Льдинка

Больше Док не произносит ни слова. Но я услышала достаточно. Маркус был ранен. Вот чем объясняется его бездействие… да и как бы он смог меня забрать? Док, почуяв неладное, скорее всего сразу бы лишил меня жизни … или вколол бы мне какую-нибудь гадость, которая убила бы моего малыша. А сейчас Маркус даже не знает, где я нахожусь. Связь очень слабая… или я уже не воспринимаю ее.

– Потерпи, детка, – шепчет Док, нависая надо мной. Мне же чудится, что надо мной застыла сама смерть. – Скоро тебе станет лучше.

Он уходит, но возвращается довольно быстро. Если он уедет и не вернется, то действительно, меня ничего кроме смерти не ждет.

Боль пронзает все тело, когда Адам берет меня на руки. Я лишь могу всхлипнуть, мучаясь от бессилия.

– Я позабочусь о тебе, – приговаривает Док, пока несет меня куда-то. – Скоро все закончится. Скоро.

Его слова леденят мне душу. Паника душит, когда Док кладет меня на заднее сиденье машины и накрывает пледом, словно саваном. «Неужели он решил от меня избавиться?» Чувствую, как в вену вонзается игла. «Вот и конец».

***

Как долго мы ехали, я не знаю. Открываю глаза, снова оказываясь в темноте салона. Та же эта ночь или уже другая… кажется, что мне безразлично. Малыш не толкается внутри меня. И это страшнее всего. «Маленький мой, прошу, не оставляй меня».

Через какое-то время машина останавливается. Док глушит двигатель и замирает. Я наблюдаю за ним. Вижу, как он сидит, не шелохнувшись, и смотрит прямо перед собой. «О чем он думает? Зачем взял меня с собой? Боится, что умру?»

– Скоро все закончится, – в очередной раз тихо проговаривает Док. «Мне жаль… Нас. Что хорошего принесли эти годы вражды?»

– Я должна была умереть еще в детстве, – не могу сдержаться я.

– Нет, – задумчиво отвечает он, удивляя меня. И добавляет леденящим душу шепотом. – Ты вообще не должна была рождаться.

Мы молчим. Два искалеченных существа. И мне, несмотря на все произошедшее в прошлом, становится жаль Адама. Его путь закончился, так и не начавшись. Он выбрал не ту дорожку. Месть, обиды, гнев и злость никогда не приведут к счастью.

Адам поворачивается ко мне, заглядывает в глаза. «Что он хочет этим сказать?» Отворачивается, так и не произнеся ни слова, выходит из машины. Я понимаю, что он удаляется, потому что его шаги постепенно стихают.

Мое тело сотрясает дрожь. Слезы застилают глаза. Я брошена в неизвестном мне месте. Обессиленная. Жалкая. Слабая. И мой малыш больше не шевелится. Я плачу, каждым всхлипом причиняя себе нестерпимую боль, но не могу остановиться. Мне никогда не было так страшно. Ведь сейчас я наверняка знаю, что умру.

***

Сколько я так лежала в темноте, не могу сказать. «Когда взойдет солнце? Убьет ли оно меня или я умру от истощения?» Поворачиваю голову и смотрю в лобовое стекло.

Большие и пушистые снежинки медленно падают на холодную землю. Прошел год… столько всего произошло за это время. Жизнь, видимо, сделав виток, решила, что зря дала мне еще один шанс. «Где я ошиблась?»

– Потерпи малыш, – шепчу я в темноту. – Мы с тобой не должны сдаваться. Пожалуйста, потерпи.

Может, я уже сошла с ума? Мне хочется всего лишь утешать моего малыша. Так я успокаиваю и себя. Ему не будет страшно умирать. Он еще не знает, что это за чувство.

Я слышу какой-то шум. «Неужели Док вернулся?» Вся обращаюсь в слух. «Может, дикий зверь?» Замираю, стараясь не дышать, и тихо вскрикиваю от неожиданности, когда вижу Дэвида. Не верю своим глазам. Он тоже замирает на несколько секунд, а потом распахивает дверь.

– Марианна…, – выдыхает он, осматривая меня.

– Дэвид, – всхлипываю я, хватая его за руку и прижимаясь к ней. – Это действительно ты? Мне не чудится?

