Вместо матери

– Ты бредишь, – от таких предложений у меня глаза на лоб лезут. Но Игорь не смущается. Он самозабвенно говорит, не обращая внимания на мою реакцию, похожий на тетерева в брачный период.

– Потому что у нас будет ребенок, а ты сама понимаешь. Дети – это дорого.

– Игорь, сходи на хрен, – отвечаю, даже не рассматривая всерьез его «предложение». И не веря что он реально думает, что я отдам его недвижимость… Чтобы что? Какой мне прок в этом?

– Ксения, – наконец подает голос любовница, – Предложение очень хорошее. Когда ребенок родится, вы станете крестной, у вас будет доступ к нему, сможете с ним гулять, его нянчить. Вы и сами захотите отдать ему все что у вас есть. Кстати будет мальчик.

Тетка говорит со мной свысока, снисходительно. Интересно, за кого они меня принимают?

– Вы очень наивны, Иннушка. У меня будет свой ребенок.

– Это вряд ли. Одиночкам детей дают плохо. И уж тем более, одиночкам с плохой репутацией, – загадочно улыбается и замолкает, видимо рассчитывая что на эффект.

– С репутацией у меня все в порядке.

– Не витайте в облаках, – любовница мужа начинает искусственно смеяться, – И очень зря отказываетесь разговаривать по-хорошему. А ведь мы с добром пришли.

– А теперь с тем же добром и уйдете. Мне надо ужинать и спать. А вы мне ломаете распорядок дня, – с трудом сдерживаюсь, чтобы не послать Иннушку куда подальше и грубо. Но меня еще и стопорит удивление. Они оба с такой святой простотой требуют чтобы я отдала свою долю… Это странно.

– Вы же понимаете последствия? – улыбается, хотя это скорее оскал.

– И какие такие последствия? – цепляюсь за последние капли терпения.

– Если вы не перепишете свою долю на Игоря, то, во-первых, ваша репутация будет испорчена так, что вам не только не дадут ребенка на усыновление, но и выгонят с волчьим билетом из вашего частного центра. А, во-вторых, я положу вашу фотографию в гроб и вы будете чахнуть и болеть. Так что даже поломойкой вас не возьмут. И вы умрете от голода. Бомжом.

– Вам бы книги писать с вашими фантазиями. Кстати, – усмехаюсь уже я, – Не боитесь что навредите ребенку? Колдовать грех.

– У меня хорошая бабка, она делает щит, чтобы на меня ничего не попало.

Ох дура. Но вслух я такую характеристику Инне не даю. Потому что если человек психически болен, то лучше его не раздражать. И спиной тоже поворачиваться не надо. Перевожу взгляд на Игоря. Тот сидит как свадебный генерал, с важным лицом, явно довольный тем, что несет любовница.

– Так вы сегодня уйдете или как?

– Ты тупая, – произносит Игорь, поднимаясь, – Но я тебе даю неделю на размышления. Скорее всего, ты как женщина просто завидуешь Инне, что ты не можешь родить, что ты неполноценна. А она нормальная. Смирись. Знаешь, в христианстве надо смиряться. Вот ты должна смириться. И тогда тебе достанутся кусочки женского счастья. Потому что Бог просто так не лишает людей деторождения. Ты очень грешна. Еще тогда моя мама про тебя сказала, а я не поверил. Но теперь-то все стало на свои места. И своим поведением ты доказываешь это. Но у тебя еще есть шанс. Сходи в церковь, поговори с батюшкой, исповедайся. А потом позвонишь, и мы проведем всю юридические манипуляции. Ты будешь очень хорошей крестной, подумай об этом.

Глава 6. Павел

Все что можно дать детям, что позволяют деньги, я даю. Мне ничего не жалко. У Ромы и Розы есть все, что только можно пожелать – игрушки, одежда, толпа нянек. Но иногда я ловлю себя на мысли, что таким образом я пытаюсь компенсировать отсутствие матери. А ведь женская ласка должна быть. Ласка мамы. И няньки – это здорово, но это не все.

Юля на горизонте по-прежнему не появляется, чему я несказанно рад. Однако тот факт, что она до сих пор является законной матерью детям, что ее имя записано в их свидетельстве о рождении, меня сильно раздражает. Потому что мне думается, что в любой момент она может начать меня шантажировать. Или как-то вредить малышам. Иногда лучше вовсе быть сиротой, чем иметь под боком не особо вменяемую и не отличающуюся адекватностью мамашу. Манипулировать и трепать нервы детям, чтоб разводить меня на деньги, это она умеет. И обязательно прибегнет к этому, если подвернется возможность. С нее станется.

