скачать книгу бесплатно
Он поклонился и вышел, оставив меня в одиночестве. Я повертел головой, с интересом разглядывая комнату. В этом представительстве «Фабьен Клеменз и сыновья» я не был, потому что город Тринс никогда не лежал в сфере моих интересов. Работы всегда немного, душ мало, а те, что есть, редко причиняют вред людям. Здесь кругом сплошные святые места, темным мятежным созданиям слишком плохо, чтобы просто существовать, не то что устраивать пакости местным жителям.
Появившийся на пороге господин в корне отличался от встретившего меня привратника. Невысок ростом, сутул, обычен лицом, неприметен одеждой и скуп на жесты. Подобные люди никогда надолго не задерживаются в памяти. Их и описать-то сложно, а запомнить – подавно. Все клерки этой компании внешне похожи друг на друга, словно родственники. Остается только догадываться, где месье Клеменз набирает столь непримечательных персонажей.
– Господин ван Нормайенн, – прошелестел сотрудник, – прошу вас сюда.
На маленьком прилавке стояла ажурная клетка с механическим скворцом. Птичка склонила голову, придирчиво изучила меня черными бусинками хрустальных глаз. Скворец был необычным. Я узнал в нем одушевленного.
– У нас есть на него лицензия. – Клерк заметил мой интерес. – Хотите посмотреть, страж?
– Я здесь не за этим. Предпочитаю решать деловые вопросы.
– Замечательно. – Бледные губы неприметного господина тронула улыбка. – Желаете внести деньги на депозит?
Я вытащил из дорожного саквояжа тяжелый кошелек:
– Да. На мой счет. Двадцать процентов от суммы переведите, пожалуйста, на счета Братства стражей.
Стандартная процедура. Братство находит, воспитывает и готовит нас, а мы отдаем ему часть заработанного. Ради всеобщего блага.
Клерк высыпал золотые монеты на прилавок, быстро сложил их в три ровных столбика. Сделал отметку в бухгалтерской книге:
– Двадцать литавских флоринов, или сорок дукатов, или тридцать два чергийских гроша.
Я кивнул, подтверждая верность его слов. Он жестом попросил показать запястье, коснулся его ивовым прутиком, внося новые, видимые только ему цифры.
– Вас ожидает корреспонденция. Если вы подождете минуту, я принесу ее.
Я нахмурился. Никто не должен был знать, что я появлюсь здесь. Я направлялся в столицу княжества Фирвальден, чтобы повидаться с Гертрудой, которая собиралась быть там до конца лета, и заехал в Тринс исключительно ради одной ночевки. Но, как оказалось, для кого-то мой путь секретом не был, и они обратились в «Фабьен Клеменз и сыновья».
Эта компания надежна, как мой кинжал, и множество ее филиалов, разбросанных по всем цивилизованным странам, дают некоторым людям возможность пользоваться их услугами, а также не опасаться за свои вклады, поскольку при всей своей внешней незаметности они отличаются от других одной очень характерной чертой – независимостью.
«Клеменз» не зависят ни от Лавендуззского торгового союза, ни от местных городских правителей, ни от бригад наемников, ни от нас, ни от князей, ни даже от Церкви. Во всяком случае, пока еще ни у кого не получилось заставить компанию раскрыть конфиденциальные данные о клиентах. Хотя бы потому, что все – торговые союзы, мэры и ландграфы, герцоги и князья, наемники и маги, кардиналы и епископы – являются клиентами этой фирмы. Они берут у нее в долг, они хранят в ее надежных недрах свои средства и тайны. И никто не желает, чтобы их маленькие секреты стали достоянием гласности.
Вернувшийся клерк протянул мне узкий конверт. Перламутровая печать Братства выглядела достаточно свежей и яркой, чтобы я спросил:
– Когда пришло письмо?
– Час назад.
– Могу я узнать, кто его принес?
– Нам не разрешено открывать информацию такого рода. Извините.
Я кивнул, ничуть не удивившись, вскрыл магическую печать, приложив к ней палец, и она превратилась в дым, пахнущий сожженными травами. На плотном листе был записан код – сложный набор цифр и букв. Пришлось повторить его дважды для того, чтобы запомнить.
– Огня, пожалуйста, – попросил я.
