Не могу без тебя… Том 2

Никто даже не обратил внимания, что она танцевала без туфлей, а когда пришло время уезжать домой, Герман взял ее на руки и донес из зала до автобуса, приехавшего развезти гостей по домам, и бережно усадил на сидение свою драгоценную ношу. Первая остановка была возле их дома. Попрощавшись с гостями и поблагодарив их, что они пришли разделить с ним самый знаменательный день в их жизни, также на руках он вынес Таю из автобуса и вошел с ней в подъезд.

– Счастливая, – со вздохом пронеслись по салону автобуса женские голоса.

– Пусть поживут лет пять – и мы увидим, что останется от этого счастья, – буркнул недовольно мужской голос. – Поначалу романтика приятно сладкая, а потом горькие будни. Вы ж все стервами после свадьбы становитесь.

Другие мужские голоса поддержали сказанное, но возмущенные женские взяли над ними верх, заставив их умолкнуть.

– Вот так всегда, – протянул обреченно еще один мужской голос, но потонул в дружном смехе супружеских пар.

Герман помог Тае раздеться и прижал к себе желанное тело в белом кружевном белье.

– Я хочу тебя, – сказал он, осыпая ее шею и грудь поцелуями. Прямо сейчас.

И, не дожидаясь ответа, положил на стол плед, валявшийся на диване, а сверху жену, сам тем временем сбрасывая с себя на пол пиджак и брюки, вслед за которыми полетели трусы. Оставшись в рубашке с галстуком, он положил Таю на спину.

– Положи мне ноги на плечи, – попросил он, посасывая по очереди ее груди.

Тая сразу закинула их ему на спину и закрыла глаза от наслаждения. Герман вошел в нее резко, но безболезненно и сразу взял такой темп, что она непроизвольно громко закричала от полноты чувств. Кончили одновременно быстро и бурно. Голова кружилась, а тело обмякло в истоме.

Спустя пять минул Тая, словно сквозь вату в ушах, услышала:

– Вот теперь можно и в душ.

Еще находясь по ту сторону наслаждения, где переставал существовать окружающий мир, она почувствовала, как поплыла по воздуху в крепких и надежных руках Германа, своего мужа. Поставив ее на ноги, он отрегулировал душ и, спрятав ее в своих объятиях, замер, испытывая неимоверное блаженство от того, что рядом с ним его жена, его Тайчик-зайчик, его смысл жизни.

Душ придал бодрости обоим, и они стали дурачиться под струями воды, пытаясь намылить друг друга. Слипшиеся от лака и воды волосы Таи обвисли длинными прядями, макияж пошел разводами по лицу… Герман, глядя на нее, не выдержал и захохотал, не в силах остановиться:

– Ты сейчас похожа на симпатичную бабу Ягу из избушки на курьих ножках. Такой контраст между сногсшибательной невестой и реальной женой, что зашибись. Но, увидев, что Тая нахмурилась, продолжил:

– Но я бы и на такой женился, ведь любовь слепа и носит розовые очки.

Тая толкнула его в бок и стала мыть шампунем волосы. Когда она уже смыла с себя все свадебные уловки, вновь стала сама собой, в которую и влюбился Герман на сочинском пляже.

– Моя жена, – прошептал он, не сводя с нее своего ласкающего взгляда. – Даже не верится! Теперь мы с тобой вместе навсегда…

– И в горе, и в радости, – закончила Тая его мысль. – Я буду тебе верной и понимающей женой, терпеливой и без претензий, хорошим другом и надежным тылом.

Герман взял ее лицо в руки и долго смотрел в глаза, а потом прошептал:

– Я всегда знал, что ты моё необыкновенное чудо.

Выйдя из ванной, Герман предложил выпить шампанское, поскольку за день им впервые выпала возможность побыть наедине.

– У меня есть тост, – сказал он, потянув ее за руку на кухню.

Открыв охлажденную бутылку с резким хлопком пробки, он налил в бокалы золотистый искрящийся напиток и, пристально глядя в глаза любимой, стал говорить

– У моей любви самые сладкие губы. Я хочу целовать их каждое утро, просыпаясь рядом, и каждый вечер, засыпая. Провожая и встречая, с поводом и без него… Просто целовать их, потому что люблю.

