скачать книгу бесплатно
– Стой! Он умер.
Удар по тормозам – словно конец жизни. Чарли выскочил из машины, распахнул заднюю дверь. Девчонка сидела, уставившись в пустоту, держа на коленях голову Би Джея, и машинально гладила его светлые волосы. Сонная артерия на худой, влажной от испарины шее молчала. Чарли вытащил его на асфальт, нашел точку компрессии. Тридцать надавливаний, два вдоха рот в рот, тридцать надавливаний, два вдоха. И еще раз. И еще. Когда попытки потеряют смысл? Сколько времени уже прошло? Худое тело в окровавленной одежде вздрагивало под руками, но пульса не было. Мальчишка умер окончательно и бесповоротно.
– Дьявол! Какого хрена вы тянули?! – Совершенно обессиленный Чарли сел на асфальт, не решаясь отпустить тонкую руку. Еще раз проверил сонную артерию, но пульс по-прежнему молчал. Чарли все надеялся, что случится чудо, и жизнь вернется в это тело.
– Нас нашли в мотеле… – Девчонка выбралась из машины, мелькнув перед носом грязными пятнами на коленях. Склонилась рядом, несмело протянула руку, решилась и погладила мальчишку по голове. Грязь на ее куртке оказалась кровью. – Потом в ночлежке, распугали бездомных. Би Джея там и ранили. В больнице пулю вытащили. Но и оттуда пришлось убегать. Я потом пробралась в больничную аптеку, спектакль целый устроила, антибиотики сперла… Прости…
Последнее предназначалось не ему. Она склонила голову, короткие черные волосы обреченно свесились. Чарли больше не мог смотреть на тело, аккуратно отпустил худую руку. Сегодня такое ясное звездное небо, но этот мальчик больше никогда его не увидит, как и Джош, и все остальные, кого он потерял за десять лет военной службы. Вереница лиц промелькнула перед глазами, свет звезд не мог их заслонить.
– Зато он был крут, – с придыханием произнесла девчонка. – Ты видел, что он умеет? – Они встретились взглядами, и она прикусила губу. – Умел.
– Так это он сделал?
Девчонка неожиданно жестко усмехнулась. Стало ясно, что не такая уж она и молоденькая, просто мелкая. Во взгляде светился цинизм взрослого человека. Тереза никогда так не смотрела, но глаза у них были похожи – глубокие, темно-серые, настороженные. Сходство отдалось тяжестью в груди.
Чарли не мог отделаться от назойливых мыслей. Тереза тоже кое-что умела. Возможно, выглядело это не так эффектно, но работало. Она скрывалась всю жизнь, храня тайну своего происхождения, пряталась от Виктора, но, может быть, есть и другая опасность? Кто-то отдал приказ убить этого мальчика. Знать бы кто и представляет ли он угрозу для Терезы?
– И теперь он мертв! – Чарли рискнул снова посмотреть на Би Джея. Его лицо осунулось, под глазами залегли тени. Так выглядел Джош после смерти – незнакомец с бледным лбом и чужими чертами. Не верилось тогда, что он умер, хотелось взять его за грудки и потрясти, чтобы бросил уже маяться дурью, как и сейчас этого мальчишку. Его лицо показалось смутно знакомым. – Искали вас обоих или только его?
– Ты мне скажи. – Она пыталась равнодушно пожать плечами, но вышло нервно и дергано. – Кого из нас ты искал?
– Вы оба оказались сюрпризом. – Чарли встал. Так абсурдно уговаривать себя, что мальчишка не откроет глаза. Абсурдно и больно каждый раз искать смысл в смерти, если умирают совсем молодые. Внутри поднимался гнев. – Почему они хотели вас убить? Чем вы помешали военным? Что-то натворили?
Девчонка фыркнула, потрясла головой и вскочила.
– А что, неочевидно? Они убивают таких, как Би Джей.
– Таких, как Би Джей? Военные убивают таких, как Би Джей? – Если так, то генерал знает о Терезе. Знает о ее способностях! Чарли похолодел. Генерал занимался какими-то научными изысканиями, и в этом не было тайны, за штабом числилась лаборатория, но многое имеет двойное дно. Вот почему его интересовала Тереза! – Как о нем и его способностях вообще узнали?
– Я думала, ты еще один охотник за «Мотыльком», – девчонка настороженно склонила голову, – но, судя по твоим вопросам, ты понятия не имеешь, что происходит.
– Мотыльком? Отчего-то кажется, что речь не о ночных бабочках.
