Душа Вечности. Ты не тот, кем являешься на самом деле

– Почему она так рано ушла? Почему она оставила именно нас, оставила нас в трёхлетнем возрасте, оставила нас одних. Почему жизнь так несправедлива… – с лица Вильяма упала слеза.

Вивьен впервые увидела, что он плачет. Её это очень удивило, так как с братом они не были близки, но не по её инициативе. Девушка наоборот при любой появившийся возможности пыталась начать разговор и поговорить с ним душа в душу. Но этого у неё никогда не получалось, потому что Вильям постоянно закрывался от неё, а сейчас она увидела, какой он настоящий, какой он внутри. Он просто ребёнок, которого оставила мама, не дав достаточно тепла и ласки. Принц таким вырос не просто так, его воспитывали нянечки, но они никогда бы не смогли заметить родную материнскую любовь и теплоту. Он вырос с психологической травмой, связанной с лишением матери в маленьком возрасте, хоть и у него вскоре появилась мачеха, которая уделяла ему внимание, которое по мнению Вивьен было слишком наигранным и неискренним. Девушке стало так жаль его, ведь парень чувствовал тоже, что и она. А принцесса прекрасно могла понять его боль, ведь и она росла без матери. Вивьен склонила голову на его плечо и проговорила:

– Мы лишились её так рано и до сих пор не знаем, как всё случилось, как она ушла…

– Это незнание меня сжигает изнутри каждый день, не давая порой сделать вздох. Это тяжело, да и отец мне ничего не говорит, не смотря на все мои уговоры. Порой мне кажется, что ее вообще не существовало, разговоры о ней запрещены, о её правлении тоже, почему мы, её дети не имеем права хотя бы узнать хоть что-то о ней? Я с трудом могу вспомнить ее цвет волос и глаза, мне страшно однажды проснуться и забыть её силуэт, забыть запах её духов. Каждый день я молюсь перед тем, как лечь спать, чтобы у меня был сон с её присутствием, чтобы я там был маленьким, а она, сидя у фонтана махала мне рукой, зазывая к себе на колени. Я радостный побежал бы к ней, где-то в пятилетнем возрасте, прыгнул бы в ее объятия, которые она крепка сжала бы. Вот так мы просидели бы с ней вдвоем, потом подбежала бы ты Вивьен и села вместе с нами. Мама начала бы рассказывать разные истории о походах и доблестных рыцарях, вызволяющих таких принцесс, как ты. А мы слушали бы, не посмев перебить ее прекрасную речь. В конце рассказа она поцеловала бы нас в лоб и похвалила за то, что мы так спокойно сидели и не пропускали ни единого её слова. Мы же целовали бы её в ответ в щечку. Потом она счастливая отпустила бы нас поиграться в догонялки на лужайке полной чудесных цветов, её любимых цветов. Мы бегали бы все вместе, и нам было бы очень весело и хорошо. К нам позже бы присоединился наш отец, который взял бы маму за руку и поцеловал бы ее тыльную сторону ладошки, после чего они оба пытались бы за нами угнаться, и тогда мы все в четвёртом, всей дружной семьёй играли и смеялись, хохотали бы во всё горло. Нам так было бы спокойно и легко вместе… И так день за днём мы жили бы без грусти и печали. Наше королевство процветало бы вместе с нами. Солнышко вставало навстречу нам, мы же росли вместе с ним… Ценили бы каждый день и каждый вздох, в присутствии любимых… В присутствии живой мамы…

Его голос сорвался. У Вивьен медленно с лица скатилась слеза, а сердце превратилось в узел, окутанный безграничной болью и тоской о будущем, которое у них могло бы быть с братом. Но его не было и никогда уже не будет…

– Такое я могу увидеть только во сне, больше нигде, потому что наша мать умерла, оставив нас. Предпочла уйти, вместо того, чтобы остаться и бороться.

– Мы не знаем всех обстоятельств…

– Да мы вообще ничего не знаем!!! – с дрожью в голосе и злобой воскликнул Вильям.

Они сидели около статуи некоторое время плечо к плечу молча, не зная, что ещё можно друг другу сказать. Вдруг Вильям резко встал и вытер рукавом свои слезы.

– Я так больше не могу, мне слишком больно рисовать радужные мечты, которым не дано случиться.

Вивьен вскочила на ноги, в тот момент, когда Вильям собирался уходить.