Время, которое я был без тебя, тянулось медленно, тоскливо, грустно, словом, безумно тяжело. Холод пронзал моё сердце. Я так хотел к тебе! Хотел согреться твоей любовью. Я сильно скучал по тебе, Тайчик-зайчик. Очень сильно. Но, к сожалению, это было не единственное расстояние, которое разделило нас. Их будет много. Но наша любовь неземная, так ведь? Она окрыленная и будет достигать нас, несмотря на эти неизбежные расстояния. Я люблю тебя и всегда буду скучать по тебе, когда тебя со мной не будет рядом. Ты сделала меня счастливым! За тебя, моё счастье.

Когда они выпили шампанское и съели по конфете, Тая постучала ногтем по краю бокала, привлекая внимание Германа.

– У меня есть ответный тост, наполни бокалы еще.

Герман быстро налил в них играющее пузырьками вино и, подняв бокалы, протянул один жене.

– Ты даже не представляешь, мой драгоценный человек, как я скучала по тебе в разлуке! Как в один миг потускнели вдруг краски жизни, как в доли секунды исчезли все светлые мысли! Без тебя сердце стало биться иначе – тревожно и неуверенно. Я очень хотела к тебе. Не передать словами, как.

Минуты шли, словно в другой вселенной, будто время откатилось назад…. Да, я не лукавлю: когда ты не рядом, мне кажется, что я стою на месте, а мир замирает. И напряженно жду, жду, когда сможем вернуть то время, когда мы были вместе и говорили обо всем на свете.

Для меня твой поцелуй тоже слаще меда, нежнее лепестка, желаннее всего на свете. Улыбка – твоё самое прекрасное украшение! О, если бы ты знал, как мне важна твоя улыбка! Хочу постоянно дарить тебе радость, чтобы вызвать её на твоем лице.

Часы многодневных разлук, мой родной, для меня очень болезненны и печальны… Но их грусть, боль и печаль проходят с нашими долгожданными объятиями и чувственными поцелуями. Поэтому давай выпьем за них: будут они – будем и мы живы, и это главное.

Герман смотрел на Таю и думал о том, что годы без нее были прожиты зря. Его неудачная первая женитьба, время, когда он менял женщин, не находя среди них единственной, той, которая предназначена ему, были эмоционально пусты. Он жил как бы наполовину, удовлетворяясь работой, а дома его встречало одиночество. Благо, цветы вносили мажорную нотку в его жизнь, радуя взгляд и даря тепло душе.

И вот появилась она. По внешней красоте Тая, отчасти, уступала другим женщинам, которые были в его жизни, но по красоте внутренней ей не было и нет равных. И судьба именно ему позволила встретить ее и удержала Таю от замужества, чтобы они могли соединить две своих жизни в одну. От этих мыслей тепло разлилось по телу, и он, привычно уже схватив любимую на руки, понес в спальню, чтобы нежностью и ласками показать ей, насколько она дорога ему.

Утром проснулись, не сговариваясь. Открыли глаза – и увидели друг друга. Они уже были не любовниками, а мужем и женой, и эти качественно новые отношения согревали их сердца радостью.

– Ну что, жена, подъём? Мчимся под душ, завтракаем, вызывает такси – и в путь? – спросил Герман.

– Только в душ по отдельности, а то опоздаем на рейс, – ответила Тая, срываясь с постели и исчезая за дверью.

Позавтракали быстро, так как времени было в обрез. Герман забрал чемодан, в который Тая переложила его вещи, и они спустились к такси, уже ждавшее их. В дороге сидели обнявшись и тихо разговаривали, вспоминая вчерашний день.

– А когда родителям сообщим, что мы поженились, – спросила Тая.

– Когда приедем в аэропорт. Я уже зарегистрировал наши билеты онлайн, поэтому будет время поговорить и с ними, и братом. Жаль только, что вы с ним не знакомы.

– Как родители? За предсвадебными хлопотами и из-за безумной радости от твоего приезда я совсем забыла о них спросить.

– Думаешь, я знаю. Возвратившись из командировки, я сразу попал в такую передрягу, что даже забыл, что они у меня есть. Все мысли были направлены на то, как выбраться из дерьма и поменьше вымараться в нём, но главное – как спасти наши отношения и удержать в своей жизни тебя.

К тому же они не знают, что я воюю в горячих точках и месяцами пропадаю в командировках.

– А как же ты объясняешь им свое столь долгое молчание?

