скачать книгу бесплатно
– Мы слышали, как вы на шоссе поете, – сказал Андрон. – Так необычно. Кавказ, глушь – и человек по-французски поет.
– Я французскую попсу люблю, – улыбнулся Акинфий Иванович. – Очень песни у них красивые. Вот и подпеваешь иной раз. Но языком не владею, учил английский. Его нормально знаю.
– А где вы английский учили?
– В школе, – ответил Акинфий Иванович. – Я спецшколу кончал.
– В Нальчике?
– В Москве.
– Так вы тоже из Москвы? – изумился Тимофей. – А где там жили?
– На Арбате. Староконюшенный переулок знаете?
– Ага. А когда сюда переехали?
– В начале века, – ответил Акинфий Иванович. – Но планы строил значительно раньше. Просто тогда боязно было.
– Понятно. А почему решили? Природа, воздух?
– И это тоже, – кивнул Акинфий Иванович. – Много всяких обстоятельств сложилось.
– Расскажите, – попросил Тимофей.
– Да за вечер не успеем, – сказал Акинфий Иванович. – История долгая и странная. Еще подумаете обо мне что-то не то.
– Расскажите-расскажите, – повторил Тимофей. – Я вот сразу, как вас увидел, понял, что вы человек с биографией. Фольклорный, так сказать, субъект. Или объект. Такие даже нашему брату журналисту не часто встречаются.
– А зачем вам моя история? – благодушно спросил Акинфий Иванович.
Видно было, что выпитый им вискарь уже включился в беседу.
– Истории для того и существуют, – ответил Тимофей, уже всерьез ощутивший себя журналистом, – чтобы их рассказывать. Иначе это несправедливо.
– По отношению к кому?
– К историям.
– А… Ну да, можно так вопрос поставить. Ладно. Только я рассказчик плохой. Не лектор. Просто Ганнибал, хе-хе. Так что вы вопросы мне задавайте лучше. Если смогу, отвечу.
Акинфий Иванович допил остаток вискаря в своем стакане.
– Когда вы сюда первый раз приехали?
– В девяностые, – ответил Акинфий Иванович. – Время было лихое и голодное, вы не помните – пешком под стол ходили, а кто-то, может, и вообще фигурировал только в проекте. А вот родители ваши небось хорошо все помнят. Жизнь была опасная, часто жуткая. Но счастливая и бесшабашная, как в детстве…
Он легонько зевнул.
– А почему вы думаете, что в детстве жизнь счастливая? – спросил Валентин.
– Потому что в детстве не знаешь, куда тебя кривая вывезет. Можешь стать героем-летчиком, можешь – серийным убийцей. Можешь – миллионером, реально. Можно уйти в будущее по любой тропинке. А когда перед человеком открыты все дороги, он счастливый и веселый от одного сознания – даже если никуда по ним не пойдет. Все шлагбаумы подняты, из окна видна даль и все такое. Когда взрослеем, шлагбаумы один за другим опускаются, и путей впереди остается все меньше и меньше.
– Да, – согласился Валентин. – Взросление – это утрата возможностей. Только дело не в том, что шлагбаумы закрываются. Они, может, и не закрываются. Просто в жизни каждый день надо делать выбор, находить себе путь. А если прошел под один шлагбаум, уже не сможешь под другой.
– О чем я и говорю. Дорожки ветвятся, ветвятся, а потом из всех мировых маршрутов остается только тропинка на работу, и ты уже полностью взрослый.
– Да вы поэт, – сказал Андрон. – Хорошо сформулировали.
– Но так бывает не всегда, – продолжал Акинфий Иванович. – Вот как раз в девяностые годы старые дороги, по которым каждый человек брел в свой советский тупик, вдруг закрылись. Но зато открылись новые. Так что мы все – молодые и старые – как бы снова стали детьми, хотя время было очень недетское. Пришлось начинать сначала. И мне тоже.
– А кем вы тогда работали?
– Молодым врачом в поликлинике. Я быстро понял, что надо что-то менять… Перепрыгивать, так сказать, на новую тропу.
– Кем же вы стали?
– Экстрасенсом, – засмеялся Акинфий Иванович.
– А что это такое? – спросил Иван. – Это типа предметы двигать на расстоянии?
– Тебе сколько лет?
– Двадцать один.
– Видишь, ты уже и слова такого не знаешь. А тогда его знали все. Страна сидела у телевизоров. Они еще были старые, советские – большие деревянные коробки, часто с черно-белой картинкой. А на экране мерцал такой загадочный мистический мужчина. Телегипнотизер. Давал установку или заряжал воду…
– Как заряжал? – спросил Иван.
