Наедине с обстоятельствами

– Спасибо, – звонкий голосок разрезает тишину кухни.

– Пошли, я тебе покажу где спать будешь. – Катя поднимается, я следом, но она с усилием нажимает мне на плечо, заставляя остаться на месте, – Ешь!

И я ем. Мне и правда не хочется шевелиться. Наконец когда дочь уложена в соседней комнате, Катя садится напротив. Я ковыряю вилкой курицу, вкус еды я не ощущаю.

– Рассказывай! – твердо и тихо произносит Катя, и я, стараясь не давать волю слезам, выкладываю все как есть: и про то что Данила стал приходить выпившим, и как орал на меня, и даже однажды ударил. Причем просто так.

– Погоди, за что ударил? – Катя хмурится. По ее лицу вижу – возмущена и недовольна. Но говорить об этом не будет. Катя никогда не высказывает свое мнение, если его не спрашивают, справедливо считая, что в каждой семье свои устои и традиции.

– Я и сама не поняла. Он был выпивший, но не сильно. Недели две назад было, – задумываюсь, – Он вернулся с работы, поздно, ребенок уже спал… А я никогда не ложусь, я всегда жду его ужинать. И вот он пришел, и я говорю что ждала его на ужин. А он мне – я поел в ресторане, твой ужин мне нафиг не сдался. И вообще мне было хорошо без тебя. А я ему и говорю, если есть не хочешь, может чай попьем? Он подходит ко мне вплотную и говорит: «Ты тупая? Ты не понимаешь что я говорю?». Я отвечаю, понимаю, просто я хотела… И он меня бьет. Пощечина. Это было первый раз за всю нашу семейную жизнь. Причем ничего не предвещало…

– Сильно ударил?

– Не особо, но я все-таки едва не упала. Рядом был стол, я за него схватилась.

– А потом он извинился?

– Нет, – мотаю головой, – Потом он мне угрожал что будет меня бить, если я что-то не так скажу или сделаю. Потому что уже бил, и я знаю что он может.

Воцаряется молчание. Катя переваривает сказанное, кисло разглядывая крошки на столе. Наконец выдает:

– У тебя есть объяснение произошедшему? Почему он так поступает? Может ты заметила момент, когда все поменялось? Ты же сама говорила, что раньше он был ласковый, нежный, заботливый. А потом что? Крыша уехала?

– Я ничего не делала… – начинаю объяснять, но Катя мотает головой.

– Нет-нет, я не говорю что ты что-то сделала. Или, не дай бог, что ты в чем-то виновата. Просто было бы неплохо разобраться что на него нашло. Согласись, ведь от этого еще зависит какие алименты ты получать будешь. Ты же с ребенком, а не сама по себе.

– Данила сказал что алименты платить не будет.

– Вообще-то Алиса – его кровная дочка. Знаешь, кто Даня после этого? – Катя с трудом сдерживается, чтобы не начать грязно ругаться, но все-таки сдерживается.

– Да знаю. – качаю головой, – Ума не приложу, что ему сделал ребенок. Ведь он любил Алиску, а тут такое…

– Может у него любовница? – логично предполагает подруга, на что я пожимаю плечами:

– У такого мужчины как Данила может быть тысяча любовниц, я же не дура… Но только ни одна женщина не могла и не может так на него повлиять. И ладно бы только меня выгнал. Но дочь? Нет, дело не в любовнице.

Снова молчим. И тут Катю осеняет достаточно логичная мысль:

– А что, если Данила сделал тест ДНК и узнал что его дочь – не его? Ты же говорила как-то, что у них с первой женой были проблемы по этой части?

Киваю. А вот об этом я и не подумала. Надо сказать, что Данила хоть и производит впечатление непробиваемого, однако внутри человек достаточно ранимый. И если выяснилось что Валерия в свое время его обманула…

– Это интересное предположение, – киваю.

– Покойница была приличной или могла… – Катя культурно откашливается, но я мотаю головой:

– Она производила впечатление нормальной. Но так-то я ее плохо знала…

– Загадка, – вздыхает Катя, – Ладно, что делать думаешь?

– Я не знаю. Может и правда к маме съезжу. У меня ведь ничего нет. Ни жилья, ни денег. Надо как-то заново строить свою жизнь… А у меня сейчас такой раздрай на душе.

– Понимаю, – кивает, – Давай-ка ты спать ложись. Пока у меня поживешь, подумаешь. А тут, может, и у Данилы совесть проснется…

– Вряд ли. Он не меняет своих решений.