– Приходится оправдываться, просить прощения, но они, по-видимому, решили, что лучше привыкнуть к моему разгильдяйству в этом вопросе, чем нервничать из-за того, что не исправимо. Мне повезло, что они у меня без особых претензий, понимающие и прощающие. А брату я звонил перед командировкой, а вот, возвратившись, отзвониться забыл всё по той же причине.

– Словом, ты проблемный сын.

– Отчасти. По всем другим вопросам я хороший сын: постоянно приезжаю к ним в отпуск, поздравляю с днями рождений, покупаю подарки, прислушиваюсь к их мнению…

– Родители тебя не хвалят, так ты решил сам себя похвалить… И как долго ты планируешь скрывать от них, что служишь в ССО? Мне кажется, в очередной отпуск надо эту проблему все же решить. Врать им нехорошо.

– Я не вру. Я умалчиваю.

– Это одно и тоже. И ты прекрасно об этом знаешь. Но, конечно, тебе решать.

– Уговорила. Когда поедем к ним в отпуск, признаюсь во всех своих грехах и объясню, почему скрывал то, что служу в спецназе. Хотя… на фиг им это нужно? Ничего не зная, им живется намного спокойнее.

Но ведь ты не отстанешь, правда?

– Истинная правда. Родители не должны находиться в неведении относительно твоей опасной работы. Ты просто их обижаешь, скрывая от них эту часть своей жизни.

Больше на эту темы не говорили, сосредоточившись на других.

Глава 20

Когда они приехали в аэропорт, до посадки оставалось около двух часов. Как это уже у них вошло в привычку, нашли кафе, взяли себе кофе, и решили сделать звонок в Белокуриху. Посетителей было мало, поэтому Герман включил громкую связь. Отец не ответил, наверное, принимал больных: в таких случаях он всегда ставил свой телефон на беззвучный режим. Мама подключилась сразу.

– Ну, наконец-то, блудный сын вспомнил, что у него есть родители.

– Прости, мам, пожалуйста. Был на учениях. Не до этого, честное слово. Простила?

– Да куда ж я денусь? Сама же воспитала такого оболтуса: теперь чешусь тем рогом, который имею. Как дела, Гера? Жив-здоров? Учения прошли хорошо?

– Да все прекрасно. А что со мной может быть?

– Ранить могут или еще того хуже. Даже слово это боюсь произносить. Спецназ ведь это не траву съездить скосить на опушке.

– Откуда знаешь, мам? – спросил Герман упавшим голосом.

– Да из двух сыновей один более честный вырос. Правда, долго в нем это качество формировалось. И когда ты собирался обо всем нам рассказать?

– В очередной отпуск. Тая настояла.

– Ах, значит, Тая. А мы с отцом, оказывается, не заслужили твоей откровенности. Да и она что-то пропала.

– Я здесь, Марина Алексеевна. Здравствуйте! Я не раз хотела позвонить вам, но отказывалась от этой затеи. Вы бы спрашивали о Германе, а я не знала, что вам о нем говорить. Врать же не хотелось. Вот и спряталась за молчанием. Извините, я не звонила не потому, что забыла о вас или оказалась неблагодарной, а из-за того, что так неблагоприятно для меня сложились обстоятельства.

– Девочка моя, я тебя понимаю, а потому к тебе никаких претензий. Это и брата, и тебя Гера поставил в такое положение.

– Ну ладно уже, мам. Все выяснили. Исправлюсь. Теперь у тебя есть невестка. С ней будете разговаривать по телефону.

– Ох, я правильно поняла, что вы поженились?

– Правильно. Вчера.

– А почему…

– Мам, мне командир дал отпуск всего на десять дней с дорогой. Мы бы не успели приехать к вам или вызвать вас к Тае. Пока бы вы отпросились, пока прилетели… У нас для того, чтобы расписаться, было всего три дня, а сейчас мы летим в Египет, где проведем свои пять медовых дней вместо месяца. А потом – ко мне. Свою компанию Тая оставляет на сотрудницу, которая будет директором вместо неё. Вчера отметили свадьбу в ресторане. Фотографии пришлем, когда вернемся из отпуска. Вот и все новости.

– Но какие важные. Что, поздравляю вас сама и от имени отца. Он будет очень раз услышать такую хорошую новость. Ребенка когда ждете?

– Какого ребенка? – удивился Герман.

– Извините, но я подумала, что такая спешка потому, что Тая беременна.

– Нет. А поспешил я потому, что люблю ее и мне очень тяжело быть в разлуке с ней между командировками. А так я буду знать, что она меня ждет дома и не буду переживать, что пока я бью духов, ее кто-то уведет у меня.

