скачать книгу бесплатно
Получив информацию, Гамаш повесил трубку и посмотрел на жену. Она сидела собранная и спокойная.
– У тебя есть кальсоны? – спросила она.
– Да, мадам.
Он открыл верхний ящик, в котором оказался сверток синего шелка.
– Я думала, что полицейские обычно держат там оружие, – сказала Рейн-Мари.
– Я нахожу, что кальсоны дают мне достаточную защиту.
– Рада за тебя. – Она обняла его. – Я тебя оставляю, дорогой. У тебя работа.
Она оглянулась от двери – он уже звонил по телефону, стоя спиной к ней и глядя в окно на монреальское небо. Она увидела, как он совершает такие знакомые ей движения, обратила внимание, как чуть завиваются волосы на его шее, скользнула взглядом по его сильной руке, прижимающей телефонную трубку к уху.
Через двадцать минут Гамаш ехал к месту преступления, за рулем сидел его заместитель инспектор Жан Ги Бовуар. Они проехали по мосту Шамплена и оказались на шоссе – им предстояло полуторачасовое путешествие в самую глубинку Восточных кантонов.
Гамаш несколько минут смотрел в окно, потом снова открыл книгу и дочитал стихотворение, которое начала ему читать Рейн-Мари.
И когда нас смерть моя разделит,
и снова встретимся, прощенные и простившие,
не будет ли и тогда, как прежде, слишком поздно?
Глава девятая
– Ее звали Сесилия де Пуатье, – ответил агент Лемье на первый вопрос Гамаша. – Но все называли ее Си-Си. Вот здесь это и случилось, сэр.
Лемье старался говорить не слишком взволнованным, но в то же время не слишком равнодушным голосом. Он распрямил плечи и придал себе вид человека, который знает, что делает.
– Здесь? – спросил Гамаш, показывая на снег.
– Да, сэр.
– Откуда вы знаете? – спросил Жан Ги Бовуар. – Тут снег всюду одинаковый.
И в самом деле, следы ног на снегу были повсюду. Словно по месту убийства прошел парад Санта-Клауса. Бовуар натянул пониже свою черную лыжную шапочку и опустил наушники. Ничего лучше в магазинах ему найти не удалось, а хотелось, чтобы было красиво и тепло. Жан Ги Бовуар находился в постоянных борениях с самим собой: он хотел носить такую одежду, которая подчеркивала бы достоинства его стройной, спортивной фигуры, но в то же время защищала бы его от холода. Во время квебекской зимы было практически невозможно выглядеть привлекательным и не мерзнуть. А Жан Ги Бовуар вовсе не хотел выглядеть уродом в парке и дурацком колпаке. Он посмотрел на Гамаша – тот выглядел очень собранно. Неужели ему не бывает холодно? Или он просто умеет не показывать это? На шефе были серая шапочка, желтый кашемировый шарф и длинная зимняя парка из мягкого британского хаки. Судя по его виду, ему было тепло. И Бовуар поразился тому, насколько заманчиво теплыми могут выглядеть при минус десяти пухлая куртка, перчатки с пальцами-сардельками и все остальные зимние причиндалы. Бовуар начал подозревать, что только он один и выглядит смешно. Но он отринул эту неприятную мысль, когда порыв ветра проник под его модную куртку «пилот» и добрался до самых его костей. Его охватила дрожь, и он принялся топать ногами. Они стояли на замерзшем озере, обдуваемом всеми ветрами и холодном. До берега было ярдов сто, а другой берег тонкой лентой терялся вдалеке. Бовуар знал, что за неровной местностью слева лежит городок Уильямсбург, но сейчас инспектору казалось, что они за тысячу миль от цивилизации. Они определенно стояли в месте, где произошло что-то в высшей степени нецивилизованное.
Здесь был убит человек.
Как это ни прискорбно, но в то время никто этого не знал.
– Расскажи, что тебе известно, – попросил Гамаш, обращаясь к Лемье.
Это был один из любимых моментов у Бовуара. Подход к очередной тайне. Но Гамаш знал, что корни этой тайны, как и в случаях со всеми другими убийствами, уходят в далекое прошлое. Это не было ни началом, ни концом.