Всю ночь я ворочаюсь с боку на бок. Перед глазами то вспыхивают воспоминания о нашей свадьбе, то я вижу как Данила идет на меня, и смотрит зло. То я просто плачу от чувства обиды и огромной несправедливости. И ведь он никогда не был жадным. Почему же он выгнал нас с двумя чемоданами? А может, я его просто не знала? Наверно так и есть. Данила в отличие от меня умный, он не показывал себя во всей красе. А я дура сидела и в рот ему заглядывала.

Только я все равно никогда и нигде больше не найду такого. Для меня, дурочки и простушки, Данила стал самым лучшим, самым идеальным вариантом. И тем больнее, что я в какой-то момент подумала что достойна этого красивого мужчины. Глупо поверила в эту сказку. А теперь он спустил меня на землю. И да, Данила прав. Мне ничего не остается как ехать к маме, где я буду, как в детстве, помогать по хозяйству да в огороде. Вот только как быть с Алисой? Ведь ей в деревне будет плохо…

Снова и снова заливаю подушку слезами. Так и засыпаю я, только под утро, заплаканная, с адской головной болью и полностью потерянная и дезориентированная.

Глава 4. Ника

Весь следующий день мы с Алиской проводим у Кати. Сама подруга ушла на работу, предупредив, чтобы мы не голодали и, если будет желание, приготовили борщ. Благо все для этого есть.

Разумеется я приступаю к готовке, а Алиса, устроившись тут же, за столом, смотрит мультик на телефоне. Она все еще переживает. И, думаю, переживать будет еще долго: любимый отец, и так грубо обошелся с ребенком. Я же нет-нет, да поглядываю на экран сотового, надеясь, что Данила одумается. И ведь знаю что этого не произойдет, а все равно хочется надеяться на лучшее.

В какой-то момент мне приходит в голову мысль что я веду себя как человек, который не то что не умеет сам принимать решение… Жить не умеет без посторонней помощи! Впрочем, я такой и являюсь. Я и до встречи с Данилой-то не особенно-то умела жить, так, на ощупь, а с ним и вовсе разучилась.

Снова поглядываю на Алиску. А ведь я не одна, поэтому надо крутиться. Только как крутиться? Что делать? Опять пойти работать няней? Так я до этого работала с проживанием, либо по очень жесткому графику: дома почти не ночевала. Но мне и не надо было, все равно мы с Надей снимали комнату на двоих, в которой было холодно и неуютно. Туда не хотелось возвращаться, поэтому я буквально жила на работе. Теперь мне снова придется снимать, а куда мне устраиваться? Что я умею?

После школы я пошла в техникум, на портниху. Правда, так и не смогла толком ею поработать. Но получалось у меня хорошо. Меня хвалили, да и я сама люблю шить. Поэтому Алиска точно будет в хорошей одежде, осталось швейную машинку прикупить да ткани. Кстати об этом моем таланте мало кто знает. Даже Катя.

Почему я сразу не устроилась швеей или в ателье? Все просто. Я очень плохо ориентировалась в городе. Это в деревне и районном центре все друг друга знают, а если после такого опыта попадаешь в мегаполис, тут же теряешься. Как и зачем я пошла устраиваться нянькой? Увидела объявление и пошла. Наверно это и был перст божий. И что меня, несмотря ни на что, все-таки взяли. С первого раза. Также как и Катю.

Кидаю в бульон свеклу и снова перевожу взгляд на телефон. Не звонит и не пишет. А может самой? Нет тогда точно толку не будет никакого.

На память приходит день нашей свадьбы. Данила в белом костюме, белой рубашке, и я стою рядом с ним, в рот заглядываю, влюбленная дурочка. Я выбрала лаконичный образ: простой наряд и прическу без украшений. Длинные волосы легли волнами по плечам, шелковое платье достигало пола, но без рюшечек, без рисунков. И я точно помню, что Даниле мой образ очень понравился.

Когда мы ждали регистрации, он взял меня за руку и, буквально коснувшись губами к уху, прошептал: «Ты выглядишь роскошно и просто. Это удивительно. Моя нимфа».

Зря я надела простые жемчужные сережки в тот день. Верно говорят – жемчуг – это к слезам, а уж тем более если они надеты на свадьбу. Но тогда казалось что все будет идеально. Красивый зал с мраморными колоннами, небольшое количество гостей, живая музыка, легкие закуски. А еще мы с Данилой танцевали вальс под Вивальди, и это было очень красиво. Я до сих пор глупо улыбаюсь, вспоминая нашу свадьбу.

