скачать книгу бесплатно
– Ох, да, ваше святейшество, – снова вздохнул Ангел. – Сам не знаю, что на меня нашло. По понедельникам я такой капризный! Теперь вот жалею, что поссорился. Звоню ему, он трубку не берёт.
– И хорошо, что не берёт, – неожиданно сказал Доброжир. – Потому как этот Левинсон не осознаёт твоего величия, сын мой. Не достоин он тебя. Не стоит с ним больше связываться.
– Что? – поднял голову Ангел.
– Ты же даришь людям свет, Ангел! – воскликнул патриарх на весь холл. Посетители салона начали оборачиваться на странную парочку. Патриарх вместе с креслом подвинулся поближе к собеседнику. Ряса слегка задралась, под ней обнаружились потрёпанные серые брюки и серые летние сандалии. В феврале месяце! Под сандалиями виднелись толстые шерстяные носки. – Ты же даришь людям свет, – повторил он потише.
Ангел взволнованно слушал. Он больше не смотрел в пол. Нет, плечи экс-телеведущего расправились. Он впитывал речь патриарха – слово за словом. Отец-священник категорически не одобрял легкомысленную профессию сына, и потому похвала Доброжира казалась особенно приятной. Эффект усиливался из-за того, что Доброжир очень походил на папу Ангела в молодости – те же натренированные плечи, глубокий голос, кудлатая борода. Ну и ряса, конечно же.
– Люди нуждаются в тебе, – почти шептал Доброжир, наклонившись к Головастикову. – Люди любят тебя.
– Да, да, ваше святейшество! – горячо соглашался Ангел. – Я их лучший друг, видит Бог!
– Ты просто обязан быть в эфире, сын мой. Это твой долг перед обществом! Ты будешь в эфире, и никакой Левинсон не сможет этому помешать!
– Но как, ваше святейшество?
Доброжир поправил на груди бриллиантовый крест.
– У меня есть для тебя предложение, сын мой.
К этому моменту Ангел был готов на всё.
– У меня есть для тебя работа.
Свою первую работу на телевидении Головастиков получил четырнадцать лет назад. На Чапыгина шесть он пришёл в качестве участника убогого песенного конкурса. Голоса у него не было, зато самомнения – с избытком. А посему, не выйдя во второй тур, Ангел устроил такой скандал, так наорал на жюри в целом и конферансье конкурса в частности, что его заметил креативный директор "Всемогущего" и пригласил на самый престижный канал империи, уже в качестве ведущего. Гавриил Левинсон любил неординарность в людях – даже если это было неординарное хамство.
– Не кажется ли тебе, сын мой, – продолжал Доброжир, – что жизнь в нашей стране стала слишком пресной и незрелищной? Особенно после твоего ухода с телевидения?
– Кажется, ваше святейшество, ещё как кажется!
– А не кажется ли тебе, сын мой, что у людей отняли сказку? Государи нынче ничем не отличаются от инженеров и других скучных офисных работников. Никаких тебе традиций, никакой роскоши, никакой помпезности.
– Истинно так, клянусь всеми святыми! – Ангел кивал, как китайский болванчик. – Я был в шоке от императорской свадьбы! Даже колокольного перезвона не было. А где, простите, белое платье?!
– Вот, вот об этом я и говорю! – Патриарх вместе с жёлтым креслом подполз ещё ближе. – Впереди коронация императрицы, а меня даже не позвали. Значит, и коронацию Романовы проведут не по-божески.
– Нам остаётся только смириться, – полувопросительно отозвался Ангел, пока не понимая, к чему ведёт Доброжир.
– Отнюдь, сын мой, отнюдь! Мы – ты и я – покажем всей стране, как нужно проводить церемонии высшего уровня!
– А? – открыл рот Головастиков.
– Наш телеканал "Елей" запустит новую программу "Венчание на царство". На глазах у всей страны возродим православные традиции! Ты будешь не просто ведущим программы, а главным её героем. Мы разыграем всю церемонию коронации шаг за шагом. Чтобы народ вспомнил, какой это красивый обычай – восхождение на российский трон! Вернём людям сказку.
– То есть… погодите, ваше святейшество… Меня коронуют? В эфире?
– А кого же ещё? Ведь ты и так медийный император Всея Руси!
Ангела захлестнули разные чувства. В принципе, он неплохо относился к Романовым. Не хотелось обижать их своей показательной коронацией. С другой стороны, уж слишком они были скромными. Чересчур непритязательными. Растеряли весь имперский авторитет! Монархия в России стала в наше время какой-то игрушечной. Следовало указать им путь к истинной славе. А кто, как не Ангел Головастиков, мог это сделать? Телеведущий быстро убедил себя, что должен согласиться на предложение патриарха.