– Не говори чепухи! – возмутилась Тая.

– Это не чепуха. Это жизнь, – возразил ей Герман.

– Самая настоящая чушь и… знаешь, давай меняй тему, – все еще сердито оборвала его она.

– Всё-всё. Сдался на милость победительницы. Это что у нас – первая ссора?

– Нет, просто вернула тебя на круги своя.

Марина Алексеевна не выдержала и засмеялась:

– Вот такая тебе жена и нужна, чтобы в рот не заглядывала.

– Сам знаю, потому и женился. Ты лучше, мам, расскажи о вас.

– Да у нас всё по-старому: работа -дом. Правда, папу сердце пару месяцев назад прихватило. Оказался приступ стенокардии, но сейчас чувствует себя хорошо. Я, как обычно, в домашних хлопотах: сделала заготовки овощей и фруктов на зиму, огород к зимовке подготовила, розы обрезала и утеплила, выкопала луковицы тюльпанов и георгинов до весны… Словом, обычные дела, которые сопровождают женщину в своем доме. Лере звонил?

– Нет, еще позвоню. У них все в порядке?

– Не очень. Что-то с женой у него не ладится: раздраженный весь. Это и понятно – двое пацанов. Но, думаю, он сам разберется со своей жизнью, без нас.

– Ма, у меня все нормально. Не переживайте с папой. Я и до этого старался не лезть под пули и осколки снарядов, а теперь, когда у меня есть Тая, буду осторожным вдвойне.

– Да это все слова, сын, а на деле пуле все равно, берегутся от нее или нет. Конечно, когда Лера нам рассказал, что ты столько лет служишь в спецназе и подвергаешь свою жизнь опасности, мы долго не могли прийти в себя. Папа у себя в кабинете, а я в спальне не спали несколько дней. Может, и приступ сердечный этим объясняется.

– Именно поэтому я вам ничего и не говорил. И спали спокойно, и стенокардия сердце не прихватывала. Так что было бы лучше, как раньше.

– Как сказала Тая, не говори чепухи. Когда взлёт?

– Через сорок минут.

– Тогда удачного полета и мягкой посадки. Отдохните хорошо. Там солнце, море, беззаботное времяпровождение… Когда вернетесь, позвоните.

– Обязательно, мамочка. Привет папе.

– Конечно, передам.

Услышав короткие гудки, Герман отключил телефон.

– Вот и разрешилось всё само собой с твоей лёгкой руки, Тайчик-зайчик.

– Вообще-то я вовсе не причем. Это все благодаря твоему старшему брату.

– Предателю. Ведь клятвенно пообещал, что не проговорится. И оказался слабаком. Интересно, совесть не гложет, что оказался причиной папиного сердечного приступа?

– Тогда это случилось или позже, когда бы ты рассказал сам, результат был бы один.

– Не скажи. Одно дело они узнали, когда я был в горячей точке, а другое, когда бы я сидел перед ними живой и здоровый. Результат психологический был бы разным.

– Возможно, а там, как знать. Но сделанного уже не вернёшь.

– Сейчас я ему позвоню и…

– Ой, извини, дай мне на минутку телефон, – перебила его Тая.

Герман машинально протянул ей мобильник, который она спрятала в сумку.

– Что ты делаешь? – удивился он.

– Спасаю тебя от ссоры с братом. Когда внутри все кипит от возмущения, проблему решать не стоит. Остынешь, посмотришь на ситуацию со стороны – тогда и позвонишь. И пар выпустишь, и с братом не испортишь отношения.

Герман только улыбнулся, но ничего не сказал. Вскоре они пошли на посадку. В самолете решили немного поспать: сказались последние напряженные дни и ночи.

Египет встретил их палящим солнцем. Сняв с себя теплые вещи и сложив их в большой полиэтиленовый мешок, они остались в шортах и футболках, предусмотрительно одетых под них. Поменяв сапоги на сланцы, они приготовились к выходу.

– Ты поспеши занять очередь на регистрацию, а я тем временем подойду с вещами, – сказал Герман Тае, поменявшись с ней местами, так как сидел ближе к проходу.

Самолет приземлился, и пассажирам разрешили покинуть самолет. Тая быстро сошла по трапу.

Пока Герман подошел, за ней уже выстроилась приличная очередь. Регистрацию прошли без проблем и, получив чемодан, отправились искать автобус, который прислала за своими клиентами администрация Шарм-эль-Шейха. Он находился недалеко от отеля, а потому быстро оказались на месте.