– Ты не один, я твоя сестра. Она мне тоже была матерью, и мне тоже очень и очень больно. Я тоже иногда рисую лучшее будущее для нас, и каждый раз мне невыносимо от того, что этому не суждено случиться. Я, как никто другой, понимаю тебя. Она могла бы стать для нас всем. И мне тоже страшно просыпаться утром, потому что я могу забыть цвет её прекрасных зеленых глаз, цвет волос и прекрасный нежный голос, который будил нас по утрам. Мне страшно всё это забыть, страшно, что это может всё затеряться в моей памяти. Я за свое детство создала столько воспоминаний, что уже боюсь запутаться в них и не отличить реальность от мечты. Я очень сильно скучаю по ней и спрашиваю себя каждый день, почему мы остались без неё, почему именно нас лишили матери. Почему с нами обошлись так несправедливо? Чем мы провинились в трёхлетнем возрасте?

Вильям остановился спиной к Вивьен и слушал ее монолог.

– Но единственным утешением с того времени осталось то, что у меня есть брат, частичка её души. Я в детстве всегда смотрела на тебя, а вспоминала её. Это было немного нерационально, но я думала, что она направляет тебя своей рукой, мне иногда даже казалось, что я видела эту руку. Но совсем тяжело мне стало, когда ты отвернулся от меня, перестал замечать, говорить со мной. Тогда жизнь потеряла всякие краски. Я не спорю, что ты на званных ужинах и приемах разговаривал со мной и делал вид, что я важна для тебя. Но как только всё заканчивалось, твоё общение со мной тоже заканчивалось, словно по щелчку пальцев, и я снова оставалось одна, среди этих огромных чёрных стен. Я часто проводила время одна, мною даже отец не интересовался. Никогда не спрашивал здорова ли я или почему я не выхожу на завтрак, обед или ужин. Никогда не замечал, что мне грустно или тоскливо, почему мои глаза красные. Его никогда не смущало, что мачеха могла мне дать оплеуху за то, в чем я не виновата, а виновата непосредственно она. Ты тогда тоже не заступался за меня. Мне было очень обидно, потому что ты каждый раз отворачивался от меня, оставляя одну, не помогал и не защищал от этого жёсткого мира. Какое-то время, я не выходила из своей кровати, вставала, чтобы только посмотреть на город, находившийся за моим окном. Не ела сутками, потому что кусок в горло не лез, но это никогда никого не волновало. Единственное, что, наверное, меня тогда вытащило из омута страданий это тот случай, когда я проходила мимо тренировочного зала и увидела наших воинов, сильных и грациозных. С них ручейками лился пот, они были все красные и уставшие. Некоторые были в порезах, из которых сочилась кровь, но они не отвлекались на неё, а бились и продолжали тренировку, несмотря на всю боль. Их целеустремлённость и волевой дух поразили меня. Только в тот самый момент я задалась вопросом: а почему я не могу быть такой же сильной, как они, такой же целеустремленной и сильной духом? Я постучалась в ту дверь уже не как маленькая девочка, а как воин, встав на ровне со всеми находящимися там людьми. Они приняли меня, не отвергли, а впустили к себе как родную, не посмотрев на мой возраст и мое положение. Они приняли меня такой, какая я есть. С того момента я перестала верить в сказки… Я стала тем, кем всегда должна была быть – воином.

– Да, ты стала лучшим воином во всём королевстве, – подтвердил Вильям, все также стоя спиной к своей сестре.

– Но даже когда я нашла своё призвание, ни отец, ни ты, я уже даже не говорю о королеве Агате, не оценили моих достижений, и снова я получила плевок в лицо. Я не смогла ничем угодить вам, как бы я ни старалась, чтобы я ни делала, вы считали меня недостойной вашего внимания. Я словно всегда была четвёртым лишним. Но знаешь, несмотря на все принижения и взгляды недовольства, которые вы постоянно кидали в мою сторону, я не переставала любить вас. И не перестану любить тебя Вильям, потому что мы одной крови, мы близнецы. Правда я задаюсь постоянно вопросами: когда все пошло настолько не так? В какой момент мы умудрились на столько отдалиться друг от друга? И почему стали друг другу чужими, когда являемся братом и сестрой? Когда мы перестали быть семьёй…

У Вивьен дрогнул голос от того, как долго она не произносила этого слова. Принцесса прикрыла веки и из глаз упали две слезы. Девушка надеялась, что высказанные ею слова, которые никогда и никому не высказывала, смогут хоть как-то затронуть Вильяма. Смогут пробудить хоть что-нибудь, если это было вообще возможно.