– В конце концов, ведь это же будет не всамделишная коронация! – вслух подвёл он итог своим размышлениям. – А значит, ничего предосудительного в ней нет. Просто телепроект. Игра такая.
Доброжир снова поправил бриллиантовый крест.
– Конечно, сын мой. Игра. Всё понарошку.
– Тогда я согласен, – и Ангел невольно бросил взгляд на своё отражение в оконном стекле, представляя, как будет смотреться на его свежеподстриженной голове корона Российской Империи. Точнее, дубликат короны.
– Большую зарплату, сын мой, предложить не можем. Видишь, денег нет даже на зимние ботинки, – Доброжир покрутил в воздухе сандалией. Чело Ангела в отражении слегка омрачилось. Похоже, как минимум от одного домработника придётся отказаться. – Но величие гарантируем. Сможешь приступить через неделю?
Ангел самоуверенно одёрнул лиловые манжеты своей узкой рубашки.
– Да хоть завтра.
– Благослови тебя Бог, сын мой! – Доброжир поднялся. – Начинается новая эпоха в истории Русской православной церкви! Сколько зрителей, а значит, и прихожан у нас прибавится! А теперь, с твоего позволения, я, пожалуй, пойду и наращу себе ресницы в преддверии такого важного события. В кредит, разумеется.
Глава 4. Две хозяйки одной империи
– Мороженое со вкусом гречневой каши… Мороженое со вкусом щей?.. Мороженое со вкусом жареного лебедя?! Да ты что, Семён? Какие ещё жареные лебеди?
Новоиспечённая императрица с возмущением уставилась на юного обер-камергера. Тот немедленно принялся краснеть, потеть и издавать нечленораздельные звуки, что-то вроде «ме» или «бе». Сходство Столыпина с барашком усиливалось также за счёт копны светленьких кудряшек на голове и испуганного взгляда наивных голубых глаз.
Семёну было двадцать четыре года, три из которых он провёл на должности личного помощника императора. Последний год у обер-камергера выдался тяжёлым: сначала – позорный провал в соревновании за руку и сердце Екатерины (парень разрыдался на глазах у десятков миллионов зрителей телепроекта «Великая княжна. Live»), а теперь ещё и любимый босс ушёл в отставку.
Что и говорить, ситуация сложилась крайне неловкая: бывший жених был вынужден работать с отвергнувшей его невестой; да ещё и на глазах её нынешнего мужа. Генри, вооружённый маленькой камерой, бродил по библиотеке Зимнего дворца, в которой проходило совещание императрицы с обер-камергером, и снимал материал для своего документального фильма.
По-деловому из всех собравшихся выглядел только Столыпин: тёмный костюм, галстук преданного монархически-красного цвета, украшенный золотыми скипетрами и державами. Генри был в своей вечной серой футболке-поло, Екатерина тоже оделась в повседневном стиле: белая майка, тёмно-зелёная толстовка на молнии, спортивная обувь и джинсы. Пресса неоднократно критиковала наследницу российского престола за её любовь к американским штанам с заклёпками, но отказаться от этой удобной одежды она просто не могла.
Первым пунктом в плотном графике государыни значилась подготовка к коронации. Несколько крупных производителей просили высочайшего одобрения на специальные серии товаров, приуроченных к этому торжественному событию. Семён подготовил презентацию на большом экране в библиотеке, однако новая начальница срезала вдохновенное выступление на первом же слайде.
Екатерина сжалилась над блеющим помощником и продолжила более мягким тоном:
– Семён, ну правда. Что это за дикие варианты десертов?
– Дело в том, ваш’величество, – Столыпин нервно подёргал свой магнитный пропуск, перекрученный вокруг галстука, – что жареный лебедь – это традиционный царский рецепт. Ключевой элемент любого великосветского застолья на Руси. Ни одна коронация без жареного лебедя, а то и павлина, раньше не обходилась. Ну вот кондитерская фирма «Абрикосов и сыновья» и решила возродить этот обычай – в такой забавной версии. Ребята планируют выпустить серию пломбиров со вкусами классических пиршественных блюд. Сейчас модно сочетание сладкого и солёного. Я их, ваш’величество, и так отговорил от жареных павлинов – знал, что вам точно не понравится. Надеялся, может, на лебедей согласитесь, весьма перспективная идея.
– Фу, варварство какое, – сморщила точёный греческий носик Екатерина. – Лучше бы сделали абрикосовое мороженое, раз уж они сами Абрикосовы.
– Абрикосовое у них и так нарасхват идёт, – согласился Столыпин. – Но в спину им дышит фабрика Конради со своими шоколадными десертами. И ребята хотят как-то выделиться, нужен рывок.