Гамаш прошел несколько шагов по замерзшему заснеженному озеру, раскалывая ботинками хрупкую корочку наста. Он почувствовал знакомое покалывание на щиколотках – в ботинки набился снег.
– Судя по тому, что говорят свидетели, убитая просто рухнула, – начал Лемье, глядя на старшего инспектора и пытаясь понять, удовлетворяет ли его этот ответ. Вид у Гамаша был недовольный, и Лемье внутренне сжался. Неужели он уже успел сделать что-то не так? – Они попытались вернуть ее к жизни, думали, это инфаркт, потом уложили в машину и повезли в больницу.
– И затоптали тут все, – проворчал Бовуар, словно Лемье был виноват в этом.
– Да, сэр. Я думаю, они сделали все, что было в их силах.
Лемье ждал нового упрека, но такового не последовало. Бовуар раздраженно фыркнул, а Гамаш сказал:
– Продолжай.
– Врач скорой помощи, доктор Ламбер, позвонил в полицию через полчаса. Сегодня, около половины двенадцатого. Он сообщил, что это случай подозрительной смерти, что он позвонил коронеру и что, судя по всему, смерть наступила от поражения электрическим током. Как я сказал, по его официальному заявлению, это случай подозрительной смерти – так полагается по их правилам, пока факт не будет установлен полицией, но, когда мы приехали, у него уже не осталось сомнений. Она была убита.
– Пожалуйста, агент, называйте ее по имени, – сказал Гамаш без малейшей укоризны. – Мы должны воспринимать мадам де Пуатье как личность.
– Да, сэр. Она, мадам де Пуатье, была убита электричеством на этом самом месте.
Именно это Лемье и сказал ему по телефону, и даже в кабинете это показалось Гамашу странным, но теперь, когда он стоял на месте преступления, все это представлялось ему совсем уж необыкновенным.
Как можно получить удар током посреди замерзшего озера? Прежде можно было убить кого-то в ванне, но сегодня большинство электрических приборов имеют автоматические выключатели. Брось тостер в ванну с водой, где отмокает твоя супруга, и ты получишь сгоревший предохранитель и негодующую любовницу.
Нет, убить кого-нибудь током теперь положительно невозможно, если только ты не губернатор Техаса[40 - Намек на то, что законодательством штата Техас разрешена смертная казнь на электрическом стуле.]. Но чтобы сделать это на замерзшем озере среди десятков свидетелей – нет, это сумасшествие.
Но кому-то хватило безумия попытаться.
Кому-то хватило ловкости преуспеть в этом.
Каким образом? Гамаш медленно повернулся, но никаких зацепок не заметил. Ни старых телевизоров, ни дымящихся тостеров на льду не было. Но он увидел на снегу три алюминиевых садовых стула. Один из них был опрокинут. За стульями находилось что-то вроде громадного хромированного гриба высотой в пятнадцать футов. Футах в двадцати влево стояла трибуна для болельщиков.
Все было обращено к расчищенной ледяной площадке длиной футов в двадцать перед трибуной. Гамаш направился туда, стараясь идти там, где снег лежал не самый глубокий, и увидел, что эта площадка представляет собой длинный узкий прямоугольник с разбросанными по нему большими круглыми камнями.
Кёрлинг.
Гамаш никогда не занимался этим видом спорта, но он как-то смотрел «Брайер» по телевизору и, увидев снаряд кёрлинга, вполне мог его узнать. У игровой площадки был какой-то жутковатый вид, как и у всех брошенных мест. Гамаш почти слышал, как снаряды катятся по льду и как игроки окликают друг друга. Всего несколько часов назад здесь было множество веселящихся людей. Кроме одного. Одному из них было так тошно, так невыносимо, так не по себе, что он пошел на убийство. Гамаш попытался представить, что сделал этот человек. Где он сидел? С другими людьми на трибуне или отделился от остальных в преддверии действия, которое сделает его навсегда непохожим на других? Был ли он возбужден или испуган до смерти? Спланировал ли он убийство до последней детали или его внезапно обуяла злость, такая нестерпимая, что он вынужден был действовать? Гамаш стоял почти недвижимо и внимательно прислушивался – не донесется ли до него голос убийцы, не выделится ли из призрачного смеха детей и голосов игроков.