Клерк принес свечу, и я сжег конверт вместе с посланием, наблюдая за тем, как они превращаются в пепел. Настроение испортилось. Кажется, мне придется забыть о том, чтобы встретиться с Гертрудой. Во всяком случае, на какое-то время.
Возле Девы Марии Снежной – величественной и совсем еще не старой церкви, построенной дедом нынешнего князя, сидели пятеро просящих подаяние. Дело у них шло не шатко ни валко. Во вторник, да еще и поздним утром, прихожан было мало, и скупы они оказались безмерно. Несколько стертых медяков, лежащих на дне кружек для милостыни, казались сущей насмешкой над заработком.
Поэтому язык не повернулся бы назвать нищих благостными. Скорее уж наоборот. Они то и дело цапались друг с другом, словно шелудивые дворняги. Их ругань разносилась по площади, но никто не обращал на нее внимания, хотя страсти медленно, но верно накалялись. Одинокий стражник, появившийся с Наклонной, со скукой на лице поглядел на разрастающийся скандал, прислонил тяжеленную аркебузу к стене и занялся заточкой корда. Его совершенно не волновало, что скоро кроме ругательств нищие начнут применять более весомые аргументы – костыли и клюки. При том, что выглядели господа просящие отнюдь не калеками. Крепкие и здоровые, на радость всем армейским вербовщикам.
К вящему разочарованию Проповедника, который с подчеркнуто презрительной миной наблюдал за спором нищих, драка все-таки не началась. Исключительно из-за моей скромной персоны. Точнее оттого, что в моей руке появилась четверть литавского дуката. Серьезная монета, особенно для таких плутов, как они.
– Что нужно сделать, добрый господин? – тут же спросил один, самый жуликоватый.
Спросил без заискивания, с профессиональным интересом наемника и голосом, ничуть не похожим на жалостливое нытье попрошайки, которым он говорил совсем недавно, протягивая кружку в сторону одной из прихожанок.
– Меня интересуют новости. Правдивые и проверенные. Насчет Каменной пустоши. Нужно знать, кого упекли туда за последние четыре дня. Поименно. За что взяли, кто арестовывал, кто подписывал приговор, на сколько осудили и самое главное – где содержат.
Его дружки переглянулись, а он прищурился и посмотрел на меня оценивающе:
– Хитрое задание.
– Но и плата более чем щедрая.
Проповедник вздохнул так, словно я отдаю его, а не свои деньги. Глаза жуликов вновь обратились на четверть дуката. Крайний слева облизнул губы и сказал:
– Мы постараемся, господин.
– Получите еще четверть дуката, если к вечеру я узнаю то, о чем прошу.
Это их очень воодушевило. Я кинул монету главному:
– Имеет смысл говорить, что я пойму, если вы поете мне песни?
Еще один оценивающий взгляд.
– Не будет песен, господин. Не за такие деньги. Если что-то разнюхаем, то вы это узнаете. Если нет – не обессудьте. Аванс назад не вернем.
– Я в курсе, как заключаются сделки в Тринсе.
– Как мы вас найдем?
– Встретимся «Под русалкой», сразу после звона на комплету.[12 - Вечерняя католическая молитва.]
Они, похватав кружки и костыли, бесшумно растворились в толпе.
– Вечно ты пользуешься услугами всякого сброда, – презрительно произнес Проповедник, когда я направился прочь от церкви. – Такие ножом пырнут не дорого возьмут.
– Меня радует, что ты печешься о моем здоровье, – пробормотал я так, чтобы не привлекать внимание окружающих, которые не слишком нормально относятся к людям, разговаривающим с невидимым собеседником.
– У меня в этом деле свой интерес. Без тебя обязательно найдется какой-нибудь страж, который отправит меня в рай. Рядом с тобой я как за каменной стеной.
– Спасибо за откровенность.
Он пожал плечами, немного похожий на старого, надутого пеликана, которого зачем-то обрядили в сутану:
– Наше существование – вопрос некоторого везения. Рано или поздно мы попадаемся на глаза тем стражам, которые гораздо менее щепетильны, чем ты. А таких достаточно много. Правилами вашего Ордена не запрещается отправлять встреченную на пути душу на Божий суд, хотя «Кодекс теней»[13 - «Кодекс теней» – ряд законов Братства стражей.] это и не приветствует.