– Зачем ты в это влез? Шел бы дальше по своим делам, – огрызнулась она и тут же нервным жестом вытерла пот со лба и на секунду прикрыла глаза. Наверняка пыталась понять, что делать дальше.
– И ты была бы мертва! – отрезал Чарли, но тут же смягчился. – Во что они врезались? Не в воздух же? Тебя это не сильно удивило.
– Тебя тоже. – Она дернула плечом. – Я журналист. Мне не положено удивляться, моя работа – добывать информацию. Так откуда, говоришь, знаешь о людях со сверхспособностями?
Девчонка нервничала: вздрагивала и то и дело осматривалась. Если попытается сбежать, вряд ли улучшит свое положение, а если решит напасть… Вот тут неизвестно: для нападения она слишком хрупка, причинить реальный вред не сможет, но остается вопрос со способностями – она тоже может уметь что-то такое.
– Надо убраться с дороги. – Чарли прислушивался к далекому шуму. – Полиция на месте аварии быстро разберется, в чем дело, и начнет искать еще одну машину.
Девчонка бессильно прислонилась к капоту и застыла, смерила Чарли тяжелым взглядом. Слезы высохли, она сосредоточенно смотрела, явно обдумывая стратегию сохранения жизни, и дрожала, то ли от нервов, то ли от холода.
Вдали послышались полицейские сирены, но пока темная улица пустовала. Видно, приехали к месту аварии, значит, времени совсем мало. Девчонка тоже услышала, завертела головой, заволновалась.
– Время поджимает. – Чарли шагнул к ней. – Скоро здесь будет полиция, и нам придется объясняться. Или ты можешь дождаться, когда военные отправят за тобой целый отряд. Но есть другой вариант. Мы уходим вместе, я тебе помогаю, но тогда ты все рассказываешь. Решай!
– Твой интерес в чем? – ощетинилась девчонка. – С чего мне тебе верить?
– Хотел бы, уже свернул бы тебе шею. – Чарли подтолкнул ее к машине. – Не дури и залезай. Спрячу тебя, чтобы военные не нашли.
Он захлопнул за девчонкой дверь, и она замерла, через стекло печально уставившись на Би Джея. Тело на асфальте будило у Чарли чувство вины за всех, кого он не спас, и Би Джей отныне будет частью вереницы укоризненных лиц.
Они уезжали в полной тишине, и Би Джей становился все меньше в зеркале заднего вида, пока его не скрыла темнота.
– Военные – не самая большая проблема, – тихо произнесла девчонка. – Что ты знаешь о католических монашеских орденах и веитах?
– О ком? Вообще-то я думал, мы в двадцать первом веке живем, – пробурчал Чарли. Нелепый вопрос удивил. – Монахи? Кого сейчас интересуют монахи?
– Тебя, раз хочешь узнать историю целиком! – она усмехнулась. – А ты расскажешь, зачем тебе это нужно и что об этом знаешь.
Чарли хмыкнул, раздумывая над ее словами. Зачем ему это нужно? Причина есть, но знать незнакомцам об этом пока не обязательно. И какие, к черту, монахи? Пока все указывало на генерала Хэмстеда, и если принять на веру ее заявление, то возникает много вопросов. Особенно, если поразмышлять о том, что сегодня произошло, и представить Терезу на месте Би Джея. Все это связано, осталось понять – как.
Глава 1. Охотники и жертвы
Сентябрь 2016
Настырный солнечный луч пробился сквозь кроны и осветил подлесок. Вот и нашлось идеальное место. Я уселась на зыбкой границе света и тени, с наслаждением вдыхая запах леса. Трава под ладонью холодила кожу, травинки щекотали пальцы, а на брюки налипли жирные комочки земли и листва. За спиной в ветвях пела птица. Жаворонок. Я закрыла глаза, и его песня вместе со свежим запахом леса сложились именно так, как надо – идеально. Вступив в нужный момент, в симфонию добавился шелест деревьев.
Время всегда замирало в такие моменты. Или это я замирала, боясь его спугнуть, застывала в янтарном мгновении и проваливалась в прошлое – в секунды безоблачного детства и ощущение безопасности. Именно в такие моменты рождался покой – от песни леса и вида солнечных лучей, заплутавших в листве.