Поэтому когда Розе и Роме исполняется три года, я решаю что самое время выяснить, что там у Юльки, и по-доброму договориться о том, чтобы она отказалась от детей, которых никогда не любила. И которых не планирует воспитывать. Так будет лучше всем.

Иногда, задерживая взгляд на Розе и Ромке, я думаю: «Ну как так? Почему родная мать их не любит?». Дети очаровательные, с ямочками на щеках, звонким голосом, шустрые… Они будто ожившие куклы, чудо как хороши. А Юльке плевать. И я грызу сам себя, думая о том, что так глупо промахнулся с выбором матери. Теперь им всю жизнь страдать. Но ведь кто знал! В момент знакомства и в первые месяцы нашего романа Юля выглядела достойно. Это потом уже стало понятно, куда я вляпался. Когда ничего нельзя было исправить.

Кстати пару раз Роза уже спрашивала меня, почему у всех есть мать, а у них только папа. Я не знаю что отвечать. Сказать что мама умерла? Это слишком жестоко. Уехала? Болеет? У меня нет пока ответа на этот вопрос. А долго отмахиваться и переводить разговор на другую тему не выйдет. Когда-нибудь придется сесть и серьезно с ними поговорить о скелетах в нашем семейном шкафу. Только для этого мне самому надо понимать что делать с матерью моих детей и желательно иметь на руках нотариально заверенные документы с прозрачным статусом.

Нужно для начала окончательно вычеркнуть Юльку из жизни детей. В настоящем, прошлом и будущем. Уж лучше у Ромы и Розы не будет никакой матери, нежели эта манипуляторша.

Да и зачем ей права? Чтобы она имела возможность запретить выезд заграницу, например? На лечение или отдых. Это пока Роза и Рома маленькие, я их никуда не таскаю. Но скоро можно будет свозить на курорт, потом – учеба или экскурсии. И каждый раз ходить на поклон к Юльке? Да щаз!

Моя служба безопасности наводит справки, как поживает моя бестолковая женушка, и выясняется… Ну как я и ожидал. Салоны за тридцать тысяч в час Юля больше не посещает. И ездит на подержанной «киа». Дмитрий Валентинович пытается построить очередной бизнес. Безуспешно. Тут ему даже помогать разориться не надо, человек сам как может справляется.

А еще, судя по фото и видео, оба выглядят глубоко так себе. Сказывается отсутствие сытости и масса проблем. Удивительно что до сих пор не разбежались. Детей кстати у парочки нет, видимо Юлька не готова наступать второй раз на те же самые грабли.

Изучив их подноготную, прихожу к выводу, что самым адекватным вариантом станет предложить Юле денег в обмен на отказ от родительских прав. Ну а что? Финансовые проблемы в наличии, а решать их, попросту работая, парочка не собирается. Юлька кстати домохозяйка.

Естественно разговаривать с бывшей женой я не собираюсь, поэтому к ней отправляется мой юрист, Петр Константинович. Юлю он неплохо знает, застал. И как общаться с подобными тоже в курсе. Его задача – это договориться о цене и заставить ее подписать необходимые документы.

Я уже ожидаю, что проблем не возникнет, но… Звонок от юриста тут же сбивает настроение.

– Ну что, Петр Константинович?

– Да ничего, вышел от Юлии Алексеевны… Не смогли договориться.

До боли сжимаю зубы. Вертихвостка чертова!

– Почему?

– Говорит, что она мать, что не хочет лишаться своих детей, ведь она родила их… Я не особенно понял ее мотивы, но она категорично отказывается подписывать отказ. А еще хочет с вами встретиться.

– Зачем? – откашливаюсь.

– Говорит, что осознала как была не права. В общем, она хотела бы вернуться в семью и стать матерью детям. Обещала завтра приехать в гости.

От такой наглости я теряю дар речи. Ну в принципе, вот и ответ, почему у нее и Дмитрия Валентиновича детей не народилось. Потому что он нищеброд. А тут есть надежда на безбедное существование. Только Юля очень наивна.

– Спасибо, Перт Константинович. Вы завтра вечером тоже приезжайте, поговорю с Юлей лично и в вашем присутствии. Думаю, я смогу объяснить этой курве, что она моим детям не мать. А ваше дело будет – это предоставить необходимые документы.

– Конечно, я буду.

