скачать книгу бесплатно
– Так это же нормально! – Анна махнула рукой. – Ты же не робот, не деревянный солдат Урфина Джуса! Ты, слава Богу, человек! С эмоциями, с мыслями, с чувствами! Так что, это нормально, бояться завтрашнего дня!
– А разве бояться, в принципе, это хорошо? Даже, пусть неизвестности? Нас же учат побеждать все, и свой страх тоже! Выходит, я не научилась…
– Брось, Натка, ерунду говоришь! Бояться, как говорят пацаны с Уралмаша, не западло! Страх, а особенно страх неизвестного, это очень нормально! Не боятся только те, у кого начисто отсутствует инстинкт самосохранения! А это, по сути, не совсем здоровые люди, как мне кажется! Так что твой страх – признак твоего душевного здоровья! Воспринимай это так, может, станет легче!
– Думаешь, станет? – неуверенно спросила Натка.
– Уверена! И я так думаю, ты хотела спросить, остаетесь вы вчетвером или нет? – Анна пристально посмотрела Натке в глаза.
– Если честно, то да, хотела, – созналась Натка, вздыхая. – Сил нет уже, извелась вся!
– Ну, тогда скажу тебе очевидное, – засмеялась Анна и взъерошила Натке челку. – Да, вы остаетесь! Эх ты, шпиён! Могла бы и сама догадаться! И не изводить себя!
Натка почувствовала, как огромный груз, исчезает с ее души.
– Ффффуууухх – выдохнула она. – Как гора с плеч!
– Когда гора с плеч, береги пятки! – подмигнула Анна.
– А это к чему? – ошарашенно спросила Натка. – Про пятки?
– Да так, ни к чему! – махнула рукой Анна. – Просто, очередной афоризм тебе, в копилку эрудиции!
– Хороший, блин, афоризм – задумчиво сказала Натка, вставая. – Спасибо, Анна!
– Да не за что! – Анна улыбнулась. – Ну, все, Натка, беги на занятия!..
…Занятия по взрывному делу вел строгий и суровый Игорь Петрович, подполковник в отставке, прошедший, практически, все войны, которые выпали на его жизненном пути. Это был мощный, как былинный богатырь, мужик, с огромными руками и сердитым лицом. Натка даже не верила, что этот человек, мог улыбаться. У Гоши (так называли его курсантки), был низкий, рокочущий голос. Такими голосами, в кино, разговаривают какие-нибудь злодеи – хриплый, низкий голос, надтреснутый и леденящий кровь.
На низко посаженной голове Гоши, блестела лысина, окаймленная седым задорным пушком. И этот белый пух на голове, начисто рушил образ угрюмого великана. Казалось, кто-то рисовал Гошу вот таким, большим и суровым, но в конце, психанув, нарисовал ему милый белый пушок на голове.
– Соловей! – пророкотал Гоша, указывая на шашку пластиковой взрывчатки, лежащую на металлическом столе, вокруг которого стояли курсантки. – Что это?!
Он спросил это так, что Натке невольно захотелось ответить «Это не я!»
– Семтекс – ответила Натка. – Или, в простонародье, пластид!
– В простонародье? – Гоша хмыкнул. Очевидно, это была усмешка. – Что мы можем сделать с Семтексом?
– Бахнуть! – ответила Машка. Курсантки захихикали.
– Тебе, Красная, лишь бы бахнуть! – проревел Гоша, покачав головой, и, удивляя Натку тем, что, оказывается, не имея шеи, голова все равно может качаться. – Бахало! Кроме бахнуть, что еще? Соловей? Чего притихла? Шторм, помогай певчей птичке!
– Можно заполнить какую-нибудь полость, чтобы усилить разрушающее действие – ответила Светка.
Гоша кивнул, рыкнув что-то невнятное.
– А если я сделаю вот так? – спросил Гоша и поднес зажигалку к бруску. В его огромной ладони блестящая Зиппо казалась микроскопической. Гоша откинул крышечку зажигалки, чиркнул колесиком. Курсантки испуганно ахнули и отпрянули. Натка даже бровью не повела.
– Ничего не будет! – сказала Натка. – Просто будет гореть. Из него, если сильно захочется, можно свечки лепить!
– От геморроя! – сказала Машка. Курсантки засмеялись.
Гоша зыркнул на Машку из-под бровей, которые выглядели как кусочки пуха с его головы, крякнул недовольно.
– От тебя, Красная, никакой свечкой не отмашешься! – сказал Гоша. – Только если святой водой опрыскать. И то, вряд ли поможет!
Все засмеялись еще громче.
– Я что, получается, какой-то дьявольский геморрой? – возмутилась Машка.
– Да – подтвердил Гоша. – Исчадие ада, наказание рода человеческого!
