скачать книгу бесплатно
Как им это удается, не знаю, да и знать не хочу. Мне важен лишь результат, причем, в короткий срок. Они могут нанимать себе помощников, подключать к выполнению задания властные структуры и полицейские органы, словом, кого хотят и кто для этого требуется, но закончить работу должны в назначенный день, поскольку на оплату услуг привлеченных людей я не скуплюсь.
И сейчас Дэвид внимательно слушает меня и делает пометки в своем электронном блокноте. В конце я обобщил еще раз поставленную перед ним задачу: собрать максимально подробное досье на гражданку России Дайану Павловскую из Подольска, что под Москвой. У них, кажется, есть еще и отчества, но какое у нее, не знаю. И, главное, не упустить ни малейшей подробности и отследить каждый ее шаг, начиная с детства и семьи вплоть до того дня, когда будет готов доклад. Особое внимание уделить выяснению того, не связана ли она каким-либо образом с правоохранительными органами и моими конкурентами. На всю работу отводится максимум две недели и ни дня больше.
– Мало. Не успеем, -не решаясь смотреть мне в глаза, сказал Дэвид.
– Подключай кого потребуется из московского отделения. Найми дополнительно детективов из частных агентств, с которым мы периодически сотрудничаем. В деньгах не ограничиваю. Словом, точно в срок. Понятно? Да, и приставь к ней наблюдателя. Пусть отследит все ее контакты здесь в Марселе.
– Хорошо. Могу идти?
– Иди и сразу же включайся в работу. И не разочаруй меня. Кстати, она учится в Высшей коммерческой школе Марселя-Прованса.
Дэвид задерживается у дверей, чтобы что-то сказать мне в ответ, но молча уходит. Я же лишний раз убеждаюсь, что он не глупый мужик, раз понимает: мое терпение не безгранично и лучше в разговоре со мной промолчать, когда я не хочу ничего слышать в ответ. В противном случае последствия могут быть необратимыми.
А сейчас я зол, злой, как черт, и перечить мне даже в мелочах опасно. Вы когда-либо ощущали такую злость, от которой хочется разгромить все вокруг? Или оцепенение, схожее с наркотическим дурманом? Вот в таком состоянии я нахожусь после того, как Дайана обломала меня в лучших моих чувствах и надеждах.
Тем не менее, она не выходит у меня из головы. Несмотря на все предположения, одно хуже другого, я ее хочу, как никакую другую женщину. Даже просто вспоминая о ней, я физически чувствую вкус ее рта, мягкость сладких губ, упругость небольшой, но красивой формы груди – и тотчас ощущаю мощный стояк, странное помутнение рассудка от всплеска гормонов, свойственное разве что подростковому возрасту. Что делает со мной эта зеленоглазая ведьма?
Я хочу о ней знать всё и в то же время боюсь: вдруг Дэвид нароет на нее такое, что сделает в дальнейшем невозможными не только наши встречи, но и общение. Но я должен довести дело до конца. Иначе нельзя.
Приблизить ее к себе без проверки я не имею права: положение в «семье» не позволяет. Даже если она окажется чиста, как январский снег, у меня с ней будут проблемы, поскольку я вряд ли смогу ограничиться с ней краткосрочной связью. Я этого, конечно, не знаю наверняка, но чувствую это своей гребаной интуицией. А, значит, появятся вопросы и начнется давление, несмотря на то, что я сapofamiglia.
Обреченно вздохнув, закрываю устало глаза – и её лицо всплывает в памяти. Я скрываюсь в собственных мыслях, где есть только она. Где мы вместе.
Матерь божья, что со мной творится? Вскочив на ноги, стукнул кулаком по столу и подошел к окну. Наваждение постепенно оставило в покое. Нацепив скучающее, высокомерное выражение на лицо, сказал себе, что мне будет лучше без нее. Она – ничто. Стало чуть легче. Однако услышал тихий голос у себя в голове: не ври сам себе.
Чёрт, чёрт, чёрт! Разбушевавшееся пламя сжирало меня изнутри.
Не выдержав, пошел в комнату, где был умывальник, и подставил голову под холодную воду. Разглядывая себя в зеркале, отметил уставшее лицо с темными кругами под глазами и обросшее темной щетиной. И вдруг рядом с собой увидел в зеркале образ Дайаны. Бог мой, как мне нравится ее имя!
Мои кулаки сжались с новым притоком энергии. Внезапная мысль о том, как буду скучать по ней, если придется вычеркнуть ее из моей жизни, меня парализовала. Осознав это, я до боли сжал челюсти.
Проклятье. Она всё же завладела мной.