Рик рассмеялся и пробежал мимо, прячась за дерево, но Чарли быстро его нашел, потому что заметил в можжевельнике певчего дрозда и хотел показать сыну. Их голоса звучали в голове, и я не открывала глаз, лелея ощущение, что они рядом. Когда безумный бег времени замирал, как сейчас, иногда приходил Чарли: смеялся или что-то рассказывал, спокойно молчал или потирал подбородок в раздумьях. Я позволила себе посмаковать чувство «Чарли» пару минут, прежде чем посмотреть правде в лицо: моя вина перед ним слишком велика, он никогда меня не простит, и мечты быть вместе так и останутся мечтами. Чарли увел Рика, рассказывая о дроздах, и видение растворилось среди деревьев, как и их призрачные голоса.
Позади треснула ветка. Я вскочила.
В нескольких шагах стоял Лагари. Мой телохранитель Курт познакомил нас три месяца назад, и с тех пор моя, пусть и сложная, но размеренная жизнь резко изменилась. У Лагари тоже были сверхспособности, и он не боялся их использовать, потому что считал даром свыше. Он числился в розыске в своей стране за незаконное проникновение и шпионаж, но все еще не сдался, продолжал попытки помочь другим. Таких, как мы, оставалось все меньше из-за веитов, которые считали своей миссией наше уничтожение.
Но нашлись и те, кто хотел это прекратить.
– Прости, я шел громко, все думал, когда ты меня услышишь, – напевно произнес он и поднял руки, будто сдаваясь, – но ты слишком задумалась.
Лагари всегда говорил так, словно ему было удобнее петь, а не произносить слова.
– Все в порядке. – Сердце все еще колотилось в груди от испуга.
– Я и мои друзья весьма польщены вашим вниманием, Ваше Величество. – Он склонился в поклоне, вроде шутливо, но кто его разберет. – Я вызывал Курта.
– Курт занят. Но ты написал, что это срочно. Что случилось? Что-то с твоими подопечными?
На красивом лице Лагари отразилось волнение. С такими правильными чертами, как у него – высокий лоб, аристократический тонкий нос, – он походил на сошедшего с портрета Дориана Грея, но не такого холодного: одним движением брови Лагари мог отразить спектр эмоций от легкого недоумения до отчаяния.
– Можно сказать и так. Вчера в Лангдорфе несколько человек рыскало вокруг дома, в котором я их спрятал, – доложил Лагари. – Свет мы не включали, сидели тихо всю ночь.
– Веиты?
– Больше похожи на военных. Говорили на английском с американским акцентом.
Я похолодела. Хэмстед?! Неудивительно, что он первым пришел в голову, но какова вероятность, что это именно он?
– С чего ты взял?
– Проследил за ними до бара и послушал, о чем они треплются. – Он показал мне фотографии на телефоне. – Знаешь кого-нибудь?
Я испугалась, что увижу там Чарли или кого-то еще из прошлой жизни. На фотографиях трое незнакомых мужчин в штатском пили пиво за стойкой бара. Никого из них я точно прежде не видела, но мысли о генерале Хэмстеде все равно назойливо крутились в голове. Тогда, три года назад, когда требовалось одновременно разбираться с кучей проблем, я про него забыла. Предпочла забыть. Поднимать вопрос об американском военном, который, возможно, явился катализатором всей ситуации, выглядело ненужным риском. Доказательств его общения с Виктором у меня не было, возможно, генерал вообще ни при чем. Обвинять, основываясь на предположениях – глупо. Генерал сам вряд ли бы полез ко мне, конфликтовать с Чарли у него тоже не было причин. Все закончилось, осталось в прошлой жизни.
Но если это его солдаты, что им нужно? Зачем он следит за людьми со сверхспособностями, которых спрятали Курт и Лагари? Глупо верить в совпадение, еще три года назад генерал мог заподозрить что-то в моем поведении, начать копать, а потом… Что? Снова найти того, кто заинтересуется информацией, чтобы ее подороже продать?
– Нет, я их не знаю. – Я вернула Лагари телефон. – О чем они говорили?
– О службе, о девочках. В основном, о всякой ерунде. – Лагари будто засомневался, но все же решился. – Они упоминали мотылька. Мне показалось, это важно. Они его ищут.
– Мотылька? В смысле такую бабочку? – Упоминание в одном разговоре военных и хрупкого недолговечного существа вызвало неясную тревогу. Что может их связывать?
– Вряд ли. Мне кажется, они говорили о человеке, а это что-то вроде прозвища.
– Они ищут человека с прозвищем Мотылек? – Да уж, кем бы он ни оказался, но отчего-то остро не хотелось отдавать его военным.