– Знаешь, Вивьен, а ты ведь не одна оказалась жертвой и, если ты так продолжаешь считать, значит ты эгоистка. Не у тебя одной было трудное детство.

– Вильям, о чем ты? – Вивьен совсем не ожидала такого ответа от брата.

– Вот, видишь, пока я не сказал, ты и не подумала, что другие могли быть тоже жертвами судьбы. Отсюда вывод: ты думаешь только о себе!

– Но это не так!

Вильям проигнорировал ее и пошёл по тропинке на выход.

– Вильям, – кричала в след Вивьен, но он будто ее не слышал.

Девушка кричала, но никакой реакции в ответ так и не получила. Из груди рвались безудержные рыдания. Она упала на колени, так как ноги не в силах были удержать. Вивьен не понимала, что только что произошло. Ведь они впервые за долгое время сели вместе и пытались поговорить, но и вот снова, одна и та же картина, повторяющаяся из раза в раз. Вивьен стояла и смотрела на удаляющийся силуэт своего брата, который, наверное, уже в сотый раз оставлял её одну не в самый подходящий период времени.

– Скорее всего я и вправду эгоистка, раз меня постоянно бросают?!

В который уже по счету раз, он разбивал сердце девушки и сколько еще можно было издеваться над ней подобным образом?

Вивьен встала, вытерла слезы. Девушка уже просто не знала, что нужно сделать, чтобы ее принял брат и отец, ведь она испробовала всё.

Принцесса посмотрела на статую, позади себя и проговорила:

– Посмотри, кем стала твоя дочь? Эгоисткой, которая печётся только о себе, не думая об окружающих. Ведь я не подумала о том, как тяжело было расти Вильяму без тебя, я подумала только о своей боли, позабыв о его. Я не достойна быть около него и отца, просто не достойна.

Принцесса развернулась и тоже вышла из сада. Настроение было хуже некуда, а повсюду были приготовления к предстоящему балу, о которых Вивьен не хотелось даже и думать. Ей вообще не хотелось сегодня больше ни с кем разговаривать и видеть. Хотелось побыть наедине.

Девушка пришла обратно к себе в комнату и переоделась в спортивное. Взяла повязки, чтобы обмотать руки и отправилась в тренировочный зал. Там сегодня никого не будет, и она сможет побыть какое время один на один со своими мыслями и телом.

Когда она вошла в зал, никто ее не окликнул и не остановил, так что все шло спокойно. Она заперла за собой деревянную коричневую дверь с золотой ручкой и алмазом внутри, повернула золотой ключ и закрылась на замок в полном одиночестве.

Зал был огромен, даже больше чем тронный, так как здесь тренировались почти все воины королевства. Сегодня их не было, потому что многие только вернулись с задания короля. Зал был достаточно светлым, потому что окна находились сверху и освещали полностью все пространство. Сами стены были светло-коричневыми, да в общем-то и весь дворец был в коричневых оттенках, с позолотой и алмазами, так что и описывать практически ничего не нужно.

Вивьен зашла в отдельную комнату, вытащила оттуда пару матов и расстелила их на середине зала. Завязала волосы в хвост и размялась как следует, обвязала свои руки повязками, переместилась в другое пространство и подошла к грушам, которые были встроены в стены. Потянула одну на себя, и очень интересная конструкция развернулась. Сама груша была прикреплена на огромную металлическую цепочку, что в свою очередь крепилась к балке на потолке, а та проходила через верх и была забетонирована в стену. Сама же балка раздвигалась и меняла направление. Потолки в этой комнате были не высокими, специальными для такого рода деятельности, как бить грущу, набивать руку, так сказать. Света сюда попадало мало, поэтому Вивьен включила лампы. Сняла свою обувь и осталась босиком. Завязала просторную майку на животе, от чего стали явно заметны ее изгибы тела. Длинные ноги, тонкая талия, прорисованный пресс. Таз чуть шире плеч. Идеальная осанка и никакой сутулости.