Их поселили в хороший номер на пятом этаже с видом на море. Разложив вещи, Тая упала спиной на кровать и мечтательно сказала:

– Хочу на море.

– Так в чём проблема? Одевай купальник – и айда.

Уже купаясь в теплой соленой воде, Тая спросила Германа:

– Ты не знаешь, почему море называется Красным? Я думала, что из-за цвета водорослей, а они что ни на есть зеленые и коричневые.

– Когда-то читал, что, якобы, из-за сезонного красного цветения микроскопических водорослей вблизи поверхности воды. Название их не помню. А не все ли равно?

– Просто интересно. Люблю получать ответы на вопросы.

– Знаешь, малышка, надо вылезать и – под зонт. Сгоришь – не заметишь. Южное солнце обманчивое, и превратятся наши пять медовых дней в красно-пузырчатые, которые к тому же и сильно жгут. С тобой даже любовью не позанимаешься. А ведь мы молодожены.

Тая противоречить не стала, понимая, что Герман прав. Еда в самолете была плохая, поэтому они вернули ее, почти нетронутую. Это проявилось тем, что они уже хотели есть. Хорошо, что до ужина оставалось чуть больше тридцати минут.

Подсохнув, они вернулись в свой номер, приняли душ, переоделись и отправились ужинать. Фуршетный стол изобиловал блюдами, поэтому выбрать было из чего. Насытившись, они решили изучить отель и взять рекламные буклеты, чтобы определиться, что смогут посмотреть за оставшиеся четыре дня.

Вечером отправились на площадь Сохо. Она встретила их множеством огней, фонарей, инсталляций и красивых подсветок. Полюбовались поющим фонтаном, струи которого танцевали под египетскую, русскую и украинскую музыку. Затем зашли в Ледяной бар, где всё: от сидений до стаканов – было сделано изо льда. Тая была в восторге от подобной экзотики, но его несколько притупили заоблачные цены на спиртное. Несмотря на это они не отказались выпить в английском баре настоящий Guinness.

Потом сразились в боулинг, и Тая радовалась, как девчонка, прыгая и хлопая в ладоши, когда выиграла один раз у Германа.

Перед возвращением в отель прогулялись по нарядному и яркому скверу Сохо, решив следующим вечером сходить на каток с искусственным льдом.

После завтрака на следующий день отправились на яхте на Рас Мохаммед. На ней свободно стояли напитки и вовремя подали обед. За три часовых остановки в море Тая научилась снорклингу, глядя, как Герман легко плавает под поверхностью воды с маской, дыхательной трубкой и ластами. За время плавания они насмотрелись подводных красот и морских пейзажей, посетили Белый остров и отлично провели время.

Узнав, что на этом маршруте есть еще и экскурсия на автобусе, они на следующий день воспользовались ее возможностями. Она отличалась от морской и позволила им осмотреть залив, мангровую рощу, посетить озера желаний, подняться на гору Рас Мохамед, сделать фотографии на фоне Ворот Аллаха и всей красоты, которая их окружала. Они снова плавали и смотрели кораллы с рыбами. В отель вернулись уставшие, но довольные.

– Чем хотела бы заняться завтра? – спросил Таю Герман, когда они отдыхали после занятий любовью.

– Никогда не плавала с аквалангом. Хотелось бы попробовать.

– Тогда с этого и начнем. А на Старый рынок сходить не хочешь?

– Нет. Терпеть не могу рыночную толкотню. Да и цены в туристических местах на них зашкаливают. Куплю девчатам здесь какие-нибудь сувениры на память.

– Первая женщина в моей жизни, которая отказалась от экзотического шопинга.

– И многих ты возил с собой в экзотические страны?

– Ни одной.

– Тогда зачем делаешь неверные выводы?

– Не из личного, а чужого опыта: ребята часто делились, как изнывали от скуки, сопровождая жен по рынкам и магазинам.

Утром следующего дня они сразу же из ресторана отправились в Pyramids Diving Center, который им посоветовали. На яхте поплыли в море. Инструктор провел им инструктаж, выдал акваланги и помог один из них одеть на Таю, пока Герман облачался в свой.

Герман от сопровождения отказался, сказав, что сам справится с техникой безопасности, и, сунув двадцать долларов ему в карман, повел жену на погружение.