– Спасибо.

Отключаюсь, но продолжаю держать телефон в потной ладони. Ненавижу свою бывшую жену! Но что самое хреновое, я теперь не доверяю и другим женщинам. Мне кажется, что все они, охотницы за чужими кошельками, пустоголовые и жадные шлюхи. И скорее всего я прав. Поэтому у моих детей матери не будет. Никогда не будет.

Глава 7. Ксения

Нет и разговора, чтобы я согласилась на бредовое и оскорбительное предложение бывшего мужа. И что самое неприятное, наиболее травмирующее в этой ситуации, что я себя и женщиной-то чувствовать перестала.

Во-первых, со мной обращаются как с банкоматом. Во-вторых… Что есть женщина? Сколько раз я слышала набившую оскомину фразу: «Не родила – не женщина, не служил – не мужик». Черт побери, да кто это придумал?!

Но самое паршивое, что я боюсь их угроз, хотя и не понимаю, что же мне угрожает. Как Игорь может навредить мне? Пока понятно только одно: он как-то способен опорочить мою репутацию. Но как, если я за собой грехов не чувствую? У меня ничего плохого ни в деле, ни даже в мыслях никогда не было. А что уж говорить про детей? Все ребята, с которыми я работаю, они мне как родные. Хотя далеко не каждый малыш рад, что ему приходится битый час дуть, сворачивая язык в трубочку, шипеть или клацать языком. Я знаю, что они устают. А ведь чтобы эффект закрепить, надо еще и дома заниматься минимум по часу. И так несколько месяцев, а то и лет.

Поэтому большинство детей ходят к логопеду как на каторгу. Но моя задача – сделать так, чтобы этот час прошел весело и эффективно. Потому что далеко не у всех мам хватает сил и времени заниматься дома.

На следующее утро я как всегда иду на работу, в свой частный центр. У меня прекрасные отношения с родителями моих подопечных и руководством, а еще хорошая зарплата. И если все так и дальше пойдет, то… Да, у меня появится шанс усыновить ребенка! И плевать мне на Игоря и все его угрозы. Пустой треп, лишь бы вытащить из меня денег!

Игорь… Как он мог так со мной поступить? Идиотский вопрос. Я хочу выкинуть из головы все эти угрозы, но мне больно думать о том, что мужчина, которого я любила, способен на такую подлость.

Я захожу с утра в свой кабинет. Через десять минут занятие, но на пороге появляется не мамочка с ребенком, а моя директор, Василиса Михайловна.

– Доброе утро, Ксения Владимировна, – приветливо улыбается, держа в руках свою привычную зеленую папку с документами.

– Доброе, поднимаюсь навстречу. – директор не так часто заходит ко мне перед началом рабочего дня.

– Сегодня в десять утра будут два новых воспитанника. Двойняшки, девочка и мальчик. Возраст – три года. Разговаривают много, но не очень понятно.

Киваю:

– С ними до этого занимались?

– Да, и много. Но отец недоволен результатами, хочет чтобы дети в три года разговаривали идеально.

– Это невозможно, – пожимаю плечами.

– Кстати об отце. Человек очень непростой, меня предупредили, что с ним лучше не спорить, не конфликтовать, – объясняет спокойно, а мне становится совсем тоскливо. Ну отлично! У меня помимо нервотрепки с Игорем еще ждет нервотрепка с неадекватным власть имущем папашей. Только этих приключений мне не хватало для полного счастья! – С ним пересекаться не придется, но надо понимать, что этим детям, – Василиса Михайловна заглядывает в папку, – Розе и Роме, да, надо уделять максимум внимания. Потому что от результатов зависит репутация нашего центра.

– Это очень большая ответственность…

– Вы справитесь, – уверенно заявляет директор, – У вас лучше всего получается создать дружелюбную атмосферу, да и результаты впечатляют. Так что доверить двойняшек я могу только вам.

На этой жизнеутверждающей фразе Василиса Михайловна покидает кабинет, а я остаюсь размышлять над тем, что я, кажется, встряла. Если у двойняшек влиятельный отец, то, скорее всего, они будут избалованы и активны. По сравнению с обычными детьми я жду ураган. Хотя может дело в моих нервах. Слишком много впечатлений в последнее время, вот и переживаю. А так все будет хорошо, и не с такими проблемами я справлялась.