Принцесса отрегулировала положение груши, подстроив лично под себя. Прикрыла глаза, вздохнула, выдохнула, выкинула все лишние мысли из головы и включила режим воина. Открыла глаза и встала в стойку боевой готовности. Сначала сделала несколько предварительных ударов, прикинув расстояние от тела до объекта, который будет являться виновником всех ее бед на ближайшие часы. Потихонечку девушка начала разгоняться, бить все сильнее и чаще. Потом начались блоки из рук, практически подряд без остановки. Когда каждый из них был отработан тщательно и детально, последовали блоки из рук и локтей в совокупности. Прическа растрепалась и некоторые пряди волос уже выпали из хвоста. Выступил пот, но никакого перерыва или передышки. Дыхание стало частым, а звуки, издаваемые в процессе удара, стали громче. Руки болели, не спасали даже повязки. Ещё немного и они начнут кровоточить, но принцессе было совершенно не до них, ее не волновала физическая боль, она ее не замечала. Спустя какое-то временя Вивьен закончила блок из рук и локтей, налила себе воды и сделала пару глотков, дав себе тем самый небольшую передышку, которая не продлилась и нескольких минут. Она снова подошла к груше и начала бить по ней ногами, вымещая все эмоции на своём объекте. Резинка окончательно слетела с волос, не понятно куда упав, но девушка этого не заметила. Её разум словно помутился, ведь как бы она не старалась избавиться от всех тяжелых мыслей и угнетений, у неё так и не получалось. Они наваливались на неё волной за волной, бесконечно и непрерывно. В голове слышались разъяренные крики отца, выражающее его полное недовольство, затем раздавались печальные слова Вильяма о его сне с мамой, который он так и не сможет прожить. Слова близнеца о том, что девушка всегда думала только о себе и ни о ком другом. О том, что ему было слишком тяжело, а она этого не видела. Вивьен никогда не замечала его настоящего, его действительные чувства и что он тоже рос один, в полном одиночестве. Она виновата во всех бедах, она испортила жизнь своим близким, испортила всем окружающим. Из-за неё у отца не появилось два сына, а появилась дочь, испортившая всю его репутацию, она виновата во всем. Виновата в бесконечном голоде народа и неурожае. Виновата в постоянных смертях, которые могла бы предотвратить. Виновата в том, что мать умерла, не подарив лучшую жизнь для брата. Вивьен же могла была её излечить, если бы только узнал отец и обратился к ней в тот момент и смог заставить её излечить, все было бы по-другому. Сколько бы бед удалось избежать, сколько бы всего поменялось… но уже было слишком поздно. Принцесса ничего не сделала, абсолютно ничего. Эгоистка, недостойная жизни, не заслужившая той роскоши, в которой живёт…

В глазах образовались слезы, опять. Что вообще происходит? Она не знала слез последние лет двенадцать, а тут они нескончаемо текли, хоть с причиной, хоть без причины. Вивьен ведь клялась себе, что слез больше не будет, она не будет жалеть себя, это не подобающе. Да все, что она делает – неподобающе.

Все ее существование неподобающее. Она полное ничтожество. Она лишняя, она не должна была появиться на свет и портить всем жизнь.

Пока эти слова звучали в сознании Вивьен, давили и проникали в неё все глубже. Ей становилось невероятно больно и обидно с каждым вздохом. Руки начали кровоточить от силы удара, приходившегося на грушу…

Пришло уже время обеда, в дверь хотел зайти Эмметт, но не смог. Он начал стучать и кричать, чтобы ему открыли. Вивьен слышала чьи-то крики и стуки, но не отвлекалась, думая, что постучат, постучат и все равно уйдут… Она сейчас была на грани срыва и истерики, поэтому лучше к ней было не подходить в таком состоянии. Однако Эмметт не из тех, кто сдавался просто так и отступал. Он будет до последнего добиваться своего. Страж прислушался и понял, что кто-то как-то неестественно бил грушу, ведь слышимость ударов была слишком сильной, что вообще практически невозможно, так как стены в тренировочном зале были звуконепроницаемыми. Эмметт не на шутку начал беспокоиться. «Да что там такое происходит?!» – не понимал он.

Страж снова подергал ручкой, но от этого все равно ничего не поменялось, поэтому он сделал пару шагов назад и выбил дверь плечом. Зашёл в зал и сразу же направился в ту сторону, откуда доносились звуки ударов.