Плачу, не в силах остановиться. Даже боль, кажется, отступила. Я так рада его видеть. Безумно.

– Тише, Марианна, тише.

– Где Маркус? – выдыхаю я.

– Он сейчас решает затянувшуюся проблему… с Доком, – неопределенно отвечает Дэвид. – Мы не ожидали тебя здесь найти.

– Я хочу домой, – снова всхлипываю я.

– Ты в безопасности, королева. Сейчас мы уедем отсюда.

– Нет, – хватаю я его за рукав, когда он собирается отойти от машины. – Пожалуйста, не оставляй меня одну. «Я не смогу вынести даже минуты в одиночестве».

– Я поведу машину, Марианна. Я не брошу тебя.

– Отвези меня домой, пожалуйста…

В следующие секунды грань между явью и забытьем стирается. Я не знаю, где что происходит. Слышу только какой-то грохот, который будто приближается ко мне. «Может, вертолет?» Мне мерещатся какие-то люди. Кажется, я различаю шепот Маркуса. Все сливается в поток мелькающих перед глазами картинок.

***

Я чувствую его как никогда. У него сердце бешено стучит в груди.

– Маркус…

– Потерпи, малыш, – отвечает он, прижимая меня к себе, – осталось немного.

Я прячу лицо на его груди и тихонько всхлипываю от счастья слышать его голос, чувствовать его объятия. «Только бы это не было сном». С Маркусом я ничего не боюсь. Кажется, все кошмары развеялись. И я должна ему сказать…

– Мальчик, – шепчу я еле слышно. – У нас будет мальчик.

Мне так тяжело держаться за реальность. И только перед тем, как погрузиться в забытье, мне слышится, как Маркус глухо произносит:

– Мальчик…

***

– Маркус…, – слышу я свой тихий шепот.

– Я здесь малыш, – доносится до меня его ответ. Яркий свет слепит глаза.

Надо мной возникает личико Роксаны. «Мой ангел». Я хватаю ее за руку.

– Ребенок…

– Мы готовимся к кесареву.

Такого поворота событий я не ожидала. «Еще рано… я ведь только на седьмом месяце». Впадаю в панику и в отчаянии отрицаю происходящее. «Нет-нет-нет. Я не могу его потерять. Это мой комочек. Пожалуйста, только не он…» Недавно я думала, что мы умрем, а сейчас, когда есть надежда выжить, я его теряю!

– Марианна, он убивает тебя.

– Нет… нет… нет…

Я вою, как раненая.

– Марианна, мы сделаем все возможное. Плод уже сформировался. Высоки шансы, что он выживет.

– Маркус…, – безнадежно произношу я, но ответа не получаю. Неожиданно накатывает равнодушие. Мне кажется, я чувствую, как что-то холодное забирается мне под кожу.

– Марианна, все будет хорошо, – твердит Роксана. – Марианна? Марианна…

***

Вокруг меня разворачивается белое полотно. Оно окутывает меня, скрывая от глаз окружающую местность. Впереди видна лишь небольшая дорожка. Я бреду, как мне кажется, через лес. Вскоре замечаю просвет. Я узнаю это место. Снежная поляна, которую я не раз рисовала в своем воображении. Сейчас здесь разыгралась страшная метель, но стоит мне ступить на самый край поляны, как все успокаивается. Снег начинает кружить вокруг медленно и вяло. Хлопья большие и пушистые. Они лениво опускаются на землю. В этот момент я осознаю, что держу на руках ребенка. Нашего с Маркусом ребенка. «Значит, это конец?» Я сдерживаю слезы. Я не хотела… я не хотела его бросать. Я опускаюсь на колени, прижимая к себе нашего сына. Здесь он живой, теплый, шевелится у меня на руках и агукает. Я смотрю на него и начинаю плакать. Я убила нашего сына. Я убила Маркуса. Я бросила его навсегда.

Впервые я начинаю ненавидеть это белое пространство. Ненавижу все вокруг. Эту стерильную белизну и чистоту. Ненавижу этот холод. Ненавижу одиночество. Я ненавижу себя.