Были ли у нас какие-то договоренности с ним? Одна, но очень важная – чтобы я стала мамой для Алисы. Это была единственная просьба Данилы. В ответ он обещал меня любить и полностью обеспечивать мои нужны. Алиса изначально была главным человеком в канве наших отношений.

Теперь же я сижу на чужой кухне, понимая, что я-то свое обещание выполнила, а Данила… Данила поступил очень плохо. Он меня обманул.

Не выдержав, беру в руки телефон и решительно набираю ему сообщение: «Ты обещал что будешь помогать мне. А в итоге оставил совсем одну. Выгнал. Мне одной воспитывать ребенка, мне нужны деньги». Отправляю. Какая я смелая когда сижу в квартире у подруги! Ну по крайней мере сейчас он не прибежит меня воспитывать кулаками. И не будет орать пьяный.

Ответ приходит через полчаса. Ну а куда спешить человеку? Ему ведь и так хорошо, без семьи. Моя обида перерастает в злость. Но деньги-то все равно нужны, пока я на ноги не встану. Не хочу чтобы Алиса голодала, а с такой непутевой мамашей как я и не такое может случиться.

«Опять хочешь жрать за мой счет?». Я бы может в другой момент и обиделась, но тут на меня что-то находит. Нет уж, Даня! Пускай просить деньги – это и унизительно, но я буду это делать! И если будешь выделываться, пойду в суд. У тебя такие доходы, что и не снились обычным людям. И зажимать их собственному ребенку? Даже если ты и решил, что она тебе неродная, все равно платить придется! Родилась она в браке.

«Ты же не хочешь чтобы мы с тобой судились?»

В этот раз отвечает быстрее: «Дорогая, у тебя нет бабла на съемную хату, а ты про суд. Возвращайся в реальный мир».

Отвечаю тут же: «Я займу».

Мои руки дрожат, ладони вспотели. Я вдруг понимаю, что судя по тону сообщений, еще чуть-чуть, и он вышлет мне что-нибудь. Все-таки он был нормальный, был! И я не понимаю что же произошло с мужем.

«Хорошо, я тебе буду платить, но есть условие».

«Какое?»

«Будешь жить с мамой в деревне. Ты должна вспомнить что такое труд, и приучить к труду Алису. Она совсем избаловалась».

Вот сдалась ему эта деревня… Почему условие именно такое? Поиздеваться надо мной? Ткнуть меня как котенка в собственную лужу? Типа я забыла откуда приехала? Но так Алиса по факту родилась в шикарном доме. Ей-то оно зачем? Молчу, не зная что ответить. И когда я уже беру в руки сотовый, приходит еще одно сообщение от Данилы: «Сто тысяч в месяц, если протянешь в деревне год». Сто тысяч… Для деревни это большая сумма. Зато можно накопить на первый взнос ипотеки, а то и вовсе купить квартиру в районном центре. Нет, я не так наивна, чтобы думать что я найду себе нового принца на белом «мерседесе». Не будет такого. Дальше – только труд и никаких мужей. Хватит мне. А заодно и прокачаю свои навыки кройки и шитья. Может даже ателье открою. Вот и славненько.

Пишу: «Согласна». И через пару минут мне прилетает на карту пятьдесят тысяч с припиской: «Остальное будет когда вышлешь фотки из дома своей матери».

Глава 5. Ника

Когда Катя вечером возвращается домой, я ее огорашиваю новостью, что завтра с утра мы с Алисой поедем к моей маме. Что такое моя мама, Катя прекрасно в курсе, поэтому не скрывает своего удивления:

– Ника, тебе что, идти некуда?

– Во-первых, и правда некуда, – чего уж тут делать вид что есть куда? Родственниками я так и не обжилась, а среди друзей только одна Катя и есть. Так что да, идти мне можно куда глаза глядят – не ошибешься, ехать в любую страну или город.

– А во-вторых? – щурится, не спуская с меня взгляда, – Только не говори что ты и вправду считаешь что мама тебя ждет, любит и поможет.

– Ничего я не думаю. Это условие Данилы, иначе алименты платить не будет.

– В смысле? Условие чтобы ты жила с матерью в деревне? – у Кати глаза на лоб лезут.