– Похоже, – Лагари кивнул, – но пока не пойму, как это связано с нами и как они нас нашли. Кто знал об этом доме?
– Курт, я и ты. Никто из нас не сказал бы военным. Если это военные. Ты точно уверен?
В воздухе повисло напряженное молчание.
– С этой семьей ничего не случится, – твердо произнес Лагари.
– Не случится! – Я-то уж точно этого не хотела и лихорадочно соображала, как выйти из ситуации. – Перевези их. Документы пока не готовы, придется еще посидеть взаперти. Поезжайте на виллу на озере Лёф. Мы не выезжали туда больше года, даже смотритель бывает там раз в месяц. Я уберу оттуда садовника и отключу сигнализацию, а потом дам вам команду. Посидите там несколько дней, потом Курт привезет документы, и отвезешь своих подопечных, куда они захотят.
– Слушаюсь, моя королева. – Лагари снова поклонился и теперь, похоже, на полном серьезе, хотя я много раз просила его не тратить силы на формальности там, где они не нужны. Он выпрямился и печально улыбнулся: – Носители не должны так жить, ты ведь понимаешь?
– Не должны. Но точно должны остаться в живых, поэтому пока спрячьтесь и ждите Курта. Я обещала вам помочь, значит, помогу. Попробую выяснить что-нибудь об этих любопытствующих.
– Скоро мы отрубим голову гидре. – Лагари чуть изогнул губы, выразительно демонстрируя презрение к врагу. Гидрой он называл Орден и был одержим его уничтожением еще больше Курта. – Прошлые наводки оказались пустышками. Если у тебя есть еще кандидатуры, я буду счастлив их проверить.
– Проверь вот этого человека. – Я снова забрала у Лагари телефон и написала имя в приложении «Заметки». Обычно я все запоминала, чтобы лишний раз не копировать информацию, и уж точно не оставлять следы в моем телефоне, который постоянно мониторила служба безопасности. – Это датский замминистра иностранных дел. Он много путешествовал, пару раз его визиты совпадали с нападениями. Но мы с Куртом сомневаемся, что он может оказаться частью Ордена. Все улики косвенные.
– Веиты хорошо прячутся. Ты думаешь, что обезопасила себя, но они уже сидят в твоей гостиной, – весомо заявил Лагари, пряча телефон в карман, и я поежилась.
Эта мысль посещала меня постоянно с тех пор, как я узнала о веитах. О них не писали в учебниках, и прятаться они точно умели, вполне возможно, что у меня под носом, и это стало еще одной причиной бессонницы.
В кармане завибрировал телефон. Я ставила себе напоминания, чтобы ничего не пропустить.
– Мне пора возвращаться. Когда вилла будет готова, я или Курт напишем, и вы сразу переберетесь.
Лагари склонился в легком поклоне:
– Слушаюсь и повинуюсь, моя королева.
Как в такой ситуации он умудрялся сохранять ясную голову, оставалось загадкой. Я жила на нервах уже несколько лет и, кажется, совершенно разучилась смеяться и расслабляться. Каждый раз, когда я думала, что стало спокойнее, происходила очередная катастрофа. Рассказ Курта о том, что происходит с такими, как я, оказался не последним, а очередным испытанием самообладания.
Лагари развернулся и шагнул к дороге.
– Стой, не туда. Там водитель и охрана. – Я подняла руку, чтобы его остановить, но Лагари лишь укоризненно улыбнулся, и я сконфуженно поморщилась. – Забыла о твоих фокусах. Прости.
– Тебе пора обзавестись своими, – рассмеялся он.
– Нет уж, спасибо, – пробормотала я, ведь от них все равно никакого толка, но Лагари вряд ли услышал, шагая по подлеску к грунтовой дороге.
Я моргнула, и он исчез. Только что был у осины и в следующую секунду пропал.
На самом деле, он никуда не делся: не растворился в воздухе, не перенесся в пространстве, а просто обманул мой мозг, убедив, что передо мной никого нет. Я прислушалась: даже звука шагов не слышно. Когда Лагари хотел спрятаться, он действительно прятался. Он мог бы исчезнуть, веиты никогда бы его не нашли, но он выбрал другой путь, и я уважала его решение.
Они с Куртом искали главу Ордена уже много лет: Курт предлагал кандидатуру, а Лагари проверял – следил, слушал разговоры, чуть ли не стоя в гостиной, выяснял всю подноготную, а иногда, как я подозревала, тихо кого-то убирал. С моим доступом к информации им стало проще, но за три прошедших месяца мы не особо продвинулись.