Через минуту ко мне заходит мамочка с первоклассником, и мои мысли тут же переключаются в деловое русло. Более того, я быстро забываю о том, что меня ждет два гиперактивных ангелочка. А вспоминаю… Вспоминаю я об этом когда в дверь раздается сначала робкий стук, а потом она распахивается, и в кабинет влетают два очаровательных карапуза. Однако увидев меня, они сами резко останавливаются и растерянно оглядывают обстановку. Следом за ними порог переступает женщина лет пятидесяти, немного грузная, с добрым лицом. Или бабушка их, или няня.

– Здравствуйте. Розочка, Рома, а поздороваться?

Дети одновременно поворачиваются к тетушке, затем растерянно смотрят на меня… И в кабинете раздается:

– Добраутра!

Ну, если ориентироваться по приветствию, то ничего смертельного вроде нет.

– Доброе утро, – певуче отвечаю, наклоняясь к двойняшкам. И мое сердце почему-то начинает стучать сильнее. Какие же они хорошенькие! Так и хочется каждого поцеловать в пухлые щеки. – Меня зовут Ксения Владимировна. А вас?

Дети смотрят на меня, не шевелясь. Затем Роза резко притягивает к себе Рому и что-то ему шепчет на ухо. Шепчет громко, но из-за дефектов речи не особенно понятно, что именно она говорит. Тот замирает на несколько секунд, после чего кивает головой.

– Мама?

Я растерянно перевожу взгляд на сопровождающую. Она тут же подходит ближе и, обняв детей, ласково произносит:

– Это ваша учительница, Ксения Владимировна.

Но не тут-то было. Роза опять что-то шепчет брату. А тот охотно соглашается.

– Мама плачется папы, – объясняет Рома очевидное.

В общем, не понятно, плачется там мама или прячется…

– Меня зовут Наталья Алексеевна, – торопливо сообщает сопровождающая, – Я няня малышей. Если надо, я посижу тут, пока вы занимаетесь.

– Конечно, пожалуйста, – киваю на свободный стул возле стены. А у самой по спине текут капли пота. «Мама». Глупышки. А ведь… Ведь хотелось бы. Но нет. Никогда я не стану им мамой. Потому что у них есть родная мама и родной папа. А мое дело – это научить их выговаривать буквы и звуки. И прикипать к двойняшкам ни в коем случае нельзя.

Глава 8. Павел

Могу ли я Юльку растереть одним пальцем? Разумеется да! Но почему-то я до сих пор этого не сделал. И виной всему моя слабохарактерность. То есть если речь идет о работе, о бизнесе, то тут полутонов не бывает. Но семья – это самое слабое мое место. Даже если семья бывшая.

А чего я хочу? С одной стороны, хочу чтобы Юлька не появлялась в жизни детей, с другой… Мое сердце разрывается от мысли, что Роза и Рома обделены безусловной, самой лучшей любовью, любовью матери…

Я знаю что это такое, когда родная мама тебе – посторонняя женщина. Я знаю как сердце рвется на части от этого. Я сам сын такой же вертихвостки, которая однажды решила что дети портят ей карьеру и жизнь и… Усвистала когда мне было всего-то восемь. И я следующие десять лет ее ждал. Ждал каждый день, я очень надеялся, что она однажды придет за мной в школу, что поздравит с Днем Рождения или Новым годом… Но она не появлялась. Она просто исчезла.

Конечно же я думал, что виноват отец. Что это он делает все возможное, чтобы мама не нашла меня, что он садист, который только и делает, что орет на меня. Также как и моя мачеха. А та… Та постоянно таскала меня по каким-то врачам, ругалась на меня, требовала, чтобы я сделал уроки, предлагала всевозможные кружки.

У нее был свой ребенок, мой сводный брат, младше меня на шесть лет. И я его ненавидел. Мне было завидно, что его любят, что у него есть настоящая мама, которая тут же, рядом…

Поумнел я к совершеннолетию. В какой-то момент мне стало понятно, что если мать, которая точно не на кладбище, не хочет видеть родного сына, то это не потому что ей кто-то мешает. И что мачеха не такая уж злая стерва, и ей от меня тоже досталось, а отец… Отец как все, бывает и хуже.

И теперь, когда я думаю, что уготовил собственным детям такую же участь, меня охватывает ужасное чувство вины. И я не могу для себя решить: что же хуже, паршивая мать или ее полное отсутствие? В идеале Юльку заменить бы кем-нибудь, но… Кем? Все бабы, кого я знал – это продажные твари, которые только и думают о наживе. А дети… Им на своих-то плевать, а что говорить о чужих, посторонних?