Весь день провели на яхте, несколько раз погружались, поскольку Тая была в восторге от подводного мира.

– Это были мои самые яркие и незабываемые впечатления в жизни! – говорила восхищенно она за ужином. Я и не представляла, насколько красив и красочен мир под водой. Такая изумительная растительность, столько причудливых по форме кораллов, такое множество разноцветных рыб…

Герман слушал ее, не сводя взгляда с ее воодушевленного лица. В этот момент она была поистине прекрасна – и он, не сдержав себя, встал и начал ее целовать.

– Тая попыталась освободиться от его крепких объятий и, когда ей это удалось, прошептала, оглядываясь:

– Что ты творишь? Это же общественное место. Неудобно ведь! Нас еще оштрафуют за нарушение общественной морали.

– Я договорюсь. Когда узнают, что у нас свадебное путешествие, поймут и простят. Люди в глубине своей души сентиментальны и романтичны.

– Все равно больше так не делай.

– Слушаюсь и повинуюсь, госпожа, – сказал Герман в шутливом полупоклоне.

Тая незаметно осмотрелась и успокоилась, убедившись, что выходка Германа осталась незамеченной.

Первую половину последнего дня они провели на своем пляже, а во второй отправились к дельфинам, чтобы посмотреть шоу с ними.

Оно длилось всего тридцать минут, но было полно искреннего веселья и нескрываемого удовольствия.

Три очень умных и игривых дельфина показали зрителям всё, на что были способны. Тая и Герман во время представления, не переставая делали снимки этих изумительных животных, а потом им удалось даже погладить их.

После этого поехали в старый город, чтобы посмотреть на знаменитую мечеть. Она оказалась шедевром восточного зодчества, потрясающим и монументальным. Да и место, где она находилась, в целом было красивым и атмосферным. К сожалению, внутрь им попасть не удалось.

После ужина все-таки нашли время сходить на каток. Тая вернулась в отель, еле стоя на ногах, которые с непривычки гудели и требовали отдыха.

– Ты здорово катаешься, – похвалила она Германа.

– Не удивительно: в детстве и юности накатал много часов.

– А я мало каталась. Живя в родительском доме, вообще ни разу не надевала коньки. Научилась на них стоять и элементарно скользить только в универе. Но мне очень нравится такое времяпровождение. Жаль, что редко получается вырваться на лёд.

Зная, что завтра им улетать, долго не могли уснуть. Герман спросил Таю, намерена ли она свою квартиру сдать в аренду. Она минут пять молчала, а потом спросила:

– Мы сможем обойтись без арендных денег?

– Конечно, – подтвердил Герман. – Я получаю хорошую зарплату, так что необходимости в деньгах с твоей квартиры нет никакой.

– Тогда я сдавать ее не буду. Не хочу, чтобы моими вещами пользовались чужие люди. Они угробят и мебель, и саму квартиру: никто ведь не ценит то, что не свое. Все равно ведь придется приезжать по делам своей компании. Рита, конечно, бойкая, обладает лидерскими качествами и необходимым профессионализмом, но руководителем никогда не работала. Возможно, придется приезжать на какое-то время, чтобы ей помочь. Конечно, когда ты будешь в командировках. Вот в эти приезды квартира и сгодится.

– Полностью поддерживаю твоё решение, – сказал Герман. – У тебя останется половина дня и ночь на сборы. Успеешь?

– А у меня есть другой вариант?

– Нет.

– Тогда успею. Да и ты мне поможешь. Но на самолете мы много с собой взять не сможем.

Выходит, что придется ехать на скоростном поезде.

– Значит, поедем. Мебель, надеюсь с собой брать не будем?

– Не ерничай. Помимо мебели, есть много другого, что я хочу взять с собой. А там посмотрим, сколько наберется одной одежды. Может, только ею и ограничусь, да заберем обязательно бытовую технику, которую нам подарили и еще тостер. Я к нему очень привыкла.

– Конечно, возьмем всё, без чего тебе трудно приспособиться к новой жизни. У меня не так уютно, как у тебя. Впрочем, я тебе уже писал об этом. Так что работы у тебя будет непочатый край. Я смогу помогать тебе только вечером, после службы, да и то, когда не в командировках. В этом отношении тебе с мужем не повезло.

– Глупости. Мне с тобой во всем повезло. Я не такая беспомощная, чтобы без мужчины ничего не могла. Привыкла жить сама и сама решать все вопросы. Так что меня не пугает твое отсутствие.