– Ну вот прямо так и заряжал. Говорил, поставьте бутылку с водой возле телевизора, и будет вам от нее счастье.
– И что, люди верили?
– И тогда верили, – вздохнул Акинфий Иванович, – и сейчас верят. Только сегодня мозги вправляют по-другому, через тренинги, всякие коучинги, семинары и особенно это, книги про путь к успеху. И поэтому люди думают, что раньше все были глупые, а теперь они умные. И типа к успеху идут. А им просто так воду заряжают.
На лице Тимофея появилась ухмылка.
– Кто заряжает? – спросил он.
– Гипнотизеры по продажам, кто, – ответил Акинфий Иванович. – Только они в интернет перелезли.
– А телегипнотизеры и экстрасенсы – это одно и то же? – спросил Иван.
Акинфий Иванович поглядел на него и улыбнулся.
– Какой же ты еще молодой, – сказал он. – Для простоты можно считать, что да. Но есть нюансы. Телегипнотизер – это экстрасенс национального масштаба. Если посадить перед камерой экстрасенса, получим телегипнотизера. Так понятно?
– Понятно.
– Но я таким, конечно, не был, – продолжал Акинфий Иванович. – О телевидении я даже не мечтал – тут связи нужны, таланты… А у меня данные для этого бизнеса были довольно средние – вот разве медицинское образование пригодилось, чтобы грамотно лапшу фасовать. И все.
– А какие данные нужны экстрасенсу? – спросил Иван.
– Надо ауру видеть, – ответил Валентин.
– Биополе чувствовать, – добавил Тимофей.
– Надо, чтобы чакры были открыты, – немного подумав, сказал Андрон.
– Я гляжу, вы и без меня в теме, – засмеялся Акинфий Иванович. – Но это все не главное. Главное – уверенность в себе. И такой… как бы сказать… перевернутый масштаб восприятия. Как у актеров, политиков и всяких шоуменов.
– Это что такое?
– Ну, – наморщился Акинфий Иванович, – надо, чтобы человек смотрел на мир как в перевернутый бинокль. Вокруг бегают мелкие пигмеи, а он типа титан. Если человек действительно так себя чувствует, его и другие начинают таким ощущать.
– А притвориться можно?
– Нет, – ответил Акинфий Иванович. – Притвориться титаном нельзя. В свое величие надо свято верить, а у меня именно с этим и была главная проблема. Все эти манипуляции с биополем я, конечно, освоил. Как воду заряжать и порчу снимать, тоже знал. Даже ставил защиту от злобных духов – «астральную крышу», как тогда говорили. Это я у одного бурята научился, такая сокращенная версия их религиозной ганапуджи. В общем, стандартный набор того времени.
– Сами-то вы в свою науку верили? – спросил Тимофей.
Акинфий Иванович усмехнулся.
– Как тебе сказать… Вот когда Ельцин был членом Политбюро, его спрашивали, верит он в коммунизм или нет. Он отвечал так – верю как в прекрасную мечту и идеал. Но решать, товарищи, надо назревшие практические вопросы… А был при этом одним из главных советских коммунистов. Тоже своего рода телегипнотизер. Вот и я похоже к вопросу подходил. Понятно?
Тимофей кивнул.
– Только не подумайте, – продолжал Акинфий Иванович, – что я был обманщик и вредитель. На самом деле я людям скорее помогал. Вы про «эффект плацебо» слышали?
– Конечно, – сказал Андрон. – Это когда вместо лекарства дают пустышку.
– Дело не в пустышке. А в том, что человек считает ее лекарством. Верит в нее. Вот и тут то же самое. Люди себе не верят, а экстрасенсу доверяют. Целитель им нужен типа как зеркало. Как кочка, куда ногу поставить, чтобы исцелиться через веру. Мастерство экстрасенса не в том, чтобы воду заряжать, а в том, чтобы заставить пациента в это поверить. Вот тогда можно камлать как угодно. И все будет работать, все без исключения…
– Как считаете, – спросил Тимофей, – Иисус так же больных исцелял?
– Видимо, да, – ответил Акинфий Иванович. – Верили в него сильно, потому и работало. Но я, конечно, Иисусом не был. Экстрасенс из меня вышел так себе, районного масштаба. В Москве или Петербурге такому делать было нечего – актерский уровень не катил. В столицах народ вострый. А на провинцию таланта хватало. И потянулись передо мной, как сказал древний поэт, глухие, кривые, окольные тропы…
– Откуда это? – спросил Тимофей. – Что-то знакомое.
– В какой-то фантастике было, не помню. Ходил я не по тропам, конечно, а по асфальту. Просто в уездных городишках. Тогда интернета не было, зато везде выходило много желтых листков, где печатали разные безумные объявления. Вот там я давал свою информацию – дипломированный экстрасенс-энергетик чистит каналы, снимает порчу, отводит карму и дает астральную крышу. Заряжает воду на год вперед и все такое.