Перед встречей с Юлей, я не переставая кручу в голове, что же мне с ней делать. И прихожу к выводу, что пригреть подобную вертихвостку – это приучить детей к манипуляторше. Она будет их воспитывать из рук вон плохо, а скорее вообще будет заниматься чистым вредительством: настраивать против меня, жаловаться… Зачем? Лучше найму хороших нянек.

И когда Юлька является на разговор, я осознаю, что и говорить-то не о чем. Пустить пыль в глаза у нее не выйдет, а ничего честного, доброго и путного она мне не сообщит. Однако кое о чем поговорить надо. О ее хреновых перспективах.

– Привет, дорогой, – Юля рассчитывает на эффектное появление, но, глядя на потускневшее личико с синяками под глазами, я лишь усмехаюсь. Еще и явная припухлость. Похоже Юлечка полюбила прикладываться к бутылке. – Я скучала.

– А я нет, – делаю шаг назад, чтобы она ко мне не прикасалась. Мерзко. – Давай без сценических постановок. Идем.

Юрист тут же. Его лицо абсолютно нейтрально. Однако я не могу похвастаться тем же самым. Мне противно.

– Ты стал таким строгим. А где мои дети? Я хочу с ними увидеться.

– У тебя нет никаких детей, – рявкаю. Но Юлька не успокаивается:

– Как это нет? Есть! Я их родила, или ты забыл? И я требую, как мать, чтобы ты мне их показал. Они ведь по мне скучают!

– Они тебя не помнят, – мы заходим в гостиную, и я сажусь за стол. Юля устраивается напротив. Видя мое раздражение, она решает сменить тактику:

– Пашенька, я так по тебе соскучилась. Я все два года только и думала о тебе, я осознала, какая это ошибка, что мы разошлись. Но ведь мы эту ошибку можем исправить, ведь правда? Ради нас двоих и ради наших общих детей!

Я смотрю на свою бывшую и думаю о том, что я был конченым идиотом, что в свое время повелся на ее сказки. И сейчас, слушая как она щебечет, я просто удивляюсь что когда-то всерьез воспринимал весь ее бред. И даже считал Юлю главной любовью своей жизни.

– Так вот что я хотел тебе сообщить, дорогая бывшая женушка, – иезуитски улыбаюсь. Оценив мой тон, Юлька притихает: – Или ты сейчас пишешь отказную от детей, или тебя ждет уголовное дело.

– Интересно за что? – хмыкает.

– Знаешь как говорят? Был бы человек, а статья всегда найдется, – откидываюсь на спинку стула, – Еще вчера ты могла на этом заработать. Но свои возможности ты упустила. Кстати не в первый раз. Так что сейчас у тебя есть шанс просто выйти сухой из воды. Потому что завтра мне уже будет плевать, что там станет с тобой и твоим беспутным мужем. Кстати, как там его многочисленные бизнесы?

– Зря ты думаешь что я на это поведусь, – подается вперед, – Это мои дети. И я имею право всегда, в любой момент времени к ним вернуться. Чуешь? И все твои угрозы ни к чему не приведут. А еще у тебя нет ни одного шанса лишить меня родительских прав. Любой суд встанет на мою сторону! Но у тебя есть еще шанс со мной сойтись. Да, Паша, я тебя прощаю за грубость.

У меня аж рот открывается от такой наглости. Но что самое прекрасное в нашем разговоре, она ничего не спрашивает про детей, ей плевать как они. А с другой стороны, чего удивляться, если Юлька никогда не планировала их выращивать.

– Сойтись с тобой?! Да ты фантазерка.

– Это ты оторвался от реальности! Кто тебя любил кроме меня! У тебя даже постоянной женщины нет! Короче! Если ты не согласишься на мое предложение, а еще, к тому же, будешь мне угрожать, то очень быстро обо всем пожалеешь, – она говорит об этом так уверенно, что я немного теряюсь. У меня нет представления как Юлька может мне навредить. У нее попросту нет рычагов на меня. Никаких. Поэтому я лишь смеюсь на ее слова:

– Иди домой. У тебя есть сутки чтобы написать отказ. Не будешь знать как, позвонишь моему юристу. Но с тобой мы больше видеться не будем, – я поднимаюсь с места и, подумав, добавляю: – ты не мать детям, а обычный инкубатор.