– Жесткие правила уничтожения касаются только тех, кто вредит людям. С остальными следует поступать по мере разумения, – возразил я. – Лично я считаю, что если душа желает задержаться в нашем мире и ведет себя тихо и мирно, ради бога. Когда настанет ее час, уйдет сама.
– Ты в меньшинстве. Слишком это лакомый кусок – свободные души. Некоторые из вас пытаются собрать их как можно больше, не отличаясь особой деликатностью.
– Не всем это нравится. И речь идет отнюдь не обо всем Арденау.[14 - Арденау – столица королевства Альбаланд. Здесь имеется в виду Братство стражей, штаб-квартира которого находится в этом городе.] Среди наших магистров тоже нет единения в вопросах собирания душ. Слишком велик соблазн, слишком значительна награда.
– Ходят слухи, что у некоторых из вас есть запасные кинжалы, хотя это строжайше запрещено. Такое оружие не попадает под проверки вашего Братства, а также Ордена Праведности и церковников, а значит, можно не бояться, что тебя поймают за тем, против чего резко выступает Святой Престол.
– Ерунда. Каждый кинжал уникален. Оружейников, способных создавать их, слишком мало. Всего две семьи, занимающиеся этим из поколения в поколение. И если ты думаешь, что они не под пристальным наблюдением, то ошибаешься.
Проповедник пожевал губами и промолвил:
– Люди всегда найдут способ обмануть других людей. Ты ведь не будешь отрицать, что души, благодаря стражам, покидают этот мир? И необязательно злые сущности.
– Не буду.
Знавал я таких ребят. Их не пугал даже церковный гнев и пристальное внимание Ордена Праведности. Кстати, почти все они плохо кончили.
Еще несколько столетий назад Папа Иоанн Шестой скрепил золотой буллой[15 - Булла – здесь «печать».] документ «De animis existentiis et legibus ad eas res pertinentibus»,[16 - «О душах, их существовании и законах, к ним применяемых».] где было сказано, что Церковь резко против, чтобы кто бы то ни было из рабов божьих вмешивался в вопрос существования невинных душ без персонального одобрения и письменного разрешения священников. Святой Престол искренне считает, что души «в руках Божьих, и негоже людям лезть в дела Его». По разумению Церкви, раз души не спешат к воротам в рай, значит, их время не пришло. Разумеется, подобный церковный закон не касался злых душ, так сказать «вредящих людям по Дьявольскому наущению».
– Не все соблюдают правила, Людвиг. – Проповедник смотрел, как детвора пускает в луже кораблики.
– Это в природе человеческой. Вот уж чему я никогда не буду удивляться.
– Пойду прогуляюсь. Давно здесь не был.
– Увидишь Пугало, скажи ему, где мы остановились.
Он не ответил мне ни да ни нет и свернул за угол. Порой старый брюзга становится невыносим, и я начинаю удивляться, почему терплю его рядом с собой.
Я пошел вниз по Колбасной, чувствуя, как начинает припекать солнце. В княжестве царила настоящая жара, и поговаривали о скорой засухе. Судя по реке, протекающей под городскими стенами, если не будет дождей еще недели две, – наступят не самые лучшие времена.
Трактир «Под русалкой» находился недалеко от Замшелых ворот, возле которых начинался оживленный фирвальденский тракт. Но из-за высокой цены на проживание, еду и вино здесь было удивительно свободно, чего не скажешь о соседних заведениях. Народу туда набивалось, как альбаландских селедок в тесную бочку – дверь не закроешь. Лично я в подобных местах стараюсь бывать как можно реже и предпочитаю возможность сидеть за столом в одиночестве, а не в окружении сомнительных личностей.
Впрочем, от недостатка клиентов трактир «Под русалкой» никогда не страдал. Здесь останавливались те, кто ценил тишину, комфорт и хорошую кухню и готов был платить за это гораздо большие суммы, чем принято в придорожных заведениях в этой части города.
Сейчас кроме меня в зале было совсем немного посетителей. Никто друг другу не мешал, все были заняты едой и беседой. Я сел за свободный стол, махнул хозяину, чтобы принесли холодного пива.
– И что теперь? – Проповедник – моя головная боль. Как и она, он любит появляться неожиданно. – В чем смысл очередного дурацкого поручения Братства?