Вернувшись к себе за стол, я стер холодный пот со лба. Черт возьми. Легкие жадно втягивали воздух, будто он вот-вот закончится. Почему я не могу вытеснить эту девушку из своего подсознания? Наверное, потому, что с ней я хожу по лезвию бритвы, прекрасно осознавая, что одного раза с ней мне будет мало.
Страх укоренился у меня в мозгу, когда я допустил, что она действительно может быть не той, за кого себя выдает. Я должен буду стереть ее из своей памяти. Навсегда. А она будет жить, не думая обо мне. Будет ходить на свидания с любым придурком, проявившим к ней интерес. Хуже того, я не увижу ее, не услышу о ней. Дана заживет жизнью, в которой не будет меня. Мне стало не по себе.
Внезапно все вокруг показалось чужим и непривычным. Мой офис, улица, на которой он находится, всё то, чем я занимаюсь изо дня в день. Надо положить этой хрени конец. Мне необходимо отвлечение. Очень много отвлечений. И не стоит ничего откладывать на потом. На Дайане свет клином не сошелся. Я жил тридцать пять лет без нее, проживу еще столько, если не больше.
Я связался по селектору с Албой.
– Что, босс? – тотчас откликнулась она.
– Позвони к Адель и скажи, чтобы прямо сейчас прислала ко мне одну из своих девочек. Причем, обязательно брюнетку, голубоглазую, с пышными формами и большой грудью. Заполни чек и передашь ей на выходе.
– Вопросов нет. Всё организую так быстро, что оглянуться не успеешь. Да, чисто в виде ремарки: ты же не очень тяготеешь к черноволосым… В голосе определенно чувствовалась улыбка
– Отстань и займись делом.
Я отправился к себе в небольшую комнату отдыха, где стоял диван. Сняв пиджак и сорочку, положил на тумбочку пару презервативов, достал из шкафа простыню, постелил ее и бросил подушку. Больше делать было нечего. Немного спустя в дверь кабинета постучали.
Выйдя навстречу девушке по вызову, я пригласил ее войти.
Адель, конечно, постаралась. Передо мной стояла южная красавица с темными, как ночь, волосами, миндалевидными глазами и оливковой кожей. Упругая тяжелая грудь так натянула блузку, что пуговицы в виде жемчужин готовы были посыпаться на паркет, как горох. Крутые бедра обтянула мини юбка с запахом на одной пуговице, открывавшая поистине идеальные ноги, ровные и длинные.
Как обычный мужчина, я сразу же отреагировал на нее, и мой член, восстав из небытия, до боли натянул мои брюки. Моя гостья, проведя языком по ярко розовым пухлым губам, томно опустила взгляд на эту часть моего тела.
– Иди ко мне, -позвал я.
Она подошла медленной, плавной походкой, «потеряв» по дороге юбку.
Одну руку я запустил в ее густые волосы, другую – в трусики, погрузив пальцы внутрь нее, пока она содрогалась, прижатая к моему столу.
Я пытался найти волшебный бугорок, на котором мог бы сосредоточить свое внимание. Расстегнув блузку, сжал груди в кружевном бюстгальтере, поцеловал в губы, но… ничего не принесло мне желаемого удовольствия.
Подхватив девушку на руки, перенес ее на диван.
– Умиротворение придет, когда я окажусь внутри нее. Тогда у меня получится с радостью забыться, – подумал я, оголяя ей грудь и пробуя ее на вкус. Господи, ну зачем женщины меняют настоящую из плоти грудь на силиконовую? Надо не забыть сказать Адели, чтобы больше не присылала ко мне сделанных пластическими хирургами красоток. Никакого удовольствия от того, что сосешь грудь, внутри которой обычный силикон, пусть даже немецкий или японский.
И вдруг, проклятье, мысли о Дайане снова проявились в моей памяти, словно материализовавшись на черно-белой пленке. Я вспомнил ее небольшую, но очень соблазнительную грудь, теплую, податливую, живую, которая так уютно пряталась в моей руке.
Тряхнул головой, пытаясь прогнать это видение.
– Проваливай! – крикнул я, когда девушка, имя которой я даже не удосужился спросить, расстегивала мой ремень.
– Что? – возмутилась она.
Я открыл глаза и перевел взгляд на ее недовольно изогнутые губы, сморщенный нос, грудь, вздымавшуюся и опадавшую от тяжелых вздохов, и не сразу понял, что с ней случилось.
Господи, у меня с подобными девицами никогда не было сложностей. Именно это мне в них нравилось. Но сейчас эта взбесилась. Ну и пусть! Я ничего не собираюсь ей объяснять.