– Да, все так.

Воцаряется молчание. Катя касается пальцами подбородка, затем делает вывод:

– Выходит, Данила хочет тебя контролировать даже после расставания.

– Что ты имеешь ввиду?

– А то и имею, – усмехается, – Он тебе – подачку в виде алиментов, которые он обязан платить на собственную дочь, а ты – живешь по его указке. И он спокоен, знает где бывшая жена. С кем живет, что делает. И будь уверена, встречаться с другими парнями он тебе не даст.

– Кать, какие другие парни? После этого брака я вынесла только дочь и понимание что замуж я больше не хочу.

– А вот это ты зря. Мужиков нормальных много.

– Перестань, не до них сейчас. Мне бы самой на ноги встать, разобраться в себе, в жизни. Алиске через полтора года в школу, и моя задача – к этому времени обрасти нормальной работой и домом. И алименты Данилы мне в этом очень помогут.

Катя вздыхает в ответ, но не спорит. Я решение приняла, а советы подруги послалть муженька по известному адресу мне не подходят.

На следующее утро мы с Алисой отправляемся на вокзал. Ехать нам триста километров, причем мать меня не ждет. И уже сидя в автобусе, я думаю: а примет ли? Моя мама – это не Катя, это другой человек и другие отношения. Она любит брата, а не меня. Только его она готова принимать в любое время суток. Но и позвонить заранее не вариант: тогда она точно скажет чтобы я не приезжала.

Может Катя в чем-то и права? Я сейчас себя чувствую игрушкой в руках Данилы. С помощью которой он развлекается, дергая за ниточки. Но зачем? Что ему это дает? Самоутверждение?

Мы доезжаем с Алисой до соседнего города, потом еще раз пересаживаемся, на этот раз на маршрутку. А потом, добравшись до районного центра, еще час проводим на остановке, ожидая очередной автобус. Алиса уже уставшая, да и я с этими чемоданами хочу выть.

– Мам, тут совсем не так все, – замечает дочка, кивая на пустое поле, заканчивающееся лесом. Позади одноэтажные дома – частная постройка. Я хорошо знаю это место, сколько раз приезжала сюда на учебу.

– Да, а когда мы окажемся в деревне, ты удивишься еще больше, – провожу рукой по волосам дочки. Какая она красивая. Что ее ждет в деревне, такую городскую? Хотя… Можно и не ждать особых событий, народу-то мало, не уверена что Алиса найдет себе друзей там. Еще когда я была маленькой, детей было очень мало. А потом школу и вовсе закрыли: деревня-то вымирает.

Наконец подъезжает, «фыркая», небольшой автобус, и мы залезаем внутрь. Я запоздало вспоминаю что Алиса не сможет посещать все свои кружки. Но ничего, потом мы все обязательно наверстаем.

Погода премерзкая. И хоть скоро весна, смотреть в окно на проплывающие мимо пейзажи совсем не хочется. Это черные поля, голые деревья и хмурое серое небо. Тоскливо и промозгло. Так будет еще не меньше месяца. И лишь после этого из-за туч выглянет синее небо, а поля зазеленеют. Это всегда происходит внезапно, в один миг. Вот еще десять минут назад, казалось бы, на деревьях набухали почки, а потом – раз! И уже листики. И все красиво.

Мои мысли прерывает пиликанье телефона. Сообщение от Данилы: «Как здоровье мамы?». Отвечаю практически тут же: «Понятия не имею, мы только подъезжаем к деревне». «Покажи фото из автобуса».

Звук затвора, и снимок унылого пейзажа отправляется мужу. Тут же появляется значок – «прочитано».

«Аутентично. Как приедешь, сфоткай себя и мать».

Как же ты задолбал. Причем наивный такой, себя и мать сфоткать. Да она в жизни не захочет со мной фотографироваться! Небось до сих пор радуется что смогла меня выставить из дома. И, как видно, получилось не навсегда. Представляю как я ее сейчас разочарую.

Наконец автобус подъезжает к нужной остановке, и мы с Алисой выгружаемся. Спасибо водителю, помог вытащить наши чемоданы. Правда пока спускались со ступенек, дочка все пальто испачкала. Но это ничего, я ототру.

– Мам, это и есть деревня, откуда ты родом?