– Я так надеялся, что ты отправился гулять надолго, – вздохнул я.
– А я так надеялся, что у тебя хватит ума отказаться.
– От некоторых вещей отказываться себе дороже.
– Так что они хотят?
– Просят помощи в поисках одного человека. Хартвига Нитца. Уроженца Тринса. Его поймали на мошенничестве два дня назад, отправили в Каменную пустошь, а затем куда-то перевели. Куда – никто не знает.
– И зачем, скажи мне, грешному, этот проходимец нужен стражам? И на кой, прости господи, черт, ты занимаешься тем, что ведешь розыски пропавшего?
– Насчет первого ничего не скажу, насчет второго – потому, что меня попросили люди, гораздо более влиятельные, чем я. Я не могу игнорировать приказы, даже если ты продолжаешь считать, что каждый из стражей – вольная пташка, которая себе на уме.
Мне принесли пива, и Проповедник, скривившись еще больше, чем обычно, отвернулся, не желая продолжать беседу.
Пугало так и не появилось, что меня, в отличие от вновь разговорившегося Проповедника, совсем не беспокоило. Он же, не переставая, ныл, что черт знает, чем оно может заниматься, когда остается без моего присмотра.
– Ты видел его серп? А его улыбку? Это же форменное сумасшествие! Да по сравнению с ним наемные солдаты – агнцы Божьи, поющие «Господи, да будет воля твоя».
– На всякий случай напомню тебе, что один из этих агнцев лишил тебя жизни.
Проповедник скрипнул зубами, явно от досады, и сказал:
– Ты понимаешь, что если оно окончательно сбрендит и накромсает кого-нибудь на кусочки, а об этом узнают власти, у тебя будет куча неприятностей? Ты ответственен за то, что стянул его с ржаного поля.
– Пугало не так плохо, как ты думаешь, – беспечно отозвался я, слыша, как городские церкви начинают звон на комплету.
– Возможно, мы говорим о разных Пугалах? – ехидненько поинтересовался Проповедник, вытирая кровь со щеки. – Я о том, что похоже на оживший кошмар. Такое, знаешь ли, молчаливое, с изогнутым ножом для кровавой жатвы, порубившее в Вионе несколько человек.
– Если Пугало зарвется без всякой на то причины, я это узнаю. И его ждут неприятности. Оно об этом, представь себе, тоже знает и будет следовать правилам. Но если тебя беспокоит одушевленный, то терзай не меня, а его. Найди и приглядывай.
– Я что, похож на няньку? К тому же оно меня игнорирует.
– Тебя все игнорируют, кроме меня, – «утешил» я его. – Потому что у тебя невыносимый характер.
– Ага. Вон у тех типов он конечно же несравнимо лучше.
Я оглянулся.
В дверях стояли двое из попрошаек, что я нанял. Правда, нищими они уже не выглядели. Никакого рванья, никакой грязи. Горожане мелкой руки, живущие явно неправедным трудом. Хозяин и его прислужники закрыли им дорогу, полагая, что подобным людям здесь делать нечего, но я показал, что они пришли ко мне, и их с явной неохотой пропустили.
Первый был тот самый заводила, игравший роль главного. Второй, судя по лицу и повадкам, любил выбивать из людей деньги кулаками. Желательно в темном переулке.
– Угостите пивом? – бесцеремонно спросил глава маленькой шайки. – Говорят, здесь оно отличное.
Я усмехнулся, но попросил для них кувшин нефильтрованного. Они расценили мою добрую волю как проявление слабости, и громила, хрустнув костяшками пальцев, проронил:
– Надо бы добавить за дельце, добрый господин.
Проповедник зло сплюнул на пол, но, кроме меня, к сожалению, этого никто не видел.
– Цена уже обговорена. Я заплачу деньги, если ваши новости будут мне интересны. Если ты чем-то недоволен, можешь проваливать прямо сейчас, – негромко и вполне дружелюбно ответил я ему.
Он нахмурился, собрался было обидеться, но получил пинок под столом от своего товарища и занялся пивной кружкой, предоставив спутнику вести переговоры.
– Это было непросто, добрый господин. Пришлось попотеть, чтобы хоть одним глазком заглянуть в тюремные книги.