Сижу на коленях и раскачиваюсь. Повторяю как мантру одни и те же слова:

– Прости. Прости. Прости…

Повторяю до тех пор, пока не срываюсь на крик. Внутри будто взрывается бомба… мое ледяное сердце разбивается на осколки, которые врезаются в мою плоть. Их не вытащить, не склеить, не растопить в этом холоде. Они вечно будут вонзаться в меня, причиняя ужасную боль. И я готова. Я хочу чувствовать ее…не потому, что это послужит мне уроком. Потому что я ни разу так и не сказала Маркусу, что я люблю его. «А Я ЛЮБЛЮ ЕГО!!!» Осколки впиваются в меня сильнее…вгрызаются. Я заслужила.

Мой маленький комочек лепечет что-то и смотрит на меня своими голубыми глазками. Эти глаза напоминают мне о том, кого я оставила…кого мы оставили.

– Прости. Прости. Прости…, – теперь я прошу прощения у нашего сына.

Я понимаю, что не одна на поляне, когда слышу тихие шаги. Вскидываю голову и вижу огромный дуб. Я помню его, но я не помню тех, кто там стоит. Это мои родители. Мама закрыла рот рукой, по ее щекам катятся слезы. Отец обнимает ее за плечи. Его глаза блестят, губы дрожат и беззвучно произносят: «Мы любим тебя».

Сына уже нет на моих руках. Я осталась одна.

В стороне стоит Док. Он обводит равнодушным взглядом окружающую местность. Чуть поодаль замечаю вампиров из Элиты. Считаю, сколько их и понимаю, что они теперь все здесь… мертвы. Но даже тут им нет места. Скоро они сгинут и из этого мира… навсегда. Таким как они нет прощения даже на Другой стороне. Я хорошо вижу, как к ним идут вампиры. Их очень много. Все они дождались того момента, когда могут отомстить за свою гибель. Я отворачиваюсь, чтобы не видеть, как будут разрывать на части черные души предателей.

Родители не подходят ко мне. Я поднимаюсь на ноги и собираюсь пойти к ним. Хочу сделать шаг, но не могу. Я не хочу…нет! Я не хочу!

Мама качает головой. Я понимаю, она не может поверить в происходящее…

– Я тоже, Мамочка…я тоже.

ЭПИЛОГ

Сейчас конец ноября, но ночи стоят на удивление теплые. Я сижу на скамейке в саду. Наблюдаю, как Маркус гоняется за нашим сыном. Сегодня Кристиану исполнилось пять лет. Его легкий беззаботный смех разливается под звездным небом. Мне хочется верить, что там, наверху, кто-то слышит его и улыбается.

– Ай, – тихо вскрикиваю я, когда наш новый комочек толкает меня изнутри, – Ваше Высочество Виктория, Вы не могли бы так сильно не пинаться внутри мамочки?

Она родится в начале весны. Наша малышка. Я кладу ладошку на животик, как делала это, когда носила Кристиана. Мои мысли возвращаются к тому дню…Ровно пять лет назад…

Я открыла глаза, и меня сразу же охватила паника. Кто я? Где я? Потом я увидела Маркуса, и воспоминания нахлынули на меня как ледяная вода. Я сделала усилие и повернула голову, ведомая каким-то непонятным мне чувством. В боксе рядом с моей кроватью лежал младенец. Он был немного меньше обычных новорожденных. В остальном никаких отличий. Я замерла, наблюдая, как его маленькая спинка поднимается и опускается при каждом вдохе. «Жив…»

– Марианна, малыш…, – выдохнул Маркус, а потом он… он заплакал, уткнувшись мне в руку, целуя мои пальцы. Его слезы обжигали мою кожу, будто они были ядом…а они и были ядом…горечи потери, конца надежд.

– Маркус, – постаралась произнести я, но вышло так тихо.

– Нет. Молчи. Не трать силы. Вы живы. Не волнуйся. Вы оба живы.

Бросив взгляд на младенца, я невольно улыбнулась. «Мой комочек… жив».

– Я…

– Ш-ш-ш… не будь упряма, только не сейчас, малыш.

Но я хотела ему сказать. Я должна ему сказать.

– Я…люблю…тебя.

Маркус замер на секунду. Его глаза…такие глубокие омуты…они сверкали.

– Нет…, – выдохнул он. «Нет?» – Даже не думай, – прорычал король, – даже не думай меня бросать, малыш!