– Что смотришь? Отрабатывай деньги, – грубо сказал я. С ними нужно так и не иначе.
Но в этот момент вдруг понял, что мне не хочется ее трахать. От нее не пахло моей ночной искусительницей. Несмотря на излишний парфюм, изрядно пропитавший мои ноздри, дорогие духи только подчеркивали, что она по сути пусть дорогая, но проститутка, на которой уже пробы негде ставить.
Желание прикасаться к ней испарилось, словно дым. Но тело вопило о том, что ему необходимо расслабиться. Неудовлетворенное желание толкнуло меня на оральный секс, и я приказал девушке снять с меня внутреннее напряжение.
Она быстро встала на колени и расстегнула мою ширинку, освободив член, который выпрыгнул из моих брюк, как черт из табакерки. Её мягкие губы заскользили по всей его длине, и блаженство растеклось по моим венам. Работала она ртом профессионально, и вскоре я излился в неё до последней капли, обретя долгожданный кайф.
– Подняв ее с дивана, я улегся сам, сбросив брюки на пол, и закрыл глаза, предаваясь чувственной эйфории.
– Одевайся и уходи. Больше ты мне не нужна. Чек возьмешь у моей помощницы.
Девушка вышла, оставив дверь ко мне открытой. В кабинете она немного задержалась, по-видимому, надевая юбку и застегвая кофточку, и уже сквозь навалившуюся на меня полудрёму услышал, как она тихо пробубнила себе под нос:
– Вот урод!
Я улыбнулся, соглашаясь с ней, и отрубился.
Проснулся далеко за полдень, удивляясь, что никто не разбудил меня ни одним звонком. Я мысленно поблагодарил Албу за предоставленные мне часы отдыха, зная, что это ее заслуга. Никто не побеспокоил меня только благодаря ей, поскольку все звонки и всех посетителей она взяла на себя.
Взяв с тумбочки мобильный телефон, чтобы посмотреть, сколько точно времени, я смущенно покачал головой, увидев, что он отключен. Я понял, что Алба побывала здесь, закрыв дверь в комнату, в которой я спал.
Брюки мои висели на стуле, хотя сам я по-прежнему лежал, в чем мать родила… снизу. Да, получилось не очень. Но я решил всем этим долго не заморачиваться. Жизнь есть жизнь, и секс является ее неотъемлемой частью. Что касается Албы, будучи замужней, она не увидела во мне ничего нового для себя. Мы с ней так много лет знаем друг друга, что удивлению уже не подвержены.
Пока я лежал и осмысливал ситуацию с Албой, мой желудок возмущенно заурчал, напоминая, что его сегодня лишили и завтрака, и ланча. Идти никуда не хотелось, и я, одевшись, вышел к своей спасительнице и попросил заказать неаполитанскую пиццу.
– И еще. Спасибо, что позволила мне выспаться. Ночь выдалась проблемная, поэтому было не до сна.
– Не стоит благодарности. Я это поняла по твоему внешнему виду. Неприятности? Решаемые?
– Можно сказать и так. Посмотрю, куда кривая выведет, а пока подготовь и положи мне на стол все документы по белогорским сигаретам и список предпринимателей, которые до сих пор не погасили взятые займы, и, конечно, график их погашения. Для начала всё.
Пока ждал пиццу, мысли о том, что в последнее время приходится сталкиваться с возрастающим количеством проблем, полностью заполонили мое сознание, вытеснив из него Дану. Конечно, беспроблемного бизнеса не бывает а-приори, даже малого, не говоря уже о таком, который сосредоточен в моих руках и годовая чистая прибыль которого дает более восьмидесяти пяти миллиардов евро в год.
В ожидании пиццы я открываю бутылку красного сухого Calon Segur, 1989 г., и, смакуя его, обдумываю свои дальнейшие действия по выходу из сложной ситуации, в которой оказался один из видов нашей деятельности.
Я не считаю себя главой мафиозного клана в том виде, в каком в обществе воспринимают слово «мафия». Да, мы сицилийцы, и наша штаб-квартира, если можно так выразиться, находится на Сицилии. Филиалы же во всех крупных странах Европы.
Но мы отказались от контрабанды наркотиков и оружия, торговли людьми, особенно девушками, и контроля за проституцией. Да и рэкэтом в Европе уже не балуемся. Его небольшая часть осталась только на Сицилии. Быстрее по традиции, что ли. Да и нельзя же отдельным членам семьи перекрыть источники для существования, ведь на их обеспечении находятся жены и дети.