Глава 9. Ксения

Как уже мне объяснили позже, характер двойняшек крайне шебутной. И тем удивительнее, что я этого не замечаю. Они не капризничают, не кричат, а все пытки с палочками и специальными инструментами переносят стоически. И даже скороговорки учат. Хотя это самая нелюбимая часть занятия.

Обычно уроки проходят так. Когда няня приводит малышей ко мне, Роза и Рома громко здороваются, после чего устраиваются поудобнее и сидят относительно тихо, слушая меня с придыханием. С этого момента присутствие няни не требуется, поэтому во время занятий она идет пообедать. Благо в нашем Центре есть хорошая столовая с диетической кухней. Я и сама там обожаю перекусить щучьими котлетками.

Первые минут десять дети обращаются ко мне Кшения Флавимивна. Но потом, когда они осознают, что няня точно ушла, я слышу робкое «мама». И хоть тресни, «мама» и все тут. Но почему? Они сироты? Директор ничего не говорила об этом, скорее всего вряд ли знает. Да и не должно нас это интересовать, мы же занимаемся обучением и исправлением речи, а не психологией. Хотя штатный психолог конечно есть, на всякий случай.

Однажды, когда я очередной раз слышу «мама» в свой адрес, мое любопытство побеждает здравый смысл. И я аккуратно спрашиваю:

– Где ваша мама?

На что Роза, растерянно пожав худенькими плечиками, отвечает:

– Ты. Ты не помнис?

Выходит что они и правда думают что я потерянная и счастливо найденная мама. Главное чтобы их отец не был об этом в курсе… А то прощай работа. К тому же вдруг мама все-таки есть?

Следующий раз я решаю поговорить об этом с няней, но и она не может внятно объяснить, что там не так с мамой детей, где она находится и почему они обращаются подобным образом именно ко мне. С другими женщинами такого не бывает.

Я конечно же не показываю что мне приятно, что от этого тает сердце. А на деле… Когда тоненький детский голосок произносит заветное «мама», я готова танцевать. Боже! Да я сама бы их украла, обоих, и нянчила у себя дома! Но это все глупости. Поэтому я спокойно и доброжелательно с ними разговариваю, стараясь держать дистанцию, ожидая, что рано или поздно они все поймут, и я стану для них обычной учительницей.

В конце урока Роза и Рома начинают уставать, и я даю каждому по игрушке. Но если Рома более спокойный, то Розу необходимо как-то занять. Вскочив с места, она упрямо лезет на колени, целует меня в щеки, трогает лицо и волосы. А на уроке этого быть не должно, хотя мне и очень хочется.

Забирает двойняшек дорогой черный автомобиль, стоимостью… Ну как самолет наверно. Видно уровень родителей. И тем более странно, что дети называют мамой постороннего человека. Хотела бы я посмотреть на настоящую мать. Да и на отца тоже. Но похоже что матери с детьми нет, а отец объявляться не хочет. Но поговорить с ним все же надо. Не здоровая ситуация складывается.

Почти ежедневные занятия с Розой и Ромой вызывают у меня горечь. Мне хочется ребенка, и мне больно от мысли, что у меня его не будет. Хотя… Собравшись с мыслями, я отправляюсь в опеку. Где меня ошарашивают словами:

– Девушка, а зачем вам приемыши? Лучше своих родить. А какие попадутся неизвестно!

Странный аргумент. И не менее странные слова. Но когда я еще и говорю что я не замужем, то и вовсе рукой машут: «Не дадут». Из обычных пар две очереди… И я нарисовалась, молодая одинокая женщина. А вдруг с работы выгонят? А если ребенок заболеет, с кем его оставлять? Не с кем, то-то же.

Ситуация – хуже некуда. Но если я не попробую, тогда точно ничего не выйдет! Поэтому я решаю собирать документы несмотря ни на что! Я буду бороться за свое счастье, как бы кто к этому не относился.

Так проходит несколько дней. И когда я намертво забываю про своего бывшего мужа, мне поступает звонок… От свекрови.

Не сказать что мы с Тамарой Павловной были в дружеских отношениях. Скорее в нейтральных. Это пока я жила с Игорем. А потом… Потом она продемонстрировала весь свой негатив и скопившееся раздражение.

Поэтому трубку я беру без особого удовольствия.

– Ну здравствуй, дорогая, – ее голос звучит вальяжно и неспешно, она будто тянет слова, подчеркивая свою важность. Хотя чем она обусловлена, непонятно.

– Добрый день, – чеканю в ответ.

– Что там с квартирой? Ты подготовила документы? Или рассчитываешь что Игорь будет за тобой бегать?