– Передай своим ребятам, что верхом на несчастном лебеде никуда они не рванут. Не хочу начинать свою карьеру с поджаривания символа чистоты и благородства.
– Но это всего лишь вкус, химическая добавка, никто настоящих лебедей трогать не будет…
– Сказала «нет» – значит, вопрос закрыт, – жёстко прекратила столыпинский бубнёж императрица. – Пусть вешают моё лицо на мороженое со щами или кашей, если им так хочется – разумеется, за оговоренную часть доходов с продаж…
– Десять процентов.
– …хорошо, десять так десять. Но никаких лебедей! Давай следующий слайд.
Столыпин, часто моргая белёсыми ресницами, нажал кнопку на перстне-разумнике. На экран вывелось изображение двуспальной кровати, покрытой одеялом с гигантской фотографией Екатерины на нём.
– Комплект белья «В постели с императрицей»? – не поверила своим глазам глава государства. – Ты серьёзно, Сеня?
– Мэ-э-э…
– Генри, как тебе? – оглянулась Екатерина на своего молодого мужа.
– Оригинально. – Генри c весёлым видом выглянул из-за камеры.
– Ревнуешь? – кокетливо спросила новобрачная.
– О, нисколько, дорогая. Пусть называют своё бельё как хотят, но мы-то знаем, кто на самом деле окажется сегодня вечером с тобой в опочивальне.
Генри подмигнул супруге. Семён закашлялся. Англичанин, похоже, вспомнил о присутствии в библиотеке постороннего лица, слегка смутился и спрятался обратно за камеру.
Екатерина встала из-за антикварного рабочего стола, обошла его кругом и присела на самый краешек столешницы, оказавшись рядом с дрожащим Столыпиным.
– Семён, что с тобой сегодня такое? Предлагаешь какую-то ахинею. То мороженое с ужасным вкусом, то безвкусное постельное бельё.
– Ваш’величество, – Столыпин был, кажется, на грани очередной истерики, – просто совсем скоро правительство будет рассматривать бюджет, в котором расходы на монархию урежут до исторического минимума. Вы даже не сможете отметить собственную коронацию! У вас просто не будет денег на закуски для гостей! Я не беспокоюсь о своей зарплате, я беспокоюсь за вас! А производители постельного белья – знаю, ваш’величество, знаю, что оно омерзительно – дают целых двадцать процентов со всех продаж.
Екатерина помотала головой.
– Пожалуй, я пока не готова к такой степени близости со своими подданными – даже и за сто процентов. Поехали дальше.
Столыпин запустил следующий слайд.
– Набор стаканов для берёзового сока с вашей фотографией – все знают, что это ваш любимый напиток…
– Ну вот, другое дело! – обрадовалась императрица. – Утверждаю!
Семён с облегчением вытер лоб тыльной стороной ладони и перешёл к следующему претенденту.
– «Хохлома» планирует выпустить на рынок кресло с говорящим названием «Трон Екатерины». Говорят, это личная придумка основателя компании, вашего двоюродного дедушки.
– Дмитрия Дмитриевича? – удивилась Екатерина. – Ему же лет девяносто! Он ещё принимает участие в делах компании?
– После того, как с таким трудом поставил её на ноги – конечно. Мне рассказывали, что старичок до сих пор ежедневно приходит на работу. – Столыпин заметно оживился. – Примет с утра стаканчик медовухи – и вперёд, на совещание дизайнеров или маркетологов. Выдаёт одну блестящую идею за другой.
– И какая медовая фантазия пришла ему в голову на этот раз? – Екатерина подошла поближе к экрану. – Красная бархатная обивка, золотые подлокотники… А это что за прелесть? Неужели подставочка для ног? Знаешь, Семён, мне нравится. Давай одобрим.
– Уверены, ваш’величество? – уточнил Семён. – Вы же понимаете, что журналисты всегда особенно придирчиво оценивают продукцию «Хохломы» именно из-за родства Дмитрия Дмитриевича с царской семьёй.
– Понимаю, – вздохнула Екатерина. – Семейственность в нашей стране строго осуждается. Поэтому двоюродному дедуле так несладко пришлось в начале его предпринимательского пути. Все к нему относились предвзято. Тут, пожалуй, не только к медовухе пристрастишься. Но потом-то окружающие осознали, что перед ними не просто родственник монарха, а истинный талант! Вы посмотрите на этот узор на спинке кресла! Хочется рассматривать его бесконечно. – Екатерина решительно скрестила руки на груди. – За двоюродного дедулю мне не стыдно. Утверждаю «Трон Екатерины». Журналистам он не может не понравиться.
Семён сделал пометку в своём перстне и переключил слайд.
– Готов поспорить, ваш’величество, – сказал он интригующим тоном, – что за это вы простите мне все мои грехи. Представляю новинку от «Владычицы морской»! Перстень-разумник «По царскому велению»! Лимитированная серия, количество экземпляров ограничено.