«Ах, вот оно что!» И, несмотря на то, что было так трудно, я тихонько рассмеялась. «Дурачок. Я никогда тебя не брошу».

– Тебе…еще придется…меня…потерпеть… Нас.

Он улыбнулся мне в ответ, переплел наши пальцы вместе. Его глаза сияли. «Я люблю тебя. Люблю. Люблю».

Мыслями возвращаюсь обратно на поляну. Мои мужчины куда-то убежали. Видимо, Маркус решил снова устроить ночную гонку по лесу. «Я ведь просила его так не делать. Я же волнуюсь за них».

Когда Маркус взял нашего сына на руки… король плакал. Второй раз за свою жизнь, как потом признался. В тот момент я поняла еще кое-что, я вернула надежду…надежду на будущее, на счастье. Видеть, как Маркус возится с сыном, было самым приятным в моей жизни. Мои два самых любимых мужчины.

Намного позже я узнала от Дэвида, что почти все члены Элиты были уничтожены в ту ночь, когда срочно вызвали Маркуса. Те, кому удалось скрыться, были пойманы Ричардом в последующую неделю. Их план был рассчитан на то, что Маркуса убьют. Если нет, то хотя бы ранят, и без моей крови он все равно умрет. Они не предусмотрели только одного – Док отпустил Роксану. Без ее помощи все бы закончилось намного печальнее.

Мы не обсуждали с Маркусом произошедшее в тот ужасный месяц. Я никогда не попрекала его в случившемся, но чувствовала, что он винит во всем себя. Я старалась делать вид, что все хорошо, хотя это давалось мне непросто. Особенно в первые недели, когда я вздрагивала от каждого звука. Я держалась… ради него и нашего сына. Их смех и улыбки были лучшим лекарством моей души в те трудные дни.

Кристиану я отдавала всю себя. Не спускала его с рук, даже когда уже не было сил держать. Сказывалось то, что он родился раньше срока. Ему необходимо было мое постоянное присутствие. Если меня не было поблизости, когда он просыпался, то весь особняк слышал его громкие крики. Я шутила тогда, что он весь пошел в папочку, потому что тот тоже не любит, когда я нахожусь не с ним. А Маркус парировал тем, что Кристиан такой же громогласный, как и мамочка. На этом наши с ним препирания и заканчивались.

Кристиан, хохоча, выбегает из леса. Самое лучшее для меня творение на земле…пока что единственное, но уже скоро…

– Мама! Мама! Я обогнал его, – кричит Кристиан, несясь ко мне со всех ног. Подбежав, он чмокает меня в щечку, а потом прижимает ушко к моему животику. – Привет, сестренка. Как у тебя там дела?

Это уже стало ритуалом. Кристиан ждет-не дождется, когда, наконец, Виктория родится и составит ему компанию.

Из леса выходит Маркус. Он намеренно идет медленно, держась за сердце. Кристиан вскакивает на ноги и кричит:

– Пап! Пап! Я первый! – с этими словами он срывается с места и начинает кружить по лужайке. Я наблюдаю, как к нему из особняка бежит Дэниел, сын Роксаны и Зода. Он родился в рождественскую ночь и был лучшим подарком для счастливых родителей. Теперь мы живем все вместе под одной крышей отреставрированного дома моих родителей, а в ближайшем будущем к нам присоединятся и другие пары. Они поселятся в отдельных коттеджах на территории, прилегающей к нашему дому. «Все так, как мы и хотели».

Маркус подходит ко мне. На его губах самая ослепительная улыбка.

– Заставил старика побегать, – шутит он, присаживаясь рядом. Его губы такие нежные, когда он целует меня. Ладонь он кладет на мой живот. Мы оба верим, что наша малышка чувствует нас.

– Я люблю тебя, – быстро произношу я, едва наши губы отдаляются. Я довольна как никогда. – Я успела первой!

Маркус посмеивается, целуя мои щеки.

– Кажется, я сегодня везде проигрываю, – шутит он. – Хотя…ты еще не знаешь, как я тебя люблю…

Он склоняется ко мне и шепчет такое, от чего я краснею. Его это забавляет. Сам король при этом светится от счастья.

Это обещание… обещание вечности…счастливой, наполненной любовью вечности.

«Я люблю тебя».