Но нет, не получилось. Пока.
А может быть, никаких голосов и не было, только ветер, который завывал над поверхностью озера, подхватывал снег, образовывал мерзлую рябь.
Криминалистическая бригада огораживала место преступления желтой полицейской лентой, фотографировала каждый дюйм площади, подбирала все, что могло служить вещественным доказательством. Замеры, сбор улик и отпечатков пальцев при минус десяти по Цельсию – дело нелегкое. Гамаш видел, что они торопятся. Была почти половина четвертого – после убийства прошло три часа, и стихия брала свое. Работать на любом месте преступления под открытым небом было нелегко, но что уж говорить, если преступление совершено на замерзшем озере посреди канадской зимы.
– Как можно убить здесь человека электрическим током? – нетерпеливо спросил Бовуар. – Что говорят свидетели?
– Матч по кёрлингу начался около десяти, – сказал Лемье, заглянув в свой блокнот. – Может быть, в десять тридцать, когда все собрались. Почти все были на трибуне, но убитая и еще одна женщина сидели на этих стульях.
– Убитая сидела на том, который перевернут? – спросил Бовуар.
– Не знаю.
Признаться в этом для Лемье было как нож острый. Но как ни странно, именно в этот момент Гамаш впервые посмотрел на него с чем-то большим, чем вежливый интерес.
– О том, что что-то случилось, люди узнали, когда закричала та, вторая женщина, сидевшая рядом. Поначалу ее никто не услышал из-за шума на площадке.
– Там что, кёрлингисты подрались? – недоуменно спросил Бовуар.
Единственная драка, какую он мог себе вообразить на матче по кёрлингу, – это давка на выходе.
– Я предполагаю, кому-то удался хороший бросок, – сказал Лемье.
– Тут лучше не предполагать, – тихо заметил Гамаш.
– Да, сэр.
Лемье опустил голову и постарался не выглядеть слишком расстроенным этими простыми критическими словами. Ему не хотелось казаться нетерпеливым школьником. Момент был деликатный. Важно было создать хорошее впечатление.
– Как только люди поняли, что случилось, они попытались вернуть мадам де Пуатье к жизни. Здесь было несколько добровольцев из пожарной команды.
– Включая и Рут Зардо? – спросил Гамаш.
– Откуда вы знаете?
– Познакомился с ней во время предыдущего расследования. Она все еще возглавляет добровольную пожарную команду в Трех Соснах?
– Да, сэр. Она была здесь с остальными. С Оливье Брюле, Габри Дюбо, Питером и Кларой Морроу.
Гамаш улыбался, слыша эти имена.
– Они сделали ей искусственное дыхание, потом уложили в машину и отвезли в Кауансвилл, где врач зафиксировал смерть.
– На каком основании доктор утверждает, что она была убита током? – спросил Бовуар.
– Ожоги. Руки и ноги у нее обожжены.
– И пока ей делали искусственное дыхание, никто не обратил на это внимания? – спросил Бовуар.
Лемье был достаточно опытен, чтобы не отвечать на этот вопрос. Несколько секунд спустя он продолжил:
– С мадам де Пуатье были муж и дочь. Они поехали с ней в больницу. Я записал их имена и адрес.
– Сколько людей видели случившееся? – спросил Гамаш.
– Около тридцати человек. Может, больше. Это ежегодная игра. А перед этим у них состоялся общий завтрак в Легионе.
Вокруг них теперь работали криминалисты, время от времени они подходили к Гамашу с вопросом или сообщением. Бовуар отправился наблюдать за сбором вещественных доказательств, а Гамаш стоял и смотрел, как работает его команда, потом медленно, размеренным шагом двинулся вокруг места преступления, сцепив за спиной руки в перчатках. Агент Лемье наблюдал за старшим инспектором – тот словно отправился в свой собственный мир.
– Идем со мной.