– О-о-о, – протянула Екатерина, расширив глаза. – Ух ты!
Генри с камерой подошёл поближе – ещё бы, императрицу просто затрясло от приятного волнения. Столыпин, явно довольный произведённым эффектом, затараторил:
– В фотогалерее перстня будет предустановлен альбом с вашими фотографиями, в том числе редкими, из семейного архива; в видеоколлекции загружены фильмы вашей маменьки Василисы Прекрасной; в контактах – телефоны официальных поставщиков императорского двора. Также только в этом перстне будет эксклюзивная игра «Насколько хорошо ты знаешь биографию Екатерины Третьей» и приложение, позволяющее общаться с другими владельцами разумников именно этой серии. То есть эдакий виртуальный клуб для преданных монархистов.
– Как интересно! – восхищённо выдохнула Екатерина. – А можно мне такой перстень?
– Я договорился, – горделиво сообщил Семён, – вам сделают двенадцатипроцентную скидку при покупке в главном офисе.
– Скидку? – Екатерина была разочарована. – Я надеялась, подарят. Что им, жалко одну штучку?
– Ваш’величество, – растерялся Столыпин. – Это же «Владычица морская». Они и самому Господу Богу и всем архангелам его, даже если те пожалуют в офис «Владычицы» всей компанией, ничего просто так не подарят. Двенадцатипроцентная скидка – это невероятная щедрость с их стороны! Да и потом, мы с Николаем Константиновичем договаривались не принимать никаких даров…
Екатерина задумалась.
– Ты прав, Сеня. И папенька тоже был прав. Лучше за деньги купить. – Она посмотрела на Генри. – Разоримся ещё и на перстень, а? Я понимаю, что палочка-выручалочка уже обошлась в кругленькую сумму, но очень хочется!
– Конечно, дорогая, – обречённо согласился Генри. – Я же так люблю тебя – несмотря на то, что ты императрица.
– Простите, что вмешиваюсь в обсуждение семейного бюджета, – вставил реплику Столыпин, – но я рад сообщить, что «Владычица» выделит нам целых два процента с продаж перстней этой серии.
– Отлично, Семён, просто отлично! – обычно сдержанная Екатерина даже подпрыгнула от радости. – Думаю, эти два процента перекроют доходы от продажи всей остальной коронационной продукции, вместе взятой.
– Учитывая популярность «Владычицы морской» – наверняка.
Императрица была так довольна, что захотела сделать что-нибудь приятное и для своего помощника.
– Что ж, Сеня, ты просто изумительно провёл переговоры с титанами отечественного бизнеса – про постельное бельё и лебединое мороженое вспоминать не будем – так что скажи, чем я могу тебя поощрить? К сожалению, с деньгами у нас пока напряжёнка…
– Ваш’величество! – Столыпин оставил в покое пропуск с галстуком, за которые держался, как за спасательный круг, и вытащил из нагрудного кармана пиджака золотой ключ, обсыпанный драгоценными камнями наподобие кренделя с маком. – Умоляю, отмените вы эту железяку!
Екатерина поразилась:
– Постой, это что, символический ключ от опочивальни монарха, я не ошибаюсь? Неужели ты до сих пор его с собой таскаешь?
– Увы, ваш’величество! Я обер-камергер, а это официальной символ обер-камергерской власти с незапамятных времён. Обязан всегда носить его у сердца. – Столыпин с отвращением потряс ключом в воздухе. – Он мне уже мозоль на груди натёр!
– Разве папенька после сокращения штата сотрудников Зимнего не отменил этот пережиток прошлого?
– Так и не успел, ваш’величество. Мы с Николаем Константиновичем завозились с этим конкурсом на вашу руку и сердце, – Семён потупил взор и покрылся красными пятнами, – вот и забыли про эту железяку совершенно.
– Да, Кейт, как-то нехорошо получается, что твой бывший жених разгуливает с ключом от нашей опочивальни, – неожиданно вступил в разговор Генри, опустив камеру.
– Нет-нет, ваш’высочество, во всём дворце давно уже магнитные замки стоят, – поспешил заверить принца Столыпин. – Ключ ни к одной двери не подходит. Да я, откровенно говоря, даже не уверен, что он когда бы то ни было использовался по назначению. Вы посмотрите на его размер! Чуть ли не с поварёшку величиной. Это что за замок должен быть! Амбарный, а то и от целого города!
– Так, – решительно поставила точку императрица. – Избавимся от этой древности раз и навсегда, прямо сейчас. Сдадим твой ключ от прошлого в Эрмитаж. Пиши, Семён, мой первый указ – об отмене устаревшей традиции.
