри! – оживилась Катя. – Тут есть жители!

– У неё всё и узнаем! – стал вылезать из окопа тот.

Девочка последовала его примеру. Тут бабушка их заметила. Но вместо того, чтобы спокойно идти им навстречу, она вдруг, уронила ведро и замахала руками. Несмотря на расстояние, на лице её можно было увидеть выражение ужаса. Ещё не успевшие вылезти из траншеи дети, сползли назад.

– Это что сейчас было? – опустился на корточки Гриша. – Почему она так себя повела?

Катя аккуратно приподнялась и выглянула из окопа. Незнакомка спешила к ним, воровато оглядываясь и спотыкаясь через сугробы. Несмотря на возраст, она двигалась довольно быстро. Её дряхлые руки прижимали к груди шерстяной платок, который спадал с её седой головы. На лице отражался всё тот же ужас. И это выражение лица не давало покоя Кате. Она повернулась к напарнику:

– Она бежит к нам!