У Вивьен в это время в глазах все помутнело, она перестала контролировать свои движения и действовала по инерции. Внезапно, где-то в отдаление девушка услышала чьи-то шаги и голос, называвший ее по имени. Принцесса подумала, что ей показалось, ведь она запирала дверь на замок. Девушка присвоила это все к игре своего и без того запутанного разума, однако ни голоса, ни шаги не прекращались. Теперь все сливалось во едино, резав ее слух и сознание. Она перестала соображать, где реальность, а где ее выдумка. Тело покрылось мелкими мурашками, волосы на руках встали дыбом, а потом начались еще и неконтролируемые потряхивания. В следующим миг на плечо девушки легла рука, от чего плечо её дёрнулось от неожиданности. Она ударила последний раз со всей своей силой грушу, с душераздирающим криком, который символизировал всплеск ее эмоций… Этот удар оказался такой силы, что на стене, где находилась железная конструкция, оказалась сначала огромная трещина, а затем и само крепление вырвалось. В итоге всё сооружение упало с таким грохотом, что даже в ушах зазвенело.

Вивьен в это время развернулась с огромной скоростью и с поднятой правой рукой, замахнувшийся для ещё одного удара. Она не видела и не знала, кто стоял за её спиной. Эмметт же, наблюдавшей за всей происходящей ситуацией, стоял с шокированным и непонимающим лицом позади Вивьен. Он смотрел на упавшую грушу, которая отлетела вместе с железной конструкцией, как минимум метров на пять, от чего в стене осталось огромная дыра. Но как такое вообще было возможно, ведь это всё весило около тонны?! Потом Эмметт заметил, что Вивьен резко разворачивалась, но движения будто было не её, а какие-то новые… совершенно другие. С ней явно что-то было не так!

Рука принцессы летела через верх, по направлению к лицу человека, побеспокоившего её. Скорость непонятным образом развилась огромная и в какие-то миллисекунды уже была готова достигнуть своей цели. Но благо Эмметт обладал быстрой реакцией, он поднял свою левую руку вверх, встречая ладонью кулак Вивьен… И вот он увидел ее лицо, глаза… Что с ними?! Они заплыли белым, с золотыми вкраплениями вместо вен. Хорошенько у него рассмотреть не удалось, так как рука принцессы ударила точно в ладонь Эмметта и в тот самый момент, по неведомой силе, они срикошетили друг от друга в противоположные стороны. Страж отлетел на метров десять от девушки и приземлился на пол, ударившись головой и мгновенно потеряв сознание. Вивьен же находилась близко к стене, поэтому ещё в воздухе, в полный рост ударилась о стену, попав прямо на разлом. Столкновения оказалось настолько сильным, что пострадала голова, оказался прикушен язык, и ещё не понятно, что стало со спиной и ногами. Девушка упала вниз на пол уже без чувств.

Первым в себя пришёл Эмметт, не совсем соображая, что случилось, но головная боль напомнила ему об этом. Он схватился за затылок, потом отвёл руку, взглянув на неё. Крови не оказалось, что уже хорошо. Затем страж посмотрел на тело, лежащее напротив него лицом вниз, на боку. Одна рука оказалась вытянута вперед другая была согнута, также, как и обе ноги.

– Вивьен, – выдохнул ее имя он.

Она не ответила, и он рванул со всех ног к ней. Упал на колени перед принцессой, протянул к ней руки, но побоялся притронуться, ведь у неё могли быть переломы кости, если учесть, что она ударилась об угол, образовавшийся после того, как отлетела конструкция. Увидев кровь на её светлых волосах, страж уже не на шутку испугался и сразу же приставил два пальца к шее принцессы, чтобы нащупать пульс. У него руки и лоб в это время покрылись мелкими капельками пота, дыхание прерывалось, глаза остановилась в одной точке и не сдвигались с места. Время замедлилось и будто остановилось. Он сосредоточился и пытался почувствовать. Секунда ещё одна и ещё, ничего… БАМ, БАМ… Эмметт сделал глубокий вздох облегчения, поблагодарив всю вселенную, за только что услышанное им.

– Вивьен, ты только дыши, слышишь, все будет хорошо, дыши любимая, я тебя прошу. Я люблю тебя, и ты мне нужна, не бросай меня,

Вивьен будто услышав его слова, пришла в сознание, что ей далось с большим трудом. Из лёгких вырывался безудержный кашель и изо рта вышло что-то мокрое. Девушка открыла глаза и посмотрела на содержимое, которое только что выплюнула.