– Да, – киваю, глядя на «рваную» грунтовую дорогу, всю в глубоких лужах. Народу нет, часть домов пустые и заброшенные. Грустно. Мое сердце сжимается от мысли, что я возвращаюсь обратно в это место. Мне оно не нравится, мне тут всегда было плохо. – Ладно, идем. Я тебе сейчас покажу лужу, из который мы с подружкой в детстве вычерпывали воду чтобы наловить лягушек.

– Лягушек? – на хорошеньком личике Алисы – отвращение, ужас и любопытство. – Зачем?

– Интересно же.

– А что вы потом с ними делали? – ребенок не особенно понимает что такое удовольствие от охоты на земноводных. Ей результат подавай. А результат как раз-таки – штука вторичная.

– Мы их отпускали. Не ели же, – смеюсь.

– А зачем тогда ловить?

– Это было что-то типа спорта.

Мы идем мимо покосившихся заборов, затем поворачиваем в узкий переулок между домами, и оттуда – на другую улицу. Она куда более оживленная. Не успев дойти до дома матери, уже встречаю знакомых. Дорогу перегорождает тетя Рита:

– Ника! Кого я вижу!

Останавливаюсь и ставлю чемоданы на землю. В принципе, можно и отдохнуть немного. А заодно и обстановку узнать.

– Здравствуйте!

– А ты приехала мать проведать?

– Хочу у нее немного пожить, – киваю, – Как она?

– Ну как… Выпивает, но она не сильно, а вот Валя… Он совсем опускается. Помочь парню надо. – Валя, он же Валентин – мой младший брат.

– Пьет запойно? – вздыхаю.

– Пьет! Да еще и на мать руку поднимает! Сама все увидишь! – тетя Рита умеет поднять настроение. Киваю, кисло улыбаясь, а она продолжает, – А это твоя приемная дочурка?

– Да, все так. Алиса.

– Привет, Алиса, – тетя Рита нагибается и кивает ребенку, широко улыбаясь. Она и правда любит детей. – Алиса, ты приходи ко мне в гости. У меня знаешь какое варенье вкусное? Я живу рядом. Видишь где синие ворота?

Алиса смотрит с ужасом и на ворота, и на соседку. А я, приобняв дочь, отвечаю:

– Спасибо, тетя Рита, мы обязательно зайдем.

– Ну, удачи, девочки.

И, взяв чемоданы, я приближаюсь к дому матери. Чувствую, скучно нам не будет.

Глава 6. Ника

Подхожу к дому, не скрывая ужаса. Бог мой, да как я жить-то тут буду? Алиса, чувствуя мое напряжение, держит меня за руку. Я бы и схватила ее ладошку, да только чемодан держу.

Войдя в калитку, аккуратно оглядываю участок. Сколько же меня здесь не было? Года три точно. Собаку мать так и не завела, есть кот, рыжий, страшный – жуть. И кажется без глаза. Из дальнего угла, с другой стороны дома, слышно кудахтанье кур. Значит мать хозяйство еще держит, хоть что-то.

Поставив чемоданы на крыльцо, подхожу ко входной двери с облупившимся дермантином и, постучав, приоткрываю. Раздается характерный скрип.

– Валя, ты? – голос матери. У меня пробегают мурашки от него. Все-таки странное дело – с одной стороны, я ее боюсь и не особенно люблю. Мать для меня всегда была источником опасности. А с другой – это что-то биологическое. Мне хочется чтобы она подошла ко мне обняла, приласкала. И я точно знаю, что если она это сделает, я буду вокруг нее бегать как щенок. Но я слишком хорошо знаю свою мать.

– Мама, это я, Ника, – подаю голос, неуверенно заходя в прихожую. Тут все как и было. Те же занавесочки на мутных окнах, половичок, деревянный пол, полусухой цветок в горшке, на подоконнике. Мать никогда не была хорошей хозяйкой, да и с возрастом ею не стала.

– Тут странно пахнет, – замечает Алиса, совсем шепотом. И правда. Привычный для меня запах дома отдает удушливостью, которой до этого не было. Не пойму с чем это связано. Мама стала еще меньше убирать? Или запах из-за того что жильцы злоупотребляют алкоголем? Эти мысли проносятся в моей голове за пару секунд, пока раздаются тяжелые шаги из дальней комнаты.

Мама.

Она появляется на пороге прихожей, в видавшем виды халате, неопрятная, с очками на носу, растрепанная. Увидев меня, замирает, переводит взгляд то на меня, то на Алису, поражаясь что мы явились к ней, да еще и без предупреждения. Проще поверить что мы галлюцинация.