Я руковожу целой империей, производящей контрафактную продукцию. Это мое детище от идеи до практического ее воплощения. И выстроил ее на том, что выявление признаков качественной контрафактности – очень кропотливая работа, требующая профессиональных знаний и зачастую использования специального оборудования. И пока существует дефицит профессионалов, специалистов высокого уровня и специального оборудования, мы можем и дальше зарабатывать большие деньги.
Так что меня уместнее, с определенной натяжкой, конечно, называть крупным бизнесменом, нежели сицилийским мафиози. А на то, что владельцы используемых мною брендов теряют деньги и наносится вред их репутации, которая зарабатывается годами, мне глубоко плевать. Каждый из нас крутится, как может в той нише, которую отвоевал на рынке в конкурентной борьбе. Моя сделала меня миллиардером, поэтому я могу позволить себе дизайнерские вещи, изготовленные вручную из высококачественных натуральных материалов. К тому же, я, как босс клана, обязан обеспечить всех его членов работой с приличной оплатой их труда в соответствии с обязанностями и участием каждого.
Однако бизнес мой функционирует в противоречии с законом, а посему не застрахован от проколов и столкновения интересов моих и служб, занимающихся выявлением и изъятием контрафактной продукции. Пока судебных дел удавалось избегать. Благо, чиновники всех уровней подкупаются, а деньги успешно закрывают им глаза на изготовленные нами фейки и реплики.
Когда я доел пиццу, документы по сигаретам из Белогории уже лежали на моем столе. Разбираться с возникшими проблемами я отправил своего заместителя Дарио Росси, двоюродного брата по отцовской линии.
У меня на севере Белогории сосредоточены несколько нелегальных складов контрабандных сигарет и организована их вывозка в Италию на быстроходных катерах. Каждую ночь десятки катеров выходят в Адриатическое море, доставляя менее, чем за 2 часа, в окрестности порта Боррио сигареты, преимущественно марки Marlboro и Marlboro Lights, которые затем реализуются моими людьми на чёрном рынке.
Уж так случилось, что прибыльная торговля сигаретами заинтересовала представителей белогорских и итальянских преступных группировок, и наш клан оказался на грани войны мафии за передел этого высокодоходного криминального рынка.
Месяц назад мирные переговоры закончились кровавой разборкой, вследствие которой погибло два человека: по одному с нашей стороны и апулийской Сuore sacro. Это дало возможность агентам финансовой гвардии Италии вытащить из своих сейфов документально подтвержденные факты, что нами в течение восьми лет ежемесячно ввозилось в страну более семисот миллионов контрабандных сигарет. Открыли дело, вести которое уполномочили итальянских следователей по особо важным делам Прокуратуры города Боррио.
Прочитав отчет Дарио об обстановке на месте, мне стало понятно, что ситуация намного серьезнее, чем представлялась в начале.
Позвонив своему дяде Анселмо Риччи, старшему брату моей матери, который в клане занимает место консильери, я попросил его зайти ко мне, так как нуждался в совете.
– Ты читал материалы по белогорским сигаретам?
– Конечно. Я целый день ждал, что ты вызовешь меня для разговора.
– Закрутился с делами и только сейчас вник в то, что происходит в Белогории. Зная, что местные власти создали нам все условия для незаконной торговли и гарантировали транзит контрабандных табачных изделий, я несколько легкомысленно отнесся к информации, утверждавшей, что там запахло жареным.
– Да, президент, его любовница и экс-министр финансов почти восемь лет давали нам возможность беспрепятственно вывозить сигареты в Италию, но жизнь меня убеждала не раз: сколько веревочке не виться, конец все равно будет.
– Да, если бы белогорские и неаполитанские «джентльмены удачи» не полезли перекраивать рынок и не устроили стрельбу, возможно, нам бы удалось достичь с ними определенных договоренностей, удовлетворяющих всех. В современном мире можно достичь консенсуса и без применения оружия.
– Конечно, если бы Дарио не заартачился и пошел на большие уступки. Ну, потеряли бы мы сорок процентов рынка, зато итальянская прокуратура не возбудила дела против всей цепочки, задействованной в вывозе контрафактных сигарет.
– Кто бы мог подумать, что против нас за все время было собрано с десяток томов компромата и задокументированных доказательств нарушения законов.
– Что ты собираешься делать с Карло Эспозито? Ведь ты выплатил ему за все эти годы около двух миллионов евро, чтобы он вовремя нас информировал обо всех движениях в нашу сторону со стороны финансовой гвардии Италии.
– Я дал задание, чтобы его привезли ко мне, но он исчез. Его двенадцатилетний сын у нас. Может, это заставит его выйти из укрытия. Об этом уже оповестили всех родственников, но он пока не объявлялся.