– Все-таки врали, значит? – спросил Тимофей. – Немножко, но привирали?
– Нет. Ни разу. Я действительно был дипломированный экстрасенс. Правда, диплом у меня был по обычной медицине, но ведь был же. И каналы я чистил честно – представлял их себе и убирал воображаемую грязь. Так же точно снимал порчу и заряжал воду – все по инструкции. Как экстрасенсы делают. То есть участие с моей стороны было стопроцентно искренним. Другое дело, что за его эффективность я не ручался. А кто из экстрасенсов ручается? Знаете, как это у Шекспира: «I can call spirits from the vasty deep. – Why, so can I, or so can any man. But will they come, when you do call for them?»[2 - Я духов вызывать могу из бездны! – И я могу, и всякий это может. Вопрос лишь, явятся ль они на зов…].
– Ну и ну, – уважительно протянул Андрон, – даже Шекспира наизусть помните.
– Кое-кому я правда помог, – продолжал Акинфий Иванович. – И не только за счет плацебо. Я ведь все-таки был доктор. Мог иногда дать полезный совет просто на уровне здравого смысла. Типа свинцовую трубу из водопровода убрать или там не спать головой к трансформатору. На всякое насмотрелся…
– А вы в каких краях гастролировали?
– Да везде. Но под конец заметил, что бизнес лучше идет на Кавказе. Может, потому, что и сам я немного на кавказца похож…
– Вы не на кавказца похожи, – сказал Иван. – Скорее на колдуна.
Акинфий Иванович засмеялся.
– Бороды такой белой у меня тогда не было. Была пегая бородка. В общем, не знаю почему, но именно в этих местах люди мне доверяли больше всего. Постепенно у меня даже выработался кавказский акцент. Такая мимикрия для слияния со средой. Почти по Дарвину…
– По Дарвину будет, если у вас после генетической мутации детки заговорят с кавказским акцентом, – сказал Валентин. – И бегать будут с пегими бородками.
Акинфий Иванович посмотрел на него без улыбки.
– До деток мы еще дойдем, – сказал он. – В общем, вот такую жизнь я вел в девяностых. И занесло меня в этот самый Нальчик. Вы там были проездом?
Тимофей кивнул.
– Как вам?
– Ничего, красивый.
– В то время очень тревожный город был, – сказал Акинфий Иванович. – И люди в нем встречались опасные. Особенно если не знать всех местных поведенческих тонкостей – что, с кем и как…
Лампа затрещала и погасла.
– Керосин кончился, – сказал Иван.
– Знак свыше, – ответил Акинфий Иванович. – Давайте спать уже, а то зеваем. Завтра поговорим.
***
Под утро, еще затемно, прошел дождь. Капли долго барабанили по крыше, которая в одном месте протекала – Ивана подмочило, но он заметил это только тогда, когда часть его спальника уже пропиталась водой. Чертыхаясь, он принялся отжимать его в углу. Остальные кое-как смирялись с надвигающимся мокрым днем.
– Сегодня в основном скачем по камням, – сказал Акинфий Иванович. – Завтракаем и выходим, надо много пройти.
Тропинка пошла в горы – и действительно, почти всегда была возможность наступить на ровный камень, а не в грязь. Но тщательный выбор места для следующего шага отнимал так много сил, что любоваться видами получалось не очень. К тому же сами виды за ночь успели измениться самым радикальным образом.
Все покрывал туман. Он был клочковатым – словно с неба падали обрезки облаков – и густым: не всегда было понятно, что в двух метрах справа или слева. Идти приходилось осторожно, зато постоянное присутствие опасности делало прогулку захватывающей.
Туман тоже был по-своему красив, но теперь панорама состояла из возможностей и намеков. Все вокруг сделалось восхитительно неясным, все казалось обещанием, неизвестным письмом в плотном и влажном сером конверте – и Валентин вспомнил вчерашние слова Акинфия Ивановича о детстве. Да, в детстве возможно что угодно, и в тумане тоже. Тропинка загибается вверх и уходит прямо в сказку…
Правда, сказка была страшноватой. Сырой воздух отдавал распадом; по мокрому камню иногда скользила даже вибрамовская подошва, и возможность свалиться в пропасть, несколько раз проступавшую сквозь мглу возле тропы, была самой настоящей.
Акинфий Иванович шел впереди и задавал своей быстрой ходьбой немного не комфортабельный темп.
– Давайте помедленнее, может? – попросил через пару часов Андрон.
– Хотите в темноте карабкаться?