– Ника, ты что ли? – подходит ближе, после чего неожиданно для меня неуклюже целует в щеку, обдавая запахом пота. Я целую ее в ответ. Надо же, она как будто и рада мне. Даже странно.

– Привет, мама, – улыбаюсь, – Я с Алисой, это моя дочь.

А вот присутствие ребенка мать злит. Кивая на на девочку, она произносит:

– Ты значит ее все-таки нагуляла, да?

– Мама! – мне не хочется при ребенке обсуждать подобное, но мать не успокаивается:

– Говорила я тебе, чтобы блюла себя. А ты что приехала-то? Сколько лет мать не вспоминала, и тут явилась, не запылилась! Небось выгнал-то тебя муженек?

– Выгнал, – киваю, а она усмехается:

– И с твоей нагулянной девахой выгнал. А я тебе говорила что не ровня он тебе! Что ты долго с ним не проживешь. – замолкает, видимо что-то вспоминая, затем выдает: – И правильно он сделал. Нечего своим свиным рылом в приличные семьи лезть!

Мама умеет поправить самооценку, ничего не скажешь. Впрочем, так всегда было.

– Мам, можно мы зайдем? Устали очень.

– А ты надолго ко мне, звезда? Зайти она хочет.

– Надолго, нам пока что жить негде…

Мать продолжает стоять, преграждая собой проход. Думает, пускать нас или не стоит.

– У меня нет денег содержать два рта!

– У нас есть деньги на продукты, – тут же сообщаю, – А еще мы будем помогать по хозяйству.

– Ладно, иди в свою комнату, там эту, как ее… Поселишь. Сразу давай три тысячи, чтобы я хоть смогла что купить, кормить вас… Ртов-то теперь…

– Я могу перевести на карту.

– Карту?! Какую карту?! Ты мне давай так деньги, чтобы я их видела! А все эти карты, это все ерунда! Деньги должны в доме храниться!

– Я тогда переоденусь и сниму в банкомате, – разуваюсь, беру чемоданы и заношу их в комнату, – либо могу перечислить Вале, он снимет.

– Не надо ему ничего перечислять! Пропьет!

Класс! Значит тетя Рита права. Вот только брату всего двадцать четыре, он на пару лет меня младше. Рано ему еще спиваться.

– Хорошо, тогда я чуть отдохну и пойду сниму в банкомате. Он же на почте?

– На почте.

А до почты полтора километра. Мы заходим с Алисой в комнату, и я тут же закрываю дверь. Надо переодеться, да и в принципе выпустить дух. А еще повесить вещи в шкаф. Тут никто не жил, судя по всему: ровный слой пыли, но в целом чисто.

– Мама, а как мне называть твою маму?

Да, бабушкой лучше не стоит.

– Тетя Олеся, – отвечаю, открывая чемодан с Алискиными вещами, – если скажет что надо как-то иначе, называй как она скажет.

Дочка кивает, а я перебираю ее кофты и футболки. Да, для деревни они мягко говоря не подходят, все достаточно дорогие, и в них навоз месить будет жалко. С другой стороны, если не носить их, то Алиса в любом случае из них вырастит. Наконец нахожу полудомашнюю кофту и спортивные брючки.

– Мама, а где туалет?

Вот сейчас ребенок точно удивится. Все наши приключения ничто по сравнению с туалетом.

– Переоденься, я тебе сейчас покажу.

У матери туалет всегда был на улице. И что двадцать лет назад, и что сейчас. Скважины нет тоже – есть колодец, так что воду приходится таскать. И только наличие газа позволяет понимать что мы не совсем на краю цивилизации. А еще тут ловит интернет, что просто здорово.

Мы выходим с Алисой во двор. Я показываю отдельно стоящий туалет, баню, где все моются пару раз в неделю и навес с умывальником. Еще один умывальник в доме. Дочь в шоке оглядывает все «великолепие», после чего твердо идет к туалету, открывает…

– Мама, тут унитаза нет! – раздается тонкий голосок.

– Малыш, придется на корточках… Справишься?

– Постараюсь.

Закрывает дверь, а я стою возле туалета, думая о том, что надо срочно будет придумать какой-нибудь «стульчик». Днем еще ладно, в дыру-то не провалишься, а ночью? Кстати привет Вале, человек на третьем десятке, а так ничего и не облагородил в доме, хотя и живет тут безвылазно. Интересно где он? Неужели на работе?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.