– Наверное, удрал из страны.
– Не исключено, хотя ни на одном авиарейсе зарегистрирован не был. В принципе, мог заранее заготовить поддельный паспорт. Эту вероятность еще не отслеживали. Слишком мало времени прошло. Не проверили пока и морские линии. Где бы он не спрятался, все равно найдем, но это не столь злободневно, как неприятности в Белогории.
– Что ты думаешь об этом? Что надо предпринять, чтобы не довести дело до суда, иначе дело с контрабандой белогорских сигарет получит международный резонанс, и этот скандал будет уже не замять.
– Деньги в создавшейся ситуации уже бесполезны. Учитывая, что следователи тайно уже собрали воедино материалы обвинения против президента страны, его любовницы, шести белогорцев, а также против наших семерых и предали гласности, подкупать их не имеет смысла. Да и всю прокуратуру тоже. Все равно закрыть дело они уже не смогут. Как говорится, поезд ушел.
– Ты думаешь, нам нужно сдать своих в Белогории, чтобы они не потянули за собой всех, которые были задействованы в контрабанде сигарет?
– Может, Бретт, ты и прав. Это единственный выход. Сегодня я без твоего ведома его уже прорабатывал. Капо и его «команда» это прекрасно понимают. Я разговаривал с Марко Аретино, а он со своими солдатами. Они все помнят ритуал посвящения и клятву, которую они давали через кровь и боль: «Пусть моя плоть горит, как и этот святой, если я нарушу законы мафии». А одним из законов мафии является кодекс молчания, запрещающий раскрывать тайны организации. Ведь каждый из них знает, что, если они будут соблюдать закон омерты, «семья» постарается, чтобы их досрочно выпустили, а их семьям будет оказана необходимая материальная помощь на время их отсутствия.
Как знают и то, что предательство карается убийством предателя и всех его родственников. Так что с их стороны нам опасаться нечего. Согласно нашему «кодексу чести», правосудие вершит только организация, и ее члены подчиняются главе организации беспрекословно.
– Что ж, Анселмо, нашим правосудием будет то, что мы отдадим своих людей под итальянский суд. Думаю, это будет справедливо. Марко и его люди были на месте, они платили чиновникам, полицейским, информаторам и многим другим, чтобы не допустить подобной ситуации. Оказалось, что огромные деньги были потрачены впустую. Их никто не предупредил ни о том, что готовится передел белогорского рынка контрафактных сигарет местной и неаполитанской мафией, ни о том, что они задолго до сегодняшних событий попали на крючок подразделению итальянской таможенной полиции.
– Босс, Марко и его солдаты признают свою вину и готовы нести наказание, лишь бы избежать «поцелуя смерти» для себя и своих родных. Они готовы начать сотрудничать со следствием, но им нужно знать, в каких пределах и что говорить на допросах.
– Займись этим сам. У тебя намного больше опыта в таких делах. Выясни у Марко, сколько сигарет осталось на складах. Я знаю, что они опечатаны, но нам надо постараться их вывезти машинами в Россию. Несмотря на то, что к складам приставлена небольшая охрана, в одну из ночей надо все погрузить и отправить.
Полицейских просто вырубить, лучше дротиками со снотворным. С российскими таможенниками я договорюсь сам. Со стороны никого к погрузке не привлекать, чтобы свидетелей не было. Использовать только своих, каждому из которых на эту ночь обеспечить надежное алиби. Пусть Дарио остается пока в Белогории и займется отправкой оставшегося товара, сопроводив его до российской границы, а потом сразу же возвращается в Марсель.
– Всё понятно. Я свободен?
– Нет. Я забыл сказать еще кое-что. Закройте немедленно все счета в банках, через которые проходили деньги за сигареты. Даже те, на которые наложили арест. Пусть банковские работники допустят «ошибку», а мы их за это хорошо отблагодарим. Нашим компьютерщикам дай задание взломать базы данных этих банков и удалить к чертовой матери без возможности восстановления все следы наших операций с сигаретными деньгами.
– Уже банковскими счетами занимаемся. Выясню, на какой стадии находится работа, и позже доложу.
– А вот теперь можешь идти.
Оставшись один, я вдруг почувствовал неимоверную усталость. Алба, словно приняв сигнал SOS, который посылало в пространство мое тело, принесла мне двойной кофе и бисквит. По-видимому, вид у меня был не ахти, и она, всплеснув руками, посоветовала отправляться домой, чтобы хорошенько выспаться. Но я не мог позволить себе подобной роскоши, поскольку еще не просмотрел список должников- предпринимателей, взявших у нас взаймы на развитие своего бизнеса.