– С повышением, Красная – хихикнула Лика.
– Спасибо, Игорь Петрович! – Машка поджала губы.
– Пожалуйста, Мария Ивановна! – ответил Гоша. – Ну, Соловей, давай, расскажи, как ты при помощи этого куска пластилина, сможешь, например, уронить антенну РЛС зенитного комплекса? Диаметр стойки антенны, ну, допустим, тридцать сантиметров.
Натка наморщила нос.
– Скатаю в колбаску, оберну вокруг стойки, вставлю дистанционный детонатор, – отбарабанила Натка, откидывая волосы за спину рукой. – Как-то так, Игорь Петрович!
– Молодец! – похвалил Гоша. – Оценка пять! Итак, следующее занятие – на полигоне, так что все приходим в форме, а не как на дискотеку!..
…Построение по случаю окончания года, ВикС решил провести на улице, перед учебным корпусом. Весеннее солнышко, уже начало пригревать, в воздухе пахло весной. Сосульки плакали, прощаясь с крышами. Снег оседал рыхлыми кучами, посеревшими от влаги. Курсантки стояли, построившись в шеренгу. ВикС, в сером пальто и белом кашне, нарядный, как жених, прохаживался вдоль строя.
– Итак, товарищи курсанты! – сказал ВикС, остановившись по центру строя и повернувшись к нему. Он заложил руки за спину и стал раскачиваться с пяток на носки. – Сейчас я назову тех, кто останется для дальнейшего обучения. Остальные, по традиции, идут в столовую, где им вручат их направления на работу! – строй замер. – Итак! Светлана Шторм! – объявил ВикС. – Мария Красная! Анжелика Снежная! Наталья Соловей! Зинаида Зинтгер! Анна Павловская! – ВикС хлопнул в ладоши. – Вот, девушки, это все! Остальные – шагом марш в столовую!
Натка стояла, закрыв глаза и чувствуя, как солнце ласково греет ей лицо. Она улыбалась…
Глава 6
-Эй, соня! – Натка сквозь сон услышала шепот – Вставай, все проспишь!
Натка с трудом открыла глаза, потерла лицо ладонями. Перед ней стояли Света, Лика и Машка, в ночнушках, с каким-то огоньком в руках – спросонья Натка не сразу поняла, что это зажженная свечка.
–С Днем Ро-Жде-Нья! – шепотом проскандировали девчонки, и Машка тут же полезла обниматься.
–Ненормальные! – улыбнулась Натка. – До утра потерпеть не могли?
Она села на кровати, с трудом высвободившись из Машкиных объятий «Маааш, ну пустииии!», вопросительно уставилась на подруг.
Света из-за спины вытащила плоскую картонную коробку, перевязанную красной ленточкой.
Вот! – Выдохнула Лика. – От нас!
Натка развязала бант, аккуратно сняла крышку.
В коробке, устланной изнутри красным бархатом, сидел плюшевый котенок, белый, с голубым бантом. На его шее радужными брызгами сверкал браслет.
–Ты не думай, мы с Мариной все договорились, чтоб выбрать и подарить, а котенка живого нельзя, пришлось вот… – оттараторила Лика и мазнула Натку губами по щеке.
Натка сняла с шеи котенка браслет, приложила к запястью:
– Ой, красивый какой! Дееевкиии, спасибо вам!
Она раскинула руки и все трое, смеясь уже в голос, упали к ней в объятия.
–Блин, опять вам не спится! – пробурчала взлохмаченная голова с ближней кровати.
–Сашка, усохни, зараза! – цыкнула Машка, махнув рукой.
–Ну, именинница, – Света выпрямилась, сделала торжественное лицо, – поздравляем тебя мы все… Блин, не умею я говорить… В общем, Наташка, пусть все твои печали закончатся и с сегодняшнего дня все у тебя будет хорошо!
–И любви! – добавила Машка. – Большой и чистой!
–И счастья! – улыбнулась Лика.
–Девочки… – Натка поморгала ресницами, – какие же вы… Так люблю вас, дурочки!
Они все уселись на Наткиной кровати, подобрав ноги, хихикая над Ликой, которая вытащила пачку печенья и стала с оглушительным шелестом ее открывать.
–Чего ржете, дурищи! – сосредоточенно деля печеньки на всех, шепнула Лика. – Торт только вечером будет, так что только печенье, уж извиняйте.
И они, хихикая, ели эти печеньки, стараясь не крошить на кровать.
Натка умиленно смотрела на своих подруг темными и блестящими в пламени свечки, глазами, улыбаясь и чувствуя себя самой счастливой на свете – у нее настоящий день рождения – с угощением, с подарками и самое главное, с подругами, которых она любит…
–Ну, гости дорогие! – сказала Светка. – Пора и честь знать. Через пять минут подъем, так что закругляемся.