«Красная жидкость, это ещё что?» – мелькало у неё в смутно соображающей голове.

Когда до принцессы начало потихонечку доходить, то она поняла, что сплюнула кровь, потом почувствовала боль в затылке и спине. Ног Вивьен практически не ощущала, зато смогла пошевелить руками.

– Вивьен, слава вселенной. Лучше не шевелись, я позову на помощь.

Эмметт собирался броситься с места, но девушка не позволила, и схватив его за руку, попыталась параллельно сформулировать то, что хотела ему сказать.

– Не уходи, – шёпотом проговорила она, попытавшись подняться, но только дернулась и вернулась в исходное положение.

– Ты что такое говоришь, я должен позвать врача или хотя бы стражу!!!

– Нет, я не хочу, – сказала принцесса, скорчившись от боли.

– Ты в своём уме? Хочешь или не хочешь мне без разницы! Умереть что ли собралась?

Вивьен промолчала, но такая мысль где-то в отдалении её разума промелькнула, ужаснув саму девушку.

– Надеюсь твоё молчание прозвучало не как знак согласия, потому даже не вздумай подумать о таком, так как я не позволю этому случиться!

Он встал на ноги и выбежал из комнаты, оставив Вивьен одну. Дальше принцесса уже не помнит, что происходило, ведь она снова потеряла сознание.

Глава 3

Очнулась Вивьен уже в лазарете, куда обычно приходила в качестве волонтера, а теперь оказалась здесь в качестве больного. Её аж невольно передернуло от этого слова «больной». Принцесса ненавидела болеть с детства, а теперь ещё и на больничной койке оказалась, да еще и в отдалении для особого рода случаев. Она оглядела себя. Заметила повязку на правом локте и перебинтованные костяшки пальцев на обеих руках. Вместо спортивных удобных штанов и топа, на ней оказалось больничное платье.

«Когда они успели на меня это надеть?!» – подумала Вивьен в недоумении.

Девушка протянула ладонь к своему затылку, коснулась повязки и съежилась от боли. Положила руку на место, сделала вдох и выдох, и, нормализовав дыхание, посмотрела снова на руку и увидела, что та была в крови.

– Да неужели? – спросила принцесса сама у себя еле слышно.

В следующий момент забегает медсестра, а в глазах ее читается страх. Следом за ней заходит Эмметт с бледным обеспокоенным лицом. Парень не смотрел на Вивьен, его взгляд был прикован к стене ровно перед собой, как и подобало элитному стражу. Он подошел к противоположной стене и встал около нее. Девушка наблюдала за всем этим, сведя брови, пока страж не объявил громко и чётко, чтобы было слышно всем:

– Его величество король Джонсон и его жена королева Агата!

У Вивьен глаза полезли на лоб от неожиданности. Её отец влетел с ожесточённым взглядом, прожигающим всё на своём пути. Его глаза бегали из стороны в сторону, чтобы найти свою дочь, а вот когда они нашли, то впились в нее, как пиявки. Увидев состояние дочери, король даже и бровью не повёл, точно так же, как и королева. Они остановились в нескольких метрах от койки принцессы и подняли величественно головы вверх.

Вивьен одним быстрым движением стянула с себя одеяло, спустила ноги вниз и попыталась, как можно скорее встать на ноги. От такой резкости в ее глазах все помутилось и поплыло, но она попыталась взять себя в руки перед королем и королевой.

– Ваше величество.

Вивьен присела и склонила голову вниз, потом перевела взгляд на отца, но вместо того, чтобы увидеть его, она увидела только полностью размытую куда-то поехавшую картинку. Ноги девушки подкосились, и она начала подать, и упала бы прямо перед его величеством, если бы не Эмметт, который поймал ее и поддержал за руку. Она зажмурила сильно-сильно глаза и сжала ладонь, чтобы привести себя в чувства. Собрала всю свою волю в кулак, выпрямилась осторожно, открыла веки без поспешных и резких движений, потом перевела взгляд на мачеху и поклонилась ей, зажав губу от боли, которая раздавалась из-за раны на голове, потом посмотрела на Эмметта, который уже не смог проигнорировать её взгляд.

– Спасибо, – поблагодарила она его.

– Не за что, принцесса, – сказал он официальным тоном, так как его величество не знало об их отношениях, которые вообще-то запрещены под страхом смерти.