На обратном пути в глаза бросилось старое птичье гнездо. Оно лежало в куче прелых листьев и выглядело печально: прутики торчали в разные стороны, а на дне разошлись, образовав дыру. Я оглянулась на вековые деревья и подлесок. Слишком много сухих стволов, больше, чем положено, да и лес непривычно тихий – будто осталось совсем мало птиц. Местные орнитологи писали на форуме, что некоторые виды птиц больше не прилетают в Оленбах вить гнезда. Надо спросить у специалистов, что творится с лесом. Я подобрала с земли длинную сухую палку. В Холлертау знают, что я много занимаюсь экологическими вопросами, моя озабоченность состоянием леса никого не смутит и отвлечет от вопросов о неожиданной поездке.
У грунтовой дороги ждала машина. Охранник увидел меня и сразу открыл пассажирскую дверь.
При въезде в Холлертау у ворот, как обычно, дежурили репортеры, караулили ради одного кадра. Сквозь тонированные стекла толпа вытягивающих шеи журналистов казалась ненастоящей, но я знала, сколь упорны они порой бывают. Пресс-служба много раз убеждала в бессмысленности пряток: чем больше скрываешься, тем упорнее тебя пытаются достать. Существуют ли журналисты, которые ищут правду, а не сенсацию?
Ворота Холлертау закрывались за нашей машиной, а из толпы на меня посмотрел Чарли. Я вздрогнула, сердце забилось часто-часто, но это оказался не Чарли, просто кто-то неуловимо похожий.
Тонкую фигуру на ступенях Центрального корпуса я заметила издалека. Катарина нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и вытягивала шею, изнывая от готовности броситься в работу. Не дожидаясь, пока мы остановимся, она резво сбежала по ступенькам и, опережая водителя, распахнула мне дверь. Она представляла идеальный тип секретаря: никогда ничего не забывала, не путала и находила выход из любой ситуации. Не представляю, что бы я без нее делала эти три года.
Я выскочила из машины, собираясь ринуться в парк и хотя бы пять минут посмотреть, как играет Рик, но тут же остановилась: совет начался, а опаздывать – дурной тон.
– Ваше Величество, – Катарина прижала к себе электронный планшет и понимающе улыбнулась, – я сдвинула расписание. Совет начнется через пять минут. Но если вам нужно еще время, я предупрежу советников и канцлера, что вы подойдете позже.
– А они уже собрались? – Как же заманчиво. Я шагнула в сторону парка.
– Да, Ваше Величество. Но зато я выкроила вам два часа перед ужином – вы будете совершенно свободны.
– Спасибо, фрау Хафнер. – Дорожка в сад манила, но все же я шагнула к лестнице. Пять минут нужны как раз на то, чтобы преодолеть путь до зала заседаний. – Почему Его Светлость не открыл совет?
Отец иногда так делал, не дожидаясь меня, если предполагалась рутина.
– Его Светлость уехал в Лангдорф к Верховному судье и вернется часа через два.
Плохо, что отца не будет на совете и он не поможет, но, с другой стороны, это означает, что сегодня не планируется решение безумно важных вопросов.
Перед смертью король назначил регентом моего отца. С тех пор он сидел рядом на совете и в Парламенте, визировал все указы неопытной королевы, но еще по какой-то причине король решил, что по достижении двадцати двух лет я преисполнюсь мудрости и благоразумия, и регент мне больше не понадобится, что и зафиксировал своим наивысшим указом, а это означало, что через месяц мой период ученичества закончится.
Переход к конституционной монархии шел тяжело, в основном, из-за Шона Рейнера, который затягивал реформу изо всех сил. Он хотел сохранить абсолютную монархию, но сторонников у него было мало, потому что все стремились в Евросоюз. Я привыкла опираться на мнение отца по всем вопросам, связанным с политикой, этикетом или управлением, и иногда выходило, что это я затягиваю переход, хотя вообще-то его поддерживала. Отец не любил спорить, и я тоже, но как-то так выходило, что его мнение побеждало чаще.
Именно поэтому, из-за нежелания споров и скандалов, я до сих пор не рассказала ему, что таких, как я, убивает инквизиция. Просто не знала, как это подать.
– Позвольте забрать. – Катарина потянулась к ветке, моему оправданию выезда из Холлертау, но я отвела руку и ринулась по лестнице.