–Ой, – Натка быстро начала выбираться из-под одеяла.
–Лежи, именинница, ты чего? – Машка встала, отряхиваясь от крошек, – ты же сегодня – вольная птица, что хочешь – то и делаешь!
–Точно… Вот бестолочь! – Натка улыбнулась. – Тогда чешите отсюда, спать буду!
–Давай, спи, если совесть не мучает. – Машка сверкнула по-кошачьи зелеными глазами.
–Неа! – Натка завозилась, укутываясь потеплей. – Не мучает! Сучка я злорадная! – и она показала Машке язык.
Та схватила подушку и треснула Натку по голове, хохоча, все повалились на Натку и та в голос закричала:
– Дуры, раздавите, идите, холеры, одевайтесь уже, дайте поваляться!
Лика щекотала Натку, и та, задыхаясь от смеха, отталкивала ее руки, одновременно пытаясь ногой скинуть с себя Светку с Машкой, которые добрались до ее пяток и начали щекотать их.
–Зааарааазыыы! – сквозь смех выдохнула Натка, и тут зажегся свет, в динамике раздался голос дежурного преподавателя и на кроватях завозились девчонки, просыпаясь.
–В ванну! – скомандовала Светка, и Лика с Машкой, смеясь, помчались вслед за ней, оставив отдувающуюся Натку на спутанной кровати.
Натка подняла с пола упавшего плюшевого котенка, еще раз полюбовалась на браслет на руке и укуталась в одеяло.
–Дурочки! – ласково прошептала она, прижала котенка к себе и уснула…
…Она проснулась примерно через час, потянулась и выскользнула из-под одеяла. Быстро заправив кровать, и, усадив белого котенка на подушку, Натка быстро умылась, накрасилась, оделась в ослепительно-белую нарядную блузку и красную юбку, расчесала волосы перед зеркалом и пошла в столовую.
В училище курсанткам в день рождения разрешался свободный график, можно было когда угодно и сколько угодно, ходить в столовую, набивать карманы сладостями, смотреть телевизор, читать, или просто хоть целый день, валяться на кровати, предаваясь безделью.
Но Натка, быстро позавтракав, и, с улыбкой приняв поздравления поваров и официанток, отправилась в музей…
…Натка очень любила ходить в музей… Он напоминал ей храм – да и не только ей – обычно, даже шумливая Машка притихала и старалась говорить в нем в полголоса.
Музей был красивым. Белые стены, холодный блеск стеклянных витрин, многочисленные стенды, экспонаты на белых подставках – все создавало ощущение торжественности.
И, конечно – Черная Дверь…
Это была большая плита из черного мрамора, на которой золотом писали имена всех погибших выпускниц. Над колонками имен – надпись – «Сестры, вы всегда в нашей памяти…»
Натка тихонечко, стараясь не цокать каблучками по серым плиткам пола, подошла к Двери и села на маленькую черную банкеточку, как делала уже не раз.
Перед плитой, на черном мраморном постаменте, горел Вечный Огонек, именно так, огонек, звали его все. Серебряная роза, в цветке которой горело маленькое пламя.
Натка вздохнула, расправила складки юбки, коснулась пальцами серебряных лепестков.
Горячие… Натка погладила стебель, листочки этого огненного цветка, и стала вглядываться в имена на черном, с льдистыми прожилками, мраморе.
Она пыталась представить себе этих девочек, какими они были, что любили…
Имен было много…
Натка скользнула пальцами по холодному мрамору, чувствуя подушечками вырезанные буковки, словно пытаясь прочувствовать, какие люди стоят за золотыми этими письменами…
Перед плитой, рядом с розой, лежали две алые гвоздички. Здесь всегда лежали цветы. Кто и когда приносил их – никто не знал, но цветы лежали почти всегда.
Натка погладила резные кроваво-красные, особенно яркие и такие живые на фоне черного мрамора, лепестки…
Гвоздички были теплыми и нежными на ощупь, Натка провела еще раз, едва касаясь, любуясь этими незатейливыми цветочками…
–Как кровь. – Подумала она. – Кровь на черном камне…
Натка снова начала вчитываться в имена.
Про многих она читала, тут же, рядом с плитой, на подставке, лежала Книга Памяти, в которой о каждой из погибших было написано подробно, были их фотографии. Натка часто читала эту книгу в тяжелой черной обложке, пристально вглядываясь в такие молодые, красивые, чаще всего, улыбающиеся девичьи лица.
И сейчас, бегая глазами по мрамору, она видела имена, некоторые из которых стали ей знакомы, она тут же вспоминала фотографии, узнавала, и едва кивала им, как знакомым…
«Куда угодно – только не в Черную Дверь» – вспомнила Натка мрачную поговорку, которую часто произносили курсантки.