Старший инспектор остановился и повернулся так неожиданно, что поймал взгляд Лемье, который не сводил с него глаз. Молодой полицейский бросился вперед по снегу и через несколько секунд уже шел бок о бок с Гамашем, не зная, чего ему ждать дальше. Спустя минуту-другую он понял, что, возможно, от него ждут лишь одного – чтобы он за компанию шел рядом со старшим инспектором. И тогда Лемье тоже сцепил руки за спиной и принялся вместе с Гамашем ходить вокруг места преступления, и скоро они вдвоем протоптали кольцо, в центре которого, словно яблочко мишени, находилось малое колечко – место, где умерла Си-Си де Пуатье.
– Это что? – спросил наконец Гамаш, показывая на громадный гриб, возвышавшийся над местом преступления, как очень маленькое и замерзшее облако после взрыва атомной бомбы.
– Это нагревательный элемент, сэр. Что-то вроде фонарного столба, только рассеивает не свет, а тепло.
– Я видел такие в Квебек-Сити – их ставят на площадках с выносными столиками перед кафе, – сказал Гамаш, вспоминая стаканы белого вина на старинных каменных площадках в Старом городе Квебека и нагревательные элементы, которые позволяли людям с комфортом обедать на улице вплоть до ранней осени. – Но они гораздо меньше.
– Большинство меньше. Но это промышленные обогреватели. Используются на стройках зимой и на спортивных соревнованиях. Я думаю, что этот позаимствовали у хоккейной команды в Уильямсбурге. У них большинство матчей проходит на открытом воздухе, и несколько лет назад они нашли спонсора, у которого попросили сделать для них трибуну и что-нибудь для обогрева зрителей.
– Ты местный?
– Да, сэр. Я вырос в Сен-Реми. Моя семья уехала, но я после окончания полицейского колледжа решил вернуться.
– Почему?
Почему? Этот вопрос удивил Лемье. Никто прежде не спрашивал у него. Может, это такая хитрая проверка со стороны Гамаша? Он посмотрел на крупного человека рядом с собой и подумал, что это никакая не проверка. Похоже, Гамаш был не из тех людей, которым нужны фокусы подобного рода. Но все же ответ лучше было дать дипломатический.
– Я хотел работать в Квебекской полиции и решил, что у меня здесь будет преимущество, потому что я знаю многих людей.
Гамаш несколько мгновений смотрел на него. Неловкий момент. Потом он отвернулся и уставился на обогреватель. Лемье немного успокоился.
– Мадам де Пуатье была убита током, источником которого, скорее всего, был этот обогреватель. Но она в момент смерти находилась довольно далеко от него. Возможно, у обогревателя было плохое соединение и мадам де Пуатье как-то задела его, а затем сумела сделать несколько шагов, прежде чем упасть мертвой? Что ты об этом думаешь?
– Мне позволительно высказать предположение?
Гамаш рассмеялся:
– Да, только не говори инспектору Бовуару.
– Люди здесь все время пользуются генераторами. Они есть у всех. Я думаю, что кто-нибудь мог замкнуть на нее концы.
– Ты хочешь сказать, воспользовался прикуривателем и ухватил ее двумя «крокодилами»? – Гамаш старался говорить без сомнения в голосе, но это было затруднительно. – Ты думаешь, она могла не заметить?
– Могла и не заметить, если следила за игрой.
Видимо, у молодого агента Лемье и старшего инспектора Гамаша было разное отношение к кёрлингу. Впрочем, Гамаш любил смотреть финальные матчи по национальному телевидению. В Канаде это считалось чуть ли не долгом. Но его это никогда не захватывало. И он наверняка заметил бы, если бы Рейн-Мари включила генератор и прикрепила два огромных крокодила к его ушам.
– Есть еще какие-нибудь идеи?
Лемье отрицательно покачал головой и изобразил напряженную работу мысли.
Жан Ги Бовуар оставил бригаду криминалистов и присоединился к Гамашу, который стоял возле обогревателя.
– Как эта штука питается, Жан Ги?
– Понятия не имею. Мы сняли с нее отпечатки и все сфотографировали, так что можете ее трогать, если хотите.
Двое полицейских обошли обогреватель, то наклоняя голову, то поднимая ее вверх, словно два монаха в очень коротком паломничестве.
– А вот и выключатель. – Гамаш нажал на кнопку, но, как они и ожидали, ничего не случилось.
– Еще одна загадка, – улыбнулся Бовуар.
– Неужели это никогда не кончится?
